Князь Алтайский

Глава 32

1

Выпрямившись, я отряхнул одежду. Скорее, символический жест, чем она реально была грязной. Да, у меня снова была одежда!

Я снова человек!

Обратно превращение прошло гораздо мягче, чем превращение в волка. Ни тебе боли, ни ощущения, что тебе зверски оттягивают копчик, тем более что, с учетом исчезновения хвоста, копчик мне сейчас должны были затолкать внутрь. Нет, вот я жую грушу волчьими зубами — и вот я уже поднимаюсь с четверенек, полноценным человеком. Даже высокая горлатная шапка, что была на мне — и та осталась. Интересно, я сутки шарахался по лесу, наверняка насобирал на себя всяких колючек и веточек — куда они дели после того, как шерсть стала одеждой? И о какой ерунде я сейчас думаю⁈

Пасечник Никола — как выяснилось, не только пасечник, не совсем пасечник, а может даже и совсем не пасечник — подмигнул мне, и, развернувшись, вышел в дверь, тихо закрыв ее за собой. После этого все в помещении, до этого как бы замершие, задвигались и зашевелились.

— Викешенька!!!- с кровати прямо мне на шею прыгнула Аглешка. Да, она у меня акробатка, то есть, скоморошка. После чего акробатка-скоморошка обхватила меня руками и ногами — а в сарафане это тот еще трюк — и крепко поцеловала в губы. Я бы даже назвал это «засосала».

Все остальные окружили меня, нечленораздельно выражая свою радость и пытаясь дотронуться, чему сильно мешал нагрудник в облике Аглашки. На своем месте стался только отец Савватий, ошарашено глядящий на меня и крестящийся без остановки.

— Что вы, батюшка, неужели не рады? — весело спросил.

— Р-рад… — кивнул тот, не отрывая от меня взгляда и продолжая креститься, — А ты понял, кто этот Никол…а?

Нет, честно говоря, не понял. Что он там про службу упоминал, про то, что я его от кнута спас… Не помню такого. Под кнуты людей подводил, во время службы в Приказе приходилось, но чтоб спасать…

— Помнишь, — отец Савватий перевел взгляд на закрывшуюся дверь, — Викентий Георгиевич, ты мне икону подарил, под Уфой?

Икону, икону, что за икона? Ах да, ту, что я у мужика забрал, который ее…

Кнутом…

Бил…

А я забрал…

— У нее след от кнута… — заморожено продолжил священник, — Как раз там, где у Николы шрам был…

Все, и без того притихшие, и вовсе замерли. Всем одновременно пришла в голову одна и та же мысль, насчет личности Николы, и все одновременно боялись ее озвучить.

Я кашлянул. Я тут главный, значит, мне придется…

— Так это что ж, получается… святой Николай был?

По моей спине пробежала кавалькада мурашек в ледяных тапочках. Нет, я тут, конечно, и с бесами сталкивался и с оборотнями и сам волком побыл — но святой? Как-то это, знаете ли, крутовато для меня. Даже Аглашка сползла с меня и смотрела огромными глазами, осторожно трогая за рукав.

Священник медленно кивнул головой:

— Он…

Как там Никола — или все же Николай — сказал? Третий раз отслужу? Слышал я такие рассказы, наполовину сказки, наполовину байки, то есть никогда и никем официально не подтвержденные. Мол, случается такое, что святые по Руси ходят. И тем, кто им приглянется или поможет каким-то образом — могут помочь. Мне вот, например, три раза Никола помог… а какие первые два были?

Сами собой вспомнились два необъяснимых случая. Как раз тоже с волками-оборотнями. Когда они пытались меня убить — и таинственным образом умирали. Получается — Никола и тогда мне помог? А сейчас? Нет, в смысле — сейчас он мне тоже помог, но дальше? У меня больше не будет проблем с оборотнями и он посчитал, что его задача исчерпана? Или же — сколько можно помогать, дальше своими силами справляйся?

Стоп! Прокоп же! Он же ж на свободе!

