Кукла 3

Глава 7

Это было великолепно! Глаза мамки, когда я пред самым её носом, пикнул засиявшей «бутафорной» карточкой охотника и расплатился за школьную форму сестренки! Ух! Шок, непонимание, неверие, неприятие! И все это за пару секунд мелькающее в её глазах, и несколько раз по кругу! Достаточно только поглядеть на меня, на кассу, где горит «оплачено! Спасибо за покупку!», на «фальшивую карточку» и на сестрёнки шмотки, что лежат тут рядом.

Она настолько не поверила, и отрицала реальность, что второй раз пикнула шмотки, на которых уже даже вылез чек из кассы! И — второй раз шмотки не пробились, на табло высветилось «товар оплачен! Приятного дня!».

Жаль батька этого не видел! Как и сестра… и даже, блин, продавщица, отвлеклась в этот момент, повернувшись уже после проведения оплаты, и когда я, с лукавым видом спрятал карточку в рукав.

Да, особенно жалко, что этого не видела сестра! Прям… она так хотела! Просто… очень! Но другого момента «покрасоваться» могло бы и не быть! Не в ближайшие… пару месяцев, если мы не перейдем к радикальным мерам.

А тут… мамка замешкалась с оплатой, «безнала» у неё нет — наша квартира «жрет» банковские карточки еще быстрее чем любую иную технику, так что только наличка, а наличка… в общем, пока она копалась в сумке, я и подсуетился. Но так, чтобы маменька тоже увидела! Слегка толкнув её, чтобы обратить на себя внимания, и в тот момент, что она подняла глаза — приложил карточку к терминалу оплаты почти у её носа.

Жаль, сестра этого всего не видела! Они с отцом отошли, точнее, отец отвел её в сторонку, после её очередного «не хочу учится!», решив заинтересовать каким-нибудь платьем — наивный! А теперь, всем, чем придется довольствоваться бедной девочке, это вид ошарашенной мамки, идущий словно зомби, с запакованым комплектом «почти той» школьной формы в руках. Кстати, последнею урвали! Ладно хоть вообще нашли хоть что-то похожее.

— Что это с ней? — шепнула мне сестра, видя, как мать, словно бы проплывает в тумане к выходу из магазина.

— Увидела, как я картой рассчитался, — чуть громче, чем просто шепот, специально для отца, шепнул я.

И батька среагировал как надо! Метнувшись рысью к мамке, перехватывая «зомби», останавливая, разворачивая к себе, и начиная задавать вопросы «ты заплатила? Чем? Чем, чем?». А сестренка, глядя на это выдала неожиданное:

— Все равно не поверят.

— Это почему же⁈ — не понял я такого вывода.

— Вот увидишь, — вновь вздохнула она.

После чего к нам подошел отец.

— Ты правда рассчитался карточкой за вещи? — поинтересовался он,

И я подтверждающее кивнул, соглашаясь с истинностью данного утверждения. Даже полез в рукав, чтобы достать карточку! Но…

— Воровать не хорошо! — выдал он, а я выпучил глаза, и убрал руку из рукава.

Точнее — рука у меня оттуда просто выпала! У меня что называется — руки опустились! Меня обвинили в воровстве! И не то, чтобы я такого никогда и никогда, и вообще никогда, но… вот так вот⁈ Когда я, сейчас, не воровал⁈ Вообще и совсем!

— И карточку нужно вернуть владельцу! — протянул он руку, намекая, чтобы я отдал ему эту «ворованную вещь», — А за вещи нужно рассчитаться по честному! — и он заозирался, в поисках кассы на просторах магазина.

Ну а сестренка — вновь тяжело вздохнула.

— Давай, давай! — вернул отец ко мне своё внимание, обнаружив искомую кассу, и требуя, чтобы я побыстрее отдал ему мной нечестно сворованное.

Я вздохнул, почти так же как сестра, закатал рукав, отлепил от кожи, ставшею словно резиной и второй кожей, карту, что отлипнув, вновь стала жестким металлом. Передал её отцу, вновь вздыхая. Папаня принял, повертел в руках… нахмурился.

Схватил меня за руку, задрал рукав моей одёжки уже сам, почти до самого плеча. Закатал второй рукав, отодвинул свою дочку подальше в сторонку, чтобы не мешалась шмонать сына, приступил к тотальному досмотру-осмотру-проверке.

Обыскал меня всего! Даже, блин, в трусы заглянул! Прямо посреди магазина! А сестрица, стоящая в паре метрах от нас… только лишь вздыхала, и смотрела на меня, с видом: «ну я, типо, говорила. Так и знала… Ну ладно, не меня шмонают, и пусть».

