Корабль в вечность

Глава 15

Дудочник отдал приказ, и десять его людей выехали из южных ворот на поиски Ксандера.

— Слишком поздно, — сказала Салли. Первые ее слова с момента нашего возвращения в приют для сирот. Она стояла у окна, глядя на улицу, и никто, включая Зои, не осмеливался с нею заговорить. Салли наконец нарушила молчание, и в ее голосе прозвучала уверенность, которая показалась мне страшнее истерических слез. — Поздно, — повторила она. — Они схватили его еще вчера утром.

Эльза выглядела расстроенной, под глазами темнели круги. Она осмотрела мои увечья. Синяки и ссадины уже желтели и исчезали; хуже было с открывшейся раной на ноге. По словам Эльзы зашивать снова слишком поздно, но она очистила порез и туго перебинтовала.

— Салли не ела с тех пор, как Ксандера похитили, — вздохнула Эльза.

Она низко склонилась над моей ногой, закрепляя повязку и высунув кончик языка от усердия.

Во время завтрака я сама в этом убедилась. Салли даже не взглянула на миску, которую перед ней поставила Эльза.

Инспектор тоже присутствовал — вошел без стука, намереваясь подробно расспросить о Блэквуде и о засаде. Сидя на кухне, мы все наблюдали друг за другом, караулили каждое движение и пробовали на вкус наши подозрения и страхи.

В детстве мы с Заком обнаружили осиное гнездо на иве возле реки. Зак начал швыряться в него камнями. Едва первый снаряд попал в цель, весь рой вылетел наружу, гудя от ярости. Если бы мы тогда не нырнули в реку и не уплыли вниз по течению, высовываясь из воды только ради глотка воздуха, нам обоим пришел бы конец. Весь приют сейчас напоминал тот рой: негодующий, тревожный, гудящий от недоверия.

Дудочник вывел Зака из спальни. Цепь волоклась за кандалами, оставляя во дворе змеящийся след. Когда они дошли до кухни, Зак осмотрел мое измученное лицо, избитые руки и ноги.

— Тебе следовало меня послушать, — заявил он. — Говорил же, что ничего вы в Блэквуде не найдете.

Скользнув взглядом по моим синякам, он обернулся к Дудочнику и уставился на его раненую руку.

— Вляпались в неприятности? — спросил Зак. И снова повернулся ко мне. — Поосторожнее бы себя вела. Знаешь ведь, что рядом предатель.

— Заткнись, — рявкнул Дудочник.

— А что, об этом говорить нельзя? — не унимался Зак. — Если в Нью-Хобарте есть предатель, никто из нас не в безопасности. Да-да, включая меня. — Он оглядел комнату, пожал плечами. — Хотя, судя по тому, что я видел, Ксандера вряд ли можно считать великой потерей.

Все произошло очень быстро: Зои кинулась через стол, сгребла Зака за горло и рванула его к себе. Локтем он сбил на пол миску Салли, которая заскользила, разбрызгивая кашу по плиткам. Протянув по столу, Зои бросила его наземь.

— Не делай ему больно, — предупредил Дудочник.

Удушье Зака сказалось и на моем дыхании: рукой я схватилась за горло, как будто так могла его защитить. Зои встала рядом с Заком на колени.

— Зои, — повторил Дудочник.

Она обернулась и взглянула на меня, удерживая Зака.

— Отпусти его, — попросила я. Слова напоминали всхлипы из-за нехватки воздуха.

Она резко надавила вниз, расплющивая Зака о пол и исторгая у него вспышку боли, от которой я вскрикнула. Затем отпустила и поднялась, вытирая руку о брюки.

— Нам не нужно говорить о предателе, — сказала она, глядя на него сверху вниз, — потому что мы и так знаем, кто это.

— Ты не можешь быть уверена, что это Зак, — выдавила я, как только вновь обрела дыхание.

— Ой, да брось, — выплюнула она. — Ты же не собираешься его защищать даже теперь?

— Из всех нас у него было меньше всего возможностей предать Ксандера, — ответила я.

