Клинок по имени Стикс

Глава девятнадцатая. "А мы не ангелы…"

«Год назад. Концертная арена Талантов Треанта. Епископат Рим.»

Огромная толпа народу собралась перед открытым стадионом в славном и древнем городе Риме. Огромное количество — пятьдесят тысяч человек! Местные и приезжие, все они пришли, чтобы посмотреть представление самой популярной группы артистов во всем просвященном мире.

Таланты Треанта сегодня давали большой концерт, и весь Рим (а за ним и мир — с экранов телевизоров) хотел это видеть.

— Можно сказать, они — наша паства, — голос Горацио снова застал Лаулу врасплох, но на этот раз она не стала подпрыгивать. — Мой милый друг, я не хотел вас напугать.

— Вы очень тихо ходите, — заметила девушка и, получив улыбку в ответ, тоже улыбнулась. — А паства… да, это похоже. Но эти люди приходят сюда, потому что они любят вас. А к священникам люди приходят, потому что они любят Бога.

— Вот как? — удивился директор Талантов. — Тогда вам, наверное, непросто. Ведь люди почитают Бога, но не почитают вас. А вы служите и Богу и им.

— Я не думала об этом так, — Лаула пожала плечами и обвела рукой всю огромную толпу зрителей, собравшихся на стадионе. — Будь мы в Храме, и я была бы спокойна, ведь чаяния этих людей были бы возложены к Богу. И он бы, несомненно, услышал бы каждое из них. А вы? Способны ли вы угодить всем?

Горацио в голос рассмеялся и три раза уважительно хлопнул в ладоши.

— Вы — очень проницательная девушка, мисс Лаула, — мужчина поклонился ей в пояс, сняв шляпу. — Действительно, тут сходства с Церковью исчезают. И нам непросто, ведь всем угодить мы — люди, не способны. Тем не менее, мне кажется, что сегодняшний концерт будет поистине… особенным!

— Вы о Стиксе? Я уверена, он не подведет.

— Тогда я буду уверен в вашей уверенности. А теперь — прошу простить, мой милый друг. Мне нужно подготовить сцену.

Сверкая улыбкой и остроносыми туфлями, директор Талантов Треанта направился к подиуму. Разогревочное выступление местной, Римской, группы прошло успешно, ведь артистов в городе знали и любили. Но теперь необходимо было убедиться, что для главных звезд вечера не возникнет никаких внезапных помех.

Лаула посмотрела на часы и кивнула самой себе. Все шло в соответствии с графиком, составленным Горацио. И выступление Стикса будет через полтора часа.

И именно столько времени потребуется штурмовой группе Светлых и Перстов с Клинками Рима, чтобы полностью оцепить место проведения концерта, незаметно для обывательских глаз.

Лаула все еще сомневалась в плане Стикса. Они действовали так открыто только потому, что ее Клинок был убежден — только так можно будет сорвать с противников маски инкогнито. Но пока что Лаула подвижек не видела.

Если не считать подвижкой то, что Таланты Треанта радостно приняли Перста и Клинка в свою группу, не особенно интересуясь, зачем Светлой и Темному вообще участвовать в концерте. А именно эту причину Лаула назвала Горацио, когда тот спросил ее, почему они пришли.

Так и сказала: «Древний Стикс хочет выступить на глазах у всего просвященного мира.» Директор Талантов тогда натурально хрюкнул, сильно удивившись, но, сославшись на волю Господа и прямой приказ не чинить им трудностей от Архиепископа, одобрил мероприятие. Взяв, конечно же, с Лаулы клятву никоим образом не вредить артистам и зрителям.

Лаула могла это обещать, ведь доверяла Стиксу. А Стикс старался оправдывать ее доверие. И даже с блеском прошел «кастинг» руководителей групп талантов, выступив перед ними с песней «Вечно молодой». Как сказал Темный, это была композиция из его юности, отражающая его молодость и безнадежную тоску.

