Кто убил Кристель?

Глава 9

Третий раз. Третий раз я просыпаюсь в своей постели, отчаянно вцепившись в простыни, онемевшими от напряжения пальцами — я снова опоздала, снова не смогла предотвратить потерю своей сестры. Воздух пропитан успокаивающей лавандой, но в горле стоит горький привкус пепла, словно сама смерть оставила здесь свой след. Перед глазами — ее лицо, искаженное невыносимой болью, и беззвучный шепот «беги».

— Крис… — я вдавила лицо в подушку, с трудом заглушая рвущиеся наружу рыдания, разрываясь от боли, судорожно всхлипывая и захлебываясь слезами, которые текли нескончаемым потоком.

В голове, словно на закольцованной пленке, снова и снова прокручивались ужасные кадры этого дня, напоминая о том, что я не смогла сделать самое главное — спасти свою сестру от неминуемой гибели: как Кристель, самоотверженно оттолкнув меня в сторону своим последним усилием, как вспыхнуло зловещее пламя артефакта, окрашивая все вокруг в ржавые тона, как невесомый пепел медленно осел на землю, унося с собой частичку моей души, превращая мою жизнь в бесконечную агонию вины.

«Нет, нет, нет…» — задыхаясь, шептала я сквозь надрывающие душу всхлипы, отчаянно сжимая кулаки до побеления костяшек, — «Я снова не смогла ее защитить, подвела ее… Опять я не смогла ее спасти. Да что со мной не так? Почему я такая никчемная?» — стараясь быть сильной, в тот момент я чувствовала себя совершенно беспомощной.

Мои пальцы, почти до боли, впивались в подушку, разрывая ткань. Кристель была так близко, буквально в нескольких шагах от спасения, а я, словно проклятая, не смогла ее защитить, не смогла уберечь от смерти, которая снова забрала ее у меня навсегда.

В дверь, словно издевательски насмехаясь над моим безграничным горем, тихонько постучали. Этот до боли знакомый, такой родной стук — только один человек так стучал, прежде чем войти. Кристель. Ее особенный, неповторимый ритм, который я могла узнать из тысячи, даже будучи слепой.

— Элис? — раздался ее нежный голос, но вместо привычного рассказа о свежеиспеченных кексах и утренних новостях, она стремительно подбежала ко мне, легко опустившись рядом на кровать, — Ты в порядке?

Я не отвечала, не могла произнести ни слова. Слезы сдавили дыхание, и голос словно пропал. Казалось, слова застряли где-то внутри, не в силах пробиться сквозь ком в груди.

— Элли, что случилось? — спросила она, нежно касаясь моего вздрагивающего от рыданий плеча, — Тебе приснился кошмар?

Я лишь безмолвно кивала головой, захлебываясь в нескончаемом потоке слез, которые, казалось, никогда не закончатся. Кристель, не говоря больше ни слова, помогла мне сесть и крепко обняла меня, укачивая и нежно гладя по спине.

— Тише, тише, сестренка, — шептала она, словно убаюкивая испуганного ребенка, — Все хорошо. Я здесь, рядом с тобой, и ничто не сможет нас разлучить.

А я, мысленно проклиная себя за свою беспомощность и слабость, с болью думала о том, что если я снова не справлюсь, то это будет последний день, когда она меня обнимает, последний день, когда я чувствую тепло ее рук, последний раз, когда слышу ее голос, наполненный любовью и заботой.

— Крис… — наконец, с огромным трудом выдавила я сквозь душераздирающие рыдания, отчаянно стараясь взять себя в руки и не потерять остатки самообладания, — Прости меня. Прости, что я такая беспомощная, такая никчемная.

— О чем ты говоришь? — она, мягко отстранившись, посмотрела мне в глаза с искренним непониманием и нежностью, — Ты не беспомощная. Ты моя сестра, и я тебя искренне люблю и восхищаюсь твоими невероятными талантами. Ты большая молодец, а вовсе не беспомощная!

Собрав всю свою волю в кулак, стараясь не показывать свою слабость и уязвимость, я посмотрела ей прямо в глаза, пытаясь найти в себе силы быть сильной ради нее.