— Да он тут единственный, кто пошел бы на это! — заорала она. — Ты же знаешь, каков он. Черт побери, Касс, он годами работал в Синедрионе. Строил баки, чтобы держать в них омег. Не говори мне, что ты не считаешь его способным на предательство.

— Думаю, он предал бы нас, и с радостью, — подтвердила я. — Но вряд ли он смог бы сломать стальные цепи или выскользнуть куда-то, постоянно находясь под охраной. И не вижу, с какой стати ему тревожиться из-за перевала Луддитов так сильно, чтобы рискнуть и пойти на сделку с Воительницей.

— Он рассказал тебе о Блэквуде, чтобы выманить из города и лишить нас твоих упреждающих видений, — вмешался Инспектор.

— Полагаете, я нарочно устроил себе пытку? — поднял бровь Зак. — Хватаетесь за соломинку.

— Кто еще так поступил бы с Ксандером? — спросила Эльза.

Не тот вопрос, который мне хотелось обдумывать. Я взглянула на Инспектора, вспоминая, как он назвал Ксандера «бесполезным мальчишкой». Если Инспектору нельзя доверять — мы все погибнем.

— Ты презирал Ксандера, — сказала я. — И обрадовался новостям о перевале Луддитов.

— Нам всем следует радоваться этим новостям, — ответил он. — Может, тебе это кажется не таким важным, как один чокнутый мальчишка, но благодаря свободному перевалу город проживет еще месяцы и месяцы. От подвоза припасов зависят все наши планы.

— И это оправдывает соучастие в похищение Ксандера? — уточнила я.

— Могло бы оправдать, — заявил Инспектор. — Но я в похищении не соучаствовал. И не будь ты столь зашоренной, то присмотрелась бы к собственному близнецу.

— Мы с Инспектором тут не единственные альфы, — тихо произнес Зак, глядя на Зои. — Вот ей мальчишка тоже никогда не нравился.

И действительно, Зои при любой возможности избегала Ксандера. Я видела, как она огрызалась на него или спешила уйти подальше, когда он бормотал и раскачивался. Но я знала тому причину. И не могла заставить себя подозревать Зои. Дело было не только в том, что я привыкла полагаться на нее за долгие месяцы совместного путешествия. А в том, что вероломства и измены Зои не признавала — скорее, войдя в раж, она метнула бы нож в Ксандера.

Я обвела взглядом сидящих за столом. Зак находился в цепях под замком. Но для любого из остальных задача представлялась легкой: тихий разговор на улице, записка, всунутая в руку во время прогулки за стенами. Каждый из нас имел возможность предать Ксандера. А еще Саймон наравне с прочими стражниками, которым доверили охрану приюта, — все они видели, как Ксандер ежедневно выходил и приходил, и знали, куда он направлялся. Таша, Виолетта, Криспин, Адам.

Даже Дудочник. Сделка — перевал Луддитов и его жизнь в обмен на жизнь Ксандера? Это казалось невозможным. Но что оставалось невозможным в эти дни, когда женщина из Далекого края сидела напротив меня за столом, вместе с Инспектором и Заком? Когда Синедрион нашел подрывную машину и был готов пустить ее в ход? Я больше не знала, как понимать этот мир.

Единственное, в чем я не сомневалась, так это в том, что невозможно подозревать Эльзу, мою старую подругу, которая обращалась с Ксандером с той же неизменной нежностью, что и со всеми детьми, попавшими под ее опеку. Это было бы столь же абсурдно, как подозревать Салли, охранявшую Ксандера годами и сидевшую теперь за столом с пустым взглядом и лицом, осунувшимся от горя.

— Ты и сама удачно отлучилась, — сказал мне Инспектор. — Я ведь не ошибаюсь, ты сходила в лес его проведать за день до отъезда и как раз перед нападением?

Я изо всех сил постаралась говорить спокойно.

— Я бы никогда не предала Ксандера.

Смотрела я на Инспектора, но надеялась, что остальные мне поверят.

— Неужто? — засомневался он. — Непохоже, чтобы он тебе нравился. Ты едва могла находиться с ним в одном помещении.

