Корабль в вечность

Глава 18

— Не говори Дудочнику и Зои, — сказала Салли. Это была первая просьба, которую я от нее услышала. — Не хочу, чтобы они винили себя.

— Они бы никогда не согласились на твою сделку. Не согласились бы обеспечить себе жизнь в обмен на кровь Ксандера.

— Разве то, что я сделала, так уж сильно отличается от твоего плана с отвлекающей атакой на Петельный каньон? — Ее взгляд пронзал меня. — Мы обе размениваем одни жизни на другие, Касс.

Я покачала головой.

— Это не одно и то же.

— Я так долго сражалась на этой войне. — Она протяжно вздохнула. — И больше не верю, что мы сможем победить. Да, я решила отдать то, что не страшно потерять. То, что больше нам не пригодится. Потому что я хотела спасти хоть что-то. Спасти этот город. Дудочника и Зои.

Я рванулась к двери. Почти ожидала удара ножом в спину, но Салли просто схватила меня сзади и, прижав к себе вооруженной рукой, другой вцепилась в шею. Ее костлявые пальцы смяли мою плоть, точно клешни речных крабов, которые в детстве щипали нас с Заком.

— Дудочник и Зои пришли ко мне задолго до того, как я впервые увидела Ксандера. — Она поправила хватку на моей шее. — Они были такими юными, такими одинокими.

— Они бы не захотели такого, — прохрипела я.

Пальцы Салли сжались крепче.

— Мне всегда было плевать, что омеги не могут иметь детей, — шипела она мне в самое ухо. — Моя работа казалась мне важнее всего остального. Но потом пришли они. Я им помогла. Научила всему. И эти двое продолжили мой труд, когда я превратилась в развалину. Ты представить себе не можешь, как сильно я их полюбила.

Я не сомневалась в ее любви к Дудочнику и Зои. Я видела, как Зак сохранил собранное по кусочкам тело Кипа и тело Исповедницы в баках, поскольку не мог заставить себя признать ее смерть. Видела, как любовь — и ненависть — может исказить мир, превратив его в хаос.

Хватка Салли была беспощадной. Припомнив уроки Зои, я прекратила сопротивляться. Позволила своему телу расслабиться, а голове — слегка упасть вперед.

Салли выдохнула, ее рука на моем горле чуточку ослабла. На миг показалось, что это скорее объятие, а не борьба.

Стиснув зубы, я резко откинула голову назад. Видимо, попала Салли по носу, — под затылком раздался легкий хруст и одновременно с ним стук, от которого зазвенело в ушах. Мне тоже было очень больно, в глазах потемнело.

Мой выпад стал для Салли неожиданностью и заставил ее выпустить меня. Развернувшись, я сквозь туманную пелену рассмотрела, как она прижала руку к лицу, пытаясь остановить хлещущую из носа кровь. Мой нож по-прежнему валялся где-то позади, под кроватью. Салли по-прежнему перекрывала дверь. И стол по-прежнему стоял между нами. Я отступила и толкнула стол на нее. Салли хрюкнула, когда столешница врезалась ей в бедро, но нож не выронила. Я прыгнула через опрокинутый стол, но она меня опередила.

Лезвие полоснуло по моей руке. При желании Салли смогла бы меня убить, однако вместо этого она лишь прижала острие к моей ладони, фиксируя ее на стене. Надави посильнее — и клинок прошел бы насквозь, пришпилив кисть к доскам. Другой рукой Салли снова вцепилась мне в шею. Ее пальцы были скользкими от пролившейся из носа крови.

— Я старая, Касс, — произнесла она, — но сражалась гораздо дольше, чем ты. — Она шагнула вперед, тесня меня к стене до тех пор, пока мой затылок не стукнулся о каминную полку.

— Ты предательница, — ответила я.

