Кречет 3

Глава 11

Мы зашли в сарай и прикрыли за собой дверь. Я достал фонарик и посветил. Пахло пылью и соломой. Это оказался обещанный дровенник, забитый разнокалиберными поленьями. Я даже нашел подходящий топорик с отполированной до блеска от долгого пользования рукоятью и ржавым клинком.

Осторожно, чтобы не шуметь, я настрогал лучин, уложил их в ведро, достал зажигалку и поджег. Отдал топор Акиму:

— Нащипай тоже палочек потоньше, чтобы дом запалить.

Тот кивнул и принялся за работу. Через минут пятнадцать у него была подходящая охапка лучин, а у меня в ведре раскаленные угли. Я достал из рюкзака бутылку с водой, с пола собрал ворох соломы и намочил его. Мокрую слому натрамбовал сверху в ведро. Дымовуха готова.

— Я пошел, — сказал я, взяв шипящее ведро. — Ждите моего сигнала.

Я выскочил в темноту. Мокрая солома начала тлеть и шкварчать. Из ведра повалил густой дым. Его не видно было в темноте, но запах горелого чувствовался отлично.

Я прокрался к колокольне, на которой засел часовой и поставил ведро у ее основания в самой тени так, что его невозможно было разглядеть даже в упор. Сам я притаился под лестницей с ножом наготове и стал ждать.

Дым окутал вышку и добрался до смотровой площадки. Оттуда высунулась удивленная бородатая морда.

— Эй! — крикнула морда. — Что там у вас горит⁈

Но никто ему не ответил. Апостолы слишком были заняты уничтожением браги и самогона.

— Бл*ть! — ругнулся часовой и нехотя полез по лестнице вниз. — Опять нажрались до усрачки, а мне до утра куковать! Хорошо, хоть завтра не моя смена. Напьюсь прямо с рассветом…

Апостол спускался по лестнице и размышлял вслух, на его плече болтался карабин.

Сатанист спрыгнул на землю и с шумом втянул воздух ноздрями в поисках источника задымления. Он никак не мог понять, откуда идет запах. Наконец, он решил обойти колокольню вокруг. Молодец! Давно бы так. Я вжался в бревенчатую стену вышки.

Шаги апостола приближались ко мне из-за угла. Вот уже слышно его хриплое дыхание. Я напрягся, словно сжатая пружина. Еще секунда и выбросил вперед руку с ножом в темноту, в то место, где должна быть его грудь. Но выродок оказался низкорослым и нож оцарапал ему макушку.

«Гном» от неожиданности даже не успел вскрикнуть, когда я вторым молниеносным ударом всадил уже клинок ему в горло. Апостол, наконец, понял, что случилось, но было поздно. Нож пробил хрящи гортани и разворотил горло. Третий удар был в сердце, четвертый в печень. Когда апостол падал на землю, он был уже мертв. Я оттащил его в глухую тень и кинулся к сараю.

Распахнул дверь, пытаясь разглядеть в кромешной тьме сварожичей:

— Ну где вы там? Пора!

Но ответом мне была тишина. Нехороший холодок пробежал по спине. Твою мать! Где эти черти бородатые⁈ Что за прикол?

— Здесь мы! — послышался из-за угла хриплый приглушенный голос Акима. — На улице уже.

— Якорный бобер! — вполголоса прошипел я. — Я же сказал вам ждать внутри!

— Ну звиняй, мил человек. Не поверили мы тебе, что ты часового ведром укокошишь. Решили проверить и пошли следом. Откуда ж нам было знать, что из ведра приманка была такая? Хитро придумал…

— Хорош разглагольствовать, дверь поджигайте.

— Так уже, — Аким направил ствол автомата на свой дом. — Мои хлопчики выход подперли и дровами завалили.

Я посмотрел в сторону дома, там под его дверью рождался робкий огонек. Он поскакал по перекрестьям лучин, рассыпался на множество язычков, но собравшись с силами, жадно лизнул сухие поленья и моментально разросся до приличного костра. На бревенчатых углах дома начинали рождаться подобные огоньки.

— Быстрее! — крикнул я и рванул к дому. — Сейчас полезут гады!

Пламя затрещало и осветило подворье. Из распахнутых окон доносился веселый смех и пьяная болтовня. Никто даже не заметил, что дом начал гореть. И лишь когда ночной ветерок затянул дым внутрь, из ближнего ко мне окошка высунулась бородатая пьяная харя.

Харя ошалело огляделась и, выпучив глаза, заорала:

— Горим! Пожар!

