Книга пяти колец. Том 9

Глава 5

Сделав шаг, я остановился и, развернувшись, поклонился своему развоплотившемуся двойнику. Схватка с ним дала мне очень многое: она показала мне всю опасность моего пути. Кем я могу стать, если буду ошибаться. И за эти знания поклон и боль в теле — малая цена.

Азарт схватки ушел, и теперь со мной были его последствия. Вечный спутник бойца — боль. Она пульсировала по всему телу, любой вздох отдавал в ребра — похоже, пара из них была с трещинами. Разбитые в кровь кулаки противно саднили. Но я хорошо помнил слова одного из тренеров, который гонял нас, еще совсем новичков: «Боль от схватки честная. Ты выходишь и сражаешь. Боль — твоя награда, она говорит о том, что ты еще жив».

Как же он был прав. Но кроме боли после схватки появилось что-то еще. Нечто почти неуловимое. Больше всего это походило на зов, слышимый на самом краю сознания. Тончайшее, почти неуловимое ощущение. Будто внутри меня зажегся огонек силы, и теперь эта сила подталкивала меня к движению в нужную ей сторону. Очень осторожно. Почти бережно. Но неумолимо.

Прислушавшись к себе, я понял, что раньше не чувствовал такого. Это чувство появилось лишь после победы над стражем. И, похоже, оно подталкивает меня к моему следующему противнику.

Мои губы искривились в хищном оскале. Кто бы меня ни ждал, кто бы ни пытался меня остановить — я пройду сквозь него. Просто потому что не могу по-другому. Потому что я — Ву Ян, чемпион великого клана Воронов.

Я сделал первый шаг по направлению, куда меня толкала сила, поселившаяся в моей груди. И арена, где мы с моим двойником еще недавно пытались доказать свою правоту, затрещала. Словно сама реальность под ногами признала: бой окончен. Каменные плиты дрожали, трескались, осыпались пылью, растворяясь в воздухе, пока от площадки не осталась лишь пустота.

А я продолжал идти. Теперь у меня был внутренний компас, который приведет меня к очередному стражу. Если вначале я еще сомневался, то с каждым новым шагом моя уверенность в том, что меня ведут к новому стражу, крепла все сильнее.

Мир вокруг меня менялся. Это напоминало мое путешествие вместе с бабушкой, когда она вела меня к первому храму нашего покровителя. Но там именно она управляла изменениями, здесь же мир менялся сам, а я продолжал идти к своей цели.

Вокруг сгустился туман. Молочный, густой, скрывающий все, что находится дальше вытянутой руки. Он обволакивал меня, лизал кожу холодными пальцами, будто хотел меня усыпить, чтобы я остался тут и создал здесь свое маленькое царство, где был бы властелином. Но я шел вперед. Я помню, кто я, и быть властителем — не мой путь. Я могу быть лидером, который цементирует людей, но в первую очередь я — боец.

С каждым шагом земля менялась: камень становился песком, песок — мягкой травой, трава — пеплом. Воздух тоже был другим. Иногда — терпкий, как дым. Иногда — приторный, как цветы у могилы. А временами пахло солью — свежей, морской, будто я вновь тренировал техники воды в лагере черепах.

И каждый запах воскрешал обрывки памяти. Моя память, напоминающая разбитую мозаику, постепенно заполнялась. Каждый новый шаг возвращал мне воспоминания, и даже ради этого я не остановлюсь. Я хочу вновь быть цельным.

Туман впереди сгустился в непроходимую стену. Удар сердца — и в стене появилась арка, из которой вышла женщина.

Она не была похожа на стража. Не сияла, не угрожала, не соблазняла. Ее одежда — простые серые накидки, сотканные как будто из самих этих туманных нитей. Лицо… будто текло, менялось каждую секунду. Один миг — мать. Другой — враг. Третий — любовница, с которой когда-то мне было хорошо.

— Ты выбрал путь. Но знаешь ли, куда он ведет? — Ее тихий голос был подобен пожарному набату. Он словно проникал в самые глубины моей души, заставляя задуматься над ее вопросом. Но мне это было ни к чему.