А вот фиг! Закончив мой осмотр, отец приступил к осмотру второго дитя! И пусть дочурку он осматривал не столь тщательно, но вот в трусы ей тоже заглянул! И даже, блин, руку туда засунул, что-то проверяя. Возможно то, не спряталась ли там карточка меж ног, прилипнув вместо пластыря. Вид у сестры при этом был все тот же «ну и ладно, ну и пусть, ну и пожалуйста!».

Разве что тот момент, когда батя стал гладить утолщение на коже, которое из себя изображала карточка на теле, пытаясь её самостоятельно отклеить, заставил сестру хоть как-то среагировать — заинтересованно поглядеть на это место, на руку отца и его тщетные попытки поработать ногтями, в попытке отцепить. Отодрать карточку, отдать её отцу, и все так же продолжить вздыхать — шмон на тот момент еще не кончился, хоть и в трусах батька уже побывал.

В результате у папки снова было в руках две карточки с нашими фото. И снова озадаченный вид.

— Ты у нас их не заберешь, — ответил я на его не заданный вопрос, — потому что это наши личные карточки охотников, — ответил я на его взгляд задающий вполне конкретное «почему?».

Хмурый батя нахмурился сильнее. Схватил меня за руку, и молча потащил к кассе, сестренка поплелась следом, все так же вздыхая. Подвел к самом аппарату для платежей, оглянулся вокруг, увидал вешалку с кожаными ремнями, выбрал один, не первый попавшийся, примерялся! Но не к своему поясу, а так, как бы махая. Пробил под считывателем под взглядом улыбчивой продавщицы, посмотрел на карточки в своих руках, выбрал мою, сунув сестрёнкину в карман.

Приложил карту для оплаты — ничего не произошло. Раз, ругой, тритий… улыбка кассирши стала натянутой. Приложил карту и так, и эдак — ноль реакции. Чуть ли не поскреб ею по терминалу! Да и надавить на неё со всей силы не забыл, рискуя сломать аппарат — улыбка кассирши потекла словно акварель от воды.

Вручил карту мне, молча, но как бы говоря — на! Пробуй! Ну я и приложил, влив капельку маны, от чего карта засияла, активируясь. Аппарат считывания тут же среагировал на появления карты оплаты и… и издал какой-то совсем не такой звук, как при прохождении платежа. Мы с отцом на пару и почти синхронно уставились на табло. Я — привставая на цыпочки, он — нагибаясь.

— Недостаточно средств! — озвучила нам итак уже прочитанное девочка за кассой, вновь натягивая натянутую дежурную улыбку на своё лицо.

Мы с отцом приглянулись.

— Стоп, как⁈ — озвучил я в слух свои мысли, заинтересовав сестрицу, что толком и не следила за прошедшим процессом, продолжая вздыхать.

Перевернул карту обратной стороной, вливая в неё крохотульку маны — баланс тридцать тысяч. Минус тридцать тысяч! — отобразила моя карта ехидными красными цифрами на серебряном фоне.

Отец, циферки заметил, отобрал у меня мою карту, пока я прибывал в офигивании. Успел прочесть баланс до того, как цифры исчезли, и карта погасла, по сути, еще в тот миг, что карта была у меня в руках.

— Так вы еще и в долги залезли! — покивал он собственным мыслям, крутя в руках став вновь бледной карту.

Сестренка вновь вздохнула, а я непонимающе на неё посмотрел.

Что⁈ — изобразила она в ответ, и я указал на карточку и изобразил знак минус. И показал типо всё, кабзац, кончилось.

Сестра не поняла моей пантомимы.

— Мать! — крикнул отец через весь магазин в сторону матери, уже немного отошедшей от шока, но все еще стоящей немного потерянной у самого выхода на улицу, — Наши дети еще и в долги залезли! — перевёл на нас свой хмурый взгляд, не предвещающий нам ничего хорошего, — На крупную сумму!

Сестра смотрела на него непонимающе. А я… примерно так же хмуро, как и он сам на меня. И я понимаю нас обоих — одно дело, детские шалости, а другое дело «какая-то странная именная карта», с нашими портретами на себе, между прочим, и долгом в тридцать тысяч Юнь. А это… одна восьмая часть от цены нашей квартиры!