Апостол исчез в окне. Послышался топот множества ног. Изнутри толкали дверь. Ее доски недовольно скрежетали, но не поддались. Апостолы забарабанили по двери. Та трещала под ударами ног. Кто-то даже выстрелил несколько раз, но толстые доски выдержали.

— В окна уходим! — донесся чей-то приказ. — Дверь подперли!

Окон с моей стороны было три, и с другой три. Всех сварожичей я отправил на другую сторону. Здесь я и один справлюсь, нечего им под ногами путаться.

Первый клиент вывалился из окна и неуклюже уткнулся в землю мордой. Я перечеркнул его спину короткой очередью. Он так и не понял, от чего сдох.

Выстрелы прогремели в ночной тишине, как залп фейерверка. Остальные сатанисты, услышав звук опасности, вылезать не торопились. Слышно было, как они орут и о чем-то спорят.

Бах! Бах! — прогремели выстрелы с другой стороны дома. Палили явно из дробовиков. Послышались крики раненых. Черт! Похоже, апостолы зацепили сварожичей.

Ответом сатанистам была автоматная очередь Акима. Я узнал звук калаша. Он палил без остановки. Вот дурень! Патроны спалишь!

Мне хотелось обежать дом и помочь им. Но нельзя оставлять свои окна без прикрытия. Мне оставалось только стоять и ждать.

С той стороны дома шла настоящая бойня. Выстрелы дробовиков перемежались с пистолетным и автоматным грохотом. До старосты наконец дошло, что надо стрелять короткими очередями. Фух! Может, выстоят!

Из дальнего окна высунулась закопченная морда и ствол ружья. Апостол увидел меня и вскинул ствол. Но на нажать на спуск не успел. Я всадил троечку ему в щеку и разворотил лицо. Он упал, повиснув безжизненной плетью на подоконнике. Следом высунулся другой и почти одновременно с ним третий.

Вот суки! Там прорваться не смогли и сюда ринулись. Я прижался к стене и строчил из автомата по высовывающимся из окна сатанистам.

Плечо царапнула пуля. Вторая прожужжала возле уха. Черт! Чуть не сдох! Я остервенело давил на спуск поливая очередями сразу три окна. Из любого из них мог вылезти враг. Тридцать патронов улетели за несколько секунд. Я отщелкнул пустой рожок и молниеносным движением воткнул другой, вытащив из кармана разгрузки. Дернул затвор и снова нажал на спуск, не дожидаясь пока бородатые морды высунутся из окон. И вовремя. В этот миг, как раз апостолы пошли на вторую волну. Скопом повалились из окон. Они больше не пытались по мне палить, и выскакивали разом, падая на землю. Кого-то мои пули догнали, кого-то нет.

Нескольким из них удалось встать на ноги и открыть по мне ответный огонь. Мне пришлось нырнуть назад за угол. Я встал на колено и, выглядывая из-за горящего угла дома, отстреливал гадов одиночными. Судя по их предсмертным крикам, мои пули попадали в цель.

Мародеры стреляли в ответ, но они были слишком пьяны, чтобы бить прицельно. Палили наобум, но и это было для меня опасно. Шквал картечи жужжал где-то рядом. Несколько раз картечины оцарапали кожу.

Наконец, до апостолов дошло, что против автомата им ничего не светит. Оставшиеся в живых кинулись наутек.

Свет от пожара выхватывал их бегущие силуэты и делал неплохой мишенью. Я больше не прятался, встал на колено и отстреливал убегающих одиночными. Прыти они особо не проявляли. Ноги их заплетались от выпивки, они падали и, громко матерясь, пытались бежать дальше. Но тут их настигали мои пули. Девятимиллиметровые кусочки свинца со стальным сердечником били четко и метко. Пробивали тела, дробили кости и превращали беглецов в трупы. Через минуту все было кончено.

Я встал с колена, когда вдруг один из «трупов» вдруг ожил, вскочил на ноги и рванул прочь.

Вот сучонок! Он даже не ранен! Видно, упал и притворился мертвым, а когда выстрелы прекратились решил попытать счастья. Но счастье сегодня не на твоей стороне. А завтра у тебя уже не наступит никогда.

Я не стал его убивать сразу, решил кое-что обсудить. Направил ствол по низу и полоснул очередью по ногам, почти не целясь.

У-у-у! — завыл койотом апостол и покатился по земле.

Из-за угла дома показались Аким и Прохор.

— Все! — замахал руками Аким. — Больше никого нет в доме! Вон как полыхает, если и был кто, то задохся давно. Положили мы шестерых, что из окон вылезли.