Он был прав. На самом деле я предала Ксандера. Не в том смысле, что выдала Синедриону, а во всех прочих. Я предавала его всякий раз, когда разглядывала его или морщилась из-за его идиотского молчания.

— Ты не знаешь, на что это похоже, — начала я. — Быть провидцем…

Инспектор оборвал меня.

— Верно. Мы не знаем, что такое быть провидцем. Не знаем на что ты способна. Может, рассылать послания? Читать мысли? Или каким-то другим способом связываться с врагами, чтобы заключать с ними сделки. И кстати, избавиться от Ксандера.

— Хватит, — сказал Дудочник. Даже несмотря на его раны и усталость, в голосе звучало достаточно силы, чтобы утихомирить всех нас. — Это безумие. Наши взаимные обвинения не помогут Ксандеру.

— Ему уже ничто не поможет, — добавила Салли. — Мы все об этом знаем.

Никто из нас не осмелился ей возразить.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Наши новости из Блэквуда — пустая поляна, пропавшая подрывная машина, засада — забылись в суматохе из-за похищения Ксандера, а на следующий день прибыл конвой с едой. Восемь фургонов, чьи оси прогнулись под весом зерна. Я слышала ликование на улицах, но не сумела заставить себя присоединиться.

Однако Палома о Блэквуде не забыла. Она подошла ко мне во дворе.

— Это правда? Никаких признаков бомбы?

Я убедилась, что Зака поблизости не наблюдается. Не хватало еще и его злорадства.

— Все как рассказал Зак: они ее увезли. По меньшей мере несколько недель назад. Даже все строения разобрали.

Палома кивнула. Ее губы были плотно сжаты.

— Я тоже включена в тот список, верно? — задала она новый вопрос. — В тот же, что и Ксандер? Зои отказалась мне говорить, но я подслушала Эльзу и Салли. И с момента появления списка Зои вся на нервах — старается не выпускать меня из дома.

Мне не хотелось ей лгать. Палома уже многим ради нас пожертвовала и, по моему мнению, заслуживала знать правду.

— Да, ты тоже в списке, — ответила я.

Палома оглянулась на кухню, где вместе с остальными сидела Зои.

— Она пытается меня защитить. Не думает, что я справлюсь, если все узнаю.

Я взглянула на чужестранку. На длинную шею, брови настолько светлые, что едва угадывались. Она напоминала белое перышко, которое ветер принес к берегу.

— Никогда не была солдатом или хотя бы политиком, — призналась Палома. — Я присоединилась к посольству, потому что набралась кой-какого опыта в торговле, к тому же им требовались волонтеры. Настоящим послом был Калеб. Это он за все отвечал… — Ее голос надломился, и она помедлила, прежде чем продолжить: — Пока шторм его не убил. — Она передернула плечами. — Зои такая смелая. Порой я думаю, что она будет меня презирать, если узнает, до какой степени я испугана. — Палома посмотрела на меня. — Боюсь, что ваш Синедрион меня схватит. — Ее рука поднялась к вороту рубашки, и я увидела капсулу с ядом. — Но еще больше я боюсь, что этого не случится. Что враги отыщут мой дом без меня и разбомбят, а я останусь тут, живая и невредимая. И мне придется жить с мыслью, что все погибли из-за меня.

Я дотронулась до руки Паломы. Крошечные волоски на ее предплечье встали дыбом из-за вечерней прохлады.

— Не ты все это сотворила, — возразила я.

— Я покинула свой дом, — сказала она. — Попрощалась с родителями и сестрами. Смирилась с мыслью, что могу не вернуться. Исследовательские корабли частенько не возвращаются. — Она медленно покачала головой. — Но я не готова потерять их всех. — Ее голос дрогнул. — Все должно было пойти иначе.

Я не стала высказывать свои мысли: именно так все и должно было пойти. Именно такой ход событий я и наблюдала во всех видениях. Ход событий естественный для нас — обитателей этой выжженной земли. Ведь война и баки уже существовали раньше и вот вернулись опять. Люди рождаются и умирают, вращая замкнутый круг. Взрыв тоже уже был, и, приходя в себя от видений с немым сожженным горлом, я знала — он вновь произойдет.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

До похода на Шестое убежище оставалось шесть дней. Снаружи продолжалась подготовка, а тем временем мы, находясь в приюте, тонули во взглядах и шепотках и передавали друг другу подозрения, словно кружку кислого вина. Виолетта и ее солдаты вернулись, как и вторая группа, — о Ксандере никаких новостей, просто след затерялся в болотах. Салли слова не проронила, выслушав их отчеты; она восприняла новости с фатализмом, который я посчитала более тревожным, чем слезы или гнев.