Я молчал, глядя в ее меняющееся лицо. Не потому что не знал ответа. А потому что он был неважен. У меня была цель, а остальное — лишь прах.

Она как будто улыбнулась — хотя я не видел губ, что превратились в туман.

— Ты осознал. Тогда иди. Впереди — второй страж. Он уже ждет. — И она исчезла, как будто ее никогда не было.

Я сделал еще один шаг, и туман рассеялся, словно под порывом ветра, открыв мне совершенно иную картину.

Море. Бесконечное море. Вот только это была не вода — а пепел. Серый, неподвижный, глубокий. Без ветра. Без волн. В нем не было жизни, но и смерти — тоже. Лишь покой, всеобъемлющий, как тишина могилы.

На горизонте чернели холмы. Не знаю, настоящие или миражи, но я ощущал другое: где-то там впереди меня ждали. Сосредоточившись, я увидел. Высокая фигура, одетая в черный плащ с капюшоном, стояла спиной ко мне. Я не ощущал ни звука, ни движения — только присутствие, тяжелое, как упавшая скала.

Компас в моей груди нетерпеливо толкнул меня в путь. Мои губы искривились в ухмылке. Второй страж меня ждал, и я не заставлю его долго ждать. Ярость в груди вспыхнула, как стремительный лесной пожар.

А в голове всплыли слова старого ворона: «Запомни, ученик, ты слишком много думаешь. Это вредит тебе. Ты такой же, как и я. Наша сила — в действии. Хочешь стать сильнее — действуй. Сражайся, рви на части демонов, пей их силу и вновь убивай. Лишь так ты сможешь быстрее подняться к вершинам силы. Лишь так сможешь познать себя». Спасибо, наставник, я все вспомнил и так же помню, что контроль — основа всего.

Шаг — и пепел под моими ногами стал мягче. Он оказался совсем неглубоким, не доходя даже до щиколотки. Чем дальше я шел, тем сильнее серое море, растянувшееся до горизонта, менялось. Медленно, постепенно, но менялось.

Пепел уже не разлетался при шаге, а будто слипался, превращаясь в рыхлую, жирную землю. Почва пульсировала чем-то теплым, живым, едва уловимо вибрируя под босыми ступнями.

А еще изменился запах. Вместо гари теперь пахло прелыми листьями, влажным деревом, цветущей ночью. Воздух сгущался — не в туман, что встретил меня раньше. Нет, это была легкая дымка новой жизни, напитанная запахами весны. Но в ней ощущалось разложение. Жизнь и смерть, сплетенные в вечном цикле.

С каждым шагом трава пробивалась сквозь серую землю. Сначала тонкая, почти невидимая. Потом — сочные листья, стебли, побеги. Все — будто во сне, где мир не следует законам роста. Где все цветет сразу.

Мир вокруг меня продолжал меняться, словно кто-то менял декорации, ускоряя течение времени. Деревья вырастали мгновенно — скручивались из земли, как змеи, тянулись к небу. Их ветви цвели сразу — цветами, плодами, листвой, шипами. Лепестки распускались и осыпались в одном дыхании.

И все было… слишком красиво. Это было неестественное изящество, от которого начинало ломить зубы. Хищная красота, что смотрит на тебя, как на удобрение.

Я понял, что перешел грань и вступил в новое царство. Пепел остался позади. Теперь я шел по земле, что дышала вместе со мной. Что впитывала мои шаги, как дождь впитывают корни. И впереди я услышал… музыку.

Нет — не звуки, не инструменты. Что-то в ритме ветра, шелесте листвы, в едва уловимом дыхании деревьев. Хаотичная растительность неожиданно изменилась, и впереди меня появился сад.

Он раскинулся широкими террасами, как храм, вырезанный из живой зелени. Цветы всех оттенков, лозы, увитые черепами, древние деревья с коралловыми венами. В каждом стебле, в каждом лепестке чувствовалась замершая агония — грешники, сплетенные в благоухающий узор.

