Кречет 3

Глава 7

На следующий день столовая тюрьмы была переполнена. После завтрака там собрались почти все члены общины. Лесорубы и добытчики не пошли на утреннюю смену, Шон оставил лишь снайпера на вышке и двух охранников на воротах. Никогда я не видел столько людей у затворников в одном месте. Я их насчитал чуть меньше сотни. Помнится, Кира говорила, что затворников около ста. Число непостоянное и всегда колеблется. Кто-то погибает, кто-то приходит новый, но в последнее время новичков я не припомню. А погибло много… Одного даже я убил (нет, двоих, если считать Рябого). Спи спокойно, Вульф, как это не кощунственно звучит, я не желал тебе зла. Хотя злость и жестокость — мое второе имя. По крайней мере было…

— Привет, — знакомый мелодичный голос раздался над моей головой, когда я доедал утреннюю кашу.

Кира расплылась в улыбке и села рядом.

— Привет, — я искренне улыбнулся в ответ. — Ты уже позавтракала? Почему без меня? Ты теперь сидишь за другим столиком? Я вернулся, можешь снова переезжать сюда…

— Спасибо за приглашение, — Кира чуть потупила взор. — Но ты теперь затворник, а значит я не твой куратор. Люди будут смотреть косо.

— А тебе ли не все равно?

— Не знаю, просто я обычно сижу с новенькими…

— И где эти новенькие? — я обвел взглядом столовую. — покажи мне их.

— Их больше нет, то есть они были, но теперь все стали полноправными членами общины. Последними приняли твоих соседей: Гектора, Энн и Агнешу. Больше новеньких не приходило.

— А Рудого? — удивился я. — Вы про него забыли. Он отличный воин и неплохой парень. Хотел бы я, чтобы у меня был такой сын…

— Нет, не забыли. Мы приняли его в общину еще до вашей вылазки за бензином. Ты забыл?

— А-а-а, я пропустил этот момент. И рыжий мне ничего не рассказал.

— Я смотрю вы за время путешествия сблизились с ним.

— Извини, конечно, но из всех набитых снобизмом затворников, он показался мне самым нормальным и простым. Каждый норовит назвать меня апостолом и тыкнуть носом за мое прошлое. Ему апостолы отстрелили руку, а он даже слова против мне не сказал. Хороший парень, хотя есть в его рассказах что-то странное…

— Что?

— Он говорит, что раньше был совсем другим человеком. Рохлей. Ты веришь, что человек может измениться? Я раньше не верил…

— А я верю, — Кира подсела ко мне поближе. — Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю, иногда мне кажется, что я сам меняюсь.

— Надеюсь в лучшую сторону? — улыбнулась Кира.

— Вот в этом то и вопрос, — ухмыльнулся я. — Сам еще не понял…

Тем временем в центр зала вышел Шон. Он поднял руку и присутствующий народ затих. Слышно даже стало, как капает вода где-то на кухне.

— Сегодня мы должны выбрать нового главу общины, — Шон обвел присутствующих многозначительным взглядом. — Вульф был отличным предводителем и моим другом. Он погиб в вылазке за ресурсами. Никто не сможет его заменить, но мы должны выбрать достойного. Лишь дисциплина и единоначалие удержат общину от хаоса и анархии. Обещаю, стоя перед вами, кого бы вы не избрали, подчиняться ему так же, как Вульфу.

Шон приложил руку к сердцу и театрально вздохнул, выжидая нужной реакции толпы. И она, конечно же, последовала.

— Шона в командиры! — крикнул кто-то.

— Да-а! — поддержали другие. — Пусть Шон будет главой! Он всегда оставался за Вульфа!

— Я не настаиваю на своей кандидатуре, — изобразив скромность, ответил толстяк, и добавил с хитринкой в голосе. — Наверняка найдутся еще другие достойные люди. Вы можете предложить своих кандидатов…

Слово взял старичок в круглых, как у Лепса очках и с бородой Вассермана. Он назвал себя секретарем общины. Не знал, что еще и такая должность существует у затворников. Как пояснила Кира, секретарь участвует во всех важных заседаниях, контролирует ход голосования в соответствии с уставом общины (бля, у них еще и устав есть) и фиксирует результаты.

— Почему я ничего не знал об уставе? — спросил я Киру.

— Тебя экстренно приняли в затворники перед предстоящей поездкой, и после этого ты сразу уехал. С уставом знакомят только членов общины. Тебе это еще предстоит.