— Кристи, сестренка, — немного успокоившись, я начала этот сложный разговор, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно, хотя внутри все дрожало от страха и боли, — нам надо серьезно поговорить. Прямо сейчас. Я знаю, ты не любишь, когда кто-то лезет в твою жизнь с советами, но… ты должна немедленно порвать с Даниэлем. Он не только не поможет тебе со стажировкой, но и активно портит твою репутацию, неужели ты этого не понимаешь?

В ее глазах промелькнуло искреннее удивление, смешанное с вызовом, и она, гордо подняв подбородок и вздернув нос, возразила с несвойственной ей твердостью:

— Элис, ты совершенно не понимаешь! У меня есть бесценная информация о мистере Драксене, и я могу получить все, чего только пожелаю. Стажировка в «Мистрель-корпорейшен», высокое положение в обществе — все это станет моим, стоит лишь протянуть руку!

— Крис, послушай меня внимательно, — я схватила ее за руки, стараясь передать всю серьезность ситуации своим прикосновением, — ты даже не представляешь, насколько все опасно и серьезно. Особенно если ты владеешь их темными секретами… Мистер Драксен невероятно опасен. Его связи, его влияние — они способны уничтожить нас обеих, стереть с лица земли, как ненужную пыль!

— Я сама со всем разберусь! — моя сестра резко вырвала свои руки, а ее голос задрожал от раздражения, — я не какая-то там наивная дурочка, верящая в сказки. Я прекрасно знаю, что делаю, и иду по верному пути.

— Кристель, — я умоляюще посмотрела на нее, чувствуя, как сердце разрывается от тревоги, — ты просто не видишь всей картины целиком. Они пойдут на абсолютно все, чтобы сохранить свои грязные тайны. На самое страшное и непоправимое!

— А я пойду на все, чтобы добиться своего! — крикнула она, но в ее голосе, несмотря на браваду, промелькнула неуверенность, словно тень сомнения.

— Послушай меня, — я понизила голос до тревожного шепота, — ты талантлива, невероятно умна, и ты способна добиться всего самостоятельно. Без этих сомнительных связей, без грязного шантажа, который может стоить тебе жизни.

— Самостоятельно? — Кристель презрительно усмехнулась, ее губы искривились в циничной улыбке, — В этом жестоком мире все решают исключительно связи, Элис. Ты что, действительно веришь в эти наивные сказки о честных путях наверх?

— Верю, — твердо ответила я, глядя ей прямо в глаза, — потому что точно знаю: ты способна на нечто большее, чем просто использовать чужие тайны. Ты можешь создать что-то свое, настоящее, достойное тебя.

— И что же? — она всплеснула руками в раздраженном жесте, — Пока все мои попытки устроиться на стажировку заканчиваются унизительными отказами! А здесь — реальный, осязаемый шанс, который нельзя упускать!

— Это иллюзия, Кристель, — я снова взяла ее руки в свои, стараясь согреть их своим теплом, — ты думаешь, что полностью контролируешь ситуацию, но на самом деле тобой ловко манипулируют, как марионеткой.

— Кто манипулирует? — она резко выдернула руки, ее глаза сверкнули гневом, — по-моему, это ты сейчас пытаешься манипулировать мной, но вот только зачем? Какие у тебя мотивы?

— Дело не во мне, — я старалась сохранять спокойствие, хотя внутри все кипело от тревоги, — дело в том, что ты играешь с огнем, не понимая его истинной силы. Даниэль помолвлен, его отец никогда не пойдет против своей семьи ради какой-то студентки, какой бы информацией она ни располагала.

— А вот тут ты глубоко ошибаешься, — Кристель снова выдернула свои руки и встала, выпрямившись во весь рост, и ее осанка выражала непреклонную решимость, — У меня есть то, чего они действительно боятся до дрожи в коленях.

— И что же это? — я почувствовала, как внутри все сжимается от леденящего душу предчувствия беды.

— То, что может разрушить их безупречную, выстроенную годами репутацию, — она самодовольно улыбнулась, ее губы искривились в триумфе, — и я точно знаю, как этим эффективно воспользоваться, поверьте мне.