А в самом центре, на троне из корней и лиан, восседала Она. Царица Вечного Сада. Мои губы вновь искривились в усмешке. Я чувствовал, что она и есть Второй Страж.

Я шел вперед, готовый к чему угодно. Но что-то внутри меня ждало именно схватки. Жестокой, бескомпромиссной, когда любая ошибка ведет тебя к гибели.

Но тут все было по-другому. Тихо и спокойно, а каждый шаг отзывался легким трепетом в корнях, будто сама почва слушала меня. Листья на деревьях шептали, складываясь в слова, которых я не мог разобрать, но чувствовал: они обо мне. Сад смотрел. Сад помнил. Сад — ждал.

Страж сидела в центре, на троне из живого дерева, который пульсировал, как гигантское сердце. Вокруг нее росли цветы — странные, непостижимо прекрасные, словно собранные из света и боли. Каждый лепесток дышал, каждый был лицом. Спящим, плачущим, застывшим в предсмертной муке.

Ее кожа была гладкой, как кора молодого дерева после дождя. Волосы — тяжелыми лозами, сплетенными в венец, из которого свисали крошечные золотые фрукты, медленно покачивающиеся в ритме ее дыхания. Тяжелая обнаженная грудь медленно вздымалась, будто она спала.

Стоило мне подойти, как она тут же открыла глаза. Они были, как янтарь с древними насекомыми внутри — живыми, но навсегда запечатленными в вечности.

— Вот ты и пришел, — мягко сказала она. Голос ее был похож на журчание воды в лесном ручье. — Чужак из другого мира. Упрямый, с растрескавшейся душой. Удивительно… каким живучим может быть сорняк.

Я ничего не ответил. Мой мозг анализировал возможные угрозы, игнорируя красоту ее обнаженного тела. Со стороны могло показаться, что я полностью расслаблен, но на деле это была лишь иллюзия. Мгновение — и я сорвусь в атаку.

Она подняла тонкие пальцы — не угрожающе, скорее, с интересом. Между ними расцвел белый цветок, у которого вместо тычинок были капли крови. Поднеся его к носу, она вдохнула его аромат, а потом небрежно бросила.

— У тебя запах путника. Но не странника. Ты — беглец. Бежишь от того, что внутри тебя. — Она наклонила голову, как будто разглядывала редкое насекомое на ладони. — Боль, горечь, гордыня… Ты слишком красив, чтобы не посадить тебя здесь.

Она протянула руку и указала на ближайший куст. Там цвел густой кустарник с алыми цветами, его лепестки медленно шевелились, словно вздыхали. Изящно, красиво, но стоило присмотреться — становилось видно, что цветы складываются в лицо. Спокойное, смирившееся. Может, даже довольное.

— Он был поэтом. Говорил, что искусство выше смерти. А потом понял: все искусство — это страх. И лег в землю, добровольно. — Она улыбнулась. — Я была к нему добра. Видишь, какой он теперь красивый?

Я не отводил взгляда. Она не лгала. Но и не говорила всей правды. Существа такого возраста и природы не нуждаются в лжи. Ее совершенно не смущало мое молчание, а я все еще не понимал, в чем заключается это испытание.

— Ты хочешь пройти, — сказала она, мягко касаясь листвы рядом с троном. — Но ты все еще не знаешь, кто ты. Ты думаешь, что можешь спасти других. Но в глубине… хочешь только одного — доказать, что ты лучше других.

Сад вокруг вздохнул. Лепестки шевельнулись. Деревья чуть наклонились ко мне.

— Пройди, если осмелишься. Но помни: этот сад принимает не силу, а искренность. Ты не победишь меня. Ты либо расцветешь здесь — либо завянешь.

Я молчал еще несколько секунд. Потом медленно опустился на одно колено, провел пальцами по почве. Теплой. Плотной. Живой. И осознал, что ей надо ответить.

— Я не цветок, — мой голос звучал тихо, но очень твердо. — Я — корень.