— Я дала этому городу единственный возможный шанс. — Ее тело плотно прижималось к моему. Лезвие у моей ладони тряслось от усилия, с которым Салли меня сдерживала. — Свободный перевал Луддитов и прибытие конвоя с едой сделают для нашего восстания больше, чем любой героизм в каньоне. — Кровь из ее носа капала с подбородка. — И я хотела спасти Дудочника и Зои. Взамен Синедриону досталось лишь то, что больше не приносит пользу Сопротивлению.

— И кого же ты собиралась продать дальше? — спросила я. Из-за давящих пальцев на моей шее собственный голос казался чужим. Даже при желании я бы не смогла завопить. — Палома тебе еще полезна? А как насчет меня?

Мою правую руку лезвие прижимало к стене, но левая оставалась свободной. Пошарив по каминной полке, я наткнулась на широкое горлышко кувшина, полного воды.

Когда я разбила его о голову Салли, она вскрикнула. Я выдернула кисть из-под режущего острия. Окровавленной рукой перехватила запястье Салли, отводя прочь нож. Ее кость треснула, она тихо зарычала, но хватка на моем горле усилилась и не позволила позвать на помощь. Я услышала вопль, только не свой: кричал Зак из дальнего конца дома. Кажется, ему вторили и другие крики, но внешние звуки заглушил гул в голове, и глаза заволокла чернота, в которой мельтешили огоньки, словно фонарики в ночном море.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Дверь с грохотом распахнулась. Дудочник вбежал первым, Зои — сразу за ним, оба с клинками наизготовку. С минуту царил хаос; Дудочник кинулся оттаскивать от меня Салли; за его спиной Зои обследовала комнату в поисках налетчика. Виолетта, дежурившая у двери на улице, моментально очутилась за ними с обнаженным мечом.

Спасателям понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что никакого нападения не было, как и засады. Я оперлась о каминную полку, шумно дыша ртом. Салли, со все еще кровоточащим носом, стояла очень прямо. На меня она даже не смотрела — ее взгляд перебегал от Дудочника к Зои и обратно.

— Это она, — прохрипела я. Держась за горло, скользнула на пол и села посреди осколков кувшина. — Она предала Ксандера. Чтобы Воительница освободила перевал Луддитов и пощадила вас с Дудочником.

Салли до сих пор сжимала нож. С ее подбородка капала розовая жидкость. Кровь и вода.

— Иди во двор, — приказала Зои Виолетте. — Присмотри за Заком и Паломой. И скажи Эльзе, чтобы не входила сюда.

Виолетта кивнула, оглядела нас и вышла.

— Это правда? — спросил у Салли Дудочник.

Его голос был таким тихим, словно он не хотел слышать даже вопрос, не то что ответ.

Салли промолчала.

— Давай отрицай, — сквозь зубы прошипела Зои.

Салли наконец заговорила.

— Мне пришлось сделать выбор. — Она очень медленно положила нож на кровать. Дудочник и Зои следили за каждым ее движением. Салли отступила с поднятыми руками и тяжело опустилась в кресло. — Криспин был не единственным, кому посланцы Синедриона делали посулы. Обратились и к Елене, когда она шла с донесением.

Я вспомнила встречу с Еленой. Юная, не старше двадцати, неуклюжая, точно жеребенок-сосунок. Выглядела она слишком хрупкой для солдата.

— Она пришла ко мне, — продолжала Салли, — и все рассказала. Я обещала передать услышанное Инспектору. И передала. Только умолчала о небольшой детали. Елене описали местечко, где можно было оставлять сообщения — как раз снаружи внешнего периметра. Как-то ночью я отвезла туда записку. Уже на следующий день состоялись переговоры.

— С Воительницей?

Она досадливо затрясла головой.

— Не сразу. С ней через несколько дней. И мы заключили сделку.

— Ты отлично знаешь, что Воительница сделок не соблюдает, — сказала я.

— Ей был нужен провидец.

