Князь Алтайский

Глава 36

1

Вжуррр!!!

Огненный шар — скорее, огненное сверло — врезалось в ствол дерева прямо над моей головой. Я рухнул на мох и ящерицей пополз в сторону. Сейчас второе «сверло» ударит точно туда, где я стоял. Манеру Огненного я уже знал… правда, это стоило мне жизни одного из стрельцов.

Вжуррр!!!

Дерево затрещало и начало рушиться. Я быстро оглянулся — не в мою сторону — и пополз еще быстрее. На Руси почему-то не воспринимали стрельбу, как нечто такое, что можно совершать лежа. Только стоя, максимум — на одном колене или спрятавшись за стволом дерева, как вот сейчас мои стрельцы делают. Нет, так-то я понимаю, заряжать мушкеты лежа не то, чтобы невозможно, но зверски неудобно. Пока перезарядишь, противник не только добежать до тебя успеет, но и покурить и, может быть, даже перекусить. Да, были еще Слова, вроде клавиного Огненного, но и их почему-то произносили стоя. Инерция мышления, может быть, не знаю. Но мне, как человеку не стреляющему, Словами дистанционного действия не владеющими, да к тому же знающему манеру передвижения тех бойцов двадцать века, которые не хотели, чтобы им в голову прилетел свинцовый подарочек, подставляться под выстрелы оборотней не собирался, поэтому передвигался от точки к точке ползком.

Затрещали мушкеты моих стрельцов.

— Ага! Достал! — раздался радостный вскрик со стороны стрелявших.

В ответ с другой стороны дороги обрушился целый залп огненных сверл, жгучих искр и ледяной картечи. А вот молнии больше не били, значит, достали Электрического. Так я про себя назвал напавших на нас оборотней, по типу атаки — Огненный, Электрический, Ледяной и Жгучий. Вообще-то их было пятеро, но пятый куда-то провалился в самом начале. Может, попал под один из залпов стрельцов, не знаю.

Снова выстрелы и снова залпы Слов. С шорохом промчался по воздуху и влетел в заросли елок огромный огненный шар. Ага, Клава подключилась…

— Аааа!!! Ааааа!!! — по лесу противоположной стороны побежал, отчаянно крича, огненный клубок на ногах. Упал, начал кататься по земле, продолжая вопить… Остановился. Затих. Только языки пламени просвечивали сквозь ветки.

Еще минус один.

Одна проблема — оборотней с той стороны всего трое, а нас пятеро, считая меня и Клаву. Расклад, вроде бы, в нашу пользу, но я ведь не знаю, может ли оборотням прийти на помощь какое-нибудь подкрепление…

Зачем я с таким небольшим отрядом поперся через лес, зная, что в окрестностях бесчинствуют оборотни и чем я в этот момент думал? Ответ «Не знаю» на оба вопроса…

Огненный и Жгучий продолжали лупить, пытаясь выцелить моих стрельцов. Их сильно сбивало то, стрельба из мушкетов происходила без привычных демаскирующих клубов дыма.

Да, вы правильно поняли.

2

— Так что ж ты сразу не сказал? — озадаченно поправил я свою шапку на голове, глядя на горстку серого порошка, лежащего передо мной на столе в «логове алхимика». Щепотка от этой кучки только что с яркой вспышкой сгорела в соседней плошке, а, значит — у меня был бездымный порох!

Александр-Зеркальщик пожал плечами:

— Так не о чем говорить было, порох-то еще не был готов. Вернее — был, но еще не испробован, вдруг да неудачный…

Вот не знаю, какие подчиненные больше меня бесят: те, которые с каждым успешным чихом бегут похвастаться или те, которые тихарятся до последнего, пока не отладят готовый продукт до идеала.

— Значит, ты в оборотней тогда азот… в смысле — крепкой водкой плеснул? — сообразил я.

— Ну да, — подтвердил молодой алхимик-самоучка мою догадку, — чем же еще?

— А где ты ее взял? Селитра-то еще не готова.

Александр замялся, потом оглянулся и, понизив голос, признался:

— Я Селитряное Слово придумал.

— Да как так-то, а⁈ — взвыл я.

Нет, понятно, что новые Слова откуда-то берутся, вон, Соломинка свое Сухое Слово как-то же придумала. Но, блин, никто не знает — как их придумывают. Знай я принципы создания Слов, уж я бы такого наворотил — так не знает их никто! Я уже вообще думал, что их только дети могут придумать, типа, у них фантазия неограниченная и родничок не зарос и вообще. Так нет же! Вон, Александр придумал! Как?!!!

