Кречет 3

Глава 20

Уже неделя, как мы безвылазно сидим в камере. Барон больше не появлялся. Три раза в день к нам приходил один из его шакалов и молча швырял еду. После молча забирал пустые чашки и уходил. Кормежка была хреновой, но на удивление регулярной. Хоть за это спасибо. Однажды даже яблок подкинули. Мы думали, что отравленные, но оказались норм. Пленников обычно так не кормят. Видно для следующих битв готовили. Беспокоились, чтобы на арене нас с Рудым сразу не сожрали и не разорвали на куски, а представление вышло зрелищное, да затянулось подольше. Барон, мать его, еще тот эстет. Даже в эпоху апокалипсиса стремится получить от жизни все самое сочное. Ладно, посмотрим, что он нам приготовит. В любом случае выбор у нас с Рудым невелик.

— Есть мысли, что дальше делать будем? — Рудый сидел на полу и лениво ковырял бетонную стену своей «железной» рукой.

— А хрен его знает… Барон пока в расход нас не пускает, и на контакт не идет. Бегунов, наверное, вылавливает для следующего боя с нами. Побыстрее, да пожирнее выбирает.

— Надо сваливать отсюда. Следующий бой можем и не пережить. В тот раз нам просто повезло. Одно дело с неповоротливым увальнем справиться, совсем другое — с бегунами. У них скорость льва и живучесть крокодила. Давай, Вел, соображай. Мне ничего толкового в голову не приходит.

— Легко сказать, соображай… Вот и соображай давай, тебе котелок на что? Бороду носить? — хмыкнул я, раздраженно взглянув на Рудого. — Как тут свалишь? Вон охрана у нас какая. Люди у Барона обучены, сразу видно, что подготовка на высшем уровне. Мимо них не проскочишь. И нахрапом не возьмешь. Видел, какой у них тут лабиринт? И система безопасности работает исправно. Барон, видно, в свое время толковых людей набрал. Вон посмотри, сколько на него спецов всяких пашут: и бывшие военные, и химики, и программисты, и хрен знает, кто еще. Причем, каждый знает толк в своем деле. Тут надо хорошо все обдумать.

— Пока думаем, нас по клочкам на арене растащат. Нельзя до следующего боя тянуть. Что, если попробовать договориться с Бароном? Согласимся на него работать, а там будем думать, как быть дальше.

Рудый замолчал, а я облегченно вздохнул. Голова гудела, как раскаленный самовар, а тут еще он со своим нытьем прицепился. Как будто прочитав мои мысли, и решив, что так легко я не отделаюсь, Рудый вновь подал голос:

— Ты говорил, что поселение наше он по спутникам как-то вычислил? Парень смотрел на меня с таким видом, будто надеялся, что я опровергну его слова.

— Говорил.

— Может блефует? — он неторопливо встал и в тысячный раз принялся прощупывать стены и осматривать потолки. — Барон хитер.

— Не думаю, он мне местонахождение назвал. Рано или поздно он туда наведается. В поселении есть, чем разжиться. Барон собирается осваивать новые территории, в городе ресурсы почти исчерпаны. Так что это вопрос времени.

— Там Гектор и Энн остались… И Агнеша — при упоминании последнего имени Рудый слегка покраснел и отвел взгляд.

— Давно ты с ними знаком? — с любопытством спросил я, надеясь, что Рудый поведает мне что-нибудь про Кречета.

— Да почти сразу как все началось, так и познакомились. Если бы не они, меня б сожрали. Когда началась вся эта заварушка, я хотел уехать из города, но не вышло. Наткнулся на стаю оживших, хотел от них улизнуть, но не справился с управлением и протаранил легковушку. На улицах тогда, черт знает, что творилось. Машины по дороге разбросаны, зомбаки все заполонили. Меня вытащили из помятой легковушки.

Рудый замолчал на несколько секунд, погрузившись в воспоминания, затем продолжил:

— Наша группа больше была. Многие погибли: Полковник, Кузнец, Хан, Док. А тех, кто выжил, разбросало по разным местам. Я сам уже думал, что умер… Долгая это история.

