(в которой наших героев настигает неожиданная напасть)
д. Алаево,
Юргинского сектора
Кемеровской локации.
56°09′ с. ш. 84°54′ в. д.
Тот был непохож на самого себя. Обычно молчаливый и покладистый аутист кипятился, ругался и бунтовал, отказываясь идти к переправе:
– Зачем мы туда идем? Нам нельзя идти к этим ведьмам, потому что мы монахи. Нас там съедят, а то и что похуже. Потому что они ведьмы, а мы – монахи. Это только Псих может туда пойти, потому что он плохой монах и полный псих. Никто не ходит к ведьмам, тем более – добровольно, потому что у людей и демонов есть мозги! И только у Психа монолитная голова, раз уж он собрался идти к ведьмам! Босс, хоть ты ему скажи!
Четвертый ничего не понимал и вертел головой, переводя взгляд с Психа на Тота обратно:
– Погодите! – прервал он, наконец, этот монолог. – Мы закончили свои дела в Кузбассе, Псих с друзьями одолел босса локации – фальшивого Носорога, потом мы посетили Кемерово, нам отсыпали кучу очков, больше нам там делать было нечего, и мы двинулись дальше – так?
– Так, – подтвердил Тот.
– Хорошо, – кивнул монах. – Дальше мы заспорили, как лучше идти на запад – через Томскую или через Новосибирскую локацию, так?
– Так.
– А Псих сказал, что придется посетить обе, поскольку по квесту нам надо одолеть минимум шестерых боссов в Сибирской суперлокации, а мы пока отработали только двоих – Красного ребенка в Иркутской локации и Носорога в Кузбассе. А сибирских локаций осталось ровно под счет – Томск, Новосиб, Омск и Тюмень. Поэтому отрабатывать придется каждую локацию, иначе придется огромный крюк делать – либо к югу в Алтай, либо к северу в Югру. За квест такие штрафы, что нам по любому придется его либо сделать, либо сдохнуть. Псих, я правильно излагаю?
– Да, даже близко к тексту, – кивнул обезьян.
– Начать решили с Томска, потому что он близко к границе с Кузбассом, оттуда спуститься к Новосибирску и уже оттуда уйти на запад к Омску, правильно?
– Правильно! – согласился Тот.
– Сейчас мы в пограничном кузбасском селе Алаево, где собирались переправиться на пароме через реку Томь в томское уже пограничное село Яр, благо от него до Томска всего 30 километров, за день дойдем. Все верно?
– Конечно, – не стал спорить Тот.
– Ты все это слышал, участвовал в наших совещаниях, принимал участие в разработке этого плана и не возражал ни по одному пункту. А десять минут назад ты вдруг отказался переправляться через Томь и потребовал, чтобы мы вообще не ходили в Томскую локацию, а пошли по направлению к Алтаю на юг, откуда мы, собственно, только что и пришли. Я ничего не перепутал?
Помрачневший Тот молча помотал головой.
– Если все правильно, тогда в чем дело? – участливо спросил Четвертый. – Что произошло десять минут назад? Ты можешь мне объяснить?
– Могу, Босс, – немного смущенно признался Тот. – Все изменилось, потому что десять минут назад свинья сказал мне, что в Томской локации живут ведьмы. Если бы я это знал, я бы никогда не согласился. У нас никто никогда не называет ее «Томская локация». Все говорят – Земля Ведьм.
– У нас вообще-то тоже, – встрял Жир.
– А что за Земля Ведьм? – озадачился Четвертый.
– Темный ты человек, Босс, – вздохнул Псих. – Серый, как штаны пожарника. Я понимаю, что Владивосток далековато от Томска, но мне интересно – в твоем монастыре люди вообще ни про что не разговаривали?
– Разговаривали, – покраснел Четвертый. – Но со мной – редко.
– А, ну да, ты же у нас из омег, – закивал Псих. – Все время про это забываю, слишком уж быстро ты у нас оперился и командным голосом обзавелся. Ладно, тогда побуду немного в роли просветителя. С чего бы только начать?
Он на секунду задумался, потом решительно кивнул и начал рассказ.
– В общем, во всем виноваты женщины и университеты. Вот правильно умные люди говорили – что многие знания это многие печали.
– В смысле? – опешил Четвертый.
– В прямом, – отрезал Псих. – Ты вообще в курсе, что Томск был университетским городом?
– Нет, – честно признался монах.
– Так вот он им был. Более того – соперничал с соседним Новосибирском за звание третьей университетской столицы, после Москвы и Питера. А томские университеты были едва ли не градообразующими предприятиями.
– И что? – не понял Четвертый.
– А то! – рассердился Псих. – Потом пришла Система и все начали качаться, чтобы выжить.