— Мне что, — усмехнулся я. — экзамен еще сдавать на знание вашего устава?

— Не вашего, а нашего, — поправила Кира. — Экзамена не будет, но знать ты устав обязан.

— Да без проблем, — ответил я, а про себя подумал: устав не памятник, если что и подвинуть можно.

Секретарь важно подтянул на горбатую переносицу очки и проговорил не по годам звонким голосом:

— Поступило предложение заявить кандидатом на пост главы общины начальника охраны Шона. Будут ли еще другие предложения?

Зал молчал.

— Если других кандидатов не будет, то Шон будет избран, если за него проголосует хотя бы треть от числа присутствующих в зале. Никто больше не хочет предложить другого кандидата?

Я медленно поднялся со стула, ловя на себе удивленный взгляд Киры и присутствующих:

— У меня есть кандидат.

Народ оживленно зароптал, а у секретаря сползли на нос очки. Он смотрел на меня несколько секунд, будто ждал, что я растворюсь или исчезну, а затем со скептицизмом в голосе проговорил:

— Я слушаю ваше предложение.

— На должность главы общины я предлагаю себя.

Шон чуть не захлебнулся от ярости, но сделав усилие выдавил деланно спокойным голосом.

— Нельзя предлагать свою кандидатуру. Это нарушение.

Я повернулся к секретарю и спросил:

— Это действительно так?

Старик замялся и вопросительно взглянул на Шона, будто справившая у него разрешения. Потом нервно потеребил орлиный нос и проговорил:

— Ну-у… В уставе это не написано…

— Что не написано? — зыркнул на него толстяк.

— Что нельзя предлагать свою кандидатуру…

— Вот видишь, — я торжествующе посмотрел на Шона. — Все, что не запрещено — то разрешено. Тогда я настаиваю на своей кандидатуре.

— Ты не можешь, — процедил Шон, сузив налившиеся кровью глаза. — Ты недавно в общине…

— А в уставе говорится о требованиях к кандидатам? — я уставился на секретаря. — Там сказано сколько затворник должен находиться в общине перед тем, как может избираться?

Старик опустил глаза.

— Подозреваю, что нет… — продолжил я. — А поэтому, как человек всей душой болеющий за будущее общины, я выдвигаю на свою кандидатуру.

— Ты, чертов апостол! — взорвался Шон. — Ты оскверняешь память о Вульфе! Не хватало нам главы с сомнительным прошлым!

Шон уже начал выходить из себя, и мой план помаленьку продвигался. Сейчас главное, дожать толстяка и выставить его перед общиной неуравновешенным злобным мужланом, стремящимся любой ценой к власти. Конечно, я понимаю, что он не такой, но политика — штука тонкая. Тут как на войне. Или тебя, или ты… Такой уж я человек: привык побеждать, но у каждого свои недостатки.

— Старина Вульф умер на моих руках, — пустил я в ход запрещенный прием. — Умирая, он поблагодарил меня за помощь, что я оказываю затворникам, и по приезду просил меня выдвинуть свою кандидатуру на пост главы. Он сказал, что верит в меня, и что я именно тот человек, который нужен сейчас его людям. Я ответил ему, что теперь это и мои люди, потому что я затворник…

— Ах ты, ублюдок! — закричал Шон. — Ты врешь! Вульф не мог такое сказать! Он был моим другом!

— Дружба тут ни при чем, — я сделал участливое лицо, как кардинал Ришелье, когда плетет интриги. — Вульф был прав. Во главе затворников должен стоять человек с боевым опытом и холодной головой. Нельзя подвергать опасности людей, поддаваясь вспышкам гнева. Глава-истеричка неприемлем для общины, он приведет нас к гибели…

— Ты кого истеричкой назвал, сука⁈ — взревел Шон и бросился на меня с кулаками, но стоявшие рядом затворники встали между нами стеной и скрутили его.

Он изрыгал проклятия и выкрикивал в мой адрес угрозы. Я сделал вид, что не слышу его и обратился к людям:

— Вчера, когда я вернулся из похода, то увидел поселение атакованное армадой зомби. Я мог бы развернуться и уехать. Но я ни на секунду не колебался. Я принял решение мгновенно. Вместе с Рудым и Сержем нам удалось увести стаю в лес. Я верен общине и поступлю так всякий раз, рискуя жизнью, если ей будет угрожать опасность. Я чувствую в себе силы помочь вам. Но выбор за вами.