— А Кречет? Ты с ним знаком?..

В двери скрежетнул замок.

— На выход! — в дверном проеме появился цепной пес Барона. Наставив на нас дуло автомата, он кивнул в сторону выхода.

— Какой сюрприз нас ждет на этот раз? Барон весьма изобретателен — проходя мимо него я ехидно взглянул на невозмутимую морду охранника. Тот даже глазом не повел, не говоря уже о том, чтобы удостоить меня ответом.

В коридоре нас ждали еще три охранника.

Целая свита — подумал я. — А Барон — предусмотрительный. Вон как конвой усилил. Опасается нас. Это хорошо.

Мы с Рудым петляли по коридору бункера, поворачивали то направо, то налево. В прошлый раз, когда нас вели с поединка в камеру я примерно запомнил направление и теперь прикидывал, в какую сторону нас ведут на этот раз. Маршрут явно был другим.

Мы прошли через очередную секцию и двери за нами автоматически захлопнулись. Мы очутились в просторном холле. Стены и высокий потолок, выложенный мрамором цвета темного малахита. Со стен лился холодный тусклый свет.

Я понял, что нас ведут не на арену. Возможно, Барон пересмотрел свои планы и теперь хочет нам что-то предложить… Ну или избавиться…

Пройдя через холл, мы оказались перед массивной дверью. Конвойный постучал, выждал несколько секунд и распахнул дверь. Нас здесь явно ждали.

Лилия бесцельно брела по лесу, не обращая внимание на ветки, царапавшие кожу.

Куда идти, она не знала, где находится — тоже. Казалось, силы и воля к жизни покинули ее прошлой ночью. Опять одна в этом одиноком безжалостном мире. Хотелось сесть под дерево, свернуться в комочек, закрыть глаза и уснуть. Ей вдруг стало безумно жаль себя. На глаза навернулись жгучие слезы. Она устала… Устала быть сильной, устала от потерь и разочарований, от бесконечной борьбы. Она всего лишь слабая женщина, потерявшая свою семью. Все, кто ей дорог бесследно исчезают, оставляя кровоточащую рану в душе. Где взять силы брести дальше, бороться за выживание? Ничего не хочется.

Лилия остановилась, оперевшись о шершавый ствол дерева. Согнувшись она издала пронзительный вопль. Плевать, если сейчас на ее крик приползут мертвяки, блуждающие в окрестностях.

Дав, наконец, волю эмоциям, Лилия устало опустилась на землю и закрыла глаза…

В нескольких метрах хрустнула ветка. Лилия медленно разлепила веки. Шагах в десяти-пятнадцати от нее, покачиваясь, стоял подросток-зомби. Когда-то это был мальчик лет тринадцати, худощавый, невысокого роста. Свободная рубаха, в прошлом небесно-голубого цвета, и грубые штаны, подранные и в пятнах крови. Всклокоченные волосы соломенного цвета торчали в разные стороны. Казалось, что он недавно обратился, хотя судя по состоянию одежды, этого совсем не скажешь. Удивительно, но на мраморном с синими прожилками лице почти отсутствовали следы разложения.

Немного склонив голову набок, он смотрел в упор на Лилию помутневшими глазами, и не двигался. Лилия медленно потянулась к висевшему на бедре клинку. Рука коснулась деревянной рукояти, это придало уверенности. Мертвец по-прежнему стоял на своем месте и не нападал. Странно, — подумала Лилия. Почему он замер? Ими прежде всего движет голод. Почему не пытается меня сожрать?