— Кристель, послушай меня внимательно, — я почти умоляла, чувствуя, как слезы подступают к глазам, — ты даже не представляешь, во что на самом деле ввязываешься. Эти люди не остановятся ни перед чем, чтобы защитить свои тайны.

— Именно поэтому я должна действовать первой и быстрее их, — зло бросила она, отворачиваясь, — я встречусь с мистером Драксеном сегодня же, и ничто меня не остановит!

— Нет! — я вскочила с кровати и, быстро догнав ее, схватила за рукав, чувствуя, как паника захлестывает меня с головой, — прошу тебя, не делай этого!

— Отпусти меня немедленно, — она резко обернулась, ее глаза сверкали гневом, — я сама решаю свою судьбу, и никто не вправе мне мешать!

Она выдернула рукав из моей руки и бросилась к двери.

— Но ты не одна в этом мире! — я крикнула ей в спину, — подумай о нас, о нашей семье, они не остановятся ни перед чем, чтобы устранить угрозу наверняка, если твоя информация действительно серьезная. Что ты будешь делать, если они решат, например, в ответ шантажировать тебя моей безопасностью? Или если поедут в поместье к нашим родителям? Или тебе и на нас всех плевать?

Кристель замерла, вцепившись в дверную ручку, и медленно обернулась. В ее глазах промелькнуло что-то похожее на боль раскаяния, но тут же скрылось за маской упрямства.

— Ты всегда была эгоисткой, — тихо произнесла я, каждое слово давалось с трудом, словно камень ложился на сердце, — но сейчас речь идет не о тебе одной. Твои действия могут разрушить все, что мы все строили годами.

Она медленно вернулась к кровати, осторожно присаживаясь на самый краешек, ее плечи поникли под тяжестью моих слов, и я увидела в ее глазах слезы.

— Я просто хочу лучшей жизни, — прошептала она, и в ее голосе впервые за весь этот разговор послышалась откровенная растерянность, — хочу доказать всем, что чего-то стою.

— Ты уже доказала, — я осторожно присела рядом, — своими знаниями, талантами, упорством. Ты не нуждаешься в сомнительных связях, чтобы доказать свою ценность.

— Легко говорить, когда у тебя все получается, — в ее голосе проскользнула горечь, — а что делать тем, кому приходится бороться за каждое достижение?

— Бороться честно, — ответила я, глядя ей прямо в глаза, — даже если это сложнее. Потому что только так можно построить что-то настоящее, что-то, чем можно будет гордиться.

Она молчала, погруженная в свои мысли, ее пальцы нервно теребили край халата с вышитыми на нем единорогами. Я видела, как внутри нее идет борьба между желанием быстрого успеха и голосом разума.

— Я… я не знаю, — наконец призналась она, и в этом признании было больше силы, чем во всех ее предыдущих словах, — но я так устала быть второй, третьей, десятой…. и никому не нужной.

— Ты никогда не была никому не нужной, — я обняла ее, чувствуя, как напряжение покидает ее тело, — особенно для меня. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь ради чьих-то призрачных обещаний.

Она прижалась ко мне, и в этом объятии было больше понимания, чем в тысячах слов. Впервые за долгое время я почувствовала, что, возможно, смогла достучаться до ее сердца, растопить лед ее решимости.

— Пообещай мне, — прошептала я, — что хотя бы подумаешь о том, что я сказала.

Она не ответила, но в том, как она продолжала обнимать меня, я увидела проблеск надежды на то, что, возможно, еще не все потеряно. Несколько бесконечно долгих секунд она молчала, а затем медленно подняла на меня печальный взгляд.

— Что ты конкретно предлагаешь? — ее голос звучал неуверенно, словно она сама боялась услышать ответ.

— Откажись от этой опасной затеи, — я осторожно подбирала слова, стараясь не нарушить хрупкое равновесие момента, — мы вместе найдем другой, честный путь, обещаю тебе! Я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе достичь успеха. И при этом ни от кого не зависеть!

— Но как? — в ее глазах промелькнула робкая надежда, смешанная с недоверием, — как мне пробиться в «Мистрель» без их покровительства?

