Корзина желаний

– А вы сами… можете изготовить это зелье?

– Конечно, – Норис пожал плечами. – Но я не собираюсь терять целых две недели своей жизни на то, чтобы выполнять твои прихоти. Ты никогда не соберешь достаточно средств, чтобы оплатить мои услуги, и дети твои не соберут и внуки – даже если вы все будете трудиться не покладая рук сто лет подряд.

– А сколько стоит ваш дом? Не этот, а тот, который в Верхнем городе, с внутренним пространством большим, чем внешним? Что, если я верну вам его в целости и сохранности? Тогда вы сделаете для меня это зелье?

Алхимик рассмеялся.

– Ты очень самонадеян, Вийон. Или держишь меня за дурака. Как ты можешь вернуть мне дом в целости и сохранности, если даже его создатель Байл не может никак его поправить?

– Он может! Вы просто не дали ему время!.. – Воскликнул корзинщик.

– Мы это уже обсуждали, Вийон. Не стоит повторяться.

– Вы получите свой дом! А взамен вы сделаете для меня зелье, которым ловят Колесного Зверя и перестанете преследовать мастера Байла!

Норис покачал головой и заметил.

– Мне кажется, ты хочешь меня надурить.

– Вы не верили мне, но я нашел вам астролога из Верхнего города, как вы и хотели – талантливого и состоятельного человека с собственной обсерваторией, работа с которым ничуть не принизит ваш статус! Поверьте мне и на этот раз!

– Я ничему не собираюсь верить. – Отрезал Норис. – Если случится чудо и мой дом вернут мне в том виде, в каком он должен быть – ты получишь свое зелье. Но только после того, как я получу дом, и не днем раньше!

– Хорошо. Но отзовите приставов, которые мучают мастера Байла! Пусть ему хотя бы вернут его книги и не выгоняют из дома! Иначе он просто не сможет сделать того, что вы хотите. Дайте ему еще неделю или две – что изменится за это время?

Норис задумался.

– Хорошо, – вздохнул он. – Ты меня порядочно утомил, Вийон. У твоего Байла есть еще неделя, и я попрошу судью вернуть ему книги. Доволен? Но упаси тебя боги и демоны обмануть меня на этот раз. Я очень не люблю чувствовать себя дураком. Если в течении недели этот дом так и останется закрытым, без дверей, с двумя комнатами внутри – я отниму все у Байла, все до последнего медяка, а тебя… я даже не знаю, что с тобой сделает Харбус. И, поверь мне, тебе этого тоже лучше не знать.

– Вы все получите вовремя, господин Норис, – стараясь, чтобы его голос не дрожал, проговорил Вийон.

Когда он спустился вниз, вышел за дверь и покинул Дымный переулок, солнце уже садилось. Вийону нужно было поговорить еще с двумя людьми, но беседу с Байлом можно было и отложить (тем более, что Вийон был уверен в положительном ответе), а вот посещение чучельника могло затянуться. Ночевать же опять на улице, рискуя попасться страже, Вийону нисколько не хотелось. Поэтому, почесав затылок, он отправился домой, в Нижний город, по пути осторожно разминая ноющее плечо. Денег у него на еду не было совсем, ведь на один таль ничего толком-то и не купишь, но Вийону же не впервые было ложиться спать на пустой желудок. Ни Флеба, ни детей во дворе уже не было, а вскоре по возвращении Вийона появился Майрын, таща за собой нераспроданные за день корзины. На рынке Майрын так устал и так торопился домой, к жене и сытному ужину, что даже не стал расспрашивать товарища о том, где тот пропадал весь день. Попрощавшись с Майрыном, Вийон лег спать и снова во сне оказался в лабиринте с высокими темными стенами. Он брел вперед, сворачивая то вправо, то влево, искал выход, но никак не мог его найти. Иногда ему казалось, что впереди есть кто-то живой, но мысль об этом вызывала не радость, а тревогу и страх. Вийон прятался в темноте, выжидал и снова шел дальше, а лабиринт все никак не кончался.

14

Вийон проснулся усталым и вялым. Какой-то своей частью он все еще был в лабиринте, бродил по его бесчисленным коридорам в поисках выхода, и эти повторяющиеся сны с каждым разом отнимали все больше сил. С трудом поднявшись, он посетил нужник, а затем пошел к колодцу, чтобы умыться – все как обычно. Не смотря на раннее утро, к колодцу уже выстроилась очередь в полтора десятка человек, а когда поднимется солнце, людей станет в десять раз больше. Из Данги – реки, на берегу которой стояла столица ильского государства – пить было нельзя, потому что большую часть городского мусора, в конечном итоге, сбрасывали в реку. Спасали только колодцы, но воды из них не хватало, особенно с учетом того, что половина из них находилась в частной или государственной собственности, а каждый день платить за воду могли позволить себе далеко не все.

Начался день – такой же, как все остальные. Вийон многое отдал бы, чтобы отдохнуть день-другой как следует и хорошенько выспаться, без навязчивых снов с лабиринтом, но увы – выбирать не приходилось. Ему как можно скорее нужно было посетить еще двух человек в Среднем городе, однако даже и это дело уступало более насущному: в кошельке, не считая злосчастного таля, не было ровным счетом ничего. Следовало заработать хотя бы немного, чтобы было, на что купить поесть.

Из-за усталости и вялости он работал медленнее обычного, и ощутимо отстал от Майрына и Флеба. Мальчишки – Этар и Гипел – определенно делали успехи: скоро их корзины уже можно будет выставлять на продажу, но пока еще они выходили кривыми и недостаточно прочными. То Майрын, то Флеб иногда отвлекались от своей работы, чтобы поправить мальчиков или прикрикнуть на них, если те начинали проказничать вместо того, чтобы заниматься делом. Ближе к полудню появился Бейз – он оценил работу каждого из корзинщиков и неодобрительно поджал губы, увидев результаты сегодняшнего труда Вийона.

– Загулял вчера? – Осведомился Бейз, подбирая несколько прутьев и складывая их друг с другом в пучок.

– Так получилось, господин.

– Я тебя тут не для того держу, чтобы ты шатался без дела, – ровным голосом сказал Бейз, сжимая пучок прутьев в руке на подобие самодельного хлыста. – Что насчет моей корзины желаний? Забыл уже о ней?

– Нет, господин, я…

Вийон вскинул руки, чтобы защититься и опустил голову, но Бейз был проворнее. Пучком прутьев он хлестнул Вийона по щеке, по боку, по плечам, по спине – каждый раз меняя направление удара таким образом, чтобы корзинщик не мог защититься. Вийон скулил и вскрикивал от каждого удара, а под конец – свернулся на земле, закрыв лицо руками и поджав ноги. Поначалу он просил Бейза не бить его, но быстро перестал – во-первых, это было бесполезно и как будто бы только раззадоривало работодателя, а во-вторых, он просто не хотел этого делать. Было странно и непривычно ощущать, что проще перетерпеть боль, чем просить о сострадании. Ведь он привык жаловаться и умолять, что же изменилось на этот раз?..

Бейз выбросил ивовые прутья и с отвращением вытер руки, испачканные в древесном соку. Он тяжело дышал и смотрел на Вийона с ожесточением.

– Будет намного хуже, если ты не сделаешь того, что я хочу, – пообещал он. – Намного, намного хуже… мешок бесполезного дерьма.

Цедя ругательства и угрозы, Бейз ушел. Кое-как поднявшись, Вийон вернулся к работе. Трепка немного его расшевелила, вот только теперь к усталости и голоду добавилась боль от рассеченной и опухшей кожи. Товарищи, молча пялившиеся на избиение, теперь усердно делали вид, что целиком погружены в работу и ничего не видели и не слышали.

К тому моменту, когда Вийону и Флебу пора было отправляться на рынок, кожа на теле Вийона еще кое-где саднила, но в целом, боль уже прошла. Торговля в этот день протекала относительно неплохо, даже не смотря на то, что на один час Вийон отошел подальше от лавки, так как по полученному вчера гороскопу, это время не было благоприятным для ведения дел. Он посмотрел по сторонам – не вылезет ли снова та странная крыса с очередным посланием? – но ничего подозрительного или примечательного не заметил, и поэтому направился в сторону лавки хлебопека: вырученных монет как раз хватало на то, чтобы купить свежую лепешку. Перекусив, Вийон почувствовал себя лучше, но все же усталость и вялость полностью не ушли. «Что такое со мной?» – Подумал Вийон. – «Неужели, я заболел?» Эта мысль пугала, ибо для бедняка вроде него любой серьезных недуг означал катастрофу – кормить задарма его во время болезни никто не станет. Но нет: он чувствовал потерю сил, но не было ни жжения в горле, ни болей в животе, ничего подобного, что указывало бы на болезнь. Стоило ему закрыть глаза, как он снова видел стены лабиринта. Неужели причина в этом? Дурной повторяющийся сон, который отнимает силы?

Делать нечего, неприятность эту надо было как-то устранять, и поэтому, вернувшись к лавке, Вийон обратился к Мелану Ортцену, который, поздоровавшись утром с Флебом, демонстративно не замечал Вийона.

– Господин Мелан…

В ответ сноходец немедленно повернулся к Вийону спиной, демонстрируя полнейшее нежелание вести какие-либо беседы. Но выхода у Вийона не было, и он продолжил:

– Господин Мелан, простите меня! Я не хотел показаться невежливым! Я очень ценю то, что вы потратили на меня свое время и попытались помочь! Я не стал расплетать вашу ловушку – как видите, нашей лавки здесь до сих пор нет…

– Какой еще лавки? – Встрял Флеб.

Вийон легонько ударил его по щеке и показал на стол с товарами, веля обратить внимание на покупателей. Раздраженно ворча, Флеб отошел, а Вийон, снова обращаясь к широкой спине Мелана, добавил:

– Мне стала сниться извивающаяся дорога под треугольным небом, а затем я попал в лабиринт. Я хожу по нему уже несколько ночей и не нахожу выхода, а днем после этих снов чувствую себя нехорошо. Господин Мелан, подскажите, как быть? Очень вас прошу.

Мелан совершил четверть оборота, затем повернул голову и окинул Вийона неприязненным взглядом.

– Лабиринт поглощает силу, – сказал Мелан. – Но также и сохраняет ее. Некоторые полагают, что сонных лабиринтов несколько, другие же уверены, что существует только один лабиринт с разными отделениями. Чем сильнее притяжение и чем запутаннее лабиринт, тем сложнее найти выход или сокровищницу, но тем выше награда.

– Что за сокровищница, господин Мелан?

– Место, связанное либо с потерянной сноходцем силой, либо с родовой силой, либо с иной силой, которой он мог бы обладать, но не обладает.

– И эта сокровищница одновременно есть и выход?

– Нет! – В голосе Мелана прозвучало раздражение. – Выходов множество, как и входов.

– И как мне отыскать их? И сокровищницу? – Озадаченно спросил Вийон.

– Откуда я знаю? Ищи сам! – Мелан снова отвернулся. – Я больше никому не помогаю. Каждый добрый поступок выходит мне боком! Скажу лишь, что если ты не найдешь ни того, ни другого, то лабиринт со временем поглотит твою душу, ибо, по всей видимости тот лабиринт, в которым оказался ты, чрезвычайно силен. Больше не мешай мне и не лезь с разговорами.

И с этим словами Мелан завел беседу с покупателем, подошедшим к его краю стола, а Вийон, задумчиво потирая лоб, вернулся к своему краю. Слова о потере души серьезно его обеспокоили.

– Флеб, – сказал Вийон. – Мне нужно уйти.

– Что, опять? Мне надоело уже торговать вместо тебя! Да, ты тоже подменял меня – но не также часто!

– Надеюсь, это в последний раз. Все, что заработаешь сегодня с моих корзин, можешь оставить себе.

– Нет-нет! – Молодой корзинщик замахал руками. – Мне чужого не надо! Иди уж, раз так необходимо!..

– Спасибо, Флеб.

Вийон покинул рынок и снова направился в Средний город. На этот раз его путь лежал в магазин чучельника.

Зловещая лавка с застывшими животными и птицами, как раньше, была погружена в полумрак, становившийся беспроглядной темнотой в дальней части комнаты. Звуки улицы как отрезало, когда Вийон, приложив немало усилий, зашел внутрь и закрыл за собой дверь. Удивительное дело: магазин, который не притягивал покупателей, а напротив, внушал страх и отпугивал их – однако, судя по всему, дела у Эгиара Амарида шли неплохо. Вийон стоял у дверей, не в силах идти дальше. Нечто большое и опасное как будто подбиралось к нему все ближе и ближе. Вийон осознал, что еще немного и нечто либо разорвет его на части, либо он сам, не выдержав накатывающего страха, в панике бросится прочь, и отчаянно закричал:

– Господин Эгиар! Господин Эгиар!

Зловещая невидимая сила приблизилась, но не стала убивать корзинщика – может быть, приглядывалась к нему и облизывалась, а может быть, ей и вовсе было запрещено нападать на посетителей без разрешения. Мучительно тянулись секунды, отмеряемые бешено колотящимся сердцем Вийона… Он не услышал ни скрипа двери, ни звука шагов, ни шороха одежды – Укротитель Духов выплыл из темноты словно призрак, обретающий видимую форму передней стороной своего туловища, а задней оставаясь растворенным во тьме. Слегка выпученные, неподвижные глаза делали его еще больше похожим на демона или, по крайней мере, на одержимого. Он стоял напротив Вийона и молчал.

– Г-господин Эгиар, – едва выдавил из себя Вийон. – Я з-заходил к вам несколько дней назад…

– Я помню, – равнодушным голосом оборвал его чучельник. – Что тебе надо?

Вийон сглотнул, собрался с духом и произнес, уже почти не запинаясь:

– Вы говорили про Колесного зверя, что, мол, хотите поймать его. А еще вы говорили, что у вас есть Союзник, который может найти все, что можно найти и даже то, что найти нельзя… Я знаю, как поймать Колесного зверя и даже принесу вам средство для этого, если вы отдадите мне того Союзника.

– Каким образом нищий и неученый человек вроде тебя может знать что-либо о Колесном звере? – Скривив губы, спросил Эгиар.

– Нищий и неученый человек поговорил с человеком состоятельным и ученым, и кое-что узнал, – ответил Вийон.

– Никто не станет делиться сведениями подобного рода просто так. – Пожал плечами чучельник. – Ты либо обманулся сам, либо надеешься обмануть меня… надеюсь, верно первое, ибо второе с твоей стороны было бы большой глупостью.