Они стояли друг напротив друга. Женщина и мертвый подросток. Лилия вдруг вспомнила про Аиду. Этот паренек чем-то ее напоминал. По-прежнему сжимая нож в руке, она осторожно двинулась в его сторону, мягко ступая по пожухлой траве. Шаг, еще шаг. Она приблизилась к зомби почти на расстояние вытянутой руки. Тот в упор смотрел на нее, не предпринимая никаких попыток сблизиться. Лилия смотрела ему прямо в глаза. Такие же, как у Аиды. Они заметно отличались от глаз обычных зомби. У полностью обратившихся пигмент радужки отсутствовал совсем, а таких «полукровок», как Аида, можно было определить по цвету глаз. Они были не такие мутные. Кроме того во взгляде угадывались остатки утраченного разума. Не ясно, но было заметно, что зомби мыслит.

Казалось, он с любопытством изучает Лилию. Ожидая нападения зомби-подростка, она подошла еще ближе и, не спеша занесла нож над головой.

Простояв так несколько секунд, Лилия опустила руку.

— Кто вы такие? Почему вы такие? — тихо прошептала женщина, глядя на «полукровку».

Ответа на свои вопросы она, естественно, не получила. Ей в голову вдруг пришла безумная мысль. Лилия убрала нож, подошла еще ближе к «гостю» и провела рукой по его щеке. Кожа прохладная и сухая.

Подросток резко дернулся в сторону, но попытки к нападению предпринимать не стал. Вместо этого он развернулся и, понуро опустив плечи, побрел прочь.

Этого не может быть, — подумала Лилия, — он не стал нападать даже в целях защиты. Это уже второй случай неполного обращения, и в этот раз снова ребенок. Может у некоторых детей есть в организме, какие-нибудь антитела, препятствующие распространению инфекции. Не у всех, конечно. Только у каких-то особенных. Сколько, таких как Аида и этот мальчик? Много ли? Что ждет их в дальнейшем?

Лилия вспомнила, какой была Аида в момент их первой встречи, и какой стала позже. Она изменилась. Девочка не взрослела, не превращалась в нормального человека, но все меньше походила на зомби. Казалось, что она стала понимать гораздо больше, агрессия ушла, появилось чувство привязанности к тем, кто находился рядом.

Лилия подняла голову и часто заморгала, пытаясь отогнать вновь навернувшиеся на глаза слезы. Хватит киснуть!

Планы как всегда рухнули к чертям, но нужно думать, как быть дальше. Поразмыслив немного, Лилия уверенно зашагала в ту сторону, откуда пришла вчера, намереваясь выйти на шоссе.

Два дня мы плыли по реке в сторону Верхнего Уральска. По крайней мере, так утверждал Аким. Я же понятия не имел, где мы находимся и в какую сторону дальше двигаться — речка, да лес кругом. Теперь придется оставить лодку на берегу и углубиться в лес. По подсчетам Акима до ближайшей трассы было примерно сорок-пятьдесят километров. По пути мертвецы нам больше не попадались. Видно, совсем в глушь забрели.

Хотелось бы верить, что маршрут верный. Аким вроде мужик смышленый. Видно, что хорошо ориентируется в местных лесах и в далекой от цивилизации жизни толк знает. С таким не пропадешь.

После случая с вертолетами профессор Зиновьев необычайно оживился, все время тараторил о том, что скоро нас всех спасут, ходячих истребят. В общем, победа будет за нами.

Переубеждать его я не торопился, пусть тешит себя надеждами. Теперь хоть идти проще с ним. Энергии и боевого задора у него заметно прибавилось. Профессор больше не ныл по каждому поводу и на жизнь не жаловался. Казалось, испытания последних дней немного закалили его. Куда деваться, в жестких условиях апокалипсиса выбор невелик.

— На сегодня достаточно проплыли. Предлагаю здесь заночевать, — я устало скинул тяжелый рюкзак, уселся на поваленное дерево и с удовольствием вытянул «гудевшие» ноги.

— Надо передохнуть, да за хворостом идти. Веток побольше натаскать надобно, ночи холодные, — Аким уселся рядом, тяжело дыша. — Сейчас дух переведу и за работу.