— А где еще двое твоих людей? — обеспокоенно спросил я.

— Убили их ироды! — Аким подбежал к катающемуся по земле раненному апостолу и зарядил ему пинка под ребра.

Тот заблажил еще сильнее. Я подошел к раненному и, наступил на грудь, направив ствол автомата в морду:

— Говори, сука! Сколько вас⁈ Где остальные?

Я посчитал трупы, их оказалось семь, плюс этот раненный и шестеро трупов с той стороны дома. Всего получается четырнадцать. Ах да, еще часовой с вышки. Пятнадцать. Это гораздо больше, чем обещанных десять человек. Может, еще где-то рыскают их напарники?

Но апостол раскрывать численность банды не торопился. Он понял, что уже не жилец. С перебитыми ногами он далеко не уйдет. Даже если мы его отпустим. Смерти он не особо боялся, видно, уже привык рисковать.

Вместо ответа на мой вопрос, он плюнул мне в лицо. Но лежа харкать неудобно, и плевок получился дохлый, я легко от него увернулся.

— Повторяю вопрос, — процедил я. — Если ответишь, то умрешь быстро. Если нет…

Я достал нож и убрал автомат за спину.

— Иди на хер, чертов ублюдок! — зарычал апостол. — Чтоб твои мозги сожрал самый гнилой упырь! Много мы вас таких по лесам забили, жаль, что тебя раньше не встретили! Жрал бы ты сейчас землю!

— Мы друг друга не поняли и не с того начали, — миролюбиво проговорил я и схватил апостола за ухо.

Чирк! Отточенное лезвие полоснуло плоть, и ухо осталось у меня в руке.

— А-а-а! — заорал апостол. — Су-ука!!!

Я поднес окровавленное ухо ему под нос:

— Тебе уши нужны или нет?

— Нужны, нужны! — заорал он.

Я схватил его за второе ухо:

— Ну раз нужны, я их отрежу и сложу тебе в карман.

— Нет! Не надо!

— Ты же сам сказал, что нужны, — с деланным удивлением ответил я.

— Не нужны-ы! — выл апостол.

— А ну тогда я их выкину.

Чирк! И второе ухо оказалось у меня в руках.

Апостол заблажил еще больше. Я демонстративно отшвырнул его уши в сторону и вытер клинок о его лохмотья.

— У тебя есть еще пальцы, — сказал я. — Ты помнишь? И другие выступающие части.

— Что тебе нужно? — выл сатанист.

— Сколько вас, где остальные?

— Нас было чуть больше двадцати, когда мы напали на староверов. После стычки осталось пятнадцать. Других нет!

— Еще есть отряды апостолов по близости? Вы с кем-нибудь контактировали⁈

— Ни с кем! Я не знаю, есть ли еще наши, все разбрелись кто-куда после падения Велиара!

— Врешь, сука! — рявкнул я и ткнул его ножом в плечо.

Клинок погрузился наполовину в мышцу, я чуть повернул рукоять.

— А-а-а!!! — с новой силой заорал сатанист. — Я не вру! Это правда! Почему ты не веришь⁈

— Теперь верю, — кивнул я и, вытащив нож из его плеча, воткнул ему в глаз.

Широкий клинок рассек глазное яблоко, выдавив его наружу, и прошел дальше. Кость глазницы хрустнула, пропуская нож. Острие вонзилось в мозг, и апостол замер навсегда.

Он больше мне не нужен. Я все узнал, что хотел. Методы пришлось применить садистские, но он не оставил мне выбора. Я должен был быть уверен, что все апостолы в округе мертвы. Нас и так немного и патроны на исходе, а от полученной информации зависел план последующих действий. Мы прикончили всех отморозков в поселении. Теперь можно было отправляться за лошадями.

Я обернулся на Прохора и Акима. Те смотрели на меня без капли страха и осуждения. Аким подошел ко мне и тихо проговорил:

— Зря ты его убил.

— Почему? — удивился я. — Ты любишь смотреть на людские мучения?

— Во-первых. Это не человек! — поморщился староста. — Он убил многих из моей общины… Просто так. Я узнал его! Во-вторых, я сам хотел его прикончить, а ты лишил меня этой возможности…

— Ну извините, предупреждать надо…

— Да ладно, — махнул рукой Аким. — Я думал ты его еще помучаешь, а ты сразу ножом в глаз. Так резко, что я даже моргнуть не успел.