– Ну и при чем здесь все это? – продолжал тупить монах.
– Притом, мой юный друг, – вкрадчиво объяснил Псих, – что лучшие колдуны, чтоб ты знал, получались из ученых. Но при этом самые отмороженные – тоже из этой же среды. И если исходить из этих критериев, то Солнце была гениальным ученым.
– Солнце? – удивился Четвертый.
– Солнце. Она же Ирина Петровна Никитина, кандидат биологических наук, научный сотрудник одной из лабораторий Института Солнца Сибирского отделения РАН, отсюда и погоняло. Гениальная колдунья, вождь милостью божьей и отмороженная феминистка. Ученые вообще во времена Смуты, наступившие после прихода Системы, не проявили себя как мудрые седобородые гуманисты в белых халатах из книжек и фильмов. Скорее уж наоборот – прославились в качестве безжалостных и циничных экспериментаторов. Вивисекторы хреновы.
– Кто-кто? – неожиданно заинтересовался Тот.
– Неважно, – отмахнулся обезьян. – Новосибирск, например, изрядно от них пострадал. Академгородок во время междоусобных боев ОПГ из институтов РАН эти «доценты с кандидатами» разнесли до состояния марсианского пейзажа. Думаю, там до сих пор никто не живем, потому что там тупо никто не выживет. Ну и вообще население локации они уменьшили изрядно.
– А в Томске? – заинтересовался Четвертый.
– А в Томске была Солнце, которая быстро сколотила огромную банду, чисто женскую, кстати, и обозвала Томскую локацию первой в мире территорией женского доминирования. Через два года в результате кровопролитных боев взяла под свой контроль всю территорию локации и объявила всем мужчинам гендерный джихад. И принялась планомерно вырезать всех мужчин, не делая никакого различия между людьми и демонами.
– Все, наверное, в ужасе разбежались, и Томская локация обезлюдела еще больше Новосибирской? – предположил монах.
– Если бы! – хмыкнул Псих. – Самцы всех видов, разумеется, оттуда со всех ног бежали, а вот самки – женщины и демоницы – с вожделением ломились туда. В первые десятилетия Томск переживал просто невероятный поток переселенцев. Переселенок. Изо всех близлежащих локаций.
– Почему?
Псих пожал плечами:
– Да кто ж его знает? Это у женщин спрашивать надо. В чем-то мы их, похоже, все-таки изрядно позадолбали за столетия мужского владычества, вот и рвались пожить в «женском мире». Тем более, что его постоянно рекламировали – Солнце организовала целое движение бродячих проповедниц. Но в целом, на мой взгляд, дело, разумеется, не в старых обидах. Просто она была действительно гениальной колдуньей и действительно устроила комфортный для женщин мир.
– Да ну нафиг, что ты врешь то? – не выдержал и влез в разговор Жир. – У них там мужиков нет, какой, к свиньям, уютный ламповый мир, без секса-то?
Обезьян поморщился:
– Ой, да ладно тебе! Если ты про процесс, то женщины, точно так же, как мужики, способны себе доставить удовольствие и без партнера. А если про результат, то как раз обустроенная в Томске система размножения была одной из главных причин, привлекающих туда женщин.
– В смысле? – оторопел свин.
– В прямом, – хмыкнул Псих. – Все это, конечно, по слухам, но говорят, что Солнце создала какие-то пилюли, после которых оргазм накрывает как с умелым мужиком. При этом абсолютно безвредные, хоть каждые пять минут закидывайся, если деньги есть. А что касается беременности, то там вообще работает ее какая-то глобальная разработка. С беременностью у тех же демониц же постоянные проблемы. А изобретенное ею средство, во-первых, беременность вызывает со стопроцентной гарантией, а, во-вторых, срок вынашивания сокращает почти в десять раз.
– Так, давайте тему сменим, – покраснел Четвертый. – У меня три очка Святости списали.
– Небось, за картинки в твоей голове! – заржал Жир.
Но монах только отмахнулся и спросил у Психа:
– А дальше?
– А дальше все потихоньку устоялось и стали женщины жить-поживать и добра наживать самостоятельно. И жили они долго и счастливо. Вру. Никто не знает, как они жили. Потому что практически никто оттуда не возвращался, а граница у них реально была на замке.
– А локация их называлась Земля Ведьм, потому что все называли их ведьмами! – вмешался в разговор Тот, но на него никто не обратил внимания.
– Ну и чем дело закончилось? – допытывался монах.
