Книга пяти колец. Том 9

Глава 19

Переход между кругами произошел как-то очень буднично. Вот я стоял посреди безжизненной пустыни Круга Огня, а пепел все еще хрустел на зубах, а вот я уже в совершенно другом месте.

После уничтожения Стражей, мне пришло осознание изменений произошедших внутри моей души. Внутренняя ярость никуда не делась, но она больше не имела надо мной власти. Контроль над собственным гневом достиг поистине небывалого уровня. Тлеющие угольки гнева, которые готовы были взметнуться все пожирающим пламенем аккуратно спрятались в самой глубине, ожидая приказа.

Круг воздуха это место где заблуждение и непогрешимая вера в свою правоту, что так необходима любому бойцу будут использованы против тебя. Самая совершенная иллюзия подобна лучшей лжи, что прячется в правде. И теперь мне предстоит в этом убедиться.

Круг Воздуха отличался от всего, что я видел. Он ощущался каким-то неправильным. Даже это определение было неправильным, но оно хоть как-то отражало суть этого места. У меня исчезли доспехи и халат усеянный прорехами от вражеских клинков. Теперь на мне был лишь простой черный ханьфу с перевязью для шуаньгоу, рукояти которых торчали у меня за плечами. Единственным цветным пятном на моей одежде был широкий пояс из грубого шелка. Он был цвета засыхающей крови. Черное и красное — цвета моего клана. Очень символично.

Но иллюзия этот круг или нет, было не так важно. Мне все равно придется найти и уничтожить местных стражей, чтобы пройти дальше. И внутри себя я чувствовал направление, которое приведет меня к ним. Вот только глядя на окрестности меня внутри меня еще сильнее крепла мысль, что это место не настоящее.

Рисовые поля тянулись до горизонта, но рис в них был мертв. Стебли стояли ровными рядами, словно солдаты на параде, но желтизна их была неправильной. Не золотой, спелой, какой-то а болезненной, цвета старых костей лежащих под солнцем и дождем. И при этом они двигались. Сами по себе, без малейшего дуновения ветра. Колыхались волнами, словно по полям шла невидимая поступь великана.

Сделав несколько шагов вперед, я остановился, прислушиваясь к себе. Голодные духи, мои вечные спутники, обычно шептавшие о крови и битвах, теперь молчали. Их безмолвие было красноречивее любых слов. Даже они не знали, чего ждать в этом месте. И им это не нравилось так же как и мне.

Спустя несколько минут ходьбы по узкой проселочной дороге я поднялся на невысокий холм, с которого открывался отличный обзор. Все вокруг было занято этими странными рисовыми полями и лишь вдалеке виднелась крепость. Судя по тому, что на ней виднелись какие-то флаги, то можно было предположить, что в этой крепости проживал владыка этих мест. Но мои ощущения вели меня именно в деревню.

Она, раскинувшаяся в лощине между холмов, выглядела вполне обычно с первого взгляда. Соломенные крыши, чуть покосившиеся заборы, дымки от очагов. Но дым шел не вверх — он стелился, цеплялся за землю, будто боялся подняться в небо. А тени от домов падали не туда, куда должны были при таком положении солнца.

— Четвертый круг, — пробормотал я, ощущая, как реальность подрагивает на краях зрения. — Воздух. Мир иллюзий. Почему нельзя просто выдать мне местных Стражей, чтобы я пробил им голову и спокойно пошел дальше? Нет приходится разгадывать непонятные загадки, понимать что тут происходит и искать этих выродков.

Глубоко вздохнув, я попытался успокоиться. Да круг Огня был мне понятнее всех остальных, даже той же Земли. Но я сумел пройти Воду, значит смогу и Воздух. Пусть даже здесь все будет не тем, чем кажется. Я смогу. Другого выбора нет. Да Земля научила меня смирению, отняв гордыню. Вода остудила страсти, показав их истинную цену. Огонь выжег ярость, оставив лишь холодную решимость. А теперь Воздух хочет запутать мой разум, заставить сомневаться в очевидном. Пусть попробует!