— Ей был нужен провидец, которого можно использовать, — поправила я. — Думаешь, она считает себя связанной сделкой сейчас, прикончив Ксандера? Она отвоюет перевал Луддитов. И придет по наши души еще злее, чем прежде.

— Не придет, пока не все получила. Я предложила ей не только Ксандера, — произнесла Салли.

— И кого еще ты продала? — полюбопытствовала я. — Меня? Зака? Палому?

— Я же сказала. — Ее голос был тягучим и спокойным. — Я предложила только то, что больше не могло пригодиться Сопротивлению.

Я всмотрелась в нее. Старуха глядела вниз, на свои искривленные шишковатые руки.

— Себя, — догадалась я.

Салли ответила еле заметным кивком.

— Когда? — спросил Дудочник.

— Я сказала ей: через две недели. Достаточно нескоро, чтобы мы успели провести несколько конвоев через перевал, и слишком поздно, чтобы из меня сумели заранее вытащить наш план отвлекающей атаки.

— И ты действительно рассчитывала, что Воительница станет чтить договор после того, как получит тебя и Ксандера? — спросила я.

— Может, и не станет. Но перевал Луддитов ей трудновато будет отбить, раз мы там уже укрепились, — ответила Салли. — А что касается пощады для Зои и Дудочника… Я крайне редко делала себе поблажки в этой жизни, Касс. И позволила себе только эту надежду — единственную крохотную надежду.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

— Отдай свое оружие, — велел Дудочник.

Он уже подобрал с кровати нож Салли.

Кивнув, она тяжело проковыляла на другой конец комнаты, где с ремня, перекинутого через дверь шкафа, свисал большой кинжал в ножнах.

Я встала на четвереньки и дотянулась до собственного ножа, заброшенного под кровать. Моя ладонь оставила на полу кровавый отпечаток.

— Я сделала то, что должна была, — сказала Салли.

— Нет, — ломким голосом возразила Зои. — Ты приняла решение, которое не тебе принимать.

Салли не спорила с близнецами и не склонила головы под их взглядами.

— Ты была неправа, — проронил Дудочник.

— Уже многие годы для меня важнее всего не правота, а результат, — ответила она. — Не знаю, как мы можем выиграть в данном случае. Я не верю, что получится спасти Далекий край. Бывают дни, когда я даже в завтра не верю. Но я не хотела, чтобы этот город голодал. И знай: я по-прежнему верю в вас обоих.

Дудочник и Зои посмотрели на нее.

— Я в тебя тоже верила, — бросила Зои.

Услышав глагол в прошедшем времени, Салли вздрогнула, но смолчала.

Мы с Дудочником и Зои вместе направились к двери. Я выходила первой, но на пороге приостановилась.

— Твое решение спасло Дудочника. — Я повернулась к Салли. — Ты поступила неправильно. Но в результате сумела его уберечь. В Блэквуде солдат пощадил его. Собирался убить, но узнал и отпустил. Я никому не сказала, потому что не понимала, в чем дело. Даже допускала, что Дудочник — предатель. А это твоя сделка его спасла.

Салли медленно кивнула. Удивительно спокойная, она так и стояла возле шкафа.

Зои прошла мимо меня, сжимая в руках ее оружие.

Дудочник задержался в коридоре напротив выхода. Ни он, ни Салли не разговаривали, но глаза их были устремлены друг на друга.

Я не могла прочесть выражение их лиц, не понимала, что происходило между ними в те долгие секунды молчаливой неподвижности.

Затем Дудочник отмер и плотно закрыл дверь.

— Сходи за Виолеттой, — велел он мне. — Скажи ей, пусть поставит двух охранников у этой двери. И твою руку нужно осмотреть.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

К тому времени как Эльза меня перевязала, Дудочник уже шел в контору мытарей. Устремившись следом, я промчалась мимо Виолетты и охранников у комнаты Салли и ухватила его за руку в конце коридора прежде, чем он успел выйти и зашагать вверх по холму. Моя рука болела; порез сильно кровоточил, и Эльза кривилась, промывая его, зато он оказался чистым и не слишком глубоким, так что даже зашивать не потребовалось.