— У тебя есть все необходимое: природный дар, острый ум, несгибаемый характер и, конечно, амбиции, — в который раз я крепко взяла ее руки в свои, чувствуя, что мои слова находят нужный отклик, — неужели ты правда веришь, что только там ты сможешь реализовать свой потенциал? Если эта дверь захлопнется перед тобой, значит, это просто не твое место… Ведь существует множество других крупных корпораций, а твои выдающиеся способности позволяют разослать резюме во все ведущие компании! Ты талантливая, и ты сама знаешь об этом, а значит, сможешь справиться с любой задачей без всякой протекции. Подумай только, как к тебе будут относиться будущие коллеги, если узнают, что тебя туда просто пристроили? Это же навсегда поставит клеймо на твоей репутации специалиста!

Кристель отвернулась и долго молчала, погрузившись в свои мысли, ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, но затем она медленно кивнула, словно принимая важное решение.

— Хорошо, — тихо произнесла она, и в ее голосе прозвучала непривычная для нее покорность, — я попробую пойти твоим путем. Но только потому, что ты моя сестра и просишь меня об этом слишком убедительно, — криво улыбнулась она, пытаясь вернуть себе привычную браваду.

Я крепко обняла ее, чувствуя, как постепенно покидает мое тело напряжение последних часов.

— Спасибо тебе, — прошептала я, прижимаясь к ее плечу, — Спасибо, что прислушалась.

В этот момент я отчетливо поняла, что, возможно, впервые за все время нашего противостояния действительно смогла переубедить ее в чем-то и достучаться до сердца своей сестры. Но внутри все равно оставалось тревожное, щемящее чувство: а вдруг и этого окажется недостаточно для того, чтобы изменить будущее?

— Ладно, — неловко улыбаясь и стараясь разрядить напряженную атмосферу, Крис потянула меня за руку в сторону двери, — пойдем на кухню, там уже давно собрались девочки, а Тереза принесла эти твои дурацкие маффины с… э-э-э… киноа, — театрально закатывая глаза и пытаясь скрыть за наигранной веселостью свои эмоции.

— Они, как всегда, выглядят так, будто их приготовили из песка, божественно отвратительно? — опередила я ее, поддерживая ее попытку разрядить атмосферу.

— Вееерно, — удивленно протянула она, — это именно то, что я собиралась сказать…

— Вот видишь, сестренка, — с улыбкой на лице я подняла указательный палец вверх в наставительном жесте, — я настолько хорошо я тебя знаю, что даже догадываюсь о том, что ты скажешь!

— И правда… — растерянно прошептала она, но тут же добавила в своей шутливой манере, — а может, ты создала какой-то новый артефакт, позволяющий читать мысли, м? Или это просто побочный эффект от того, что мы слишком много времени проводим вместе?

Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение между нами постепенно рассеивается.

— Скорее второе, — подмигнула я, двигаясь в сторону кухни, — хотя идея с подобным артефактом мне начинает нравиться все больше!

На кухне, как и в предыдущие дни, царила привычная атмосфера притворного спокойствия: Лизель, съежившись на табурете, словно испуганный зверек, нервно дорезала фрукты. Дафна, грациозно двигаясь, как всегда, и уже разливала чай, но в ее выразительных глазах я заметила едва заметное беспокойство, выдающее истинные чувства.

— … Девочки, у меня потрясающие новости! — Кристель вновь устроилась на подоконнике, беспечно болтая ногами, словно сбросив с себя тяжкий груз прошлого, — я решила разорвать отношения с Даниэлем, окончательно и бесповоротно!

Ее подруги замерли, уставившись на нее с нескрываемым изумлением, и на кухне повисла абсолютная, звенящая тишина — даже уличный шум за окном, казалось, на мгновение затих.

Первой отмерла Тереза, осторожно держащая в руках сахарницу. Она медленно, почти ритуально поставила ее рядом с собой и выразительно подняла бровь, переспросив с профессиональной маской невозмутимости:

— Почему же ты так решила?

— У него есть невеста, — пожала плечами Кристель, глядя прямо перед собой, не отводя взгляда, — и я наконец-то осознала, что всегда была для него лишь запасным вариантом, как бы больно ни было это признавать. Мне необходимо двигаться дальше, потому что эти отношения, увы, не имеют никакого будущего.