– Я бы никогда не стал обманывать вас, господин Эгиар! По правде сказать, я боюсь вас до коликов. – Признался Вийон. – Но также я уверен, что не стал жертвой обмана, потому что цена за эти сведения была высока, и человек, который сообщил мне их, хоть и не слишком добр, но не кажется склонным ко лжи.

– Что ж, – помолчав, сказал Эгиар Амарид. – Если ты не лжешь и сам не обманут – я согласен на сделку. Я отдам тебе лучшую из своих ищеек в обмен на сведения о Колесном звере и средстве для его поимки.

– Сведения я могу предоставить хоть сейчас, – ответил Вийон. – Но средство принесу лишь через какое-то время и лишь после того, как вы отдадите мне ищейку.

– Нет, – покачал головой Эгиар. – Так не пойдет.

– Господин Эгиар! – Вийон молитвенно сложил руки. – Иначе никак не получится! Ваше существо нужно мне для того, чтобы вернуть часть долга тому человеку… Это долгая история и в нее замешано много людей. Поверьте мне, прошу вас!.. Помните, почему вы в первый раз вообще заговорили со мной? Ваш астролог сказал, что в это время вы можете заключить удачную сделку – а в тот час не было другого посетителя в вашей лавке, кроме меня!

– Это верно, – согласился Эгиар, погладив пальцами гладко выбритую щеку. – Но время для той сделки давно прошло.

– Однако, я все тот же и вы тоже, и то, что вы пожелали тогда, теперь может быть вами получено! Что вам несколько дней? В любом случае, тот человек сказал, ожидание Колесного зверя может затянуться надолго.

– Что же это за человек? – Спросил чучельник.

– Норис Белтарид, алхимик из Дымного переулка.

– Мстительный и обидчивый скряга, как говорят…

– …но один из лучших алхимиков в городе, – добавил Вийон.

– Это верно. Хмм, алхимик… – Эгиар задумчиво погладил свой подбородок. – Признаться, я не беседовал с алхимиками о Колесном звере и даже не думал, что они могут знать что-либо на этот счет. Знаешь, Вийон, а ведь я могу вышвырнуть тебя за дверь и договориться обо всем с Норисом самостоятельно, за куда меньшую цену, чем стоит моя лучшая ищейка…

У Вийона потемнело в глазах, колени подкосились и он едва не рухнул на пол.

– Но обирать бедняка – значит, открываться веяньям Нижних Миров, а характер моей работы таков, что я и так подчас открываюсь им чрезмерно, – все тем же будничным тоном продолжал рассуждать Эгиар. – Поэтому считай, что тебе повезло, Вийон-корзинщик, и говори смело. Что там за способ ловли Зверя и какое требуется средство.

Вийон торопливо пересказал все, что услышал от Нориса: о грязевой эссенции, которую следует использовать в сновиденном продолжении собственного дома и о том, что, возможно, придется немало времени провести в ожидании, пока Колесный зверь попадет в ловушку. Чучельник внимательно слушал, иногда едва заметно кивая – похоже, что рассказ Вийона вполне согласовался с тем, что он и так знал о способах ловли духов. Когда корзинщик закончил, хозяин дома повернулся и произнес, растворяясь в темноте:

– Следуй за мной.

Вийон двинулся вперед, выставив вперед руки. Темнота впереди ужасала его, страх перед незримыми чудищами, обитающими в лавке, уступил место страху неизвестности, боязни заплутать и потеряться. Он шел пока не наткнулся на что-то и не упал. Откуда-то со стороны прозвучал голос с тенью раздражения:

– Попробуй только что-нибудь здесь уронить!

– Простите! – Взмолился Вийон. – Я ничего не вижу.

– Не нужно видеть, – ответил голос из темноты. – Разве я велел тебе видеть? Закрой глаза и иди за мной.

Вийон так и сделал. Удивительно, но так двигаться стало намного легче – с закрытыми глазами в нем как будто открылось другое, внутреннее зрение: он отчетливо увидел путь между застывшими на своих постаментах зверями и птицами, а также обычными предметами мебели, беспорядочно расставленными тут и там.

Следуя за Эгиаром, Вийон покинул основную залу, пересек коридор и вскоре оказался в помещении в глубине дома. Здесь также было совершенно темно, пока чучельник не снял покрывала с трех серебряных зеркал.

– Можешь открыть глаза, – бросил он Вийону, щелкая кресалом перед одним из них.

Вийон открыл глаза и увидел короткую вспышку в темноте… нет, не просто вспышку. Одно из серебряных зеркало уловило свет и отправило его дальше, следующее зеркало уловило отраженный и отразило его в свою очередь, и третье зеркало поступило точно также, направив поток света в первое. Свет двигался между тремя зеркалами медленно, будто поток воды в неспешной реке или беловатый пар, вырывающийся изо рта на морозе. Свет был не слишком ярким, скорее даже тусклым, но его хватало, чтобы разглядеть то, что находилось в комнате.

Здесь было несколько чучел и статуэток, сделанных особенно хорошо: звери и птицы здесь не просто неподвижно сидели на месте, а, казалось, были пойманы в момент какого-нибудь красивого движения. Великолепный ястреб, повернувший голову на четверть оборота влево, смотрел так яростно и пронзительно, что казалось – в любой момент неуловимым, стремительным движением он может ударить, выколов глаз чучельнику или разорвав ему горло.

– Это Нейсинаран, – сказал хозяин дома, подойдя к ястребу почти вплотную. – Произнеся его имя, ты можешь призвать его во сне либо в медитации – если ты знаешь, что это такое и способен погружать в ее свой ум достаточно глубоко.

– Айнри Тозол как-то раз сказал мне, что мечта – это сон наяву, – ответил Вийон. – Как вы думаете, получится ли призвать ястреба таким способом?

– Не знаю, кто такой твой Айнри Тозол, – пожал плечами чучельник. – Но он либо знал, о чем говорит, либо нет. В любом случае, ничто не мешает тебе попробовать. Только не здесь! Пойду поищу ткань, чтобы завернуть в него вместилище.

Эгиар ушел, а Вийон на пару минут остался наедине со статуями и неподвижными зверями. Он старался не шевелиться и даже не дышать чересчур глубоко, ощущая всей кожей, как за ним наблюдают и изучают. Одним богам ведомо, каких тварей Укротитель духов заключил в оболочки из перьев, кожи, мехов, костей и раскрашенной бумаги. Хотя разговор прошел на удивление хорошо, Вийон больше всего на свете желал покинуть этот дом как можно скорее.

Вернулся Эгиар. Вдвоем они замотали птицу в белую ткань, а сверху еще и накрыли мешковиной.

– Обращайся с вместилищем максимально аккуратно, – напутствовал Вийона хозяин дома. – Установи его в своем доме, в сухом и прохладном месте. Не трогай вместилище руками и не давай другим людям это делать.

– Ах, – вздохнул Вийон. – У меня нет дома, господин Эгиар. Я живу в сарае, который принадлежит…

– О нет! – Простонал Эгиар. – Избавь меня от этого! Я уже начинаю жалеть, что отдаю тебе своего лучшего Союзника! И для чего? Чтобы ты испоганил его через два дня?

– Я буду бережно относиться к нему, обещаю вам, господин Эгиар. Найду место в сарае, где крыша не протекает и запрещу кому бы то ни было даже и подходить к нему близко!

–Нет, нет… не хочу даже слушать, что ты там лопочешь.

– Позвольте только один последний вопрос, господин Эгиар. Почему вы не стали использовать вашего Союзника для поиска глаз… ну, того демона? Зачем вам Колесный зверь, если Ней… – Вийон осекся, не будучи уверенным, что ему позволено произносить имя Союзника в этом доме и выразился иначе, кивнув на чучело. – …если он может найти все, что угодно?

– Нейсинаран парит в мире людей и окружающих его снах, путь в миры демонов тяжел и опасен. Кроме того, Аллешарих может отыскать след того, кто заберет потерянный глаз – в то время как Колесный зверь не оставляет никаких следов и может свободно перемещаться где угодно.

– Понятно. Благодарю вас, господин Эгиар.

Когда Вийон покинул магазин чучельника, неся в руках огромный сверток, солнце уже начинало склоняться к закату. Следовало поспешить, если он хотел осуществить задуманное до того, как закроют ворота.

Добравшись до своего сарая, Вийон нашел самый сухой угол, распаковал ястреба и, поманив к себе Майрына и мальчишек, наврал им с три короба об ужасных проклятьях, падающем на всякого, кто прикоснется к чучелу. Дети испугались не на шутку, особенно, когда Вийон принялся живописать гниющую и сползающую с рук кожу, полное червей мясо и превращающиеся в студень кости. Неизвестно, поверил ли Майрын – по крайней мере, он также пообещал не трогать ястреба и сообщить Флебу, чтобы не трогал и он. Удостоверившись, что все всё правильно поняли, Вийон торопливо зашагал, иногда переходя на бег, в сторону ворот, ведущих в Средний город.

В этот раз двери дома на улице Чертежей оказались заперты, и Вийону пришлось не одну минуту колотить в дверь, прежде чем она отворилась. В образовавшуюся щель выглянул Байл Хадзи; взгляд, которым он окинул Вийона, выражал недоумение.

– Добрый вечер, мастер Байл. Вы помните меня? Я заходил к вам несколько дней назад. Я Вийон Рауп, корзинщик.

Старый архитектор нахмурился.

– Да, припоминаю… Мы с вами выпили, верно?

– Да-да, именно так. Могу я войти?

Поколебавшись, Байл снял цепочку, блокирующую дверь и впустил корзинщика. Тот сразу заметил перемены – пустая во время его первого визита прихожая сейчас была заполнена мебелью, корзинами и мешками, все это пребывало в совершеннейшем беспорядке.

– Удивительное дело, – сообщил Байл, заметив, на что смотрит гость. – Вчера эти злодеи вынесли остатки мебели и принялись за мои книги… Как я ни умолял их остановиться, как ни просил – все бестолку! А сегодня – вернули то, что забрали вчера, только свалили все в совершеннейшем беспорядке… как мне теперь все это разгребать? Но хорошо хотя бы то, что вернули книги…

– Я ведь обещал вам, что постараюсь убедить Нориса Белтарида отложить взыскание вашего долга перед ним, – смущенно, но вместе с тем не без гордости, ответил Вийон.

Старик ошеломленно выпучился на Вийона.

– Что?! Так это ваших рук дело?! Как вам удалось?!.

– Я расскажу все в подробностях, но дело еще не закончено. Кажется, я знаю, как помочь вам с тем домом, что вы построили для Нориса Белтарида в Верхнем городе. Вы ведь сможете исправить свою ошибку, если дверь снова окажется открыта?

– Да, конечно… Полагаю, что достаточно будет сдвинуть одну из лестниц немного влево, чтобы внутренний порядок всех элементов здания пришел к новому результату, и дверь – а вместе с ней и значительная часть внутренних помещений – не пропадали бы вне зависимости от того, закрыт вход в дом или открыт. Команда плотников справится с этой задачей за два-три дня. Но как вы отыщите дверь?

– Я… я не уверен, что стоит говорить об этом. – Сказал Вийон. Чувство, что не стоит попусту трепаться о своих намерениях, было неожиданно сильным, и он не стал его подавлять. – Давайте я просто попробую, хорошо?

– Хорошо… – Растеряно согласился старик. – Вам что-нибудь потребуется?

– Только ваше согласие помочь мне в другом деле, если у меня все получится. А именно – обустроить башню для астролога в Верхнем городе. Материалы и строителей он оплатит сам, от вас же потребуются только ваш ум и знания. Вы не возьмете с астролога денег за эту работу – вам заплачу я, вернув в ваше распоряжение дом, который вы должны Норису Белтариду. Если, конечно, все получится.

Произнеся это, Вийон мысленно взмолился: «Светлые боги, сделайте так, чтобы получилось!»

– Полагаю, выбора у меня нет? – Байл Хадзи пожевал губами. – Наверное, в моем положении это лучшее, на что я могу рассчитывать. Что ж, я сделаю, что вы просите, тем более что редко удается поработать с настоящими башнями, обычно меня просят сделать проекты домов… А ведь башни обладают большим потенциалом! У меня есть несколько интересных идей, какие свойства им можно придать…

– О, мастер Байл! Умоляю вас, давайте без этого! А то не вышло бы, как с домом Нориса…

– Что?! Вы не доверяете мне, молодой человек?! – На лице старика отобразились возмущение и гнев. – Вы, вообще, понимаете, что говорите с гением дежьена Опор и Проемов? Вас забудут сразу после смерти, да и при жизни мало кто знает, а мои работы будут помнить в веках, на них будут ссылаться наши далекие потомки, мое имя будет вписано красными буквами во все учебники архитектурного дежьена!..

– Да, мастер Байл, я понимаю, но…

– Нет, нет и нет! – Архитектор гневно воздел палец вверх. – Либо я творю так как хочу и делаю то, что будет поражать и современников и потомков – либо не делаю ничего! Достаточно я за свою жизнь прогибался и тратил время на никчемные, скучные заказы! Вам это понятно?

– Понятно, – обреченно вздохнул Вийон. Стало ясно, что если старик втемяшил себе что-то в голову, его уже не переубедить. – Делайте, что считаете нужным, только умоляю вас – будьте аккуратны, все проверяйте и перепроверяйте…

Байл пренебрежительно фыркнул в ответ на это увещевание.

– Давайте отправимся к тому дому прямо сейчас? – Предложил Вийон. – Время уже позднее, как бы нам не опоздать к закрытию ворот.

– Да, пойдемте.

Старик переоделся, накинул легкий плащ и обулся в башмаки с серебристыми застежками. Заперев дверь, быстрым шагом он поспешил на угол Лучевой улицы, что поднималась наверх, к центру города.

– У меня есть к вам один вопрос, – сказал Вийон, когда они прошли большую часть расстояния до Верхнего города. – Я задавал его вам в прошлый раз, но вы не ответили, а я забыл переспросить. Вы сказали, что знаете что-то о некоем Тозоле. Пусть даже это и не Айнри Тозол, которого я ищу, но он может быть родственником моего друга и может что-нибудь знать о нем, и я буду благодарен вам, если вы расскажете подобнее.

– Вряд ли он может быть родственником вашего друга, – ответил Байл. – Ведь Руэн Тозол, с которым меня познакомили на каком-то пышном приеме во времена моей молодости, был царедворцем самого императора.