– Ну, закончилось все примерно так, как заканчиваются 90 % всех радикальных социальных экспериментов, – хмыкнул Псих и кивнул на другой берег Томи. – Там, внутри, все очень устали. Это мне мои комсомольцы из клана Штанов еще в юности объяснили – когда ты живешь, огородившись от всех забором, это очень сильно напрягает. Психологически прежде всего. Очень напряжно жить, противопоставляя себя коллективу. Мысли начинают дурные лезть в голову. А правильно ли мы живем? А если правильно – почему мы одни? Почему другие не следуют нашему примеру? Может быть – это они правы, а мы ошибаемся? Может, мы за забором не обороняемся, а прячемся от правды? Комсомольцы говорили – именно из-за таких мыслей Союз уже на грани распада был. Всем, особенно молодежи, казалось, что вся настоящая движуха – там, за забором. Там великое шоу-маст-гоу-он, а у нас колхозная самодеятельность и загнивание. Правда, потом в 1988 году появилась Система и эти вопросы стали неактуальными. Каждое государство оказалось за своим собственным забором и до сих пор вынуждено вариться в собственном соку.
– А женщины? – напомнил Четвертый.
– А женщин как раз никто от других не огораживал, кроме Солнца и его правительства. Потому, наверное, весь этот эксперимент и закончился тем, что правительство в полном составе устроило заговор против бессменной президентки.
– Серьезно? – удивился монах.
– А ты думал! Говорю же – устали все. Правда, Солнце хватку не потеряла, ни живой, ни мертвой ее взять не смогли. До сих пор где-то по тайге бегает, Томская локация – она большая.
– А в локации что происходит? – искренне заинтересовался монах.
– А что там может происходить? – улыбнулся Псих. – В стране объявлены радикальные реформы, осуществляются перестройка, гласность и демократия. Проведены первые демократические выборы, новой президенткой выбрали бывшую министерку культуры. Красивая, говорят, и все властные группировки устраивает как компромиссный и неопасный вариант. Перегибы прошлого осуждены, ошибки заклеймлены, провозглашен курс на международную открытость и развитие добрососедских отношений с мужчинами. Открыты три пограничных перехода, возле одного из которых мы и находимся. Мужчины допускаются на территорию локации без ограничений, правда, пока не спешат пользоваться этим правом. Разве что только купцы жадные из ближних локаций границу переходить рискуют, да и те – исключительно женского пола.
– А почему? – тут же спросил Четвертый.
– А ты у Тота спроси, – посоветовал Псих.
– Я туда не пойду! – упреждающе заявил аутист. – Потому что все знают, что ведьмы с мужиками делают. Отрежут все с корнем, и в рабы. Будем потом пожизненно лес валить в трудовом батальоне евнухов.
– Вот-вот, – кивнул Псих. – Вот такие вот паникеры и срывают ход реформ. Хотя уравнивание мужчин и правах с женщинами и отмена обязательной стерилизации – это декрет номер три нового правительства. Ладно, если серьезно – Тот, ты чего расклеился? Мы же с тобой в таких переделках были, а тут баб испугался. Неужели же мы тебя не отобьем, если они на твое хозяйство покусятся?
– Не переживай, братан, – поддержал Психа Жир. – Что вообще с нами может случиться? Я вон вообще ничего не боюсь, поэтому со мной ничего и не будет.
– Я тоже, – кивнул Четвертый. – Нам, монахам, нужно смиренно переносить все тяготы и лишения. Ну что – пойдем по льду на тот берег? Вон там пограничный пост виднеется.
Тот на секунду задумался, а потом махнул рукой:
– Ладно, пойдем. Но только потому что мы банда. Хотя я все равно буду осторожен.
с. Яр,
Томского сектора
Томской локации.
56°09′ с. ш. 84°56′ в. д.
Пограничница на переходе – сорокалетняя худая и мосластая тетка мужчин явно дичилась, была настороже и в разговоры не вступала. Как ни пытались Псих и Четвертый ее разболтать, она отделывалась односложными ответами: «да», «нет» и, чаще всего, «не знаю».
И только пропустив своих клиентов в женскую локацию, она вдруг оттаяла. Возможно, потому, что ее от представителей другой части человечества уже отделял полосатый шлагбаум? Так или иначе, она вдруг глухо сказала в спины уходящим паломникам:
– Если вам в Томск, в Яр не заходите. Идите сразу в Вершинино. Туда недалеко, да и места там красивые, одних озер 18 штук по дороге будет.
– А что так? – осторожно спросил Псих. – Опасно в Яре или что?
– Да нечего там делать, – отрезала пограничница. – Дыра-дырой. Там даже постоялого двора нет, один фельдшерский пункт.
– А в Вершинино?
– Вершинино хорошее село. У нас все было, – глухо сказала стражница кордона. – И школа, и детский сад, и санаторий на минеральных источниках. Даже ипподром частный был. Дай бог, сейчас поток туристов на переходе пойдет – все восстановится. Слышали же наверное – перестройка у нас. Все теперь по-новому будет. Совсем другая жизнь начнется.