— И что же ты теперь будешь…? — почти шепотом начала говорить Лизель, но ее вопрос резко перебила Дафна:

— А как же твоя заветная стажировка в «Мистрель-корпорейшен»? — с притворной нежностью в голосе поинтересовалась она, мастерски изображая заботу, — ты ведь так отчаянно мечтала туда попасть, так усердно работала над этим… и постоянно твердила, что именно Даниэль сможет помочь в осуществлении этой мечты?

— Нашла совершенно иной путь, — с достоинством, спокойно и уверенно ответила Кристель, гордо вскинув голову, — без этих сомнительных связей, которые лишь портят репутацию и ведут в тупик.

Лизель, неловко уронив дольку яблока, поспешно подняла ее, заливаясь краской смущения:

— Извините…

— Лиззи… ты когда-нибудь научишься обращаться с обычными предметами, не создавая вокруг себя хаос? — не удержалась от язвительной колкости Тереза, — твой дар воды, похоже, только усложняет простые вещи, превращая их в настоящее испытание для нервов.

Лизель нервно хихикнула, словно пытаясь разрядить напряженную атмосферу:

— Да, я такая неуклюжая! Постоянно что-то проливаю или роняю… — ее смех звучал неестественно, будто записанный на диктофон и воспроизведенный механически, вызывая лишь раздражение.

— Девочки, а давайте обсудим наши планы на следующую неделю? — сменила тему оживившаяся Дафна, ее голос зазвучал мелодично и сладко, словно мед, — я слышала, что в «Лавандовом бутоне», в который, я напоминаю, мы договорились сходить в следующую субботу, появилась новая коллекция косметики, настолько роскошная, что дух захватывает от восторга!

И подруги, явно с облегчением воспринявшие новости Кристель, с энтузиазмом поддержали новую тему для разговора и принялись обсуждать свои планы, торговые салоны и модные новинки.

— О, а я записалась на четверг на уходовую процедуру в «Кристалл спа»! — поддержала ее Тереза с искренним восторгом, — говорят, их новая линия ухода с кристаллами просто волшебная, настолько изысканная, что невозможно устоять перед соблазном.

— А я, пожалуй, загляну в «Модный квартал», — с видом королевы небрежно махнула рукой Крис, ее голос звучал уверенно и твердо, — хочу обновить гардероб к новому сезону и приобрести что-нибудь особенное, что подчеркнет мою индивидуальность и стиль.

— Может, сходим все вместе не только в субботу, но и на этой неделе? — робко, словно боясь нарушить хрупкое равновесие, предложила Лиззи, и ее голос дрожал от надежды, — в торговом доме Эмариэль сейчас проходит потрясающая акция, такая заманчивая…

— Лиззи, ты же все равно не можешь себе позволить их цены, — сладко улыбаясь, перебила ее Дафна, ее голос сочился ядом под маской заботы, — зачем строить иллюзии, которые только разочаруют и принесут боль?

— Да, дорогая, — с притворным сочувствием, растягивая слова, поддержала ее Тереза, — может, тебе стоит дождаться распродаж, которые, возможно, когда-нибудь наступят, если звезды сойдутся?

— Да, вы правы, я слишком наивная… — Лизель натянуто рассмеялась, опустив глаза, в которых словно промелькнула жгучая смесь зависти и обиды, словно раны, которые никогда не заживут, — постоянно надеюсь на что-то невозможное, словно живу в мире грез.

— Ладно, Лиззи, может, и правда сходим вместе, — неожиданно смягчилась Кристель, ее голос звучал искренне, — только ты будешь моей помощницей по примеркам, чтобы я могла оценить все наряды с новой стороны.

— О, конечно! Буду рада помочь, — натянуто улыбнулась Лиз, пытаясь скрыть свои истинные чувства, — у меня отличный вкус, правда, иногда руки немного… подводят, — ее смех звучал неестественно, но девочки не обратили на это никакого внимания, и Дафна, словно намеренно игнорируя ее, продолжала увлеченно строить планы, грациозно расправляя несуществующие складки на юбке:

— А после «Лавандового бутона» мы пойдем как обычно в «Кризеот» на центральной площади? Просто мы туда каждые выходные ходим. Я предлагаю заглянуть в новое кафе на набережной. Говорят, там подают потрясающий авторский кофе со специями, — ее голос звучал так приторно-сладко, будто она пыталась загладить свою недавнюю резкость.

