Красным по белому

Глава 27

7

Да-дах!!!

— Кря-кря-кря-кря-кря!!! — заполошно завопили утки, становясь на крыло и уходя подальше от ставшего вдруг негостеприимным озера. Развернулись в воздухе и потянулись вдаль, над серым куполом каменной горы.

— Ни в одну не попал, — констатировал Хэнк, который, впрочем, скорее всего не знал слова «констатировал» и, возможно, полагал, что он заметил, произнес, проговорил, а, может даже, и съязвил.

Джонни опустил дробовик. Всем хорош старичок: мощный бой, ухватистый приклад, на ближней дистанции сноп вылетевшей дроби медведя разорвет напополам… ну или по крайней мере — не прибавит зверюге здоровья точно. Ключевое слово «на ближней». Чуть дальше — и дробь разлетается веером, так, что попасть туда, куда целишься, можно разве что случайно. Ну или при большом везении, какового сегодня Джонни Дженкинсу не досталось.

— Не надо было этого коротыша брать. Он же для кучеров дилижансов, от волков отстреливаться… От всяких.

Ага. И от четвероногих и от двуногих.

— Обманул тебя продавец, в общем. Барахло подсунул. Надо ему лицо разбить.

Простой деревенский парень Хэнк. Чуть что не так — разбить лицо, да и все тут. За неделю, что Джонни и ставший ему приятелем Хэнк Браун прожили в Логан-Крик, застенчивый деревенский парнишка освоился, перезнакомился с половиной городка — что, согласитесь, нетрудно, если ты работаешь в трактире — и осмелел, не единожды ввязываясь в драки с такими же молодыми ребятами, собиравшимися вечером, чтобы пропустить кружечку-другую пива, да помериться молодецкой силушкой.

— Не надо ему ничего разбивать. Мне этот дробовик нравится, — флегматично заметил Джонни.

— Ты ж из него ни по одной утке не попал!

— Если человек не может попасть из ружья — это не всегда вина ружья. Чаще всего — того, кто держит ружье.

— Джонни, ты что, хочешь сказать, что не умеешь стрелять? — недоверчиво ухмыльнулся Хэнк.

Ну да, в Перегрине человек, который не умеет стрелять — все равно, что человек, который не умеет пользоваться ложкой.

— Умею. Но не из дробовика.

— Так надо ж учиться!

— А я что делаю?

— А… — Хэнк запнулся, осознав, что да, стрелять нужно учиться и да, Джонни именно это и делает. Не по камням же в горах палить, порох переводить. А порох нынче дорог!

8

Да-дах!

— Ну и зачем⁈ — взвыл Хэнк, чья деревенская скопидомная натура не могла смириться с таким пустым переводом зарядов. Этот же… Джонни! Он и впрямь пальнул по скале, одной из тех, что торчали у склона горы, а теперь стоит, рассматривает камень, как будто надеется, что он сейчас обратится в утку. Здоровенную такую, жирную утку. Величиной с медведя.

Постреляв на озере, одном из тех, что прятались в буковых лесах у подножия гор, и окончательно распугав всех уток и большую часть рыб, оба приятеля отправились посмотреть на собственно горы.

Честно говоря, такого гордого звания они не очень-то и заслуживали. Футов на сотню поднималась ввысь к небу самая высокая гора провинции и то — не здесь, а в паре десятков миль севернее, а здесь и вовсе — скорее холмы какие-то, чем горы. Вот там, откуда Хэнк приехал, вот там — горы, да! И еще какие!

Джонни без особого интереса выслушивал рассказ Хэнка о том, как его очередной то ли родственник, то ли сосед — у парня было великое множество историй, которые непременно происходили с кем-то, кого он знал лично — встретил бешеного волка, но был настолько пьян, что волк, укусив его, тут же издох. Какое отношение эта байка имела к горах — не смог бы объяснить даже сам Хэнк, если бы Джонни вдруг решил спросить его об этом. Но Дженкинс не спрашивал, продолжая рассматривать дробинки, впившиеся местами в каменную поверхность.

— Я слышал, — тут же перевел тему разговора Хэнк, — что некоторые мошенники таким способом подделывают золотые шахты.