Рассвирепевшего Шона вывели из зала. Я сумел найти его слабое место и надавить на него. Какой я все-таки подлый и опасный человек. От этой мысли на душе аж самому приятно стало.

— Ну что же… — проскрипел секретарь, поправив очки. — Начнем голосование. Шон не будет на нем присутствовать, проголосуем за него заочно. У нас два кандидата: Шон и Вел. Я попрошу всех присутствующих разделиться на две группы. Кто голосует за Шона — пусть встанет по правую руку от меня, кто за Вела — по левую…

Народ загалдел и, обсуждая происходящее, начал разбредаться по двум сторонам. Я посмотрел на Киру. В ее глазах стояло изумление. Он встала со стула и, оправдываясь, проговорила, глядя мне в глаза:

— Прости Вел, я очень тебя уважаю, но Шона я знаю давно. Он был правой рукой Вульфа. Ничего личного, но я считаю, что…

— Не надо ничего объяснять, — улыбнувшись, оборвал я. — Поступай как считаешь нужным. Думаешь мне сильно хочется занять его место? (Конечно хочется, но не скажу же я это ей и другим, я же «политик»). Просто настал момент, когда я ощутил, что действительно могу помочь общине. Я потерял семью и друзей, и вы — это единственное, что теперь у меня есть. Я готов стараться и работать, не покладая рук…

Я сказал это таким проникновенным голосом, что Кира опять чуть не стала извиняться. Но я отмахнулся и отошел в сторону, нагнав на себя вид мыслителя, обремененного думами о судьбе отечества. Иногда я жалел, что в прошлой жизни не пошел в депутаты…

Кира засеменила к группе, которая встала за Шона. Их было примерно столько же, сколько проголосовало за меня. Она уже почти дошла до сторонников толстяка, как вдруг остановилась от них в паре метров, на секунду замерла и, развернувшись пошла к моим сторонникам.

Я еле сдержал самодовольную улыбку, спрятав ее за серьезной миной. Когда родился я — змей-искуситель повесился… На собственном хвосте…

Все присутствующие разбились на две группы. На глаз они были равны, и я с нетерпением стал наблюдать за подсчетом.

Первыми секретарь посчитал сторонников Шона. Их наглые морды смотрели на меня с недоверием. Ну и хрен с вами. Большинство из них я не знал. Хотя и большинство своих сторонников я тоже не знал. Из знакомых там была только Кира, Рудый со своей командой: стариком и двумя девицами (молодец рыжий, даже старого хрыча убедил, большую агитационную работу накануне проделал) и еще несколько затворников, с кем мне приходилось раньше сталкиваться.

— Сорок семь голосов отдано за Шона! — торжественно объявил клювоносый старикан, переходя к моей группе.

Настал момент «икс». Я скрывал тревогу и с деланным безразличием наблюдал, как секретарь считает моих сподвижников. Только не смухлюй, гад очкастый! Я за тобой счет веду тоже…

— Сорок девять! — громко объявил старикан уже совсем не торжественным голосом.

Сторонники Шона громко зароптали и недовольно загудели.

— Проголосовали не все! — выкрикнул кто-то из них. — На воротах охрана не голосовала.

— Согласно уставу, — назидательно проговорил секретарь. — Голосовать могут только те, кто присутствует на выборах.

— Ты тоже не голосовал! — не унимался ярый сторонник толстяка.

— Секретарь не имеет право голосовать, — пожал плечами старик. — Я объявляю выборы состоявшимися, честными и законными. Поприветствуйте нового главу нашей общины…

Тот, кто встал за меня оглушительно захлопали, оппоненты нехотя их поддержали жидкими аплодисментам. Им ничего не оставалось, как признать мою победу. Теперь я их босс.

В душе я ликовал, но особого виду не показывал. Этот славный час и славный день откроет новую ступень в моей жизни. Недолго я «бичевал» после свержения с «трона», теперь я снова у власти. Апостолов, конечно, из них не слепишь, да и не надо. Будем строить отношения в общине на доверии. Мне, конечно, нельзя доверять, но ведь никто об этом не знает…

Я вышел вперед и взял ответное слово:

— Друзья! Я рад за оказанное доверие. Клянусь светлой памятью прошлого главы общины, я вас не подведу. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы община процветала. Даже если мне придется пожертвовать ради этого собой…

Гром аплодисментов и ликующий свист были мне ответом… Ну вот. Теперь я глава общины. Звучит как-то по-крестьянски. Раньше я был главой клана. Это звучало аристократично и пафосно. Надо тоже тут должность свою как-то переименовать. Я ж теперь босс. Предложу, чтобы называли меня мэром. Хотя, мэр городом управляет. А чем у нас не городок? Надо название ему придумать и все будет ок… Мэр — это звучит. Лучше, чем глава колхоза, то есть общины…

— Поздравляю, — ко мне подошла Кира и чмокнула в щеку.