Дудочник нервничал и рявкал на меня и Палому всякий раз, как мы приближались к окну в гостиной, выходившему на улицу. В третий раз я огрызнулась.

— Мы оба знаем, что Ксандера предал кто-то из близкого окружения, Дудочник. Может, попытки отогнать меня от окна и придают тебе больше значимости, но меня это не спасет.

Он ничего не сказал — только с грохотом закрыл ставни, отсекая нас от улицы. И от того, что обвинения остались висеть в воздухе, лучше я себя не почувствовала.

Позднее Дудочник зажал меня в коридоре около кухни.

— Ты же знаешь, это был не я, — сказал он.

— Хватит говорить мне о том, что я знаю, а чего нет, — ответила я.

Он не дал мне уйти, и я вновь ощутила его массивность. Когда он вот так стоял передо мной, перекрывая коридор, лишь капля света могла просочиться из-за его спины со двора.

Его голос стал тише.

— Я доверял тебе, даже когда ты едва не убила нас обоих в Ковчеге. Никогда в тебе не сомневался.

— Никогда? — переспросила я. — Ты сказал Инспектору, что я на пороге безумия.

— А разве это не так?

Я и сама давно чувствовала, что безумие подстерегает меня, неотвратимое, словно взрыв. Но слышать, как об этом походя говорит кто-то еще — совсем другое дело.

— Почему тот солдат в Блэквуде тебя отпустил? — спросила я.

— Я же сказал. Не знаю. Верь во что хочешь. Но я никогда не предал бы Ксандера.

Я уставилась на руку Дудочника. Я видела ее на плече Ксандера, когда Дудочник его успокаивал. И видела, как та же рука приносила смерть одним взмахом клинка. Столько раз Дудочник спасал меня. Столько раз убивал ради меня.

— Скажи, что веришь мне, — потребовал он.

Я так хотела поверить. Но после случая с тем солдатом простые ответы у меня закончились. Я протиснулась мимо Дудочника, прижавшись плечом к холодной каменной стене, и ушла прочь.

В эти дни каждый раз, когда я входила в спальню, Зак встречал меня с явным облегчением.

— Будь осторожна, — повторял он снова и снова. — Не верь им.

Я не отвечала, даже не смотрела на него, но его шепот все равно проникал внутрь. Мы, омеги, как утверждалось, были прокляты и несли в себе тлен взрыва. «Она — отрава», — однажды предупредил Зак Дудочника насчет меня. Но сейчас отравой стал Зак. Его кандалы и цепи не могли окоротить отчетливо слышимый шепот, даже когда я прижимала к голове подушку. В эти длинные ночи Зак говорил об Инспекторе, его старых связях с Воительницей и жажде власти. Говорил о Дудочнике и его безжалостности. Даже о Паломе: «Ты понятия не имеешь, каковы ее истинные мотивы. Зои и Палома верны сейчас только друг другу». В темноте эти речи исподволь просачивались в мое сознание.

Я понимала, что Зак делает и почему, но не могла его игнорировать. Все его нашептывания в дни и ночи после исчезновения Ксандера только вторили моим собственным страхам. Сомнения и подозрения, которые я пыталась держать в узде, Зак призывал в комнату, где я спала, и давал им волю, чтобы рыскали вокруг нас, точно крысы на стропилах.

* ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Из казарм пришло известие: Таша умерла. Врачи вытащили стрелу, сообщил вестовой, но она потеряла еще больше крови и скончалась спустя несколько часов после возвращения в Нью-Хобарт.

Я закрыла глаза. Не хотелось показывать гонцу свои чувства. Злость и в равной степени горечь — все впустую. Мы так далеко ее увезли, и тем не менее в итоге она мертва, как если бы мы бросили ее на поляне в Блэквуде с торчащей из бока стрелой.