Вийон расстроено покачал головой. Сколь не было б высоко происхождение Айнри, вряд ли он мог быть близким родственником царедворца, верно? Никто бы не отпустил его из Верхнего города играть с каким-то нищем в Нижнем. Да и семья Айнри жила не в Верхнем, а в Среднем, недалеко от ворот – сыну царедворца там совсем не место. Неужели снова – ничего? Он уже оббегал весь этот город, расспросил всех кого можно, но Айнри Тозол как будто бы растворился в воздухе! Ничего, ни малейшей зацепки, никто не помнил о нем – так, как будто бы он вовсе не существовал!

– Хотя, надо признаться, царедворцем он пробыл недолго, – заметил Байл после длительной паузы. – Недолго после того, как нас с ним познакомили, я имею в виду.

– Что-то случилось? – Безразлично спросил Вийон.

– Да, кое-что… Пройдем ворота и я расскажу.

Стража на воротах, ведущих в Верхний город, пропускать Вийона не захотела – пришлось Байлу убеждать солдат, что Вийон – его слуга.

– Одевайте вашего слугу поприличнее, – раздраженно бросил седоусый сержант. – Ходить в лохмотьях по Верхнем городу запрещено, ведь из окон дворца может выглянуть сам император! И что он увидит? Ничто не должно оскорблять его взор.

Их пропустили, лишь когда Байл пообещал купить своему «слуге» хорошую одежду завтра же днем.

В Верхнем городе Вийон был впервые и смотрел по сторонам, широко раскрыв глаза. А посмотреть было на что: он удивлялся красоте и ухоженности Среднего, поднимаясь к тому от родных лачуг и помоек, но по сравнению с Верхним – уже Средний казался мрачным и грязным местечком. Здесь все было аккуратно и соразмерно, булыжники мостовой пригнаны друг к другу с идеальной точностью, дома украшали полуколонны и барельефы, аккуратно постриженные деревья и кусты радовали глаз. Стены домов были чистыми – одни покрашены, другие выложены камнем – а сами дома возносились ввысь, подобно крохотным дворцам. Некоторые из них достигали четырех этажей, но то было редкостью, однако и двух, и трехэтажные были намного выше домов Среднего, а уж тем более Нижнего города за счет высоких потолков и просторных помещений. То тут, то там стояли клумбы с душистыми цветами, в изобилии текла чистейшая вода из многочисленных фонтанов.

«Удивительно, – подумал Вийон. – Богатые люди, которым ничто не стоит заплатить за воду, пользуются ею бесплатно и имеют ее в изобилии – в то время как бедные люди воду должны покупать, отдавая за нее последние гроши…».

– Итак, о чем мы говорили? – Откашлялся Байл. – Руэн Тозол вскоре после нашего знакомства лишился своего поста, а с ним и головы, попав в опалу при новом императоре. Я это хорошо помню, потому что моя дорогая Камия заводила полезные знакомства и уже почти договорилась о нашем приглашении в императорский дворец на один из самых многочисленных и пышных приемов – как императора свергли в ходе дворцового переворота, а на трон взошел его брат – отец императора Теланара, правящего нами ныне, да благословят его боги и да продлит Святое Солнце его дни…

«Опала? – Подумал Вийон. – Вероятно, она распространилась и на его родственников. А что, если…»

– А что случилось с родными Руэна? – Спросил корзинщик. – Вам что-нибудь известно об этом?

– Кого-то также казнили, другие были вынуждены бежать. Беременную жену Руэна, однако, не тронули – некоторое время она жила в доме покойного мужа… вот, кстати, этот дом, – Байл показал рукой в сторону трехэтажного особняка, спрятанного за постриженными кустами и металлической оградой в виде вьющейся виноградной лозы. – Но вскоре была вынуждена его продать и куда-то переехала.

– Куда? – Взволнованно спросил Вийон, то смотря на Байла, то вновь вглядываясь в роскошный особняк на другом конце улицы, стараясь запомнить и его внешний вид, и расположение относительно других построек.

– Этого я не знаю, – вздохнул Байл. – За все светские и деловые связи в нашей семье отвечала Камия, а мне все это никогда не было интересно. Моя жена предпочитала не тратить время попусту и не поддерживала знакомств с теми, кто находился в опале.

– Вот как… – Вздохнул Вийон. – Очень жаль.

Если не останется другого пути, он проберется в Верхний город опять, найдет особняк Руэна и расспросит слуг. Шансов на то, что кто-нибудь из них знает, что произошло со старыми хозяевами дома и где они сейчас, было немного, но это, кажется, была последняя ниточка за которую можно было потянуть, прежде чем сдаться и бросить поиски. Была еще одна, которой Вийон собирался воспользоваться в ближайшее время и на которую возлагал самые большие надежды, но сущность ее была настолько таинственна и неопределённа, что можно было ожидать совершенно произвольного результата, поскольку мистические силы и неземные существа нередко вели себя совсем не так, как ожидалось.

Нет… было что-то еще…

Какая-то ускользающая мысль, которая возникла у него совсем недавно, но додумать которую он не успел. Вийон шел по Верхнему городу, более уже не обращая внимания на его великолепие и пытался ухватить ту самую мысль, а она все никак не давалась, выскальзывая из рук, словно скользкая рыба – но при этом не уплывая далеко, а как будто дразня собой незадачливого рыбака.

Определенность наступила, когда он вспомнил обстоятельства, при которых эта мысль впервые пришла ему в голову. Он бродил по Нижнему городу, совершенно потерянный и деморализованный после разговора с душевидцем, цепляясь за воспоминания из прошлого и одновременно мучаясь сомнениями в их реальности, когда одно из воспоминаний показалось ему немного странным. Подростки, напавшие на Айнри Тозола и побежденные каким-то чудом Айнри и Вийоном, кричали, что Айнри «колдун» – выходит, еще до нападения они знали, с кем имеют дело? Можно попытаться найти кого-нибудь из них и расспросить… Да, еще одна крошечная и слабая надежда, которая скорее всего обернется ничем, но никаких лучших мыслей у Вийона попросту не было.

– Вот он, – сказал Байл, замедляя шаг.

Они остановились у небольшого углового домика в конце улицы, плотно примыкавшему к своим соседям. Домик был весьма изящен, но вместе с тем невелик по меркам Верхнего города – три этажа, если считать за этаж благоустроенный чердак под самой крышей, и два, если не считать. В длину и ширину он был в полтора, а то и в два раза меньше, чем в высоту. Также в изяществе его ощущался некий дефект, смещение общей композиции, в силу которой строение казалось незавершенным или даже ущербным. С двух сторон домик был огорожен забором из каменных столбов, чередующихся с медной решеткой, прутья которой были выполнены в виде копий. В небольшой дворик с мощеными дорожками и местами под клумбы вели воротца, которые Байл отпер своим ключом, но в само здание никаких дверей не вело. Голые стены – где-то выбеленные, а где-то выложенные камнем, при том никакого порядка в расположении выбеленных и каменных участков Вийон не заметил.

– Внутрь можно попасть через окно, – сказал Байл, поднимая лежащую у стены лестницу. – Вам… много времени понадобится, чтобы осуществить то, что вы собираетесь сделать?

«Если я вообще сумею это осуществить», – с легкой паникой подумал Вийон. Вслух же он ответил – честно, но более уверенно:

– Не знаю. – Он помог Байлу установить лестницу так, чтобы один ее конец упирался бордюр рядом с будущей клумбой, а другой в стену у подоконника на втором этаже. Ночь уже готовилась накрыть город, а гонг на Часовой башне пробил восемь раз, когда они спорили со стражниками на воротах. – Вам лучше пойти домой, господин Байл. Ворота скоро закроют. Я в любом случае не успею к себе и переночую здесь, если позволите. Надеюсь, завтра у меня для вас будут хорошие новости.

– Хорошо, – кивнул старый архитектор. – Я загляну к вам утром, как только откроют ворота. Да благословят вас боги, Вийон-корзинщик!

– Благодарю, господин.

Байл подержал лестницу, пока Вийон лез наверх и открывал ставни – прикрытые, но не запертые теми, кто проникал этим путем в дом до него. Затем архитектор закрыл на ключ воротца и поспешил домой.

Вийон в это время осторожно спускался вниз – окно в комнате оказалось расположено довольно высоко над полом, и в целом внутренний вид здания выглядел очень просто: широкая комната с единственной дверью в стене, противоположной той, у которой находился корзинщик. Всего окон было четыре, и расположены они были неровно, на разных уровнях; пол представлял собой странную мозаику из паркета и едва обструганных досок, а кое-где не было даже и верхнего слоя досок, был виден щебень и песок, насыпанные поверх фундамента и опор.

Ноги Вийона опустились на стол, установленный под окном, затем он спрыгнул на пол и еще раз огляделся – насколько это было возможным в слабом свете, падавшем внутрь из окон. Помимо стола тут были еще шкаф, сундук и кресло; но из-за странного преломления света казалось, что предметов в комнате намного больше. Вийон пересек комнату и заглянул за ту единственную дверь, которую заметил еще сидя на подоконнике: с той стороны оказалась комната поменьше, с перегородкой, разделявшей помещение надвое; пол здесь был такой же хаотической смесью паркета и грубых досок, а стены и пространство также заполняли тени от предметов, которых не существовало – или, по крайней мере, не было видно.

Вийон вернулся обратно и встал посреди первой комнаты, чувствуя себя неуверенно и глупо. Куда он полез? Зачем? Магия – это не для него. У него никогда не было таких способностей, как у Айнри, и вообще никаких не было. Ничего не получится.

«Нет, – мысленно сказал он себе с ожесточением. – Все получится. Я не уйду отсюда, пока не найду эту чертову дверь.»

Он вытянул левую руку в сторону и постарался вспомнить ястреба, подаренного ему Укротителем Духов. Всю его силу, стремительность и бесстрашие – ясно ощущаемые не смотря на то, что Эгиар подарил ему всего лишь неподвижное чучело, которое, если рассуждать здраво, уже не могло иметь никакой воли и силы. Но нет, так думать нельзя. Это было не просто чучело. Эгиар сказал, что этого Союзника следует призывать во сне, но ведь…

– Мечта это сон наяву, – одними губами прошептал Вийон. Так когда-то сказал ему Айнри Тозол, а Айнри не стал бы врать. Только не Айнри и только не своему лучшему другу. Мысли об Айнри, как это бывало всегда, наполнили сердце Вийона уверенностью и силой. Все еще отчетливо представляя себе ястреба – его огромные размеры, что скорее бы подошли орлу, загнутый клюв, серо-бурое, перемежаемое с белым, оперение, острые когти и пронзительный взгляд, неотвратимый как сама смерть – Вийон четко и раздельно позвал:

– Нейсинаран!

Он услышал приглушенное хлопанье крыльев и почувствовал, как ветер, поднятый их взмахами, волной окатил его лицо и грудь – но не увидел ничего. Острые когти вонзились в левую руку – так отчетливо и резко, что Вийон охнул от боли – а сама рука покачнулась от веса, но Союзник по-прежнему оставался невидим. И все же он был здесь – незримый, но ощущаемый совершенно отчетливо, и становящийся почти видимым тогда, когда Вийон оставлял попытки отыскать ястреба глазами и обращал взор внутрь себя, в пространство снов и воображения.

«Неужели получилось?..»

Вийон подавил эту мысль – она все еще была неуместна. Теперь оставался самый последний и важный шаг.

– Найди дверь на улицу, – сказал он. И добавил, подумав, что у духов могут быть свои, недоступные людям пути. – И покажи мне путь к этой двери – такой, которым я смогу пройти.

Снова хлопанье крыльев, и покачнувшаяся рука, от которой оттолкнулся взлетающий ястреб. Нейсинаран перелетел вглубь комнаты и устроился на шкафу. «Неужели дверь здесь?» – Подумал Вийон, подходя и открывая дверцы. Резкий крик ястреба остановил его. Что-то он делает не так. Снова крик. Вийон закрыл дверцы. Шумно хлопая крыльями, ястреб перелетел на стол.

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь, – вслух произнес корзинщик.

Ястреб молча смотрел на него, ожидая, когда человек подойдет. Когда Вийон это сделал – новый прыжок-полуполет, на этот раз к двери. Вийон последовал за птицей, открыл дверь и хотел было шагнуть во вторую комнату, когда гневный предупредительный крик показал ему, что делать этого определенно не стоит. Ястреб взмыл к одному из окон и уселся на подоконнике. Попытка передвинуть к окну стол вызвала новый всплеск ярости, и на этот раз одним криком дело не ограничилось. Крича, ястреб спикировал вниз, ударил корзинщика крыльями и вцепился когтями в его одежду. Там, где когти касались кожи, они вспарывали ее, как острые ножи. От удара и боли Вийон упал на пол, закрыв голову руками. Огромная птица уселась сверху, и некоторое время покачивалась, переставляя лапы и поворачивая голову то вправо, то влево, словно раздумывая, не полакомиться ли сегодня человечинкой. Затем Вийон вновь услышал хлопанье крыльев и почувствовал, как Нейсинаран перелетает куда-то. Корзинщик открыл глаза и осторожно поглядел вокруг через закрывающие лицо пальцы рук. Присутствие и взаимодействие с призванным духом к этому моменту стало настолько близким, что Вийон уже почти видел его и обычным зрением. Ястреб сидел на шкафу, смотрел на Вийона с холодной яростью и ждал, пока он подойдет.

Поднявшись, Вийон, как мог, ощупал и осмотрел себя. Все оказалось не так плохо – глубоких ран не было, но те, которые имелись, болели довольно ощутимо. Медленно и осторожно корзинщик приблизился к шкафу. Наученный горьким опытом, дверцы он уже не трогал. Ястреб немедленно перелетел на стол, затем к двери, потом опять к окну – все повторялось, как и в первый раз. Вийон бросил затравленный взгляд на стол, шкаф и сундук, которые в ином случае могли бы стать удобным подспорьем – но не стал искушать судьбу и злить птицу. Возможно, в следующий раз он так легко не отделается.

Разбежавшись как следует, он бросился вперед, прыгнул и уцепился за край подоконника. Стоило больших усилий подтянуться, но кое-как ему это удалось. Ястреб отступил на край подоконника и ударил клювом по ставням. Намек был понятен. Как только Вийон отворил ставни, ястреб прошествовал через образовавшийся проход, раскрыл крылья и полетел по спирали вниз, постепенно снижаясь. В конце концов он уселся на край высокой клумбы.