— Но кафе «Кризеот» — уже много лет наше традиционное место встреч, — неуверенно возразила Крис, — нас и наши вкусы там уже давно знают, да и обслуживание там на высоте… Впрочем, мы можем и новое кафе посетить, почему бы и нет…

— Решим на месте, — перебила ее Дафна, небрежно взмахнув рукой, как бы давая понять, что вопрос с кафе несущественен, — девочки, а слышали про новую коллекцию ароматов от «Серебряной лилии»? Говорят, они просто божественны, настолько изысканны, что дух захватывает!

— Ах, эти ароматы… — поддакивала Тереза, поправляя безупречно уложенный локон, ее пальцы дрожали от предвкушения, — Они стоят целое состояние, но каждая капля — настоящее произведение искусства, достойное королевских покоев.

Я, наблюдая за этой сценой со стороны, не могла не заметить, как фальшиво звучит Лизель в своей самокритике. Мне было заметно, как отчаянно она пыталась вписаться в их компанию, но каждый раз натыкалась на невидимую стену высокомерия и превосходства, возведенную Кристель, Терезой и Дафной. Эти попытки угодить им и ее почти детская наивность словно раздражали их, вызывая лишь новые насмешки и колкости, и я сделала мысленную пометку, что если я смогу изменить ход прошлого и спасти сестру, то обязательно поговорю с ней о Лиззи.

Мне, с высоты прожитых лет, было совершенно непонятно, почему Лизель продолжала терпеть такое отношение к себе. Почему она раз за разом позволяла над собой насмехаться, вместо того чтобы найти других подруг, которые действительно ценили бы ее такой, какая она есть? В ее глазах я видела боль и тоску, скрытые за маской фальшивой радости, и это причиняло почти физическую боль.

Пока я размышляла о судьбе Лизель, она, явно воспрянув духом от неожиданного внимания Кристель, начала оживленно рассказывать о последних модных тенденциях, ее глаза наконец-то засияли настоящим энтузиазмом. Она говорила о цветах, тканях и стилях с такой страстью, что даже Дафна и Тереза невольно заинтересовались.

— Отлично, Лиззи, там где не про магию — это действительно к тебе! — поддержала ее Тереза, хотя и с явным сарказмом в голосе.

И Лизель снова фальшиво засмеялась, соглашаясь с ее словами. Но мне было заметно, как под маской дружелюбия скрываются зависть, старые обиды и комплексы, готовые в любой момент вырваться наружу. «Когда-нибудь она повзрослеет и просто уйдет из этой компании. И правильно сделает», — подумалось мне.

— А я слышала, что в «Анариэль-спа» появилась новая процедура с золотыми частицами, — поддержала разговор Крис, явно радуясь тому, что подруги тактично избегают обсуждения ее болезненной темы, ее глаза заблестели от энтузиазма, — Представляете, они буквально переливаются на коже, создавая поистине волшебное зрелище!

— Звучит волшебно… — голос Лизель дрожал, выдавая истинные чувства, ее руки нервно теребили край фартука, который она так и не сняла, — наверное, это невероятно красиво, просто завораживающе…

— Девочки, не забудьте про встречу через неделю! — напомнила Дафна, в очередной раз перебив Лизель и параллельно собирая чашки, словно выполняя какой-то изысканный ритуал — ее плавные движения как всегда были отточены до совершенства, — в следующую субботу в одиннадцать утра в «Лавандовом бутоне», где нас ждет столько всего интересного, что дух захватывает!

— Только не опаздывайте, — поправляя свою безупречную прическу, добавила Тереза с присущей ей надменностью, ее губы изогнулись в снисходительной улыбке, — у них запись плотная, а время — это роскошь, которую могут позволить себе не все, особенно такие, как ты, Лиззи…

Чаепитие, пошедшее по другому пути, в этот раз завершилось на удивление быстро — у каждой внезапно обнаружились неотложные дела, и лишь Лизель, замешкалась и, собирая остатки фруктов, снова что-то пролила и теперь старательно убирала с помощью магии последствия, двигаясь неловко, словно неуклюжий ребенок, впервые оказавшийся на кухне.

