«Толстяк» над миром

28

По мнению Стряпуха, что-то случилось. Никак не хотел стоять скрепленный чем попало стол. Из обломков стульев нельзя было собрать и одного. Потух очаг, пищевые продукты превратились в неприглядное месиво. Стряпух чувствовал, что его вина безмерна. Не накормить как следует команду! Да такого, наверное, еще никогда не случалось во всем флоте Толы!

Стряпух разжигал из стульев костер, но тут же тушил его, хватался за погнутые кастрюли, наливал в них воды, сыпал что-то из уцелевших пакетов и снова все бросал, увидев ручку сковороды в куче мусора. Он принюхивался к перцу и корице, пробовал на язык соль и сахар, удрученно качал головой. После каждого толчка он бросался к разваливающемуся столу, прислушивался к гулу, доносившемуся извне, задумчиво глядел на ряды потухших светильников и начинал протирать немногие уцелевшие. Стряпух кипел деятельностью, старался, напрягал свой мозг, но что-то не складывалось в его сознании. Происходило что-то непонятное, и Стряпух не в силах был разобраться в нем.

Он чувствовал, что время ужина уже пришло. Однако никто не являлся в кают-компанию, и в его одуревшую голову уже закрадывалась мысль о бесполезности его действий. Стряпух гнал ее от себя, потому что ничего больше не умел делать, кроме как кормить людей вкусной пищей. В этом был смысл его жизни. Стряпух твердо знал, что без него мир не может существовать. Все мироздание держалось на его сковородках и кастрюлях!

Уже и без того вздыбившийся пол тряхнуло и установило под новым углом. Этот сошедший с ума пол был сейчас главной помехой, но как укротить его, Стряпух не знал.

— Что ты тут делаешь? — спросил Неприметный, появившийся в проеме двери.

— Ужин, — коротко ответил Стряпух. Он испугался. А вдруг Дурашка уже отбывает наказание в карцере? Вдруг и ему, Стряпуху, придется проследовать туда же? А ужин еще немножко не готов!

— Ужин больше никому не нужен, — сказал Неприметный.

Эта фраза была выше понимания Стряпуха.

— Не нужен! — повторил Неприметный.

Нет, на крейсере действительно что-то происходило…

Неприметный исчез.

Стряпух увидел чистую кастрюлю и улыбнулся, но не взял ее в руки, потому что рядом валялась другая. А там — крышка от сковороды… А еще дальше — уж и не поймешь что… Стряпух засмеялся легко, раскованно, освободившись от какого-то нравственного груза. Замолчал, засмеялся еще громче, снова смолк, прислушиваясь. Захохотал оглушительно, даже удивляясь силе своего голоса…

Откуда-то приближался гул. Он все нарастал. Стряпух опомнился и начал собирать черепки чашек, чтобы склеить их. Эта работа была сейчас самой важной.