«Светлые боги, – подумал Вийон, смотря вниз. – Если я сорвусь и переломаю себе ноги, то буду круглым идиотом…»

Уцепившись за край подоконника, корзинщик повис в воздухе, а затем разжал руки. Приземление вышло не самым приятным, но, кажется, он ничего себе не сломал. Ястреб немедленно поднялся в воздух и подлетел к другому окну.

– Ты что, издеваешься? – Хрипло спросил Вийон.

Ястреб не ответил. Он смотрел на человека так, что становилось ясно: все неприятности, что происходили с Вийоном до сих пор, покажутся ему сущей ерундой, если корзинщик не подчинится.

– Я не смогу забраться туда сам, – обратился к хищной твари Вийон. – Можно, я хотя бы лестницу возьму?

Ястреб молчал. Решив, что это хороший знак, Вийон сделал осторожный шаг в сторону. Затем еще один. И еще. Он хотел сделать четвертый шаг, но ястреб издал предупредительный крик и Вийон вернул поднятую было ногу на место. Ну ничего. Если опереться на стену и сильно вытянуться влево – возможно, удастся зацепить лестницу. Он подошел к ней уже достаточно близко.

Не с первой попытки, но ему все же удалось ухватиться краешками пальцев за лестницу и потянуть ее к себе, а затем поймать, когда она начала падать. Эта маленькая победа воодушевила Вийона. Он перетащил лестницу к нужному окну, закрепил ее и полез вверх.

Ястреб не стал дожидаться, пока Вийон доберется до окна – ударил в ставни клювом, взлетел и уселся на краешек крыши.

Вийон закинул голову вверх.

– Мне что, лезть за тобой?

Рассерженный крик. Нейсинаран упал вниз, ударил ставни клювом и снова поднялся на крышу. Возможно, он уселся там лишь потому, что больше сидеть было негде? В любом случае, первоочередная задача заключалась в проклятых ставнях, а не в том, как забраться на крышу.

В отличии от окна, через которое Вийон по напутствию Байла проник внутрь, это было надежно закрыто. Вийону пришлось толкать, а затем, встав на последнюю ступеньку лестницы, бить ногой, рискуя с каждый ударом улететь вниз – но в итоге щеколда поддалась и это окно также оказалось открытым для доступа. Ястреб опустился вниз, сел на подоконник и прошел на другую его сторону, а затем взлетел и подлетел к дверям во вторую комнату.

– Светлые боги, дайте мне терпения… – Пробормотал Вийон.

Он последовал за птицей, отметив по дороге, что что-то в комнате неуловимо изменилось. Тени теперь располагались чуть по-другому, шкаф уже не стоял в углу, а находится на небольшой расстоянии от одной из стен, потолок был чуть выше. Но удивляться странностям времени не было – Вийон находился в одном пространстве с жестокой, сумасбродной тварью, управлять которой должен бы, по хорошему, опытный чародей, а не забитый и презираемый всеми корзинщик. Совсем не следовало об этом забывать, и поэтому Вийон беспрекословно последовал за своим Союзником во вторую комнату. Там было почти все также, как раньше – не считая изменивших свое положение теней и пары-тройки новых предметов мебели. Ястреб перелетел на вторую половину комнаты, закрытую от глаз перегородкой. Когда Вийон подошел к нему, он больше уже не улетал. Напротив, взмахнув крыльями, он уселся корзинщику на плечо, проткнув кожу бритвенно-острыми когтями. Но Вийон не обратил внимание на боль. Широко открытыми глазами он смотрел налево, за перегородку. Там был узкий проход, совсем незаметный. Как он мог его пропустить, когда осматривал комнату в первый раз? Нет, он совершенно точно был уверен, что никакого прохода в этом месте не было. Наклонившись так, чтобы потолок не задел ястреба, Вийон прошел через проход и оказался на кухне, пустой и холодной, со следами незаконченного ремонта, с грубым досчатым полом – никакого следа мозаики из паркета и досок, как в двух предыдущих комнатах. Из кухни вела еще одна дверь, и когда Вийон пересек кухню и прошел через нее, то оказался в прихожей. Еще одна дверь в комнату слева, лестница на второй этаж, и – главное! – то, что не могло быть ничем иным, кроме как входной дверью. Нервная дрожь била Вийона, когда он приближался к ней, брался за ручку и открывал…

Знакомый дворик с мощеными дорожками и пустыми клумбами. Запертые ворота, решетка в виде копий, перемежаемая колонами из камня. В свете луны картинка казалась до боли обыденной.

– Неужели… – Выдохнул Вийон. От избытка чувств он был готов расплакаться.

Он хотел поблагодарить ястреба, но того нигде не было. Вийон больше не ощущал ни когтей на своем плече, ни тяжести крупного тела, щекотки от прикосновения к уху мягких перьев. Демон или дух, существо, которому не место в мире людей, вновь вернулось в свой таинственный незримый мир. Наверное, Вийон мог бы позвать его снова, но зачем? То, что Нейсинаран должен был сделать сегодня, он сделал, и Вийон не был уверен, что во второй раз сможет удержать тварь или хоть как-нибудь управлять ею. Он слишком устал, и внешне, и особенно внутренне, чувствовал себя таким одновременно разбитым и счастливым, что решил не гнать коней дальше. Сегодняшняя задача была выполнена, осталось дождаться утра и Байла Хадзи, а затем…

Затем он использует ястреба с той целью, которую ставил перед собой изначально. Он разыщет Айнри Тозола, где бы тот не находился. Дело было не только и не столько в корзине желаний. За последние дни Вийон отчетливо осознал, как много значил для него мальчик-чародей и далекого детства, и продолжает значить до сих, не смотря на то, что прошло уже двадцать пять или даже более лет. Он разыщет Айнри, заглянет вновь в его колдовские глаза, и более уже никто не посмеет сказать ему, что Айнри не существует.

Удовлетворенный этой мыслью, Вийон вернулся на кухню и устроился на полу у камина. Он быстро погрузился в сон, а во сне вновь увидел бесконечный, запутанный лабиринт.

15

– Господин Мелан!

Широкая спина, красноречиво демонстрирующая степень интереса к просителю.

– Господин Мелан, прошу вас!

Никакого движения. Надоедливый сосед должен все понять и замолкнуть.

– Господин Мелан! Вы помогли мне один раз, а значит должны довести дело до конца! Иначе, у вас не будет удачи.

Мелан Ортцен медленно повернулся. Зубы его были сжаты, а верхняя губа слегка приподнята, словно он собирался вот-вот зарычать. Худой, немного сутулый, темнокожий корзинщик встретил взгляд торговца сновиденными ловушками и не отвел глаза, как обычно. Это было необычно.

– Что-что ты сказал? – Опасным тоном, надвигаясь на Вийона, процедил Мелан. – Так значит, это я тебе должен?

Вийон не отступил и не отвел взгляда. «Что-то в нем изменилось.» – Подумал Мелан.

– Именно так, – сказал корзинщик. – Раз начали дело – доведите его до конца.

Сжав зубы, Мелан несколько секунд вглядывался в лицо стоящего перед ним человека. Вийон не суетился, выглядел решительным и спокойным. Пожалуй, таким его Мелан видел впервые. Одежда корзинщика местами была запачкана кровью, на руках и плечах виднелись свежие порезы, покрытые сукровицей, но все это Вийона, казалось, ничуть не беспокоило.

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – вздохнул Мелан, отводя взгляд. – Ну что тебе еще от меня надо?

– Я нашел кое-что в лабиринте, но не могу понять – что это? Та ли это сокровищница, о которой вы говорили, и если да, то что мне с ней делать?

– Расскажи все подробнее, – сказал Мелан, полузакрывая глаза, складывая руки на выдающемся пузе и приготовившись слушать.

– Вчера я заснул и снова оказался в лабиринте… – Начал Вийон, но тут же был перебит.

– Ты спал в своем доме?

– Нет, в доме другого человека, в Верхнем городе. Это имеет значение?

– Не знаю. Возможно. Продолжай.

– Сплю ли я сарае Бейза, на улице или в чужом доме – в последние дни нет никакой разницы, – сказал Вийон. – Всегда один и тот же сон с лабиринтом, после которого я чувствую себя измотанным, и с каждым разом все сильнее. Но вчера у меня кое-что было. Точнее, кое-кто. Я позвал его, и он показал мне путь…

– Подожди. – Снова перебил корзинщика Мелан. – Почему этот «кое-кто» вообще стал помогать тебе?

– Потому что это укрощенный дух, Союзник, отданный мне мастером из Среднего города в ходе сделке, о которой я не хочу рассказывать, так как она не имеет никакого отношения к этому делу и лишь отвлечет вас и меня.

– Хорошо. – Согласился Мелан. – Ты призвал Союзника и…? Каков был твой приказ?

– Я вспомнил то, что слышал от вас и сказал ему: «Говорят, здесь есть какая-то сокровищница. Проведи меня к ней.» И он полетел вперед, а я пошел за ним. Мы сделали всего лишь два или три поворота. Затем в стене обнаружилась неприметная щель, и Союзник повернул туда. Я протиснулся за ним. Наверное, будь мы в реальном мире, он бы не смог лететь, но этот сон был таков, что он свободно летел там, где я едва мог протиснуться. В конце концов я пришел к двери, за которой мерцал золотистый свет. Я прошел через дверь и оказался в высоком, просторном зале. Поначалу я решил, что это какой-то храм и… может быть, это действительно был храм, я не знаю. Вдоль стен, подпирая потолок стояли статуи разных людей. В руках они держали чаши с огнем, от которого и исходил тот мягкий золотистый цвет. Это были именно статуи людей, а не богов, я в этом уверен, потому что как минимум двоих я узнал: одна из статуй была похожа на моего отца, а другая – на старика Арбела, который многому меня когда-то научил. Впрочем, другие статуи могли изображать богов или полубогов, я не знаю. У некоторых из них были крылья, а у других – две пары рук или три головы… В общем, я поклонился отцу и Арбелу и попросил у них благословления. В тот момент мне это показалось правильным. И…

– И?

– И все. – Вийон развел руками. – Мне кажется, что это какое-то особенное место, вот только сокровищница ли это? Я полагал, что в сокровищнице должно быть золото, драгоценные камни, украшения…

– Зачем тебе золото, драгоценные камни и украшения во сне? – Фыркнул Мелан. – Без сомнения, это сокровищница. Сокровищницы в наших снах могут приобретать разный вид в зависимости от своего назначения и того, кто их сновидит. Грамотные люди нередко видят библиотеки, а люди простые, желающие не знаний, а богатства или того, чтобы добрые и могучие силы взяли их за ручку и повели за собой – святилища и закопанные клады. Больше в том зале ничего не было?

– Было. Чуть не забыл вам об этом рассказать. В самом центре располагалось нечто вроде алтаря или какого-то возвышения. Но если это и был алтарь, то странный, потому что рядом с ним и на нем лежали инструменты…

– Какие инструменты?

– Каких там только не было! – Вийон всплеснул руками. – Небольшие пилы, кусачки, какие-то держатели, заклепки, пинцеты, ножи… и еще столько всяких разных и хитроумных, которым я и названий-то не знаю. Очень такие, знаете, удобные и аккуратные на вид, так и хотелось взять их в руки!..

– Это все?

– Почти. Еще были прутья.

– Прутья?

– Да, они самые, – кивнул Вийон. – Ивовые, ольховые, тополиные, и всякие другие. Лежали аккуратными стопками справа и слева.

– Любопытно.

– А знаете, что было посреди всего этого, господин Мелан? В самом центре алтаря?

– Понятия не имею.

– Незаконченная корзина. Вернее даже, одно только плетенное донышко от нее. Но у меня-то уж глаз наметан. Я сразу понял, что это будущая корзина.

– Хмм, и что же ты от меня хочешь? – Спросил Мелан.

– Что это за место, господин, и для чего оно? Зачем там эти прутья, инструменты и прочее? Статуи отца и Арбела? Что мне со всем этим делать?

– Ну… – Мелан сделал важное лицо и потер подбородок. – Что тебе с этим делать, я не скажу, это ты сам должен знать. А вот что это за место – скажу. Это сокровищница.

– Ах, господин Мелан, вы это уже говорили! – Вийон всплеснул руками.

– А еще я говорил, что в сокровищнице таится сила – личная или родовая. А тут, кажется, сразу и личная, и родовая, и еще та, что с твоим ремеслом связана. Очень хорошее место. Почаще тебе бы его посещать – а там и сам разберешься, как быть.

Вийон задумался и долго молчал.

– Все началось из-за корзины желаний, которую господин Бейз велел мне изготовить, – сказал он наконец. – Может быть, это она и есть? Та, что на алтаре? Мне просто надо закончить работу в том храме и… и все?

– Хорошо, если так, – пожал плечами Мелан. – Проверь и посмотри… Да, госпожа, чего желаете? Вот этого ловца снов? Отличный выбор, повесьте его в детской и можете быть спокойны: кошмары станут обходить вашего малыша стороной.

Мелан отвлекся на покупательницу, а Вийон вернулся к своему краю лавки. Гипел и Этар опять начали проказничать, и ему пришлось прикрикнуть на них, чтобы вразумить. Не хватало еще, чтобы они тут что-нибудь перевернули!

Сегодня с мальчишками должен был торговать Майрын, но Вийон поменялся с ним, чтобы поскорее поговорить с Меланом Ортценом об увиденном ночью. Удивительно: уже второе крупное дело завершилось удачей, и если окажется, что плетенка на том алтаре – это и есть основа для корзины желаний, самая большая головная боль Вийона, наконец, закончится. Он расплатится с Бейзом и уедет – да-да, уедет из Нижнего города. Переберется в Средний. Сегодня утром, обнаружив открытую дверь и трехэтажный дом, пребывающий в полном порядке (со всеми комнатами, коридорами и лестницами внутри), Байл Хадзи буквально расцеловал корзинщика. С деньгами у старика пока было туго, и будет так еще два-три месяца, пока он не закончит проектировать внутреннюю архитектуру башни астролога, а затем примется за новую работу, возьмет за нее полную цену и достаток вернется в его роскошный дом на улице Чертежей. Байл очень хотел отблагодарить человека, протянувшего ему руку помощи тогда, когда все от него отвернулись: он позвал Вийона к себе в услужение, обещал хорошо платить, как только сможет себе это позволить и разрешал занять любые незанятые комнаты в своем просторном доме. Вийон мог бы перебраться к Байлу уже сегодня или завтра, но хотел сначала закончить все свои дела с Бейзом, ибо в ином случае Бейз мог отыскать его где угодно и испортить жизнь в силу одной лишь душевной злобы. И еще нужно было найти Айнри. Пусть даже Вийон и нашел способ изготовить корзину желаний без его помощи, его желание отыскать старого друга не стало слабее.