К демонам все. Если я буду вечно сомневаться, то не смогу принять вообще никакого решения, а значит пора двигаться и там уже все станет на свои места. Или нет, но это будет потом.

Тропа вела вниз, к деревне, петляя между мертвыми полями. С каждым шагом ощущение неправильности усиливалось. Вроде бы все на своих местах, но… Крестьянин, копавший землю у дороги, не поднял головы при моем приближении. Его мотыга поднималась и опускалась с механической точностью, но борозды, которые он прокладывал, исчезали за его спиной, словно земля заживляла сама себя.

Я прошел мимо, не замедляя шага. Вмешиваться пока рано. Сначала нужно понять правила этого места и лишь потом действовать.

В Кругу Огня все было просто — враги хотели убить меня, я убивал их первым. Здесь же каждый шаг мог быть ловушкой, каждое лицо — маской, каждое слово — ложью. Но в этом была и слабость иллюзий. Они должны были казаться правдоподобными. А значит, в них есть логика, которую можно понять. И я смогу это сделать.

Первые дома деревни встретили меня запахом нищеты и страха. Но страх этот был странным — не острым, как у загнанного зверя, а тупым, привычным. Страхом тех, кто забыл, что можно жить иначе.

Женщина, стирающая белье в деревянном корыте, покосилась на меня и поспешно отвернулась. Ребенок, игравший в пыли с палочками, замер, словно мышонок, учуявший кота. Старик, чинивший сети перед домом, даже не поднял глаз.

Вроде все правильно и логично. Странный воин-чужеземец в черных одеждах, с клинками за спиной — конечно, его будут бояться. Но в этом правдоподобии было что-то слишком нарочитое. Словно кто-то очень старался показать мне именно то, что я ожидал увидеть.

Я углубился в деревню, на ходу изучая детали. Дома были бедными, но не разрушенными. Люди выглядели запуганными, но не голодающими. И повсюду эта навязчивая правильность — каждая деталь на своем месте, каждая реакция предсказуема. До тех пор, пока я не услышал крики.

Они доносились с деревенской площади — мужские голоса, полные ярости и презрения, и хриплые стоны боли. Я ускорил шаг, обходя последний дом.

То, что я увидел, было до боли знакомо. Двое солдат в потрепанных доспехах избивали крестьянина. Один держал, второй методично наносил удары. Стандартная сцена, которую можно увидеть в любой точки Нефритовой империи — сильные унижают слабого, пытаясь добиться своего. Но что-то было не так.

Может удары были слишком театральными? Или крестьянин кричал слишком громко для тех повреждений, что получал? Нет, самое главное было в том, что никто из жителей не смотрел. В обычной ситуации люди бы украдкой поглядывали, сочувствовали, боялись. Здесь же все делали вид, что ничего не происходит.

Это выглядело как плохая пьеса, разыгрываемая для единственного зрителя. Для меня.

Раз так, значит я сыграю в ней свою роль. Даже понимая что это иллюзия, я не мог просто пройти мимо. Не мог, потому что боль в голосе крестьянина звучала искренне, а кровь на его лице была настоящей. Иллюзия или нет, страдание есть страдание. А у меня есть сила, чтобы его прекратить.

К тому же, я был почти уверен что именно этого от меня ждали. Воздух хотел посмотреть, как я поступлю. Что выберу — осторожность или действие.

Я выбрал то, что выбирал всегда — хорошую драку.

Шуаньгоу соскользнули с плеч в мои ладони. Знакомая тяжесть успокаивала, возвращала уверенность. Пусть здесь все иллюзия, но клинки в моих руках реальны. А этого достаточно.

— Отпустите его, — сказал я негромко, но голос разнесся по площади, как удар похоронного колокола.

Бойцы обернулись. На лицах застыло удивление, переходящее в презрение. Один был высоким и худым, как цапля, второй — приземистым и широким… У высокого длинный меч в стиле клана Журавля, у широкого — нагината.