– Дай бог! – кивнул Псих и помахал пограничнице рукой. – Ну спасибо за совет! До свидания!
– До свидания!
На околице села Четвертый предложил:
– Может, все-таки зайдем? Хотя бы напиться попросим. Я что-то пить хочу.
– А на пункте пропуска водички попросить тебе дворянское достоинство запрещало, да? – возмущенно хрюкнул Жир. – Нет уж, не будем мы из-за такой фигни возвращаться. Ничего, потерпишь, не графья, чай. Из озера попьете, ваше сиятельство, тетка говорила – здесь озер много.
Тетка не соврала – буквально через полкилометра паломники вышли на берег озера. Причем ухоженный берег – к воде был оборудован спуск с деревянными ступеньками, и сделана прорубь, из которой удобно было набирать воду.
Жир быстро извлек алюминиевую кружку, зачерпнул водички и протянул кружку Четвертому:
– На, пей, страдалец.
Монах отпил несколько глотков и вернул посудину свинтусу. По неистребимой привычке ничего не выбрасывать и не выливать тот допил воду и крякнул:
– Хороша водичка! Холодная – аж зубы ломит. Псих, тебе зачерпнуть?
– Не, не хочу, – мотнул головой обезьян.
– Тот, а тебе?
– Я вообще здесь ничего ни есть, ни пить не буду, потому что это враждебная и очень опасная территория.
– Ну тогда пошли, что ли?
И они пошли дальше.
Примерно через пять минут Четвертый вдруг побледнел как мел и остановил лося:
– Погодите, мужики. Что-то мне… Нехорошо.
После этих слов его стошнило.
А опершийся на березу Жир вдруг упал на колени и его тоже вырвало.
Пока свинтуса полоскало, монах вдруг начал ощутимо крениться на сторону, и Псих едва успел его подхватить, чтобы тот не свалился из седла мешком.
– Босс, что случилось? – встревоженно крикнул обезьян. – Где болит?
– Живот… – еле слышно сказал Четвертый. – Режет… Больно очень. Не могу.
– Та же фигня! – простонал свинтус. – Боль аж пульсирует. Как будто пара ежей в желудке сексом занимаются.
– Они, по ходу, отравились, – почесал в затылке Тот. – Потому что вода отравленная?
– Во всем озере, да? – саркастически осведомился Псих.
– Что только в этой жизни не бывает! – фаталистически изрек аутист. – Но они точно отравились. Потому что мы с тобой воду не пили. И лось не пил.
– Да нет, тут что-то странное, – встревоженным голосом сказал обезьян. – Я их лечить пытаюсь – не проходит лечение. Пишет: «Объект здоров и не нуждается в лечении».
– Ни хрена себе, «здоров»! – возмутился Жир, в очередной раз опорожнив желудок. – Им бы самим таким здоровьем похвастаться. Меня сейчас наизнанку вывернет. Хватить коновалить, Псих. Врача нам надо. Специалиста.
– Точно! – подскочил обезьян. – В селе же фельдшерский пункт! Тот, бери Жира на закорки, а я Босса понесу. На лосе они сейчас не усидят.
– Я же грязный буду, – насупился чистюля-сом. – Потому что он меня обблюет.
– Не обблюет, – отрезал Псих. – Ему уже нечем. Все, ходу, ходу! Побежали! А то втроем останемся.
Фельдшерица – старенькая уже бабулька лет 70-ти, выслушав сбивчивый рассказ Психа (больные к тому времени могли уже только глухо стонать), первым делом поинтересовалась:
– Воду из пили?
– Мы нет, они – да! – сознался Псих.
– Много?
– Кружку на двоих, – не стал скрывать обезьян. – Мы в Вершинино шли.
Старушка поджала губы и язвительно спросила:
– А зайти в деревню и узнать про особенности дороги, конечно, была не судьба?
Она повернулась к страждущим и участливо произнесла:
– Я вас поздравляю, молодой человек, у вас будет девочка. А у вас, почтенный демон – не меньше шести здоровых и крепких поросят.
И посмотрев на вытянувшиеся лица паломников, удивленно спросила:
– А что вы на меня так смотрите? Как, по-вашему, мы должны были размножаться при закрытых границах? Это великое колдовство Солнца. Она зарядила три озера – на юге, на западе и на востоке локации.
На этих словах Тот трижды перекрестился, а Жир, похоже, заплакал, забормотав что-то неразборчивое, но явно матерное.
– А почему лечение не работало? – зачем-то спросил Псих, пораженный случившимся до самой глубины души.
– А почему оно должно было сработать? – возмутилась старушка. – Беременность не болезнь!