Ночью он снова был в храме посреди лабиринта, внимательно осмотрел его, поклонился отцу, старому Арбелу и другим предшественникам и предкам, ибо все каменные гиганты в том храме, как ему подумалось, даже и те, что были крылаты и четырехруки, имели хоть какое-то отношение либо к его роду, либо к мастерству лозоплетения. Затем он подошел алтарю, еще раз внимательно осмотрел инструменты и материалы и уже было хотел приступить к работе, когда подумал: а как Бейз сможет получить корзину, если она остается здесь, во сне? С этой мыслью Вийон и проснулся.

Он все еще думал об этом, когда появились Майрын и зевающий Гипел, а следом – Флеб и Этар, и начался новый рабочий день. Вийон был бодр и полон энергии, но работа не шла: мысли о том, как быть с корзиной на алтаре в сновидческом храме, как связать воедино сон и реальность не давали ему покоя. Затем он – в который уже раз за последние дни – вспомнил оброненную Айнри Тозолом фразу о сновидении и мечте, и что-то, кажется, начало проясняться. Удивительно, но как будто бы продолжал оставаться для него маяком в этом мире, пусть даже Вийон и не видел его много лет: одного лишь воспоминания о нем хватало, чтобы увидеть пути, что прежде были скрыты, или ощутить надежду и уверенность в положении, ранее казавшимся безвыходным.

– Мечта это сон наяву, – тихо проговорил Вийон.

Затем он положил руки на прутья, как мог более отчетливо и ясно представил тот зал со статуями, представил… нет, уже не просто представил, а увидел алтарь с заготовкой под корзину, и приступил к работе.

Поначалу он сбивался и замирал на какое-то время, ибо движения, которые нужно было совершить, оказывались не всегда привычны; в какой-то момент он поймал себя на том, что захватывает лозу двумя пальцами, как делал это старый Арбел, а не тремя, как привык он сам; что выбирает прутья чуть более тщательно, становясь похожим на отца, который работал медленно, но подходил к работе очень тщательно. Изменились и другие мелочи, подчас едва уловимые – от кого, от каких мастеров прошлого они сейчас перешли к Вийону? Чем дольше он работал, тем реже ошибался и тем короче становились паузы выбора между привычным образом действий и новым.

Гипел и Этар, как обычно, больше отвлекались и баловались, чем были заняты собственно работой, однако то Майрын, то Флеб бросали на Вийона заинтересованные взгляды. Флеб даже что-то хотел спросить, но Вийон только отмахнулся, стараясь не потерять тот ритм и то особенное состояние духа, в котором находился.

Наконец, работа была закончена. Вийон немного отстранился назад и увидел, что сделанная им корзина намного лучшего всего того, что он создавал до сего дня.

– Где ты этому научился? – Спросил Майрын. – Такую корзинку можно продать и подороже.

– Она не для продажи, – тихо сказал Вийон, боясь спугнуть чудо. – Это корзина желаний.

Флеб открыл рот и привстал, во все глаза пялясь на изделие Вийона, но Майрын бросил еще один взгляд и отрицательно покачал головой.

– Вийон, ты уверен? Это просто хорошая, красивая корзина. К тому же, у нее нет крышки.

– Ну и что, что нет крышки? – Вийон передернул плечами.

– Как это «ну и что»? Желание кладут в корзину желаний, и в ней оно лежит, пока не созреет. А потом его выпускают, и оно исполняется. А если нет крышки – что тогда? Оно же куда-нибудь денется. Ветер выдует или унесет кто-нибудь, или само сбежит. Крышка обязательно нужна.

Вийон почесал затылок.

– Ну, значит, сделаю еще и крышку, – сказал он и вернулся к работе.

Крышка получилась широкой и надежной, цепляющейся за выступы на краях корзины таким образом, что не могла случайно слететь или отодвинуться, требовалось приложить усилие, чтобы немного отогнуть ее, а затем уже снять полностью. Теперь рядом с Вийоном собрались уже все, включая Гимела и Этара. Мальчишкам было особенно интересно, они трогали корзину пальцами, наклонялись поближе, чтобы внимательно рассмотреть ее изнутри, и казалось, готовы забраться в нее с ногами – до тех пор, пока Майрын не надавал им по рукам, сказав, чтобы вели себя смирно и не лезли в серьезное дело.

– Вийон, ты уверен? – Повторил Майрын свой вопрос.

Вийон только вздохнул. Он ни в чем не был уверен.

– Надо бы проверить, – подал идею Флеб. – Загадай что-нибудь. Или давай я загадаю? А что, она вообще любое желание выполнить может? Императором сделает меня, если захочу?

На лице Флеба появился намек на улыбку, когда он посмотрел на товарищей, ожидая, не засмеются ли они, чтобы засмеяться вместе с ними. Но Вийону было не до смеха, и Майрын также остался серьезен.

– Не думаю, – сказал Вийон. – Не знаю, что она может, но вряд ли такое… большое желание исполнится.

– Да, надо что-нибудь попроще для начала, – согласился Майрын.

– Ну тогда пусть… пусть… пусть я сегодня найду полтора сикталя, чтобы наконец расплатиться с Собирателем Дней и вернуть десять лет своей жизни, – сказал Вийон и быстро накрыл корзину крышкой, а затем надавил на нее, чтобы закрепить.

Минуту или две все трое напряженно стояли вокруг корзины, поглядывая на нее, прислушиваясь и глазея по сторонам в ожидании, не посыпятся ли с неба сиктали. Но ничего не происходило. Флеб и Майрын вернулись к своим делам, а ближе к полудню ушли на рынок. Мальчишки отправились домой, обещав вернуться после обеда, но так и не появились в этот день. Вийон сделал еще несколько корзин, стараясь лучше осознать и освоить навыки, приобретенные в ходе создания корзины желаний. Иногда он думал о том, что будет дальше. Эту корзину желаний он отдаст Бейзу, но ведь он может сделать и другую, для себя самого. Ему было очень любопытно, каковы же границы возможного для этих корзин? Вряд ли они способны сделать кого-либо императором, как хотелось бы Флебу, но Вийону вполне хватило бы и обычного достатка. Уютный домик где-нибудь в Среднем городе, красивая и добрая жена, послушные дети и… Иси он, конечно, заберет с собой. Даст ей все самое лучшее, наймет ей умных учителей грамоте и этикету, и когда-нибудь подыщет хорошего мужа. В его доме не будет ни болезней, ни несчастий, и жить его семья будет в радости и любви, долго-долго, а может быть и всегда – если, конечно, корзина желаний способна дать людям вечную жизнь.

Мысли об Иси вызвали в нем отчаянное желание вновь ее увидеть; в какой-то момент он понял, что работа уже не идет, а мысли о дочери становятся все сильнее и настойчивее. Со вчерашнего дня в кошельке Вийона осталось несколько монет; он убрал прутья и корзины в сарай, а по дороге к дому Элесы купил у торговца пирожок с ежевикой. Иси будет рада, а на ругань и брюзжание Элесы плевать.

Из отверстия в потолке шел дым – это значило, что Элеса что-то готовит. Из-за стены доносились голоса Эбрана и Гета. Страх, что он снова столкнется с голосами без тел, на мгновение кольнул Вийона в сердце, но корзинщик только отмахнулся: гуафим доходчиво объяснил ему, что это была лишь игра воображения, внимания на которую обращать не стоит.

Дверь оказалась заперта. Вийон постучался, затем еще раз. Ждать пришлось долго. Затем он услышал, как кто-то отодвигает задвижку и увидел, как слегка приоткрывается дверь – ровно настолько, чтобы пропустить Иси.

Дочь не стала выходить к Вийону и не открыла дверь настолько, чтобы он мог войти. Напротив, она осталась на пороге, загораживая ему путь в дом.

– Привет, малышка, – улыбнулся Вийон. – Посмотри, что я тебе принес.

Он протянул Иси ежевичный пирожок. Но девочка покачала головой и не стала его брать. Кажется, она что-то тихо сказала, но Вийон не расслышал, что именно; а может быть, не говорила ничего, только шевельнула губами.

– Что такое, дочка?

– Я не малышка, – отчетливо произнесла Иси, глядя Вийону в глаза. – Уходи. Мне ничего от тебя не нужно. Уходи и больше никогда не возвращайся. Я не твоя дочь.

Она смотрела на Вийона еще несколько долгих мгновений, а затем отступила назад и закрыла дверь. Вийон услышал, как легла на место задвижка и уже вытянул вперед руки, чтобы толкнуть дверь, забарабанить кулаками по дереву, а если понадобиться – и вышибить дверь к чертям, но остановился. Он выбьет дверь – и что? Ударит Иси? Наорет на нее? Зарежет Элесу и ее любовника? Во всех этих действиях не было никакого смысла. Эти действия не вернут ему дочь, а только оттолкнут ее еще дальше – хотя дальше, казалось бы, уже и некуда. Он знал, что рано или поздно Иси переймет повадки своей матери, пойдет по пути, на который уже вступили его сыновья, перестанет любить Вийона, станет его презирать – но не думал, что это произойдет так быстро. И эти ее слова, что она Вийону не дочь – они сводили с ума. Как она могла сказать такое? Как ей это в голову пришло?.. Нет-нет, она не могла придумать такое сама. Ей это сказала Элеса, настраивая дочь против отца, но даже Элеса, при всей злобе, вряд ли могла бы придумать такое на пустом месте. Выгнав Вийона из дома, она стала сожительствовать с Саджиром, но как долго они встречались до того, у Вийона за спиной? Его странные чувства к Иси – чувства, которые отец не должен испытывать к собственной дочери – могли ли они возникнуть от того, что Иси и в самом деле была не его дочерью, а чьей-то еще: Саджира или какого-то другого любовника, с которым Элеса наставляла Вийону рога пять или шесть лет тому назад?.. Боги, за что ему все это? Разве он плохой человек? Разве он не делал для своей семьи, для Элесы все, что мог? Не отдавал ей все, что имел (пусть даже и не имел он почти ничего)?.. За что она с ним так? Почему она так поступила?..

Вийон отошел от дома, который долгое время по недоразумению считал своим, шатаясь, как раненый или пьяный. Сердце истекало кровью. Он шел куда глаза глядят, брел по городу – час, другой, и наконец вернулся к своему сараю. Хотелось выпить, но было не на что. Когда с рынка вернулись Майрын и Флеб, он уговорил их пойти в таверну, обещая заплатить за всех в следующий раз. Вийон ничего не ел, но пил один стакан дешевого вина за другим – и скоро оказался валяющимся на полу без чувств, как и мечтал. По крайней мере, в беспамятстве душа его больше уже не болела. Майрын и Флеб дотащили товарища до сарая с прутьями и корзинами, уложили Вийона на привычное место, и разошлись по домам.

16

Сны Вийона в ту ночь были смутны и тяжелы, и не сохранились в памяти при пробуждении. Корзинщик проснулся ранним утром с мерзким привкусом во рту, страдая от жажды и мучаясь от головной боли. Кое-как добредя до колодца, Вийон вытянул ведро воды и долго умывался, приводя себя в порядок. Напиваться без меры, да еще и за счет друзей, было не лучшей идеей – пусть беспамятство и заглушило боль, но сегодня, стоило ему только вспомнить о своей семье, как душа и сердце снова начинали кровоточить.

Вийон вернулся к сараю, сел во дворе на чурбанок у стены, откинулся назад и полузакрыл глаза. Медленно-медленно, но дурнота и головная боль отступали. Душевную боль унять было намного сложнее, но было в ней что-то… освобождающее. С его семьей… нет: с семьей Элесы его больше ничего не связывало. Это было ужасно, невыносимо, мучительно – но вместе с тем он осознал вдруг, что свободен. Нет обязательств, ответственности, необходимости думать о том, как прокормить жену и трех детей, как всем угодить и никого не обидеть. Он им не нужен, они презирают его и гнушаются им – пусть так. Окончательно оттолкнув его, объявив, что он даже не вправе считать детей Элесы своими, они лишь приблизили его недавнюю мечту о жизни в Среднем городе и новой семье, которая будет такой, как он захочет, еще на один шаг. Ведь Вийон заключил успешную сделку между четырьмя разными и не самыми последними в Среднем городе людьми; нашел способ вернуть Норису его магический дом, внутреннее пространство которого превосходило внешнее; отыскал сокровищницу в лабиринте снов и сплел корзину желаний. Пусть перемены в его жизни пока и не слишком заметны, но он на верном пути: он добьется успеха, и Элеса еще тысячу раз пожалеет, что оттолкнула его. От зависти и злобы она будет каждый день рассказывать детям небылицы о бывшем муже, поливать его грязью и клеветать, ну и пусть – ведь это не его дети. Он все еще любил Иси и сожалел, что все так сложилось, отдал бы многое, а может быть и все, чтобы девочка стала относиться к нему по-прежнему, но теперь Вийон, по крайней мере, мог смириться с тем, что этой любви он никогда больше уже не получит. Сердце его будет болеть еще долго, но теперь он знал, что сумеет в конце концов пережить и это, последнее предательство. Рано или поздно боль утихнет и он перестанет вспоминать «свою малышку».

Начинался рассвет, солнечные лучи окрасили крыши домов далекого Верхнего города и башни огромного императорского дворца. Кряхтя, Вийон не без труда поднялся, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы не потревожить больную голову. Он зашел в сарай и вскоре вышел обратно во двор, держа в руках закрытую крышкой корзину. Созрело ли желание, помещенное в нее? Неизвестно. Корзина осталась такой же, как прежде, и весила столько же. Изнутри не доносилось никаких звуков. Должно ли быть как-то иначе, ведь внутри одно только желание? Вийон не мог ответить на этот вопрос.

Вчера он загадал полтора серебряника, но ничего не получил, кроме ужасного разговора с Иси. Но ведь он и не должен был ничего получить именно вчера (пусть даже и сказал, что желает разжиться деньгами в этот же день), потому что желание осуществлялось лишь после открытия корзины. Если оно готово, следует выпустить его и подождать, что произойдет сегодня. Если к Вийону сегодня каким-либо образом попадут полтора сикталя, то цель достигнута, а если нет – значит, нет.