— Проходи мимо, бродяга, — рявкнул широкий, не выпуская крестьянина. — Не твоего ума дело.

— Заветы Империи гласят, что благородный должен нести справедливость всюду где он появляется. Если это не мое дело, то сейчас я сделаю его своим, — ответил я и шагнул вперед с улыбкой. Действуй круг Воздуха. Эти двое, как бойцы, банальный мусор, обычные люди, даже не ставшие неофитами.

Они переглянулись. В их взглядах мелькнуло что-то… странное. Не злоба, не страх. Что-то похожее, на облегчение? Словно наконец-то началось то, чего они ждали.

Высокий отпустил крестьянина, который рухнул на колени, и выхватил меч. Движение было отточенным, профессиональным. Не показуха — настоящее мастерство. Вот только для меня он был слишком медленным.

— Твоя ошибка, чужак, — произнес он, принимая стойку, которую я уже неоднократно видел. Вот только мастера Журавлей, которых он копировал были куда опаснее. — Здесь свои порядки.

— Без санкции суда, даже чиновник не может избивать простолюдина. А у тебя я не вижу не то что пайцзы Канцелярий, а даже бирки. Так что пора менять ваши правила. В это место вернулся чиновник Империи, — сказал я продолжая идти вперед.

Нагината широкого самурая просвистела в воздухе, целя мне в бок. Я нырнул под удар, левым крюком зацепил древко, правым полоснул по запястью. Теплая, кровь брызнула во все стороны, не знаю иллюзия это или нет, но выглядела она как настоящая. Мне даже не приходилось наполнять себя энергией, они были слишком слабы.

Высокий атаковал сверху-сбоку, его меч резал воздух, стремясь к моей шее. Уход с линии атаки в нижнюю стойку и на излете его удара мой правый клинок отвел удар, а левый нашел щель в доспехе под мышкой.

Еще больше крови. Еще больше реальности в этом мире иллюзий.

Широкий, зажимая рану, попытался ударить древком нагинаты. Я подставил оба крюка и зацепив, рванул на себя. Он теряя равновесие, шагнул вперед — прямо на мое колено, летевшее ему в солнечное сплетение.

Судя по хрусту, я ударил слишком сильно и теперь несколько ребер моего противника сломаны. В круге Огня о том что нужно сдерживаться не было и мыслей. Тут же возможно стоит подумать о контроле. Эти мысли промелькнули в доли мгновения, пока широкий падал на землю хрипя от боли.

Высокий отступил, прикрывая раненую руку. В его глазах больше не было презрения — только оценка. Он понял, что имеет дело не с новичком, который только вчера взял в руки клинки.

— Кто ты такой? — спросил он с легким испугом.

— Чиновник, что просто проходит мимо по своим делам, — ответил я, не убирая клинки. — Но не терпит несправедливости.

Он кивнул, словно это объясняло все. Развернулся ко мне спиной и помог подняться напарнику. И они просто ушли, словно он знал, что я не буду их преследовать. Не было ни угроз, ни клятв мести. Все это выглядело словно выполнили свою роль и больше не были нужны. Но мир вокруг стал другим. Будто пролитая кровь сделала его более настоящим.

Я посмотрел на избитого крестьянина. Тот поднялся, отряхнулся и поклонился мне в пояс. По его лицу было видно, что ему больно, но он счел свой поклон уважения куда более важной задачей чем какая-то боль.

— Спасибо, молодой господин, — прохрипел он. — Они хотели забрать последнее зерно за долги.

— Долги?

— Налоги выросли в три раза. Урожай крайне плохой, да вы сами видели, что творится с полями. Река вышла из берегов и поля затопило. Рис попросту не вызреет, воды слишком много. А управляющий говорит плати или иди в тюрьму. Вот только кто тогда будет возделывать поля?