Она рассмеялась. И сад затаил дыхание. Ветер закружил опавшие листья, заслонив мне взор. Сначала я подумал, что сад исчез.

Я моргнул — и передо мной расстилалась долина. Легкий ветер качал высокие травы. Где-то в отдалении плескалась вода, звенела флейта, будто кто-то на вершине скалы играл для богов. Над горизонтом парил белый журавль, оставляя за собой шлейф света.

Я стоял босиком на гладком камне. Под ногами — теплая гладь, будто мир принял меня, как старого друга.

— Устал, странник? — раздался голос.

Я обернулся. Девушка — юная, прекрасная, с глазами, полными тишины. Она держала чашу с прозрачной водой. Лицо ее было спокойно, как у монашки, но губы тронула тонкая усмешка.

— Ты шел долго. Здесь можно отдохнуть. Ты заслужил это.

Я взял чашу. Вода была прохладной. Я поднял ее к губам… и остановился.

Она не отражала небо.

Вода была слишком чистой. Как зеркало. Без искажений. Без жизни.

— Где сад? — спросил я.

Девушка улыбнулась. Глаза ее потемнели, стали темными, как глубины колодца.

— Ты уже в нем. Просто… это иной его облик. Все, что ты видишь, выросло из желания. Это твоя тропа. Ты можешь свернуть с нее. Навсегда и остаться со мной.

Ветер стих. Даже журавль замер, будто его подвесили на невидимых нитях. В сердце — тишина. Слишком ровная. Слишком правильная.

Я закрыл глаза. И почувствовал — дыхание. Не свое — мира.

Там, под ногами, под камнем, шевелились корни. Они не дышали — думали. Искали. Пронзали каждый шаг. Слушали, где я сломаюсь.

— Это не мой путь, — сказал я, открывая глаза. — Это шелковая удавка. Ты хочешь, чтобы я остался. Превратился в еще один цветок, но это не мой путь.

Лицо девушки треснуло.

Тонкой, почти изящной трещиной. Из нее просочился мрак — густой, как смола. Она выпрямилась, став выше, старше. В глазах — древность и сила.

— Немногие проходят. Умные — ищут ответы. Сильные — ломают стены. Ты… просто не веришь. Даже себе.

Я шагнул вперед. Камень за спиной рассыпался в пыль. Передо мной — арка из переплетенных ветвей. За ней — вновь сад. Истинный. Слишком живой, чтобы быть ложью.

— Я не ищу правды, — сказал я. — Я иду. Этого достаточно.

Царица Вечного Сада молчала. Потом — склонила голову. Цветы у ее ног закрылись, как в молитве. Лоза отпустила мои запястья, о которых я даже не знал, что они сжаты.

— Тогда ступай, — прошептала она. — Но помни: даже корни, идущие вглубь, однажды достигают пустоты.

Я не ответил, сделав шаг под аркой, и земля под ногами тут же содрогнулась.

Сухой хруст — будто ломают кости. Из земли вырвалось нечто — с треском, сыплющимися из щелей листьями и сучьями. Древесный силуэт вырос прямо передо мной — чудовище, сплетенное из корней и трещащей древесины. Его туловище состояло из стволов, вросших друг в друга. Глаза — если их можно было так назвать — горели тускло-зеленым, гниловатым светом, как мхи в подземельях.

Оно раскрыло пасть — и вместо рева послышался звук штормового ветра, ломающего заросли бамбука. Острые, как мотыги, конечности скребли воздух. И оно бросилось на меня.

— Ах, прости, — раздался веселый голос за спиной. — Я редко отпускаю гости… особенно тех, кто так красиво цветет.

Я обернулся отступив назад на полшага — Царица стояла у арки, сложив руки перед собой. Цветы на ее теле распускались шире, венки на волосах пульсировали в такт ее смеху.

— Но ведь ты не думал, что все закончится без прощального танца?

А я облегченно рассмеялся. Напряжение этого места меня наконец-то отпустило. И я вновь оказался в своей стихии.