— Я же не маньяк, — усмехнулся я. — Я просто так никого не мучаю. Это была необходимость. Я должен был быть уверен, что он говорит правду. Нас теперь четверо осталось, и мы должны как-то добраться до Верхнего Уральска…

— Как четверо? — удивился Прохор. — А дед-ученый куда делся? Убег что ли?..

— Его я в расчет не беру. Он не боец, а обуза.

— Так, может, ну его к бесам! — предложил Прохор.

— Ты предлагаешь его бросить? — спросил я.

— А что? — пожал плечами Прохор. — Ты сам сказал, что он обуза. А сейчас нам никак нельзя останавливаться. Кругом упыри да разбойники. Скакать придется на лошадях. Эта развалина явно не сможет в седле сидеть. Задерживать нас будет, так и сгинем все по его вине… Уж лучше одним человеком пожертвовать, чем всей командой.

— Все ты верно рассуждаешь, — кивнул я. — Только вот незадача… Он член команды, а ты нет…

— И что? — сварожич непонимающе хлопал на меня глазами. Этот урод явно не понимал, почему мы не можем бросить Зиновьева на верную гибель.

Что же за день-то такой сегодня? Одни разочарования в людях. Только я начинаю им верить, как находится какой-нибудь пройдоха и рушит мою веру.

— Мы не бросим Зиновьева, — категорично заявил я. — Во-первых, он ценный ученый, его знания нам нужны, а во-вторых это будет не по-человечески.

— А по-человечески людям уши отрезать? — разошелся Прохор.

— Едрит-раскудрит! — плюнул Аким. — Прохор, уймись уже…

— Я просто не хочу умирать! — махал руками старовер. — Мы выполнили свое обязательство, помогли им найти поселение, дадим лошадей…

— Что ты предлагаешь? — поморщился Аким.

— Разойтись по свету белому. Лошадей на всех хватит. Каждый пойдет своей дорогой.

— И куда пойдем мы? — спросил Аким. — Ты придумал?

— А хоть в Верхний Уральск тот же, или в Яшму. Там нет жнецов, можно попробовать и там осесть.

— Дело ваше, — сказал я. — Покажите мне, где конюшня и можете проваливать на все четыре стороны.

— Подожди, Кречет, не кипятись! — Аким взял меня за локоть. — Я хочу пойти с тобой.

— Почему? — спросил я.

— У нас был уговор, что когда добудем коней пойдем в Верхний Уральск. К тому же, ты бывалый солдат. С тобой понадежнее будет…

— Ответ принят, — кивнул я и вонзил нож в сердце Прохора.

Тот вытаращился на меня, но не сдох сразу. Из последних сил он прохрипел:

— За что?..

— Прости, Прохор, но не надежные люди мне в команде не нужны. Я не могу рисковать. От этого зависит не только моя жизнь. Мне еще подругу спасать. Спи спокойно…

Я повернул нож, разворотив сердце Прохора. Тот вздохнул напоследок и свалился замертво.

Аким отшатнулся от меня:

— А если бы я отказался пойти с тобой, ты бы тоже меня убил?

— Конечно, — кивнул я. — Но ты же не отказался…

— И слава богу, — выдохнул староста, — жесткий ты человек, Кречет.

— Сейчас по другому нельзя. Вот представь, напали бы на нас мертвецы или апостолы или другая холера, а у Прохора конь под боком. Думаешь будет он за нас биться? Сбежит сразу. А если он в это время часовым будет? Бросит нас спящих в смертельной опасности, а мы рассчитывали на него, надеялись… Лучше сейчас этот вопрос решить, и надеяться только на себя.

— Так мог бы просто отпустить его, — пожал плечами Аким.

— Без тебя бы он не ушел, а с нами ему не по пути… И давай закроем тему. Для всех Прохор погиб героем во время стычки с апостолами. Зиновьев пусть так и считает.

— Да, конечно, ты прав… Пошли за лошадьми.

— Надо оружие собрать, — сказал я.

— Вначале давай с лошадьми разберемся. Приведем их сюда, а потом оружие погрузим.

— И то верно, — кивнул я. — Надо поторапливаться. Дом полыхает так, что от самого горизонта видно. Боюсь, как бы мертвецы со всей округи не сбежались.

Мы дошли до бревенчатого строения. Покосившаяся дверь не заперта. На ее поверхности следы от вырванного с корнем замка. Я толкнул дверь и осторожно шагнул в темноту. Пахнуло сеном и навозом, и каким-то гнильем. Йопа-мама! Что за запах⁈

Из глубины конюшни на меня метнулась тень.