Стандартная история. Власть давит на народ, народ страдает, появляется герой и все решает. Только вот я не герой. Я просто тот, кто идет к своей цели.

Но судя по тому, что мой внутренний компас указывает на то, что именно тут я смогу найти Стражей, то круг явно хотел, чтобы я вмешался в это дело. Хотел посмотреть, как далеко я готов зайти ради справедливости. Что ж, покажу, что значит настоящий чиновник Нефритовой Империи. Пусть это место и явно отличалось от всего, что я видел раньше…

— Где здесь староста?

Крестьянин, представившийся Бао, проводил меня к дому старосты через узкие улочки, что пахли нищетой и безнадежностью. Но теперь, приглядевшись внимательнее, я замечал детали, которые не вписывались в картину упадка.

Соломенные крыши были ветхими, но аккуратно залатанными. Заборы покосились, но держались крепко. А главное — люди, встречавшиеся нам по пути, выглядели не истощенными, а именно запуганными. Это не голод гнул их спины, а страх. И от этого внутри меня начали раздуваться угли гнева. Никто не должен так жить.

Дом старосты отличался от других только размером — такая же соломенная крыша, такие же потемневшие от времени стены. Но двор был чист, а перед входом стояли два больших глиняных горшка с увядающими цветами.

— Дедушка Сацуо, — окликнул Бао, стуча в дверь. — К вам почтенный гость пришел.

Дверь открыл невысокий, сутулый старик с живыми, умными глазами. Седые волосы были аккуратно уложены в узел, а на поношенном халате красовался герб деревни два переплетенных колоса.

— Проходите, молодой господин, — он поклонился мне как высокородному, при этом он даже не спросил мой титул, а по одежде и оружию этого попросту невозможно было понять. — Дом мой скромен, но гостям здесь всегда рады.

Внутри пахло травяным чаем и дешевыми благовониями. Стены украшали свитки с каллиграфией — не дорогие, но выполненные с любовью. На низком столике стояла глиняная посуда, явно сделанная местными мастерами.

Сацуо усадил меня на циновку, сам сел напротив. Бао остался у двери, мялся, словно не знал, уходить ему или оставаться.

— Мне рассказали, что вы заступились за Бао, — начал староста. Значит кто-то все-таки следил за ситуацией и этот кто-то все доложил старику. Тогда понятно его отношение. — За это примите благодарность от всей нашей деревни. Но боюсь, вы навлекли и на себя и на нас серьезные неприятности.

— Какие именно? — спросил я, принимая чашку чая. Он был куда крепче чем я люблю и слишком горьким, зато ощущался настоящим.

— Эти двое, Рин и Гэндзо — люди управляющего Нобу. Они не простят такого унижения. А Нобу… — Сацуо покачал головой. — Он жесток и мстителен. Может всю деревню наказать за ваш поступок.

— Расскажите мне про этого Нобу. — Все начинало вырисовываться.

Староста помолчал, обхватив чашку дрожащими руками. В его глазах плескался страх — старый, привычный, но не покорный.

— Управляющий пришел к нам три года назад, — начал он тихо. — Назначил его сам господин Фан. Сказал, что нужен сильный человек, чтобы навести порядок, собрать налоги, защитить от разбойников.

— И он навел порядок? — Ответом мне был горький смешок.

— Если это можно назвать порядком. У него свои методы. Налоги выросли почти втрое. Каждый мешок риса пересчитывают, каждую курицу записывают. А кто не может заплатить — того ждет тюрьма или плети.

— Жесткие меры, — согласился я. — Но, возможно, необходимые? Времена тяжелые, война разоряет земли… — Сацуо покачал головой показывая, что мое предположение не имеет ничего общего с истиной.

— Не в этом дело, господин. Дело в том, куда эти деньги идут. При прежнем управляющем мы платили меньше, но видели результат. Дороги чинились, храм обновлялся, школу для детей построили. А теперь… — Он развел руками. — Деньги исчезает, а проблемы остаются.

