Князь Алтайский

Глава 29

1

Наш отряд, я и мой боевой гарем — главное, про «гарем» при моей скоморошке не ляпнуть, а то она открутит мне все то, без чего мне и впрямь можно в гарем трудоустраиваться, на должность главъевнуха — крался подземными коридорами к тому месту, где находился холоп. Я, в конце концов, боярин или нет? Всю свою родню, всех своих людей, тем более — холопов, я прекрасно чувствую, где они и что они.

Так вот — мой холоп сейчас находился в одной и той же точке подземелья, причем уже достаточно давно, хотя столько времени на отдых ему обычно не требовалось. Подозрительно… Правда, в обследованной части подземелья ничего постороннего прокопано не было, все соответствовало схеме, но кто его знает, может до посторонних добавок мы еще не добрались, может, он как раз сейчас ими занимается? Кто его знает, что он там бурит, верно?

Я поднял руку, мои девчонки, хоть фильмы про спецназ и не смотрели, послушно замерли. Холоп, как подсказывало мне мое чутье, находился совсем неподалеку, буквально за поворотом, где, кстати, никаких поворотов быть и не должно было, и оттуда доносился какой-то непонятный шум, голоса, произносившие что-то похожее на молитву. Или на темное песнопение сектантов…

Осторожно и стараясь двигаться бесшумно, я подкрался и заглянул за угол. И тут же резко отдернул голову, чувствуя, как мое лицо заливает краской.

Холоп был не один.

За углом находилось небольшое помещение, буквально комнатка со сводчатым потолком. На полу лежали шкуры, подушки, ковры — а я думал, куда вон тот ковер делся? — стояли светильники, тарелки с заедками, бокалы с напитками, боярыня Морозова…

И, несмотря на то, что она находилась на коленях и повторяла «Господи! Господи! Господи!» — молитвой происходящее не являлось.

— Что там? — попыталась проползти мимо меня Аглаша.

— Ничего, — буркнул я, — Ошибся я.

— Давай-давай-давай, еще-еще-ещ… да!!! — послышалось из комнатки.

Тут уже покраснели все мои девочки.

— Пойдемте, не наше это дело, что там происходит…

Нет, ну правда. Боярыня — женщина еще не старая, у нее есть свои желания, а подлый боярин Осетровский отверг ее… кхм… предложение. Вот она и нашла себе, молодого, сильного и стойкого.

Пусть.

Но надо будет ей, что ли, какой-то подарок сделать… Всякой женщине внимание приятно, а невнимание — злит.

2

Две девчонки, Ав-Ав, живой детектор серебра и Соломинка, живая сушилка для бревен, весело носились по двору моего терема, играли то ли в догонялки, то ли в казаки-разбойники, то ли просто бегали от избытка детской энергии. А чего бы им не побегать? Весна, май, солнце, тепло — красота! Я бы сам с удовольствием побегал, но боярину несолидно. Тем более, что Ав-Ав, что Соломинке заняться было особо нечем: одна разыскала серебряную руду, чем окупила свое содержание лет на триста вперед, а лихорадочная стройка закончилась, так что и второй подружке тоже пока делать было нечего. Правда, ее отец, тот суровый плотник, наверное, нашел бы ей чем заняться, вот она от него к подружке и сбежала. То они в тереме чем-то там в ав-авиной комнатке занимались, то вон, по двору носятся.

— … а у меня не получилось, — донесся до меня обрывок разговора. Я стоял на крыльце, облокотившись о резные перила, а девчонки, набегавшись, плюхнулись на лавку прямо подо мной.

— Так и у меня не получается больше, — развела руками Соломинка, — Один раз только Слово и придумалось.

— Ничего, потом еще попробуем.

— Ага!

Опять полетели куда-то, озорницы… СТОП!

Слово придумалось?!!! Так это не отец ее Сухому Слову научил, она сама смогла его придумать⁈

— Стоять!

Поздно, убежали за ворота. Я, стараясь все же не торопиться — я боярин, мне не солидно — сбежал с крыльца и зашагал следом, только полы шубы развевались, да посох стучал об утоптанную землю.