Он снял крышку и осторожно заглянул внутрь. Корзина, естественно, была пуста.

«Можно ли пользоваться корзиной желаний после того, как желание выпущено на волю? – Подумал Вийон. – Наверное, нет. Нужно ее сжечь.»

Он хотел было уже разжечь во дворе огонь, однако затем подумал, что можно отложить это дело до момента, пока желание не исполнится. А значит – пока оставалось только приступить к обычной работе и ждать, что произойдет дальше. Вийон так и сделал. Вскоре подошли его товарищи, заняли свои места во дворе и все пошло по накатанной.

Появился и Бейз Лекарид – зевающий и недовольный, как обычно. Забрал себе все лучшие корзины, обругал корзинщиков за беспорядок во дворе и медленную работу, а затем стал донимать Вийона своей обычной, с недавних пор, претензией.

– Вийон, где моя корзина желаний? Когда она будет готова?

– Скоро, господин, я работаю над этим.

– Не дури мне голову, – Бейз взвесил тяжелую ладонь, как будто раздумывая, ударить Вийона или нет. – Ты говоришь «работаю», «потом», «скоро» – но я не вижу результатов. Может быть, ты держишь меня за дурака?

– Нет, господин, клянусь вам, я делаю все, что могу.

– Если корзины желаний все еще нет – значит, ты делаешь недостаточно.

– А ведь вчера Вийон сде… – Подал было голос Гипел, но Майрын отвесил сыну подзатыльник, и тот прикусил язык.

Бейз не обратил на возню за своей спиной никакого внимания. Он смотрел только на Вийона.

– Может быть, позвать стражу? Тогда ты наконец уже начнешь шевелиться?

– Зовите кого хотите…

– Что ты сказал?! – Бейз аж задохнулся. Он шагнул к наглому работнику, замахиваясь для удара.

– Зовите кого хотите, – повторил Вийон с ожесточением, посмотрев Бейзу в глаза. – Я не стану работать быстрее и лучше от того, что вы меня изобьете. Корзина желаний скоро будет готова. Позовите стражу – и вы не получите ничего.

Бейз несколько секунд простоял с поднятой рукой, скаля зубы и бешено сверкая глазами, а затем опустил руку, так и не ударив работника.

– Что ж, посмотрим, – процедил он, развернулся и ушел.

Оставшееся до полудня время корзинщики трудились молча. Затем Майрын ушел на рынок, дети убежали обедать. Флеб несколько раз пытался завести с товарищем разговор, но Вийон отвечал односложно или молчал, концентрируясь на работе. Чем чаще он думал о храме со статуями отца и Арбела, тем чаще в движении его рук проскальзывало что-то новое, не всегда поначалу понятное ему самому, но всегда оказывавшееся в итоге полезным. Вийон старался запоминать эти новые приемы, а досужие разговоры его только отвлекали.

В этот день он сплел больше корзин, чем когда-либо раньше, и все они были на удивление хороши. Конечно, он не сидел весь день на одном месте – вставал, чтобы попить воды, или посетить отхожее место, или просто размяться, однако в этот день он не просто вставал и ходил, а еще и смотрел под ноги, ожидая увидеть где-нибудь вы пыли пару серебряных сикталей. Но ничего привлекательного на земле не валялось, и прохожие на улице, куда Вийон иногда выглядывал, также не спешили одаривать его.

Прошел день, приблизился вечер. Вийон начал беспокоиться. Флеб ушел домой, а вскоре с рынка вернулся Майрын, поставил в сарай непроданные корзины и также удалился. Село солнце, ночь вот-вот должна была опуститься на город. Вийон украл из соседского сада пару кислых яблок и перекусил ими – это было единственное, что он съел за сегодняшний день. Сикталей по-прежнему не было. И только когда гонг на Часовой башне пробил полночь, Вийон окончательно понял, что их и не будет. Либо он сделал что-то неправильно, в чем-то ошибся, либо, что более вероятно, изготовленная вчерашним утром корзина вовсе не была корзиной желаний. Это было хорошее, добротное изделие, но никакими волшебными свойствами оно не обладало и совершать чудеса не могло.

Значит, оставался только один путь: поскорее найти Айнри Тозола и упросить старого друга помочь в изготовлении корзины желаний. Поначалу Вийон хотел лечь спать, чтобы заняться поисками следующим утром, но понял, что заснуть не сможет. Да и зачем откладывать до утра? Завтра начнется привычная обыденная суета, его связь с Нейсинараном станет слабее и чувствовать духа среди болтовни и суеты он будет хуже. Он и так слишком долго откладывал этот шаг – поначалу был готов и землю рыть, чтобы найти Айнри, но как только в его руках оказалось надежное, лучшее из возможных, средство для поиска скрытого и потерянного, как враз растерял свой энтузиазм. Почему? Может быть, в глубине души он боялся, что встреча с повзрослевшим Айнри пройдет совсем не так, как ему хотелось бы? Нет-нет, к черту страхи. Он больше не будет бояться.

Вийон встал посреди двора, вытянул левую руку в сторону и твердо произнес в тишине спящего города:

– Нейсинаран!

Послышалось знакомое хлопанье крыльев. Огромный ястреб вылетел из сарая, где в виде чучела неподвижно стоял вот уже три дня, и уселся на левую руку. Вийон знал, что почувствует боль от его когтей и был готов к ней – возможно, поэтому боли на этот раз почти не было, ведь он не стал дергаться и продолжал держать руку ровно, когда на нее опустилась мистическая птица. Своими страшными загнутыми когтями ястреб сжимал руку корзинщика твёрдо, но бережно, почти не повреждая кожу, и то смотрел на Вийона одним глазом, то быстро поворачивал голову вправо или влево, как будто следя за движениями в незримом для человека мире духов и демонов.

– Найди Айнри Тозола, – велел Союзнику Вийон. – Проведи меня к нему.

Ястреб остался неподвижен. Он как будто не услышал приказа, и остался сидеть на руке человека, поворачивая голову то вправо, то влево. Когда Вийон повторил приказ, ястреб чуть расправил крылья и тут же сложил их обратно. В ответ на третий приказ он закричал, широко раскрыв клюв и повернув голову к Вийону, недвусмысленно показывая, что если человек продолжит настаивать, то может лишится глаза, уха, кадыка или чего-нибудь еще, не менее важного. Вийон не стал искушать судьбу. Он стоял так еще несколько секунд, не в силах поверить в свою неудачу.

– Хорошо, – сказал он Союзнику. – Возвращайся назад.

Сильный толчок, хлопанье крыльев, дуновение ветра – и вот уже огромная птица, ставшая тенью, вновь растворилась в темноте.

Вийон устало присел на чурбанок у стены сарая. Почему средство, на которое он возлагал больше всего надежд, оказалось бессильным? Что он сделал не так? А может быть, Айнри Тозола нельзя найти потому, что он умер?

Эта мысль ужаснула Вийона почти также сильно, как и настойчивые убеждения душевидца о том, что Айнри никогда не жил на свете. Нет, нет, он не мог умереть! Это было бы… неправильно, нечестно, такого не должно было случится. После всех поисков, после всех усилий, всех надежд – этого просто не могло быть. Не могло быть и не должно было.

Но что, если это правда? Вийон обхватил голову руками и едва слышно застонал. Он не хотел верить в такой исход, но что, если это правда? Люди иногда умирают, такое случается. Айнри заболел в детстве колдовской лихорадкой, и его должны были отдать на обучение либо на улицу Чертежей, либо на Вторую улицу Звезд, либо в Дымный переулок – но Вийон не нашел ни следов, ни памяти об Айнри ни там, ни там, ни там. Айнри как будто бесследно растворился в воздухе – так может быть, все дело только в том, что он умер двадцать пять лет тому назад?..

Совершенно разбитый и опустошенный, Вийон, дрожа от бившего его озноба и еле переставляя ноги, зашел в сарай и без сил опустился на свое самодельное ложе из старых тряпок поверх ивовых прутьев. Еще недавно он не мог заснуть от нервного возбуждения, от готовности действовать прямо сейчас, но призыв духа и, главное, мысли о смерти Айнри как будто выжали из него все соки. Обычно мысли об Айнри придавали ему сил, добавляли в окружающий мир красок и делали его самого более живым – но только не в тех случаях, когда он думал о том, что Айнри мог умереть или что он никогда не существовал. Эти мысли оказывали совершенно противоположный эффект, выбивали из колеи и вытягивали все душевные силы.

Вийон закрыл глаза и забылся. Поначалу сны его были мутны и неосознанны, но вот он опять очутился в каменном лабиринте. Помощи Нейсинаран ему уже не требовалось, чтобы попасть в сокровищницу, он теперь всегда мог и сам легко отыскать к ней путь – не потому, что изучил лабиринт, нет: этот лабиринт изучить, наверное, было и вовсе невозможно – а потому, что путь в храм-сокровищницу находился теперь всегда, когда Вийон этого хотел. Но зачем ему туда идти? Что его там ждет? Он не хотел сейчас там работать, достаточно наработался и днем.

Вийон сел у стены и просто сидел так неопределенное время, не желая ничего вспоминать, размышлять, приходить к каким-то выводам. Айнри не мог умереть, не мог так поступить с Вийоном. Лучше было вообще ни о чем не думать. Почему он не может забыться даже во сне? Стоит попросить у Мелана какую-нибудь простенькую приблуду, которая позволит спокойно спать, не видя вообще никаких снов.

Откуда-то справа послышался шорох. Это не был звук в прямом смысле слова, а скорее тактильное ощущение легкой и беспорядочной вибрации, сложенное с отчётливым знанием «это звук». Поворачивая голову, Вийон на мгновение задумался: как бы он воспринял это, если бы мысль о звуке не пришла ему в голову и не придала бы событию именно такую форму? Ведь во сне нет чувств вроде зрения, слуха или обоняния, есть только их подобия, имитация. Он «услышал» что-то потому, что привык слышать – так может быть, и лабиринта этого на самом деле не существовало, а было нечто совсем иное? Это соображение складывалось со словами о том, что лабиринт и сокровищница для каждого обретают какой-то свой, особенный образ.

Повернув голову на шорох, Вийон увидел крысу, сидевшую на задних лапках у стыка стены и пола. Крыса пристально посмотрела на корзинщика, пискнула и побежала прочь.

Опираясь на стену, Вийон медленно поднялся. Тварь явно звала его за собой, но стоило ли идти? В прошлый раз она привела его в лапы душевидца, который едва не свел Вийона с ума, а до этого выгрызла на стене слово, которое убило Огиса. С другой стороны, при первой встрече она – через Вийона – преподнесла, пусть и ценой покалеченной и искусанной семьи, Флебу роскошный подарок, и, кроме того, эта тварь, кажется, что-то знала об Айнри – ведь именно его имя она выгрызла на стене в третий раз.

Последнее обстоятельство все решило. Вийон не мог понять, откуда взялась эта крыса и что она от него хочет, но она знала – или знал тот, кто ее послал – нечто очень важное для Вийона, и нужно было, наконец, понять, что же конкретно она знает и почему преследует корзинщика. Вийон поспешил следом за крысой – вперед, в темноту.

Они долго шли по извилистым коридорам, и каждый раз, когда Вийон терял своего проводника в темноте, крыса шуршала или попискивала, подавая знак, в какой именно коридор она повернула. Лабиринт постепенно менялся: стены сделались ниже и выглядели древнее, появился потолок, который чем дальше, тем становился ниже, многие проходы были завалены, стены выщерблены, а пол усеян каменой крошкой. В какой-то момент все это стало напоминать в большей степени извилистую сеть пещер, чем искусственное сооружение, пол перестал быть ровным, появились то плавные, то крутые спуски вниз и наверх, прямые углы пересекающихся коридоров сменили плавные повороты. Затем крыса полезла в один из завалов, и поначалу Вийон думал, что уже не сможет последовать за ней – но нет, там был проход, совсем узкий, куда пришлось бы протискиваться лежа. Вийон убрал с пути несколько камней, расширяя проход и полез в образовавшуюся щель…

Проползти пришлось немало, при том ход был крайне неровным, но вот наконец он закончился и Вийон выбрался на поверхность, при том последнюю часть пути он пробирался вверх по узкому колодцу. Черное небо с редкими огоньками звезд – первое, что он увидел. Оглядевшись вокруг, Вийон обнаружил, что находится в каньоне, среди безжизненных скал, кольцом окруживших кратер. В центре кратера темнела яма. Крысы, приведшей Вийона в это место, нигде не было заметно. Корзинщик хотел уж было лезть обратно в колодец, как сухой низкий стон прокатился по каньону:

– Аааайййнриии…

Голос производил жуткое впечатление, да и темное углубление в центре кратера не выглядело привлекательным – исходившее оттуда зло Вийон буквально ощущал всей своей кожей, но выбора не было. Голос произнес то единственное слово, которое могло заставить Вийона спуститься, а не бежать, сломя голову, прочь от этого места.

Склоны кратера не были крутыми, и чем ближе к центру, тем становились все более пологими. Вийон медленно шел вперед, дрожа от страха, но все же переставляя одну ногу за другой, вслушиваясь и вглядываясь в чернеющую впереди яму. Чернота эта не была просто тенью или отсутствием света – нет, это было что-то другое, больше похожее на дым или облака миазмов, которые растекались по дну кратера и слепо шарились по безжизненной земле, словно пальцы великана или отростки кракена, ищущего добычу. Выбрав такое место, где облаков тьмы не было, Вийон опустился на землю и пополз вперед, прижимаясь к земле. Он боялся показываться в полный рост тому, что покоилось в яме, он вообще не хотел никак контактировать с этим, хотел лишь узнать, почему оно произнесло одно-единственное слово…

Он слышал звуки движения чего-то большого и какие-то шепотки еще на пути; когда же корзинщик подполз к краю ямы и заглянул в нее, то увидел крысу, размеры которой превосходили слона – крысу, имевшую три головы и столько же хвостов. Чудовище лежало на дне ямы брюхом кверху, а из его тела, из лап, из шеи, груди и брюха торчали многочисленные копья и пики, которые как будто прибивали трехголового гиганта к земле. Местами шкура крыса облезла, так же она казалась совершенно высохшей, буквально сухая белая кожа на костях, пустые глазницы на облезлых черепах, безгубые рты с желтыми зубами. Но эта огромная мумифицированная каким-то образом оставалась жива, три ее головы постоянно что-то шептали – то ли разговаривая друг с другом, то ли обращаясь к кому-то еще.