— Я не знаю, — опустил тот голову, — Я думал, думал, думал и думал… А потом вдруг понял, что знаю Слово, которого раньше не знал. А откуда оно взялось — не помню. Зато помню, для чего оно.

— Селитру делает? — вздохнул я, осознав, что задачка с новыми Словами и в этот раз от меня улизнула. Думал и думал, думал и думал… да пробовал я! Голова чуть не лопнула от думанья, а новых Слов — шиш!

— Нет, крепкую водку.

— Из чего?

— Из воздуха, — сумел еще раз удивить меня Александр.

— Это как вообще⁈

— Я сам не знаю, но вот так.

Он поставил на стол пузатую толстостенную бутыль зеленого стекла, вставил в горлышко воронку подозрительно серебристого цвета…

— А воронка из чего?

— Э… Из серебра. С другими субстанциями Слово не работает. Вот, смотри, ее надо сюда вставить, а потом… — «изящно» увильнул муж Насти от темы разбазаривания стратегического ресурса. Ладно, здесь оно на нужное дело ушло, но я с Медвой обязательно на эту тему побеседую. Сегодня серебро на опыты ушло, а завтра — на сережки девочкам? Так рудников не напасешься!

-! — произнес свое Селитряное Слово Александр, дотронувшись до края воронки. В помещении потянуло сквозняков… да нет, воздух натурально пришел в движение и, закручиваясь спиралью, что было видно по струйкам дыма от свечей, начал втягиваться в воронку. И из нее, из пустой воронки, в бутылку потекла прозрачная желтая жидкость. Запахло чем-то резким.

— Вот. Одного Слова на полбутылки хватает.

Кислота продолжала стекать.

3

В общем, проблему с порохом мы вроде как решили. Правда, стрельцы утверждают, что «белый порох» бьет как-то «резковато», что бы это ни значило, но Александр пообещал подумать над решением этой проблемы.

Так бы легко еще проблема с детишками Эрлика разрешилась…

— Есть! Еще один!

Вжуррр!

Ага, только Огненный остался… И тут я его увидел. Невысокий, но плечистый, кряжистый типок осторожно выглядывал из-за елки, отодвигая ветки. Надо бы его в плен взять, да это Огненное Слово из него выбить. Очень уж оно удобное, точно такое же, как тот оборотень использовал, которого на стрелецком дворе подстрелили.

Я, уже почти не скрываясь, подошел к своим стрельцам.

— Вон там последний прячется, нужно его ос… ладно, проехали.

Не успел я указать, где находится интересующий меня оборотень, как кто-то меткий из моих разнес ему голову. Да что за невезуха!

— Все, вроде бы? — неуверенно произнес Филин, командир моей Волчьей Сотни.

Мы немного постояли, потом, настороженно поводя стволами мушкетов, спустились к дороге. Именно здесь, между двумя склонами, сжимающими дорогу между собой, нас оборотни и подловили.

— Вроде все. Ладно, давайте соберем наших погибших — и к дому…

— Смотрите, еще один!

Откуда-то из-за придорожных кустов выскочил серый волчара и стрельнул в сторону леса. Стрелец азартно вскинул мушкет…

— Не стрелять! — выкрикнул я, для верности опустив рукой ствол его мушкета, — Не стрелять!

Волк, который весь бой прятался в кустах, остановился у толстой сосны, повернулся к нам… Вытянулся в человека, посмотрел на меня… Выдержал мой ответный взгляд и снова волком прыснул, скрываясь за деревьями.

— Почему не стрелять? — спросила меня, подходя, Клава, — Он нас убить хотел.

— Хотел бы — стрелял бы.

Нет, может, конечно, он в отряде был не шутер, а какой-нибудь хил или баффер, но что-то мне подсказывает что-то другое…

Клава задумчиво посмотрела в сторону леса, туда, куда убежал оборотень:

— Ты думаешь, братик…

— Думаю, сестренка.

4

Как вы уже, наверное, поняли, дети Эрлка остались проблемой. Они с переменным успехом нападали на деревни и проезжающие возы, пакостили по мере сил и возможностей, а что с ними делать — я не знал. Выходить биться по-честному в чисто поле они не желали — да и я бы на их месте не желал — а как победить врага, который бьет тебя там, где может ударить и прячется в бесконечных алтайских лесах — я не знал. Разбить их на поле боя невозможно, перебить их всех — тоже, найти их логово и разгромить… Мысль, конечно, хорошая, но, как я подозревал, какого-то единого логова у оборотней просто не было. Так, соберутся где-нибудь, скоординируют действия — и вновь разбегутся по норам. Пытаться их выследить… ага, волка в лесу выследить. Как бы они тебя не выследили, а люди у меня не бесконечные.