Кристель, проходя мимо, бросила с привычной насмешкой, не скрывая своего превосходства:

— Ну что ж, Лиззи, практика делает мастера, хотя в твоем случае, возможно, это не работает, как бы ты ни старалась, — произнесла она с легкой ухмылкой, которая, впрочем, тут же исчезла, словно ее и не было, оставив после себя лишь горький привкус.

Задержавшись на кухне и став свидетелем этой сцены, я лишь вздохнула, глядя вслед сестре, которая, несмотря на произошедшие сегодня утром перемены, все еще оставалась той же колючей и язвительной Кристель. Ее характер, казалось, не изменился ни на йоту, хотя в глубине души я не могла не заметить едва уловимые перемены, которые я хотела бы принимать за ее постепенное взросление. Но, конечно, до полного преображения во взрослую личность ей было еще очень далеко… Хотя если я смогла достучаться до нее утром, то может быть и в этом вопросе смогу повлиять?

Лизель же в ответ лишь промолчала, но я увидела, как она, покраснев, с силой стиснула зубы, и вскоре она, скомкано попрощавшись, тоже поспешила домой.

Оставшись, наконец, одна на кухне, я посмотрела на часы и поняла, что могу себе позволить пару минут передышки — времени до встречи Крис с семейством Драксен было с запасом. Держа в руках чашку недопитого чая, я задумчиво смотрела в окно, где пушистые облака беззаботно проплывали мимо, а в воздухе будто витало ощущение перемен, едва уловимое, как утренний туман над рекой, и я почувствовала прилив решимости — «Я справлюсь, сегодня я буду начеку и спасу ее, и эта попытка обязательно станет удачной», — говорила я сама себе… Ведь даже в самые сложные дни всегда есть место для надежды, правда же?

Пока я стояла у окна, погруженная в свои мысли, мой взгляд случайно упал на стол. Что-то показалось мне странным — сахарницы, которую Тереза не выпускала из рук во время разговора, не было на привычном месте. Та самая сахарница, которая показалась мне подозрительной еще в первый день, внезапно как будто испарилась из нашей кухни.

«Странно», — подумала я и начала более тщательные поиски. Медленно, стараясь не шуметь, я обошла кухню, заглядывая в каждый уголок, но ее нигде не было. Внезапно мое внимание привлекло что-то блестящее в раковине. Подойдя ближе, я увидела знакомую сахарницу, пустую, с каплями воды на стенках. А рядом, в мусорном ведре, лежала аккуратно свернутая салфетка, и в ней — весь сахар, который раньше был в сахарнице.

Сердце забилось чаще. Я вспомнила, как Тереза держала эту самую сахарницу, как осторожно поставила ее рядом с собой… И как потом, увлеченная разговором, будто забыла о ней. «Что же ты задумала, Тереза?» — прошептала я, внимательно рассматривая находку.

Мои подозрения только усилились: она явно планировала что-то, но в последний момент передумала. Может быть, неожиданное для нее решение Кристель разорвать отношения с Даниэлем так повлияло? Жаль, что сейчас я всего лишь студентка третьего курса, и не могу придти в свою лабораторию, чтобы исследовать эту тревожную находку. Поэтому мне оставалось лишь одно: я твердо решила, что буду внимательно следить за Терезой — ведь здесь явно что-то не так. «Очевидно, она отказалась от своего первоначального замысла, и это не может не радовать», — облегченно выдохнув, сделала я вывод, но теперь к чувству надежды примешивалось настороженное ожидание. «Придется быть начеку», — решила я, машинально убирая сахарницу на полку, — «Но хотя бы сейчас Кристель точно не угрожает ни ректор, ни Даниэль, ни Тереза. Осталось выяснить, кто автор записки, которую нам показал профессор Ирвис. Это явно сделал кто-то из окружения Крис — кто-то, кто знает ее почерк, специально подставил ее. Но кто? Записку ему подсунули не сегодня, а явно раньше, поэтому предотвратить это я не могу, остается только ходить и озираться…».