Какая-то мелкая девчонка, дочь плотника, владеет тем, чего не знает практически никто — откуда берутся Слова. Нет, понятно, что их можно выучить, если тебе их кто-то расскажет, но откуда они берутся изначально, кто их придумывает и как? Кажется, я сейчас эту тайну узнаю… Это ж такие перспективы открывает… Ух!

— Соломинка, стой!

Девчонки, успевшие оббежать вокруг терема и теперь явно планировавшие совершить налет на растущие за ним кусты малины — и плевать, что малина еще даже не расцвела — замерли, как испуганные зайчата.

— Авдошка, ты иди, пожалуй, к себе, а мне с твоей подружкой поговорить надо.

Глаза у девчонок расширились на пол-лица.

— Это не она, это я! — выкрикнула Ав-Ав-Авдотья и смело зажмурилась.

— Что не она?

— Это не она тот горшок разбила!

— Какой горшок? — не понял я.

Ав-ав приоткрыла один глаз:

— Никакой. Это я просто так сказала, что если вдруг кто-то горшок разбил, то это не она. Особенно если горшок с медом был. Тогда точно не она.

— Понятно… Нет, я не ругаться буду, просто у меня к твоей подружке один вопросик есть… Ты иди… иди… а ну кыш отсюда!

Я взял все еще испуганную Соломинку за локоть и завел ее в кусты. Развернул лицом к себе:

— Расскажи-ка ты мне, как ты Слова придумываешь…

3

Есть такая птица, называется обломинго. Вот эта самая пташка меня только что и посетила.

Соломинка не знает, как придумывать Слова. И это несмотря на то, что Сухое Слово она действительно придумала. Просто собирала грибы в лесу, просто веселилась, просто бормотала всякую веселую бессмыслицу, как любят дети, и вдруг хоп! — грибы в корзинке и высохли. А отчего именно такое Слово вдруг появилось у нее на языке, да как оно вообще придумалось — она не знает. И ее придумывание новых Слов с Ав-Ав — скорее, просто игра, чем она реально это может.

Я вздохнул и встал с корточек:

— Может, тебе именно Сухое Слово придумалось, потому что у тебя отец — плотник? Вот Слово, чтобы бревна сушить и отцу помогать, и придумалось? А?

— Нет, — замотала косичкой Соломинка, — Мой отец не плотник, он охотником на медведей был. И медведей он не сушил никогда.

— Погоди, а как же он плотником стал?

— Никак, — снова мотание косичкой, — Это не мой отец, моего отца медведь заел, а его жена меня дядьке Прокопу и отдала.

— Аа… Отцову брату?

— Нет, — взлетела косичка, — Дядька Прокоп мне не родня, он к тетке Симке пришел и спросил, нет ли какой ненужной девчонки, вот она меня и отдала.

Непонятно… Нафига плотнику понадобилось постороннюю девчонку с собой тащить?

— Марфа.

В начале узкого прохода между кустами малины стоял, уперев руки в боки и сурово глядя на дочку из-под кустистых бровей, тот самый плотник Прокоп, которого я считал отцом Соломинки-Марфушки… ой.

Я внезапно осознал, КАК выглядит ситуация: взрослый мужчина — да, я мужчина, пусть мне и восемнацать! — затащил маленькую девочку в кусты, с неизвестными целями…В двадцать первом веке я бы уже не отмазался никогда, но и здесь, пусть я и боярин и вообще — репутация педофила мне ни к чему.

— Марфа, иди домой, — произнес плотник, не двигаясь и не глядя на дочку. Соломинка, пискнув, прошмыгнула у него под рукой и скрылась за углом.

— Я… — начал было я, собираясь сказать что-то вроде «Ты меня не так понял», как вдруг в голову пришел ответ на возникший до появления плотника вопрос.

Зачем человеку тащить с собой маленькую девочку и называть ее своей дочкой? Чтобы вызывать меньше подозрений.

Но я же его проверял, он ТОЧНО не оборотень!

Подумать это я успел, а сделать что-то еще — нет.

Плотник — или «плотник»? — быстро шагнул вперед и сдул со своей ладони мне в лицо горсть мелкой сухой травы.