— Подделывают?

— Ага! Решат, значит, продать какому-нибудь дурачку шахту, в которой золото последний раз видели десять лет назад и то потому, что в нее заглянула жена местного фермера в поисках своего мужа, а у нее в ушах золотая сережка была… О чем это я? А, да: решат, значит, продать пустую шахту дурачку, но у совсем уж дураков денег обычно нет, а тот, кто не совсем — тот захочет убедиться, что в шахте и впрямь золото есть. Вот тогда берут вот так ружье, набивают его вместо дроби мелким золотым песком — и бахают. Золото в камень влетает, да и застревает, как будто всегда тут было. Вот тогда дурачок в рудник поверит и обязательно его и купит…

— Вот как, — безразлично произнес Джонни. Видимо, настолько безразлично, что Хэнк воспринял это безразличие на свой счет и зачем-то принялся убеждать, что он никогда такого не делал. Потому что у них, там, откуда он приехал, никаких золотых приисков отродясь не было. Вот если бы были…

— А ведь где-то здесь, неподалеку, есть бывший золотой рудник, — заметил Джонни в пространство, — Может, посмотрим?

Хэнк, которому надоело бродить по лесам бестолку — у него-то ружья не было, он увязался за приятелем чисто за компанию — поддержал эту замечательную идею, оборвав рассказ о том, что у них там были, конечно, нехорошие люди, которые подсовывали покупателям на рынке кляч, выдавая их за молодых лошадок, но он, Хэнк, этим никогда не занимался. И отец не занимался. И братья не занимались. А вот еще был у него двоюродный дядя Лем — вот точно совершенно точно эти не занимался.

Джонни и Хэнк прошлись по лесу, между стволами буков, которые заслоняли обзор. Заслоняли, заслоняли — а потом неожиданно расступились. И пред приятелями открылся лунный пейзаж.

Конечно, ни Хэнк, ни Джонни никогда не бывали на поверхности лун, собственно, как и никто из обитателей планеты. В телескопы же подробностей особо никто рассмотреть не мог, даже в тот, огромный брумосский, который называли Левиафаном из Оксмантауна, зеркало которого в диаметре превышало 3 фута. Отчего о происходящем на лунах ходили самые разнообразные слухи и даже были версии, что Большая Луна покрыта лесами и населена разумными обитателями. А вот поверхность Малой Луны обычно описывали именно так — скалы, скалы, скалы и ни кусочка зелени. Старатели в поисках драгоценного металла срыли всю почву на милю вокруг, вырубили деревья на стойки и крепы в шахтах, так, что даже спустя несколько десятилетий природа так и не восстановилась.

— Пойдем, посмотрим! — загорелся Хэнк.

— Что мы там можем увидеть? — скептически произнес Джонни, все же с интересом оглядываясь, как будто пытаясь найти что-то известное. Хотя откуда бы — в Логан-Крик он совсем недавно, а на заброшенном руднике и вовсе никогда не был.

— Ну… — замялся Хэнк. Его рациональная деревенская натура подсказывала, что найти здесь хотя бы крупинку золота будет сродни чуду, но романтическая мальчишеская шептала: «А вдруг?».

— Ладно, пошли, — пожал плечами Джонни и они запрыгали вниз по склону, оскальзываясь на осыпи.

Снизу, с каменной пустоши, были видны чернеющие в склоне горы входы многочисленных шахт, которыми трудяги-золотоискатели источили каменную твердь, как мыши — головку сыра.

— Да их тут сотни! — охнул Хэнк, — К какой пойдем?

— Предлагаю… ни к какой?

— Почему⁈

— Там уже давно никого не было. Бревна стоек сгнили, громко чихнешь — и завалит так, что и через сто лет не откопают.

— Но до сих пор же не обрушились!

— Может, в них просто никто не чихал.

— И я не буду!

Да-дах!

По пустоши прокатился звук отдаленного выстрела. Джонни обернулся, неторопливо снимая с плеч дробовик и проверяя, заряжен ли он.

Со стороны леса к приятелям торопились какие-то люди. И судя по тому, что они смогли выстрелить, привлекая их внимание — вооруженные.