Пока что в голову пришло только два способа с ними справиться.

Первый — сделать так, чтобы нападения стали для оборотней тупо невыгодными. Так, чтобы при каждом нападении они теряли больше своих, чем я — своих. А в идеале — чтобы они своих теряли, а я — нет. А раз оборотни чаще всего нападают на безоружных крестьян — на меня они, подозреваю, наткнулись случайно и просто решили воспользоваться случаем — значит, сделать так, чтобы безоружных крестьян у меня не осталось.

Дать им оружие. Собрать, так сказать, народное ополчение, аки Минин и Пожарский в моем времени. Здесь-то Смуты не было и Минин, подозреваю, спокойно прожил жизнь торгуя мясом в своей Костроме или откуда он там был родом — у меня по истории все же четверка, а не пятерка.

С оружием и порохом проблем не было, можно было, при желании вооружить все моих крестьян, вплоть до грудных младенцев. Проблемы были в другом…

Во-первых, крестьяне оружием владеть не умеют. Огнестрельным, я хочу сказать. Так-то с ножом и топором среднестатистический крестьянин обращается так, что я бы против него деньги не поставил. А вот стрелять и перезаряжаться — вопрос…

Во-вторых — здешний огнестрел не современный огнестрел. Ну выстрелит крестьянин раз, ну, допустим, попадет… Одного оборотня он завалит, благо, серебряные пули для этого не требовались, как выяснилось. Но поодиночке оборотни не нападают, а если крестьян соберется человек пять — так оборотни на них и не нападут, скорее всего. Хотя… Такая проблема может разрешиться, если вооружить крестьян — картечницами. Тут и целиться особо не надо, сноп картечи сметет все в окрестностях, и одним удачным выстрелом можно сразу нескольких положить…

А вот в-третьих… Раздать-то крестьянам оружие легко. А вот собрать его обратно будет уже посложнее. Пуще того — в некоторых головах может закрасться мысль: «А зачем это мы должны боярину что-то там платить, если у нас есть оружие?». Вооот. Как бы мне после оборотней от собственных крестьян не пришлось отбиваться. Не зря при царе, насколько я помню, казаки были от налогов и податей освобождены. Видимо, тот, кто этот закон придумал, ясно представил себе проблемы сбора налогов с вооруженных людей. В США с этим вопросом, правда, в свое время как-то справлялись… В общем, такое решение, что над ним еще думать и думать.

Было и второе решение, пришедшее мне в голову вот буквально только что. Но про него я не расскажу, потому как боюсь сглазить.

5

Помимо оборотней, террорзирующих мои деревни, были у меня еще несколько проблем. Вернее, было у меня их не несколько, а полный вагон, но то были проблемы решаемые, хозяйственного плана, к ним нужно было только силы приложить. А вот с двумя я даже не знал что делать.

Первое — я не имел никакой связи с Москвой и Русью вообще. Нет, понятно, что от меня до ближайшего русского форпоста, Омска, месяц пути, так что никто ко мне рассказывать новости не попрется. Но ведь у меня оставлены два волшебных зеркала для связи. Одно — на Москве, у моего человека, второе — во Пскове, у отца.

И ни одно не отвечает.

Нет, понятно, что зеркало — предмет хрупкий и может разбиться. Полезла, к примеру, отцова служанка пыль с него стереть, да и урони из своих кривых культяпок. Вот тебе и минус связь. Но, блин, не у обоих же! Что-то я как-то напрягаюсь. И что делать — неизвестно, гонца с новым зеркальцем если и отправишь, так он только через три месяца доедет.

А, и вторая проблема…

Мне продолжает сниться ТА женщина.

Та, которая, хоть и одета по здешнему, в сарафан и кокошник, но откуда-то знает мое настоящее имя. Та, которая вроде бы прекратила приходить ко мне в сны с появлением оборотней, но, когда их налеты стали уже привычны и из разряда «Боже! Кошмар! Что делать!» превратились в «Опять? Мда, печально…» — она снова в сны вернулась. Вроде ничего и не делает, сидит и смотрит на меня, улыбаясь, и улыбка у нее такая, хорошая и добрая, но от этих снов у меня почему-то мороз по коже, как будто они означают что-то очень нехорошее.

А сейчас она начала не просто сидеть, а еще и звать меня:

— Викешенька… Викешенька… Викешенка…

Этот ласковый зов меня еще больше пугает, и я вскакиваю.

— Викешенька… Викешенка…

Ну вот — опять…