— Почему ты передумала? — спросил я. — Ты же говорила про Шона…

— Не знаю, — сощурилась Кира. — Нам нужна свежая кровь в управлении поселением. С приходом Шона ничего бы не изменилось…

— А ты хочешь что-то поменять? — удивился я.

— Некоторые моменты меня не устраивают, господин глава…

— Хорошо, — кивнул я. — Расскажешь мне потом. Буду рад, если ты мне поможешь управлять поселением. Какая сейчас у тебя должность?

— Я заведую складами с припасами и по совместительству, если помнишь, являюсь куратором новичков.

— Слишком мелко для такой умной женщины, — улыбнулся я. — Мы придумаем тебе другое занятие, если ты не против.

— Я не хочу быть чьим-то ставленником, — нахмурилась Кира.

— Нет, — замотал я головой, — должность будет хорошая. Но и пахать будешь соответствующе. Как говорится, каждому по способностям…

— Хорошо, — кивнула Кира. — Признаться мне моя работа уже надоела до чертиков. Каждый день одно и тоже… Хочется чего-то нового.

— Отлично, мы друг друга поняли. Хороший у меня был куратор…

— Куда это ты собрался? — Гектор поднял кустистые брови и с удивлением уставился на Рудого. — Поздно уже, скоро спать ложиться…

— Дела есть, — отмахнулся Рудый, обувая ботинки.

— Какие-такие дела, — старик ехидно улыбнулся. — Зазнобу себе тут нашел что ли? Так у нас своих девах девать некуда (Гектор кинул хитрый беглый взгляд на Агнешу и Энн, что сидели на кроватях в камере). А ты по чужим шастать будешь?

При этих словах девушки напряглись. Агнеша нахмурилась и неотрывно смотрела на Рудого, а Энн надулась и демонстративно отвернулась к стенке, разглядываю узоры старой побелки.

— Да не-е, — успокоил присутствующих Рудый. — Я теперь вхожу в Совет общины. Сегодня первое заседание после избрания Вела главой.

— Какой, такой Совет? — вытаращился Гектор. — А нас почему не позвали? Мы ж теперь тоже затворники…

— Потому что там присутствуют только члены Совета, — назидательным тоном проговорил Рудый. — Остальные затворники не участвуют.

— Вот те раз! — всплеснул руками Гектор. — Ишь ты… Членами нас уже не считают, дожили.

— Старый ты для этого, — хохотнул Рудый, — а если серьезно, то в Совет людей назначал Вел. Он отобрал только тех, кто управляет звеньями общины. Охраной, лесорубами, добытчиками, прачечной, столовой и генераторной. Всеми узлами жизнеобеспечения.

— А ты каким членом управляешь? — капнул яда Гектор. — Что-то не припомню тебя в начальниках…

— Теперь я старший в группе добычи припасов. Там кроме меня еще много опытных бойцов было, но Вел почему-то меня назначил главным.

— А-а-а, вон он чо-о… — старик сощурился. — Опять на вылазки будешь ездить. Опять задницу под пули и укусы зомби подставлять? Мало было тебе одной руки лишиться, все ждешь, что кой-чего еще отстрелят или откусят.

— Да не каркай, старый, — улыбнулся Рудый. — Прорвемся. Ладно, я пошел, уже опаздываю. И да… Забыл сказать. Завтра, скорее всего мы поедем в Верхний Уральск.

— Там какого рожна вы забыли? — нахмурился Гектор.

— Повезем бензин обменивать на оружие и договариваться со жнецами о сотрудничестве. Вел сказал, что с этими отморозками лучше дружить, чем воевать. Я с ним согласен. У них больше мужчин, чем у нас. И оружия у них больше. Так, что завтра жду от вас проводин. Как в прошлый раз…

— Иди уже, — махнул морщинистой рукой Гектор, — член Совета…