Два часа спустя мы, сытые и довольные сидели у костра. Натаскав дров, Аким зажарил пару крупных, пойманных накануне рыбин. Я выудил из рюкзака краюху черствого хлеба — остатки былой роскоши, которые мы растягивали уже несколько дней подходили к концу. Благо, с водой проблем не было. Река текла чистая и прозрачная. Воду брали прямо оттуда.

— Завтра надо порыбачить напоследок. От реки отходим, пропитание будет сложно найти, — заскорузлыми пальцами Аким вязал узелки на расползавшейся сети. — Сейчас подлатаю чуток и сгодится.

— Жаль, что нельзя до Верхнего Уральска доплыть по реке, опять по лесам мыкаться, — Зиновьев зябко поежился. — Холодно уже. Скоро на открытой местности ночевать будет совсем невозможно.

— Потерпи, Док. Выйдем на трассу, попробуем машину раздобыть, — я подкинул очередную порцию сухостоя. Языки пламени принялись жадно лизать ветки. — Кто ж знал, что наш поход так затянется?.. Хотя, честно, признаться, на его окончание я особо и не рассчитывал. А уж тот факт, что вы, профессор, до сих пор живы меня просто ошеломляет.

— Ну, спасибо, на добром слове. Вежливость и тактичность — точно не ваш конек, — Зиновьев еще сильнее стиснул плечи руками и сердито насупился.

— Не обижайтесь, но вы оказались настолько неприспособленны, что не попади в руки Барона в самом начале эпидемии, вас бы точно сожрали живьем в первые же минуты, — я продолжал подначивать старика.

— Да что вы знаете о моей прошлой жизни! Не вам меня судить! — не выдержал профессор. Его руки чуть дрожали, а в голосе появились истерические нотки. — Поживите сначала с мое, молодой человек, а уж потом будете меня критиковать. И, как вы только что заметили, я до сих пор жив. И уверяю вас — это не только заслуга Барона и сложившихся обстоятельств, — более сдержанно добавил он.

— Ладно, Зиновьев, не обижайтесь. Все мы сейчас немного на взводе, — я отхлебнул немного самогона из самодельной фляги и протянул ее профессору. Тот взял самогон, сделал глоток и поморщился.

В промозглые осенние дни немного спиртного — это просто спасение. И теплее, и жизнь не такая унылая кажется. Нам удалось разжиться им в доме у Филиппа. Аким успел прихватить со стола флягу. Мы растягивали самогон, можно сказать, по каплям всю дорогу. Но живительная влага неумолимо подходила к концу.

— Вы мне так и не сказали, как вы хотите вызволить свою подругу? Барон так просто вас не отпустит, — Зиновьев вернул флягу и вопросительно уставился на меня. — Если все пойдет удачно, и мы все-таки доберемся до Верхнего Уральска, у нас должен быть готов четкий план.

— Что-нибудь придумаем, док, — я встал, похлопал Зиновьева по плечу, — Ложитесь спать, профессор.

— Я еще посижу немного… А, в прочем, я могу сегодня подежурить, мне все-равно не спится, — первый раз за все время профессор изъявил такое желание.

Я удивился, но виду не подал и лишь осторожно спросил:

— А вдруг, зомби нападут?

— Не беспокойтесь, в таком случае, я вас разбужу, — заверил профессор.

Я задумался. А ведь профессор прав. Четкий план в голове так и не созрел. Байка про разграбленную лабораторию может и сработает поначалу, но в конце концов Барона придется убрать. Главное — каким-то образом поближе к нему подступиться. Возможно, придется сказать ему об антителах в крови Лилии… Интересно, как она там?

Аким наконец залатал сети, и мы пошли на реку их ставить, чтобы утром собрать какой-никакой улов. От рыбы уже слегка подташнивало, но другой еды у нас все-равно не было. В рюкзаке осталось лишь несколько сухарей, да банка тушенки. Охранять лагерь оставили профессора.

С сетями возились долго — в темноте ничего не разобрать. Но другого выхода не было — завтра отойдем от реки не пару десятков километров, и возможности наловить рыбы уже не будет.

— А-а-а!!! — со стороны лагеря раздался истошный вопль.