— Посох мне и Нафаню!

2

Дверь резко распахнулась и… нет, это не посох внесли, и не Нафаня примчался.

В помещение ворвалась девочка Ав-Ав… тьфу ты, Авдошка ее зовут, придумал ребенку собачью кличку… таща за собой за руку…

Соломинку. Приемную дочку гребаного колдуна-плотника. Уф, девчонка все же жива.

— Викентирович! — закричала обычно тихая и спокойная Авдошка, — Марфушенька хочет рассказать!

— Что? — перевел я взгляд на Соломинку, но та стояла, вытянувшись как тростинка, хлопала ресницами своих огромных глаз и молчала, как каменная. Вместо нее затараторила Авдошка.

— Викентирович, Викентирович! Марфушенька говорит, что ее отчим — злой колдун, он тебя в волка превратил! Ой…

Девчонка осеклась, осознав, что рассказывает мне о том, что меня же в волка превратили.

— Не врет он, — кивнул я, — Только меня уже обратно расколдовали. А ты мне лучше скажи, Марфушка…

Блин, как сформулировать-то? «Почему ты тут стоишь живая и здоровая, когда твой фальшивый отец собирался тебе горло перерезать?» Как-то жестковато, не находите?

— Я расскажу, я расскажу! Она мне рассказала, а я тебе расскажу, Викентий Ге-ор-гиевич! — справилась Авдошка, наконец, с моим отчеством.

В помещение вбежал кто-то из слуг, с посохом в руках, дубовым, резным, еще не использованным ни разу. Эх, где ж мой костяной посох-то… Я сел в кресло, махнул рукой остальным, чтобы тоже прислушались.

3

В общем, рассказывала только Авдошка. Соломинка-Марфушенька стояла молчком, только кивала в особо важных местах.

В общем, колдун Прокоп прокололся на обычном детском любопытстве. Девчонке стало интересно, о чем та ее названный отец будет с самим боярином разговаривать. И она спряталась, осторожно выглядывая из-за угла и подслушивая. Правда, услышала она немного, про свою будущую судьбу и вовсе не разобрала, но моего торжественного превращения в волка было достаточно, чтобы она поняла, что оказался ее отец не отцом, а… кем-то менее добрым и приятным в общении. Злым колдуном, короче говоря. В общем, не тем, с кем хотелось бы остаться наедине в пустом доме.

Соломинка сбежала от того закоулка, только пятки засверкали, забилась в какую-то щель между домами-сараями-заборами и боялась всю ночь. И все утро. И приличную часть дня. А потом все же выбралась и, оглядываясь, чтоб не встретиться с фальшивым отцом, побежала искать свою подружку, чтобы ей обо всем поведать. А та уже схватила ее за руку и рванула ко мне. Да, нелогично, конечно, но в целом сработало.

— Колдуна надо брать! — я ударил посохом о пол и встал.

— За что? — хихикнула Аглашка.

— Ни за что его брать не надо, — тут же переобулся я, — Убивать сразу!

Да, кому-то из двадцать первого века это может показаться жестоким. Ах, ох, как же так, как можно решать судьбу человека, без суда, без следствия, без адвокатов и присяжных. А вот так. У нас тут — семнадцатый век, век магии и колдунов, и я понятия не имею, сможем ли мы вообще схватить колдуна, а если и схватим — удержим ли. Да и с другой стороны — на кой мне его удерживать? Исследования над ним проводить?

— Викентий Георгиевич! — вбежал Нафаня, судя по порыву, попытавшийся был обнять меня — явно тоже человек переживал — но вместо этого коротко мне поклонившийся.

— Нафаня, собирай отряд и к дому плотника Прокопа. Плотник колдуном оказался, срочно нужно его убить.

— Колдуна-то просто так не убьешь… — задумчиво произнесла за моей спиной Настя. Ей, как природной ведьме, конечно, виднее.

— Настя, пока собираем людей — быстро вспоминай, как убивать колдунов. Отец Савватий, ваша помощь тоже нужна будет. Нафаня, вперед.