— Есть еще кое-что, — продолжал гонец.

Я приготовилась выслушать новую порцию дурных вестей.

Посланец был молодым альфой, одним из солдат Инспектора. Он явно ощущал неловкость с самого начала, когда постучался в дверь приюта и увидел искалеченные ноги Эльзы, сопровождавшей его по коридору. От меня он держался подальше, словно мои видения могли его заразить. Но сейчас он посмотрел прямо мне в глаза.

— Говорят, именно вы — вы и прочие — привезли ее живой из Блэквуда. Вы могли бросить ее там, но не сделали этого.

Я шевельнулась в кресле. Дудочник, находившийся рядом со мной, заговорил:

— Мы сделали для нее то же самое, что сделали бы для любого из наших бойцов.

— Немного нашлось бы в казармах людей, которые поступили бы так же, сэр, — ответил солдат. Он был, в сущности, еще мальчишкой: чуть за двадцать, с подбородком, местами покрытым пушистой порослью, которую еще очень нескоро можно будет назвать бородой. — Ташу все любили, сэр. Когда я вступил в армию, она за мной приглядывала. Есть еще несколько таких, как я, кто узнал, что вы спасали ее до последнего. Таких, кто вернет долг, если до этого дойдет.

Солдат покраснел, низко опустил голову и быстро ушел. Но в эту затворническую болезненную пору разлада, наступившую после похищения Ксандера, слова юного бойца стали для меня опорой. Мы кое-что строили здесь, в Нью-Хобарте. Я могла лишь надеяться, что у нас будет шанс это строительство завершить.

Во сне, пришедшим ко мне той ночью, Ксандер вернулся домой. Он шел по восточной дороге прямо к городским воротам. Когда я подбежала к нему и попыталась обнять, он начал рассыпаться у меня в руках. Словно слепленный из мокрого песка.

Очнувшись, я помчалась к двери, даже не зажигая свечу. Зак окликнул меня, сел, клацнув кандалами. Я не обратила на него внимания, потому что уже во весь голос звала Дудочника.

Несмотря на все подозрения касательно Дудочника после Блэквуда, я была благодарна, что он выслушал меня и не пытался оспорить мое видение. Лично возглавив отряд из пятнадцати солдат, он выехал по восточной дороге, которая вела в Уиндхем, еще затемно. Все остальные жители приюта тоже оказались на ногах: позабыв о сне, мы ждали в кухне, укутав плечи одеялами, пока Эльза кипятила один чайник за другим. Хотя весна приближалась к середине и дни были теплые, ночами порой прихватывало холодком. Зои и Палома плечом к плечу сидели ближе всего к двери. Эльза шумно ковыляла по кухне, будто надеялась, что уборка и горячая вода каким-то образом помогут вернуть Ксандера. Салли застыла отдельно, не говоря ни слова. Она повернулась лицом к востоку и сидела на скамье боком, уставившись на стену возле камина. Сомневаюсь, что она вообще замечала свою неудобную позу, просто всем существом ожидала весточки с той стороны.

Чтобы отвлечься от ожидания и уйти от взглядов других людей в кухне, я даже отнесла чашку чая Заку. Аккуратно поставила ее на пол между нашими кроватями, на линии, куда его цепи позволяли дотянуться.

— Это Ксандер, так? — спросил он.

Я взглянула на Зака из-под нахмуренных бровей и кивнула.

— Он мертв?

Я промолчала.

— Это не я, — отреагировал он. Шепотом.

Я не спросила: тогда кто же? Ибо не хотела выслушивать его ответ. Любые варианты — Дудочник? Инспектор? Зои? — были слишком ужасны, чтобы о них думать.

Зак побледнел.

— Знаю, они все считают, что предатель — я. Если мальчишка умер, они повесят на меня и его смерть.

— Три десятка детей спали в этой комнате до того, как вы с Воительницей их утопили. — Я даже не пыталась скрыть отвращение. — Никому здесь не нужна дополнительная причина тебя ненавидеть. И мне тоже.