— Вы думаете этот Нобу ворует?

— Не знаю, господин. Может быть да, а может, просто не понимает, что происходит. — Видно было, что старосте тяжело откровенничать с незнакомцем, пусть он и сделал доброе дело. — Поймите, он не местный, пришел из столицы провинции. Для него мы лишь цифры в отчетах. Налогоплательщики, которые должны исправно платить и не жаловаться.

Я отхлебнул чая, обдумывая услышанное. История становилась интереснее. Не просто злой чиновник давит народ, а человек, возможно, искренне считающий свои методы правильными. Конфликт не между добром и злом, а между разными пониманиями справедливости.

— А ваш господин? Он знает, что происходит?

— Господин Фан… — Сацуо замялся. — Он человек мягкий, добрый, но слабый. Нобу легко им управляет. Говорит, что жесткость временная, что скоро все наладится. А господин верит.

— Или делает вид, что верит, — заметил я.

Староста удивленно посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Удобно иметь подчиненного, который делает грязную работу, а всю ответственность берет на себя. Ваш господин остается добрым и справедливым в глазах народа, а Нобу — козел отпущения.

— Нет, — покачал головой Сацуо. — Фан не такой. Я знаю его с детства, мы вместе росли. Он действительно хочет добра своим людям.

— Тогда он просто слабак, — жестко сказал я. — Что еще хуже.

Бао у двери поежился от моих слов, а Сацуо нахмурился.

— Не судите строго, господин. Легко говорить о силе, когда за плечами меч. Но управлять людьми, принимать решения, от которых зависят сотни жизней — это тяжелее любой битвы.

Я кивнул. Он был прав. Но правота не меняла сути — слабость правителя всегда оплачивают подданные.

— Расскажите о реке, — попросил я. — Бао говорил, что она вышла из берегов.

— Да, господин… — Сацуо помрачнел. — Это началось примерно полгода назад. Река Хадама течет мирно уже сотни лет, наши деды рисовые поля именно здесь разбили. А тут вдруг… Словно река обезумела. То разливается, то мелеет. То течет спокойно, то несется, как горный поток.

— И есть понимание, почему так?

— Нобу утверждает, что это природная напасть. Мол, в горах что-то изменилось, русло сдвинулось. Но старики помнят легенды… — Он понизил голос. — Говорят, что речной дух разгневан.

— Речной дух?

— Да, господин. Наши предки всегда его почитали, приносили дары, просили благословения на урожай. А теперь… — Сацуо покачал головой. — Храм в запустении, священник Тогоо редко службы ведет. Говорит, старые обряды лишь жалкие суеверия.

Еще один кусочек мозаики. Не только налоги и управление, но и духовная сторона. Разрыв с традициями, забвение старых богов. Такие вещи никогда не проходят бесследно. А когда забывают о искренности, то часто приходит скверна. Храм нужно проверить, не удивлюсь если я наткнусь на стража.

— Где этот храм?

— На холме, в лесу. Но туда лучше не ходить, господин. Место стало… неспокойным.

— Неспокойным как именно?

— Люди слышат голоса. Видят тени. А кто заходит туда ночью… — Сацуо поежился. — Возвращается не тот же человек. Словно что-то внутри него меняется.

Я допил чай и поставил чашку на стол. Картина начинала проясняться. Управляющий, который думает только о цифрах. Господин, который прячется за благими намерениями. Священник, забывший свой долг. И река, что мстит за забвение.

Но это все еще была слишком простая история. Воздух не стал бы тратить время на банальный конфликт власти и народа. Здесь должно было быть что-то глубже.

— Староста, — сказал я, поднимаясь. — Вы мудрый человек. И я верю, что хотите добра своим людям. Но скажите честно — вы рассказали мне всю правду?

Старик замер, глядя мне в глаза. Секунда, другая… А потом медленно покачал головой.

— Не всю, — признался он тихо. — Есть вещи… которые лучше увидеть самому.

— Тогда покажите….