Вот только куда делись эти деньги⁈ Почему… сумма долга вдруг уперлась в кредитный лимит⁈ Как это, блин, вообще понимать, а⁈ Тот костюм… нет, он не стоил столько! Не помню точно, что там была за сумма, да и не важно это, там цена была точно меньше тысячи! А тут… да еще и такие цифры! Это подозрительно!

— Пап, — обратился я к отцу, приключая его внимание с идущей к нам матери на себя, — Дай карту.

Отец, сердито, и даже капельку, самую капельку! злобно на меня посмотрел. Но карту подал. Мою.

— Нет, вторую, — указал я на карман, где пряталась карта сестренки.

Отец, с некоторой неохотой, и словно бы боясь, что мы опять наделаем каких-то глупостей, подал мне карту Лины. И я, толкнув в бок сестрицу, чтобы та «не витала в облаках» пытаясь разобраться в ситуации с потерянным пазлом «чо происходит? Что я пропустила?», влил ману в карточку, после того как сестра приложила свои руки к моим.

Баланс — минус тридцать тысяч Юнь. — отобразилось на карте, под нашими тремя парами ошарашенных глаз.

— Как так? — пискнула сестра, увидев подобные цифры. — Было же всего тысяча шестьсот! И нам еще и обещали заплатить!

Заплатили то заплатили, да не в ту сторону! А отец, глядя на эти цифры стал еще более хмурым чем был, хотя казалось бы — куда дальше то⁈

— Откуда у вас вообще эти карточки? — проворил он голосом, которым обычно говорят «ты слишком много знал!».

— Нам срочно нужно в ассоциацию! — проигнорировал я его слова, пытаясь сориентироваться в пространстве, и понять, как из этой части города будет проще до офиса добраться.

— Какую еще ассоциацию⁈ — почти что провизжала мать, как раз подошедшая к нам, как бы намекая «я вам сейчас дам, ассоциацию! Ремнем по жопе! Два раза! Обоим!», и отобрала у нас из рук карту сестры.

А мы слишком привыкли поддаваться родителям и не удержали! Зря!

Мать завертела карту в руках, пытаясь понять, что это такое, но долго ей «игрушкой» любоваться не дали — отец отобрал карту себе. Сложил карточки вместе, мою, бывшую у него во второй руке, и сестры, отобранную у нас маменькой, а отцом у маменьки, и сунул ровную стопку из двух в карман брюк, словно там телефон — толщина пары карточек как раз примерно такая.

Взглянул на нас сурово. Затем на мать, также, но лишь на миг. Полыхнул нежностью, и поцеловал слегка опешившею женщину в щеку.

— Маргарет, вези детей домой.

— Но…

— Ни каких но! Я попробую разобраться, — вновь суровый взгляд на деток, — с проблемой.

Эээ! Погодите-ка! — офигел я от такого, — Наши карты! Наше…

Но пока я офигевал, отец бодрой рысью ускакал прочь, в три прыжка достигнув выхода из магазина, и покинув его в одно движение.

— Так вы будете оплачивать покупку? Или отменять? — поинтересовалась продавщица, видевшая и слышавшая всё, что тут было, но все так же натянуто улыбаясь.

— Отменяй, — махнул я рукой, пока мать хлопала глазами, и обратился к сестре, — Мы теперь вновь обычные дети.

Сестрёнка усмехнулась, и тихонько прошептала на ушко:

— Я же говорила.

А я подумал о том, что мне ничего не стоило остановить отца легким искажением пространства, из-за чего дверь перед ним тупо бы не открылась. Вот только тогда бы тут почти наверняка открылся бы разлом в Хаос, а я не хочу, чтобы та трагедия, что произошла на том заброшенном заводе повторилась.

Да, тут бы был портал уровня второго, наверное, где-то так, но… и он может доставить проблем. И по итогу чаша весов, моё неудобство, и жизни людей… чтож, посмотрим, куда приведет меня мой выбор! В крайнем случае — сходим в ассоциацию за новыми идентификаторами. Ну и заодно разберемся с тем, откуда там нарисовались минус тридцать тысяч на каждого.

Ах, да! У нас же больше не будет столько свободного времени как раньше! Школа ж! Будь она неладна! И может и правда стоит перестать претворятся слабыми пред предками? И… скрутить их бедных в бараний рог разок другой.

Правда, дальше все опять пошло не так, как я думал и рассчитывал. Вечером отец, куда бы он там ни ходил, оттуда не пришел. И всё, план уже в утиль, все четыре варианта. Обеспокоенная мать пошла к соседям позвонить, так как телефона в нашей квартире просто нет — проводных тут знать не знают, за пределами зданий особых служб, а беспроводные — не работают! И родители их домой даже и не берут.