Я быстрым шагом выскочил из помещения, чуть не стоптав девушку-служанку, судя по лицу — из местных, алтайцев — и весь мой пока что небольшой инквизиционный отряд двинулся к выходу из терема.

На верху короткой лестницы, спускавшейся к пространству сеней, я замер, оглядывая внутренние пространства терема. У входной двери стояли два стрельца с алебардами. Тут и там крутились слуги и служанки, шмыгая туда-сюда, кто-то в двери входил, кто-то выходил. Обычная деловая суета.

Но в ней что-то было не так.

Я повернулся к Аглашке:

— А мы давно начали набирать в слуги местных?

Большая часть людей, которых я сейчас видел, выглядели алтайцами.

— Вообще не набирали, — удивленно ответила моя скоморошка.

И тут все завертелось.

4

Девушки-служанки, и часть слуг, как-то незаметно и исподволь рассредоточившиеся по сеням и оказавшиеся возле моих стрельцов, и тех, что стояли у входа и тех, что сопровождали меня — бросились на них, в прыжке превращаясь в огромных волков.

Коротко вскрикнул Филька-Веселуха и тут же упал с разорванным горлом, стрельцы у входа вскинули было алебарды… Одного загрызли тут же, второй успел проткнуть лезвие прыгнувшую волчицу — но тут же упал, сбитый с ног двумя другими.

Помочь им я никак не успевал — на меня самого летел волк, в глаза которого горели нескрываемая злость и ярость, как будто я у него волчицу отбил.

Ревнивого волка я принял на свой посох, как на копье, сбил ему прыжок, повалил на пол и коротким ударом железного острия пробил ему глотку. Волк заверещал, заизвивался и затих, превращаясь в человека, молодого мужчину, судя по лицу — опять-таки алтайца.

Из-за моей спины пролетел и ударил в стену огненный шар. То ли Клава, то ли Настя вступили в бой. Кто-то завизжал и покатился по полу, сбивая пламя, то ли с одежды, то ли с шерсти. Еще один волк клацнул зубами почти у моего горла, я успел его оттолкнуть, но волк тут же превратился в девушку, взмахнувшую коротким широким ножом. Я схватил ее за руку — и она тут же превратилась в волчью лапу, вывернулась из моего захвата — и рухнула на пол, зарубленная саблей одного из стрельцов, что отбивались рядом со мной.

Алтайцы. В моей голове наконец-то обработалась эта информация. Алтайцы и оборотни.

К нам в гости пожаловали детишки Эрлика.

Оно и понятно, мог бы и раньше сообразить. Превращение меня в волка — не законченная акция, а лишь самое начало операции по захвату города. Нейтрализовать главу, обезглавить обороняющихся — и напасть, пока никто не успел организоваться.

— Нафаня! — крикнул я, не оборачиваясь, — Отходи тайным ходом и срочно беги к стрельцам, зови к оружию.

Это логично. Это логично. Устранить меня, ударить по остальной верхушке, значит, следующая цель нападения — те, кто вооружен и может сопротивляться. Стрельцы. Стальных горожан додавят поодиночке.

— Понял… — прохрипел Нафаня. Рукав кафтана разодран, темная ткань почернела от крови, — А вы…?

— Мы справимся. Бегом!

Есть у меня одно секретное оружие.

— Голос! Убей их!

— Кого именно? — произнесла неслышимая больше ни для кого Голос.

Я чуть было не выкрикнул «Всех!», но вовремя прикусил язык. С Голос, с ее маньяческими наклонностями, сталось бы убить реально ВСЕХ. Всех, кто был в тереме.

— Голос, не время сейчас! Врагов!

— Кто враги?

Да блин! Вот самое время блондинку включать!

— Тех, кто в волков превращается!

— А я не запомнила, кто из них превращался… — судя по интонации, Голос реально не издевалась, а растерялась.

Двойная ять!!! Вот тебе и секретное оружие!

Входные двери распахнулись и внутрь терема хлынул серый поток волков.