Вийон не хотел быть здесь. И зачем он только сюда полез? Он попытался отползти назад, но не смог – ужас парализовал все его тело. Он не хотел слушать, о чем шепчутся головы, но не мог не слушать…

– …ничего не добьешься, ни здесь, ни сейчас, никогда!.. Конец неотвратим: все, что появилось – умрет. Ничего не сможешь изменить. Все ваши усилия – ничто: я слышу поступь братьев, пришедших взять виру за смерть отца. Ни искусство, ни магия, ни доблесть, ни бесстрашие, ни воля, никакие усилия и добродетели, пороки, договора и союзы – ничто не поможет. Все закончится, этого не избежать, закончится уже совсем скоро; закончится и никогда уже не начнется снова. Все твои усилия значат не больше, чем попытки муравья остановить лавину; не найдется хитрости или умения, или удачи, не достанет помощи духов или бессмертных, чтобы отвратить то, что должно случится. Конец всего сущего неотвратим; я ожидаю этого часа, чтобы освободиться и сгинуть со всеми; не останется ничего, и самому времени будет положен предел…

Вийон чувствовал, как открывается его рот и рвется наружу истошный крик, и не мог даже пошевелиться, чтобы зажать себе рот руками и не кричать. Низкий, исполненный бесконечной ненависти ко всему живому, голос павшего бога проникал, казалось, в каждую частицу его дрожащего тела, вызывая мучение, и повергая в беспросветную бездну отчаянья. А затем одна из голов повернулась к Вийону и отчетливо произнесла – уже не рассуждая о каких-то отвлеченных вещах, о конце света и тщете всех попыток его предотвратить – произнесла, обращаясь к человеку и смотря на него:

– Я вижу тебя. Тебе не уйти.

Земля завибрировала и затряслась, смещая Вийона к краю ямы, и лишь тогда оцепенение спало. Он рванулся назад – отчаянно, бездумно, без мысли и памяти, как загнанный зверь, бросающийся прочь от охотника даже тогда, когда уйти уже невозможно. Земля затряслась сильнее, и склоны кратера накренились – пологие и ровные прежде, они вздымались, перегораживая путь Вийону. Каким-то чудом Вийону удалось продвинуться дальше, в то время, когда комья земли и целые пласты, дрожа, соскальзывали в яму – и тогда трехголовая крыса издала звук, напоминающий грохот или раскатистый вой: писк, исполненный на самых низких тонах.

Земля по-прежнему тряслась, но теперь вверх взлетали не камни и не комья земли, а крысы. Они лезли отовсюду, и с каждым мгновением их становилось все больше: Вийон собственными, расширенными от ужаса глазами, увидел, как ком земли, поднятый вверх очередным толчком, изменил форму и цвет, и рассыпался на сотню крысиных тел. Земля превращалась в море из бесчисленного множества обезумевших грызунов.

Каждый из подземных толчков грозил свалить Вийона на землю, и иногда он падал, но тут же вставал и бежал дальше, бежал так быстро, как только мог. Крысиное море вспучивалось за его спиной, крысы прыгали ему на спину, на голову, на плечи, пытались кусать за ноги – Вийон отмахивался от них как мог, не прекращая бега. Он добрался до колодца в скале и нырнул в него без промедления. Выступающие камни разорвали ему кожу, он едва не переломал руки и ребра, но продолжал ползти, не обращая внимания на боль, ужом проскочил по узкому ходу и вернулся в лабиринт, и лишь тогда позволил себе оглянуться.

Крысы были уже здесь – сначала узеньким ручейком, а потом уже всей массой, бурлящим потоком – вливались в лабиринт следом за корзинщиком и устремлялись к нему. Их было так много, а напор с той стороны был так силен, что камни, закрывавшие проход, начало выворачивать и откидывать в сторону, а поток крысиных тел становился все шире.

«О, боги!..» – Подумал Вийон и опять бросился в бегство. Он изо всех сил хотел проснуться, но не мог. Да, это всего лишь сон, но не было сомнений, что если крысы доберутся до него, сожрут, или, что еще хуже, притащат тому гигантскому трехголовому чудищу в яме – ничего хорошего от этого не выйдет не только во сне, но и в обыденном мире. Эта тварь была одним из павших богов, чьи имена преданы забвению, или одним из осколков его злобы и силы, и Вийону совершенно не хотелось узнавать, что сотворит темный бог с его душой, когда ее получит.

Крысы уже бежали за ним – их стало так много, что они катились, кувыркаясь, сплошной волной по коридору, преследуя бегущего человека, занимая своими телами все пространство от пола до потолка, от одной стены до другой. Куда бежать? Где скрыться от этого? Вийон подумал о храме предков, но тут же отбросил эту мысль. Если эта сила, преследуя его, проникнет в храм, будет еще хуже.

– Нейсинаран! – Закричал он во все горло, сворачивая в очередной поворот. – Выведи меня отсюда!

Явившийся из ниоткуда ястреб полетел вперед, а Вийон бросился за ним. Он задыхался, бежал из последних сил, но сейчас, пожалуй, лишь смерть могла бы заставить его перестать двигаться. Его преследовал ужас, худший из кошмаров, который он когда-либо видел или представлял, и этот кошмар не был из числа тех, что можно развеять, всего лишь повернувшись к нему лицом.

Повороты мелькали один за другим. Лабиринт снова изменился, проходы расширились, освещение изменилось. В какой-то момент Вийон понял, что стен и вовсе нет – это только камни, и нет лабиринта, а он сам бежит по неровной местности, иногда взбираясь по скалам наверх. Вийон остановился и огляделся. Он стоял на горном перевале, едва удерживая равновесие от шквального ветра, толкавшего его назад. Крыс нигде не было видно. На горизонте горы то ли сливались с небом, то ли небо твердело и становилось горами, а где-то воздушное пространство было похоже на жидкий янтарь или медленно двигающуюся воду. Впереди открывалась долина, наполненная рыжими и алыми цветами – поначалу Вийон подумал, что там бушует пожар, но приглядевшись, разглядел деревья, совсем не похожие на обугленные стволы во время пожара, и пришел к мнению, что там, в долине, царит яркая и красочная осень. Долина выглядела мирной и Вийону захотелось ее посетить – во всяком случае, этот вариант был не хуже, чем остаться и торчать на перевале. Он сделал первый шаг вниз, затем второй – и проснулся на третьем.

17

Утром, по завершении обычных дел, когда дикий ужас от пережитого ночью немного отпустил его разум, Вийон вновь призвал Нейсинарана и снова велел ему отыскать Айнри. Реакция была такой же, как и вчера – Союзник не стал ничего делать и недвусмысленно давал знать, что попытки человека настоять ни к чему хорошему не приведут. Вийон изгнал ястреба и вернулся к работе.

Айнри был жив, теперь он в этом почти не сомневался. Гигантская крыса что-то знала о нем, жаль только, что выведать это знание Вийон так и не смог. Айнри был врагом этой твари или, по крайней мере, чем-то мешал ей: не зря же она пыталась убедить всех и каждого, а в первую очередь себя саму в том, что ни у кого ничего не получится и все бесполезно. Нужно было найти Айнри хотя бы для того, чтобы предупредить о том, что чудовище в глубине снов точит на него зуб.

После полудня Вийон и Флеб отправились на рынок. Новые корзины Вийона расходились хорошо, и он быстро распродал все, что принес.

– Выходит, твоя корзина желаний все-таки действует? – Подмигнул ему Флеб. – Таким путем ты скоро соберешь полтора сикталя для выкупа своего времени у Собирателя Дней.

– Нет, – Вийон вздохнул. – Я ведь хотел получить деньги в тот же день. Это была всего лишь хорошая, добротная корзина. Флеб, я все продал и пойду, хорошего тебе вечера!

– До завтра, Вийон. Только, боюсь, после твоих корзин на мои уже никто не и смотреть не станет…

Вийон купил чистой воды и горячего хлеба и даже позволил себе редкое угощение – взял немного вяленого мяса. Поужинав, он отправился в путь.

Двадцать пять лет назад пятеро подростков напали на Айнри, но бежали, когда на помощь другу пришел Вийон. Помимо их лидера, Джадура, казненного лет пятнадцать тому назад (Вийон уже и не помнил, почему и за что), Вийон знал только одного – самого младшего из них, Гсина Куда, всегда неумытого, с двумя отсутствующими зубами и вечно текущим носом. Кажется, они или дружили когда-то, совсем давно, либо их семьи были знакомы – как Вийон не напрягал память, но точных обстоятельств далекого детства вспомнить не удавалось. Впрочем, все это не имело значения, а имело значение то, что он знал, где находится дом Гсина.

Пришлось немного поискать, потому что район сильно изменился за прошедшие десятилетия, но в конце концов, руководствуясь где-то памятью, а где-то и расспросами соседей, Вийон разыскал крошечную грязную хибарку, затерявшуюся в скопище таких же лачуг и сараев. Блохастая собака с гниющим глазом ткнулась ему в ноги, прося еды или хотя бы ласки, но Вийон отстранил ее и подошел к дверям. На пороге играли дети – бегали друг за другом, шумели, возились в грязи. Вийон обратился к девушке, которая за ними присматривала:

– Скажите, не здесь ли живет Гсин Куд?

Лицо девушки приобрело удивленное выражение, она смерила Вийона настороженным взглядом.

– Что вам нужно? – Спросила она.

– Просто поговорить, – Вийон поднял руки ладонями от себя, демонстрируя миролюбие. – Когда-то давно я был знаком с Гсином, есть один вопрос, который я хотел бы ему задать.

– Если вы хотите поговорить с моим братом, – хмуро ответила девушка. – То вам следует обратиться к вопрошателям мертвых. Он давно умер.

Она перестала смотреть на Вийона и начала трясти ребенка, сидевшего у нее на руках, пытаясь его успокоить. Качала она, однако, его слишком нервно и быстро, и ребенок в результате расплакался еще сильнее. Тогда девушка прикрикнула на ребенка и даже занесла руку, грозя ударить – это подействовало, дитя стало ныть не так громко.

– Умер? – Растеряно переспросил Вийон. – Очень жаль… Как это произошло?

– Это давнее дело, – отмахнулась девушка. – Не хочу говорить. Уходите.

Вийон полез в кошелек и достал все, что заработал за сегодня. В глазах девушки вспыхнул интерес.

– Я заплачу вам, – сказал корзинщик. – Вот, все это будет ваше. Сможете поесть и накормить детей.

– Хорошо, – девушка откинула волосы назад и заговорила:

– Что вы хотите знать? Как он умер? Его казнили на площади, вместе с Джадуром и другими его дружкам. Хуже того: наказали и других моих братьев, мать отправили на каторгу, и также поступили с семьями всех, кто был в банде. А для Джадура и Гсина казнь стала долгожданным избавлением, ибо их долго перед этим пытали.

– Теперь я припоминаю, что слышал о чем-то подобном… – Пробормотал Вийон. – Четырнадцать или пятнадцать лет назад, верно? Отец заставлял меня работать, а дома мы не обсуждали такие вещи. Поэтому я не знаю подробностей. Что же произошло? Почему их всех так жестоко наказали?

– Джадура и его банду наказали справедливо, – ответила девушка. – Но из-за этих ублюдков пострадали и другие люди. Я сама избежала смерти лишь потому, что была лишь году от роду, и когда забрали мать, взяли меня к себе и воспитали. А началось все с того, что Джадур и Гсин и другие изловили молодую девку из Верхнего города, изнасиловали ее, а когда она пригрозила, что им не жить – перерезали ей глотку. Но эта девка оказалась дочерью префекта Варана эс-Кэламида, а он человек суровый…

– Да-да, – кивнул Вийон. О жестоком военноначальнике, некогда служившем на юге и прославившемся в сражения со скайферами, а затем переведенным в столицу из-за чрезмерной суровости к собственным подчиненным, слышали все. Он и по сей день занимал должность одного из префектов Дангилаты.

– …и за свою ненаглядную Лакри обещал казнить не только тех, кто ее снасиловал, но и их семьи. Говорю же, я сама чудом осталась в живых, потому что была еще ребенком…

– Подожди! – Вийон поднял руку. – Что ты сказала?

– Что? – Передернула плечами девушка.

– Имя дочери префекта. Как ты сказала?..

– Лакри эс-Кэламид, безголовая, избалованная девка, привыкшая к тому что ей все можно и решившая поискать приключений вечером в Нижнем городе…

Вийон стоял неподвижно несколько минут и молчал. Сестра Гсина говорила что-то еще, жаловалась на жизнь и судьбу, на несправедливость властей, но он не слышал. Очнувшись, он отдал ей обещанные деньги и задал последний вопрос:

– Айнри Тозол. Ты слышала когда-нибудь это имя?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Нет, никогда.

Вийон и не сомневался, что ответ будет именно таким. Что бы не было на уме у подростка Гсина, вряд ли бы он стал рассказывать об этом десять лет спустя своей годовалой сестре, а если бы и стал – она бы все равно не запомнила.

Вийон поблагодарил девушку за ответы, развернулся и ушел.

Он брел по трущобам Дангилаты, погруженный в свои мысли и пытаясь разложить по местам услышанное и то, что он знал прежде, а ночь, между тем, уже начинала предъявлять свои права на затихающий город.

Отец не пускал Вийона смотреть на казни, происходившие на городской площади и пресекал любые разговоры о них, но имя «Лакри» Вийон уже слышал. Может быть, и не в юности (а если и в юности, то он забыл об этом), а совсем недавно, буквально неделю тому назад…

Огис Хатур пробыл среди корзинщиков четырнадцать лет, но когда он пришел к ним впервые, он вовсе не был похож на ремесленника. Повадки выдавали в нем разбойника, хотя он и старался не выдавать себя и вести себя как все. Его привел старый Арбел, с которым Огис как будто бы дружил или был его дальним родственником – так, по крайней мере, они сказали остальным, но, вероятно, настоящая причина была в том, что Огис уже тогда гулял с дочерью Арбела, Акиной, и последняя носила под сердцем их первого ребенка. Было ли вообще имя и фамилия Огиса Хатура настоящими? Теперь Вийон в этом сомневался. Огис либо был одним из тех, кто вместе с Джадуром насиловал и убивал префекторскую дочку, либо приходился родственником одному из убийц – в любом случае, он жил в страхе с тех пор вот уже четырнадцать лет, и совсем обезумел, когда крыса начертала на стене имя убитой. Вот почему он повесился: Огис все еще страшился мести префекта и знал, что в случае, если властям доложат, кто он и в чем виноват – мучительной смерти подвергнется не только он сам, но и его жена, и сын.