Большинство соседей, её тупо посылали, чаще всего словами содержания на вроде «меньше пей, своё имей!», но один все же оказался нормальным, и без вопросов дал телефон совершить любой звонок — это был сосед снизу, тот, что под нами, и любитель детских мультиков. В общении он, как оказалось, вообще нормальный мужик!

Мать позвонила отцу на работу, и он обнаружился там. Сказал, чтобы она его не ждала, детей укладывала спать, а он если и приедет, то сильно позже. Или вообще — завтра. Мать после разговора сразу успокоилась, и действительно пошла укладывать нас спать — завтра ответвлённый день! Первый учебный! Будет класс, будет… жопа. Но она этого естественно не говорила.

Мы, довольно послушно спать легли. И даже послушно встали с утра! Отчасти изображая из себя роботов. Хотя на саамом деле готовили пакость, правда пока еще не определились какую из — или всех побить, и полицию тоже, чтобы вызвали родителей, утихомирить маньяков, а мы такие «наруськи! Хотим наруськи! Мама! Мамочка! Нас обижают! Папа — спаси!».

Или же просто начать выносить всем мозги морально, чтобы у людей истерика началась и на нас сам начали кидаться с кулаками. А мы стояли как истуканы, игнорируя нападки людей, что ничего не могут нам сделать, попутно продолжая выедать мозг чайной ложечкой.

Я — за первый вариант! Как бы это странно ни звучала. Сестра — за второй! Она его сама и предложила! Но какой выбрать, мы, пока чистили зубы, умывались, одевались, и даже шли до школы в сопровождении матери, так и не решили.

И вот, когда мы все-таки определились — вариант сестры! мой уж слишком радикальный — нас вновь ожидал нежданчик: мы даже на порог школы не попали! Не пустили!

Оказалось, та бумага, что принесла в школу мать от врача, та, за весьма крупную взятку, просто филькина грамота и ничегошеньки не значит! Нужную справку не может выписать один врач в одиночку! Нужна целая комиссия! И её прохождение, заверенный кем-то бланк, куча печатей, ну и так далее — бюрократия!

А без этих медицинских бумаг, нас даже на порог школы пускать не имеют права! И этому правилу неукоснительно последовали. А вдруг мы заразные⁈ Пшли! Пшли от сюда!

И пришлось идти, хоть мать и ворчала, поминая почем зря, всех и каждого, только в основном, почему-то, прохожих — они то тут вообще причем⁈

Оставила нас в квартире, убежала на работу. Вечером вернулась, сообщив нам радостную новость — эту неделю мы еще не учимся! А на следующей неделе, на самый первый день недели, она записала нас на прохождение полного медосмотра с получением всех необходимых справок и так далее. Готовится к нему ненужно, но! Пройдет ведь неделя! Ну, её часть… Другие детки уже будут учится! И уж мать то проследит, чтобы мы не отстали от программы.

Учитывая, что отстаём «по программе» мы только в поклонах, да и то, от нежелания это делать, а не незнания, то учить нас мамке просто нечему, но она ж найдет! Вот точно найдет! Уж она постарается!

Поздно вечером, когда нас уже укладываться спать, вернулся отец. Вымученный, бледный, какой-то дерганный. Обсуждать прошедшее даже после вопроса мамы «ну как прошло?» он не стал, и я результатов его похода тоже не узнал. Да он так то даже и есть то не стал, сразу в койку, а раздевала его вырубившеюся тушку уже любимица-жена.

Наших удостоверений охотника при отце уже не было. Зато «пахло» от него какой-то чужеродной магией, что пропитала его всего насквозь, и одежду, и тело. И мне стоило большого усилия смыть всё это с человека, не обладающей собственного дара к силе. Так, что случайно не покалечить в процессе.

На следующий день, батя ускакал на работу с утра еще до того, как мать встала с кровати. Из еды — только пирожок, одежду и то застегивал на ходу. Куда он так торопился — ума не приложу, но его дело, не моё.

Мать, проснулась как обычно. Разбудила нас, отправив мыться собираться, разбираться, приговаривая:

— Чтобы привыкали!

И именно умыться, покушать, собраться… потом обратно, словно бы придя из школы, раздевшись и разложив все по полкам. И так дважды, пока у неё было хоть немного времени, и её не пришлось уйти на работу. После её ухода, мы с сестрой переглянулись, осознавая, что у нас сейчас как бы целый день свободный! А по меркам нашего измерения — неделя минимум!

Так что мы тут же отправились туда.