Тварь ударила. Быстро, куда быстрее, чем я мог ожидать. Но я ушел. Почти без последствий. Древесные побеги, заменяющие ему конечности, разорвали мне кожу и хлестнули по земле, оставив глубокую борозду.

Кувырок спиной назад — и я вновь в стойке. У меня уже есть опыт подобных схваток. Монстр обладал высокой скоростью, силой и крепостью, но чего у него не было, так это техники. Существо следовало за своими инстинктами, пытаясь достать меня любой ценой, чем я беззастенчиво пользовался.

То, что двигается как человек, будет страдать от тех же проблем, что и человек. Я кружил вокруг него с улыбкой, уклоняясь от его мощных, но таких глупых ударов. Классический бой: техника против мощи. И техника выигрывает.

Лоу-кик раз за разом попадал в одну точку. Голень, окутанная энергией земли для прочности и воды для мощи, уже раздробила броню из коры, замедлив его движения.

Шаг — удар. Уклониться — и снова удар. Тварь рычала от боли и уже пыталась сбежать от меня, но я все так же методично вбивал свою голень в его подобие ноги.

Царица наблюдала за мной, как за редкой птицей, пойманной в золотую клетку. Ее глаза мерцали тысячей лепестков — и в каждом отражалась ядовитая радость.

— Дерево, что не гнется, ломается, — сказала она, — но иногда… лучше быть бурей, чем веткой.

После ее слов деревяшка взревела и атаковала на всех уровнях. Она била корнями, заменяющими ей ноги, руками-ветвями. Каждый удар оставлял за собой следы на земле, в которых уже начинали прорастать новые побеги.

А я продолжал методично ломать этого урода. Вся его мощь не значила абсолютно ничего. Все его тело было покрыто множеством разрывов в защищающей его коре.

Сбоку, на уступе из скрученных корней, Царица наблюдала с ухмылкой. Она подняла руку, и с ее запястья соскользнула лоза, как змея. Мгновение — и та вонзилась в тело чудовища.

— Он ранен, — прошептала она. — Но я забочусь о своих детях.

Корни на теле твари зашевелились. Треснувшая кора затянулась. Сквозь разломы заструился золотистый сок, стягивая трещины. Монстр заорал, оживая с новой яростью. Он прыгнул, и я едва успел отклониться — когти рассекли воздух рядом с моей щекой.

Я ощущал, что оно не просто живое. Оно возрождается, пока его поддерживает Царица Сада. Это не просто бой. Это — ритуал.

Все вокруг пело на языке сада. Лоза, мхи, цветы, гниение и цветение — все было единым телом. Пока Царица его лечит, он будет бессмертен. Пока его поддерживает эта почва — он будет восставать.

Надо разорвать связь.

Силой ничего не добиться. Значит, все дело в другом. В ощущении истины. Пустота есть все, и все есть пустота. Сад наполнен энергией жизни и вечно возрождается, но я — часть того, что вечно жаждет.

Повинуясь моей воле, вокруг меня воплотились мои верные спутники — голодные духи. Они кружились вокруг меня в танце голода и жажды.

Монстр остановился, а его хозяйка нахмурилась.

— Что ты делаешь? — голос стал резким, в нем поселился страх.

Шаг вперед — и я отпускаю своих спутников пировать. В этот же миг все цветы на чудовище начали вянуть.

Сначала один лепесток, потом другой. Лоза, связующая его с Царицей, потемнела, как выжженная. Тварь застыла, зашаталась и наконец рухнула, распадаясь на хрупкие, сухие стебли, которые тут же рассыпались в пыль.

Тишина.

Царица Сада медленно спустилась ко мне, с интересом глядя на меня.

— Ты не убил его. Ты забрал дух, что поддерживал жизнь.

— Я освободил его, — ответил я. — Он не хотел быть цветком. Мои братья отправили его на новое перерождение.

Она рассмеялась — хрустально, тоскливо.

— Тогда, возможно, ты не просто случайный гость. Возможно… ты один из нас.