В какой-то момент Вийон очнулся от своих дум и огляделся по сторонам. Он находился на Гусиной улице; в двух квартала слева в грязном переулке прятался домик Флеба и его матери, в двух же кварталах справа стоял дом, хозяином в котором когда-то был Арбел, затем Огис, а теперь хозяйничала Акина. Уже поздно, но, может быть, вдова Огиса еще не спит? Он всего лишь задаст ей пару вопросов.

Повернув направо, быстрым шагом Вийон миновал два квартала и постучался. К его удивлению, дверь открыл Флеб.

– Вийон? Проходи. Акина скоро подаст ужин, думаю и тебя угостит.

Все еще недоумевая, Вийон проследовал за товарищем в дом. Что Флеб тут забыл, в такое время? Почему он не у себя? Будь у Вийона в услужении белокожая хальстальфарская красавица, он бы кувыркался с ней в постели все свободное время – ведь хоть какая-то польза с этой хали должна же быть!

В доме плавали запахи сытной бобовой похлебки, а в правой части хибары суетилась Акина, помахавшая Вийону рукой. Она совсем не выглядела безутешной вдовой. Напротив, в доме царил порядок, которого Вийон тут давно не помнил; а также Акина была трезва – событие совсем удивительное, ибо в последние годы Вийон чаще видел ее пьяной, чем трезвой: возможно, она заливала вином память о двух дочерях, проданных по настоянию Огиса богатым людям из Среднего города, а может быть, пила потому, что пил Огис – а он был совсем не дурак выпить.

Флеб обошел стол и уселся на полу, напротив Этара. Пол между ними был расчерчен на клетки, на которых располагались белые и черные камни: похоже, тут шла напряженная игра в «Двенадцать камней», заключавшаяся в поочередном смещении своих камней с целью окружения чужих.

– Присоединишься? – Спросил Флеб, кивая на поле. – Кое-кто скоро вылетит.

И он насмешливо посмотрел на Этара. Мальчик насупился, подпер подбородок кулаком и стал размышлять над следующим ходом еще напряженнее.

– Нет, благодарю, – ответил Вийон. – Мне нужно кое-что спросить у Акины.

Он прошел на кухню и поздоровался с хозяйкой. Бобовая похлебка была уже почти готова, Акина сняла горшок с огня и собиралась разливать по тарелкам.

– У меня есть вопрос… или даже два, – Вийон помялся на пороге кухни. – Насчет Огиса…

Он увидел, как напряглась спина вдовы. Она отложила тарелки и повернулась к Вийону. Теперь никакой доброжелательности на ее лице не осталось.

– Что «насчет Огиса»? – Спросила она.

– Не знаю даже, как и начать… Ну, ладно. Он когда-нибудь упоминал при тебе имя «Айнри Тозол»?

Акина задумалась, затем пожала плечами.

– Не припоминаю такого. А что?

– А «Лакри»?

Акина замерла. Ее глаза превратились в узкие щелочки, а губы и челюсти плотно сжались. Теперь она рассматривала Вийона как врага. Будь у нее в руках при этом хоть что-то, похожее на оружие, Вийон бросился бы бежать, не раздумывая.

– Нет, – отчеканила женщина. – Никогда такого имени не слышала.

«Она лжет, – подумал Вийон. – Она все знала про Огиса и покрывала его все это время, потому что была влюблена и не бросила его даже тогда, когда он отдал двух ее дочерей на потеху богачам.»

– К чему эти вопросы? – Даже не пытаясь скрывать враждебности, спросила Акина. – Что ты хочешь, Вийон?

– Ничего, – он поднял руки все тем же своим обычным жестом – ладонями вперед, демонстрируя отсутствие злых намерений и отступление. – Должно быть, я обознался. Прошу прощения за беспокойство.

Акина не ответила, а провожала его злым взглядом почти до самой двери.

– Вийон, ты что, не останешься на ужин? – Бросил Флеб, отвлекаясь от игры с мальчиком.

– Нет-нет, в другой раз. Мне нужно идти.

Вийон вышел, закрыл дверь и направился к сараю Бейза, ставшему за последние недели ему уже почти родным домом. Еще одна частица мозаики заняла свое место, но что толку? Ни к корзине желаний, ни к Айнри Тозолу раскрытая тайна его не приблизила.

Во дворе и в сарае все было без изменений, чучело Нейсинарана неподвижно стояло в углу, а под потолком покачивалась ловушка для снов, изготовленная Меланом.

«Надо бы расплести ее или сжечь, – подумал Вийон, опускаясь на свое ложе. – Толку от нее уже никакого нет, храм в лабиринте теперь я всегда отыщу и сам, а если вдруг что – позову Союзника-ястреба…»

Он закрыл глаза и заснул, и во сне оказался на том же месте, которое видел последним во время вчерашнего сна: горный перевал, странное небо слева и справа, и осенний лес в долине впереди. Лес тянул к себе Вийона, как раньше тянула извилистая дорога под треугольным небом; он двинулся вперед и вниз, ища взглядом тропинки, по котором можно было бы спуститься в долину.

Когда долгий спуск завершился, Вийон понял, что ошибся: нет, в этом месте не властвовала осень. Деревья и кусты, травы и цветы, ровные ряды растений с крупными плодами, похожими на тыквы – все было объято огнем. Растения горели, но оставались неповрежденными, более того – кажется, они же сами служили источником огня и питали его. Когда Вийон поднес руку к ветке куста, то почувствовал жар, и поспешно отдернул ее обратно.

Над огненным лесом – или, может быть, садом, ведь деревья, кусты и овощи были рассажены тут в определённом порядке – плыло рыжее марево, иногда сгущавшееся в форму тусклых огненных шаров, беспорядочно перемещавшихся по воздуху. Иные огненные сгущения таились тут и там, некоторые из них отдалялись, когда Вийон подходил к ним, другие же, будто демонстрируя интерес, кружились рядом.

Вдалеке Вийон заметил несколько высоких рыжих фигур, также состоящих из огня, но поначалу не обратил на них внимания, больше занятый огненными сгустками, что кружили вокруг него, с каждым разом подлетая все ближе – их жар обжигал, и Вийон начинал опасаться, что в конце концов эти сгустки сожгут ему глаза, волосы или одежду. Одна из высоких фигур, между тем, направлялась к нему; она двигалась как будто бы неспешно, но перемещалась при этом довольно быстро; Вийон заметил, что уже не один лишь когда она оказалась совсем рядом, и думать об отступлении было уже поздно.

Это был человекоподобный великан, ростом превосходивший Вийона вдвое; он был лишен кожи, а мышцы его, охваченные ореолом легкого прозрачного пламени, состояли из тяжелого и медленного огня. Глаза напоминали кристаллы – один, серовато-рыжий, почти терялся в пламени, окружавшем лицо, но другой, голубой, светил ослепительно ярко, словно самое сильное пламя, какое только можно разжечь.

– Я понял, что ты придешь, когда путь открылся, – произнес гигант. – Сможешь ли ты сделать корзину, которая не будет гореть, мастер из мира людей?

«Это высокий человек с рынка, – подумал Вийон. – Нет, не человек, а дух. Он лишь притворялся человеком, а это – его настоящая форма.»

– Раньше я бы сказал, что не знаю, как такое сделать, – ответил корзинщик. – Но многое изменилось, и теперь я скажу, что мне необходимо подумать. Для чего тебе нужна эта вещь?

Огненный дух, полуобернувшись, показал рукой на поля и сады.

– Эти плоды, – дух вытянул руку в направлении растений, похожих на тыквы из лавы. – Сжигают все, с чем соприкасаются. Мы используем их, но не можем хранить; нужно что-то, в чем можно было бы их содержать. Однако, свойства их таковы, что сгорает все, что с ними соприкасается; ни один, даже самый прочный и жароустойчивый материал не выдерживает их жара, потому что жар этот делается тем сильнее, чем сильнее ему сопротивление.

– А если корзину обложить льдом? – Спросил Вийон.

– Она сгорит, и даже если сама будет состоять изо льда – тоже сгорит.

– Как может сгореть лед? – Удивился корзинщик.

– Лед превратится в воду, вода в пар, а раскаленный пар сделается легким и быстрым огнем.

– Хмм, непростая задача. И даже если корзина будет из камня, она все равно сгорит?

Дух кивнул.

– Верно. Камень станет лавой, растечется и потеряет форму.

– Что ж… – Произнес Вийон. – Не знаю как, но если я найду способ сделать такую корзину –могу ли я рассчитывать на вознаграждение?

– Конечно, – дух согласно наклонил голову. – Чего ты желаешь?

– Рассказа о том, как изготовить корзину желаний.

– Увы, – тяжелый вздох окатил лицо Вийона жаром. – Эту цену я заплатить не могу. Я ничего не слышал о корзине желаний, кроме лишь того, что на земле некий человек искал способ ее изготовить. «Это великий мастер, – подумал я. – Если он решает такую задачу, значит, сумеет сплести и корзину попроще, которая всего лишь не будет гореть, сохраняя в себе то, что все сжигает.» Тогда я отправился на землю, в долгий и утомительный путь, и пришел к тебе.

– Хорошо, – сказал Вийон. – Я подумаю, что тут можно сделать. Как твое…

Он едва не спросил «как твое имя?», но прикусил язык, подумав о том, что вопрос может прозвучать невежливо, ведь немало чародеев из мира людей призывают духов и обретают власть над ними, постигая их имена. Поэтому он спросил иначе:

– Как мне тебя называть?

– Как пожелаешь, – ответил дух.

Вийон задумался.

– Я буду называть тебя Огненным Великаном, – сказал он наконец. – Ты не против?

– Нет, нисколько, – высокая фигура после того, как Вийон нарек ее выросла в размерах еще больше. – Это хорошее имя, я чувствую его силу, ощущаю меняется мое тело. Ваши слова, мастер из мира людей, обладают властью, ты знаешь об этом?

– Теперь знаю, – сказал Вийон. – Прощай. Надеюсь, когда мы увидимся вновь, я принесу тебе хорошие вести, Огненный Великан.

18

Следующие несколько дней обошлись без происшествий. Вийон усердно трудился, осваивая все больше приемов, которые узнавали его руки, когда разум обращался к храму корзинщиков в глубине сновидений. Корзины, коробы и плетенки, выходившие из рук Вийона, расходились быстро, и вечера его оставались свободны. Последнее было весьма кстати, так как требовалось уладить еще несколько дел в Среднем городе: сведя друг с другом Байла и Азира, Азира и Нориса, договориться с Норисом о времени, когда будет готово зелье с грязевой эссенцией, сообщить о сроках Эгиару Амариду, дабы зловещий чучельник, расставшийся со своим лучшим Союзником, но до сих пор не получивший зелье, не подумал бы ненароком, что его обманули. Касательно поисков Айнри Тозола дела обстояли так, что теперь у Вийона, после всех неудач, оставалась лишь последняя, слабая и неверная надежда, связанная с большим домом за узорчатой решеткой, расположенном в Верхнем городе. Он откладывал этот поход до последней возможности, каждый день находил причины, чтобы не идти, потому что страшился потерпеть неудачу и на этот раз, и утратить уже всякую надежду, а вместе с ней – свободу и жизнь, ибо, похоже, никто, кроме Айнри Тозола, не смог бы помочь ему выполнить поручение Бейза. Да и как идти? В Верхний город такого, как он, попросту не пустят, ведь даже в сопровождении такого уважаемого человека, как Байл Хадзи, его пропустили лишь после скандала, обещаний и просьб.

В один из дней он призвал Нейсинарана и повелел духу найти другой путь в Верхний город, не через ворота. Ястреб выполнил приказание – поводив Вийона кругами по городу, он вывел его за ворота, провел через знаменитые яблоневые сады Дангилаты, и уселся на ветке одного из деревьев в глубине сада.

– Ну и что тут? – Спросил Вийон, подходя ближе. – Куда ты меня привел? Ты меня вообще слышал? Нам нужно не сюда, а в Верхний город…

Он замолчал, услышав странный звук под ногой. Наступил еще раз, с силой – гулкий звук повторился. Тогда Вийона стал разрывать землю и вскоре наткнулся на крышку деревянного люка. Ястреб привел его именно туда, куда он и хотел – к подземному ходу, ведущему в сторону города и приводящему, по всей видимости, в конце концов, к подземельям Верхнего города.

Вийон спустился вниз и двинулся вперед в полной темноте, держась правой рукой за стену. Вскоре он миновал одну развилку, затем другую, но продолжал идти прямо, считая развилки и думая о том, как бы не заблудиться. Он шел очень долго, когда услышал впереди голоса и отсветы пламени, и затаился в темноте. Кто это мог быть? Голоса звучали грубо и развязно, также было слышно, как люди волокут что-то тяжелое. Не только ястреб знал об этих подземельях, ими пользовались воры и контрабандисты, а может быть, убийцы и похитители прятали тут тела своих жертв или держали на цепи в каких-нибудь закутках несчастных пленников, ожидая, пока родственники заплатят выкуп. Кто бы это ни был, связываться с ними Вийон не хотел, он тихо отступил назад и вернулся тем же путем, каким и пришел. Возможно, следует спуститься в катакомбы в другое время – может быть, ему повезет и он ни с кем не столкнется. Но также могло выйти, что ему не повезет, и он столкнется с бандитами в подземельях лицом к лицу; о том, что они сделают с посторонним человеком, который проник вниз для того, чтобы, возможно, выведать их секреты, Вийону не хотелось и думать.

Пока он колебался и раздумывал, спускаться в подземелья или нет, произошло еще одно событие – безусловно, хорошее, но такое, какого Вийон никак не ждал и не мог предвидеть. В один из дней Флеб сильно опоздал и появился лишь когда Вийон уже прибыл на рынок и раскладывал свои корзины. Вийон хотел было отчитать юношу за опоздание, но поленился, а вот Флеб, подмигнув старшему товарищу, полез в кошель и выложил на прилавок полтора сикталя. Вийон раскрыл от удивления глаза. Откуда такое богатство? Но Флеб удивил его еще больше.