— Обязательно ему рассказывать? — спросила я.

— У меня нет выбора, — ответил Дудочник. — Я не могу ее покрывать. И так худо, что предателем оказался один из наших. Это наверняка ослабит наш союз с Инспектором. — Он выдохнул. — Дело не только в том, что она выдала Ксандера. Под пытками он мог рассказать все наши секреты. Салли не знала в точности, что ему известно. Получается, наши планы под риском.

Уличный фонарь бросал резкие тени на лицо Дудочника.

— Что с ней теперь будет? — спросила я. — Чего ждать от Инспектора?

Я вспомнила солдат, которые заклеймили Зака и получили за это плети. Потребует ли Инспектор для Салли того же самого? Или еще хуже? А Дудочнику опять придется исполнить наказание?

— Что бы он не решил с нею сделать, — сказала я, — это вряд ли будет хуже того, что сделала бы Воительница, получив Салли в свои руки.

— Ее идея сдаться Воительнице попросту безумная. Неважно, насколько Салли решительна и отважна. Никто не может гарантировать, что пытка не развяжет ему язык.

Нет, Салли не лишилась ума. На память пришли ее слова: «Ты правда считаешь, что жалкие остатки моей жизни хоть что-то для меня значат?»

— С тобой все хорошо? — спросила я у Дудочника, касаясь его плеча.

— Нормально, — коротко отозвался он, потом мрачно хохотнул. — Так вот в чем дело, а? Вот чего она добивалась. Я бы умер в Блэквуде, если бы не Салли.

Ему не было нужды произносить то, о чем мы оба подумали: а Ксандер жил бы дальше. По выпяченному подбородку Дудочника я поняла — он понесет груз смерти Ксандера с собой, уходя в ночь.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Я ожидала возвращения Дудочника с Инспектором на кухне. Стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие, слушала болтовню Эльзы.

— Я в это не верю, — повторяла и повторяла она, а я не могла ответить, ибо верила слишком твердо.

Все, что прежде не давало мне подозревать Салли — ее безоглядная преданность нашему делу, любовь к Ксандеру — теперь не оставляло мне сомнений в ее вине.

— Ты меня слушаешь? — спросила Эльза, коснувшись моей ноги.

Взглянув вниз, я на мгновение увидела не ее руку, а Салли — с корявыми шишковатыми суставами и морщинистую, как пустой кожаный мех. С пальцев капала кровь. Но совсем не та, что текла часом ранее из разбитого мной носа; эта была гуще и темнее. Я зажмурилась. Когда снова открыла глаза, то увидела только Эльзу, ее вытянутую ладонь и приблизившееся ко мне лицо, на котором отражалось беспокойство пополам с возбуждением.

— Слушаешь меня? — переспросила она.

И я кивнула, пытаясь не думать о том, что Инспектор сделает с Салли. Конечно, он захочет, чтобы ее наказание послужило уроком для остальных. Не спорю — она это заслужила. Но в последнем видении-вспышке было столько крови… Неужели Инспектор зайдет так далеко? Салли приговорят к смерти?

Инспектор не постучал в дверь приюта, просто грохнул ею о стенку. Его шаги по деревянному полу были стремительнее, чем обычно. Когда я вышла в коридор ему навстречу, глаза Инспектора были сужены, губы — плотно сжаты. За ним следовал Дудочник.

Не дожидаясь приказа, охранники у комнаты Салли отпрыгнули в стороны, как только Инспектор с Дудочником приблизились. Но когда Инспектор толкнул дверь, она лишь самую малость приоткрылась, а потом застряла.

— Салли, — позвал он.

Тишина. В коридор вышла Зои и оттеснила меня, чтобы встать рядом с Инспектором. Дудочник шагнул назад и прислонился к стене позади них.

Инспектор обнажил нож и нажал плечом на дверь. Скрежеща, та с натугой открылась. Я ничего не могла рассмотреть за широкими плечами Зои, Инспектора и охранников.

Зои первой шагнула внутрь.

— Ад кромешный, — сказала она.

Я посмотрела вниз. За порожком виднелось кровавое пятно. Инспектор вошел в комнату следом за Зои; я тоже, перешагнув лужу крови.

Салли лежала на полу. Поза была изломанной, потому что тело толкали дверью. На левой руке зияли два решительных пореза от локтя до запястья. Горло также было перерезано — аккуратная рана в палец длиной под правой стороной челюсти. Ни следа мелких повреждений или неровностей, указывающих на пробу или на колебание из-за боли: только прямые рассечения, с вялой кожей по краям и запекшейся кровью внутри. В правой руке Салли до сих пор был маленький ножичек с испачканной кровью костяной рукоятью.

Пол скрипнул. Я оглянулась.

Дудочник тоже вошел и теперь смотрел на тело Салли.

— Итак, все кончено, — сказал он.

Инспектор повернулся к нему.

— Нельзя было позволять ей сбежать от правосудия, — отрубил он. — Отчего проглядели этот нож?

— Видно, она его прятала, — отозвался Дудочник. — И даже если бы мы его отняли, она бы нашла способ убить себя. Использовала бы подсвечник или удавилась на простыне.

— Она должна была послужить уроком.

— И что ты собираешься сделать? — уточнила Зои. — Зашьешь ее и разыграешь казнь на рыночной площади?

Дудочник заговорил прежде, чем Инспектор смог ответить.

— Все кончено, — повторил он. — Здесь больше ничего не поделаешь.

— Безобразие, — проворчал Инспектор, отступая.

Вытянув ногу, он толкнул локоть Салли.

Зои и Дудочник зорко за ним следили, но ни один из них не пошевелился.

— Уберите падаль, — приказал Инспектор охранникам. Повернувшись к Зои и Дудочнику, он уставился на них и продолжил командовать: — Бросьте тело предательницы в карьер на восточной равнине.

Потом ушел.

Охранники заспорили в коридоре, где взять тачку для перевозки трупа.

Лицо Зои было непроницаемо. Она вышла, не оглянувшись.

Дудочник тоже собрался уходить. Я положила руку на его плечо.

— Ты не рвался внутрь, как все остальные.

— И?

— Ты знал, что мы здесь найдем, — сказала я.

Он не ответил. Только закрыл на миг глаза, медленно вдыхая и выдыхая.

— Ты знал об этом клинке, — прошептала я, помня о солдатах в коридоре и об Инспекторе где-то поблизости. — Ты жил с ней не один год. И знал, что она держит ножичек в ботинке.

Он пожал плечами.

— И что, если так?

— Ты знал, как она поступит, — прошипела я. — Ты мог ее остановить.

— И что потом? — Дудочник повернулся ко мне лицом. — Позволить ее засечь на площади как предателя? Или отдать на расправу солдатам, едва правда выйдет наружу? А Сопротивление пусть само себя угрызает спорами о том, что делать и кого винить?

Он вновь взглянул на Салли. Кровь на полу уже запекалась, среди алого виднелись черные сгустки.

— Так лучше, — сказал Дудочник.

Я покачала головой.

— Как ты мог позволить ей сотворить такое?

— Ты тоже знала о ноже.

У меня перехватило дыхание. И правда. Я видела этот костяной ножичек раньше, видела, как Салли вынимала его из ботинка, чтобы порезать табак, сидя у огня с Эльзой, видела, как с его помощью Салли убирала камешки из ран Зака.

— Я забыла, — призналась я.

— Может, и я забыл, — сказал Дудочник и ушел.