Ему даже выделили собственный трейлер, где ночевала и сама Лаула. Наглый Клинок всячески пытался оказаться как можно ближе к ее постели, и каждый раз получал от ворот поворот. И Алан, становившийся в ее присутствии очень застенчивым, пару раз тоже порывался «навестить» девушку, но был, так же, отвергнут.

А вот на Горацио Лаула поглядывала с интересом. И знала, что проницательный директор ее интерес заметил.

С мыслями об этом интересе, Лаула зашла в свой трейлер, погруженный, сейчас в абсолютную тишину и темноту.

Из крайнего угла в ее сторону сверкнули два красных угля. Это, конечно же, были глаза ее Клинка. В руках он вертел небольшой фонарик.

— Волнуешься? — улыбнулась девушка хитро.

— Нет, — отозвался Стикс и, немного помолчав, сказал. — Это Луиджи.

— Что? — не поняла Лаула.

— Горацио — это Луиджи, — пояснил Темный. Потом вздохнул, увидев полный недоверия и разочарования взгляд своего Перста и пояснил глубже. — Мы тут уже два дня. Я заметил. Много болтает, но мало делится личным. Из чужих рук берет все подряд, но сам лишь кладет вещь перед тобой, когда нужно передать. Не смотрит мне в глаза и избегает касаться открытых участков твоей кожи. Он — Скрытник. А единственный Скрытник, которого мы не можем почуять, и который должен быть здесь — Луиджи.

Лаула стояла, как громом пораженная. Конечно, она представляла, что кто-то из Талантов Треанта непременно окажется врагом. Врагом злобным и непростительным — тем, кто организовал в просвященном мире целую эпидемию, убив уже несколько миллионов светлых! Но что бы именно Горацио оказался Луиджи…

— А я ведь только что думала о его улыбке, — расстроенно выдохнула Лаула, садясь прямо на пол и обхватив колени руками.

— Ну-ну, — Стикс миролюбиво погладил ее по волосам. — Вспомни — он и в первый раз произвел на тебя впечатление. Да и парень хорош, что уж. Даже я все еще… немного сомневаюсь.

— Я тебе верю, — Лаула взглянула на своего Клинка. — И что мы собираемся делать?

— Остался последний штрих, — Стикс прикрыл глаза. — Нужно завершить представление. Я думаю, он не будет ничего делать сегодня с людьми. Всеми силами он сейчас пытается не дать нам догадаться, что тут скрывается.

— Источник заражения, — кивнула Лаула. — Я пыталась почувствовать его, но все мимо. Либо Юджин приносит его на само выступление, либо…

— Либо он приходит на выступление сам. Это может быть Темный. Точно не Луиджи. Возможно — сам Юджин. Узнаем, когда схватим одного из них. Когда вся эта толпа, довольная выступлением, рассосется по старому городу.

Лаула кивнула, но что-то в речах ее Клинка не давало ей покоя. Обдумав это, девушка прищелкнула пальцами и воззрилась на Стикса снизу вверх.

— Если ты знал, почему мы вообще дождались до момента, когда тут соберется столько светлых?

Темный тихо рассмеялся, довольный ее догадкой и помахал ей фонариком.

— Сюрприз-сюрприз, Лулочка! Вообще-то мне хочется выступить на концерте!

*****

С тревогой в сердце Лаула смотрела, как покидают сцену силачи-рестлеры — мужчины, сошедшиеся на ринге в постановочном поединке. Гектор и Хилл были кем-то вроде гладиаторов в Талантах Треанта, с той лишь разницей, что сражались они в заранее условленных движениях. И победа была предопределена. Тем не менее, рестлинг оказался суровой дисциплиной, в которой запросто можно было получить ранения.

Лаула знала это по опыту, ведь ей не раз, за прошедшие два дня, приходилось лечить силачей от синяков, ушибов, царапин и даже одного мелкого перелома. Суровые на вид, эти добродушные мужчины были очень благодарны ей за возможность тренироваться перед выступлениями более жестко.

Это дало свои плоды, и стадион провожал гладиаторов бурными овациями. От этого подавляющего шума Лаула нервничала еще больше. Ведь скоро на сцену выйдет Стикс.

Сегодня у ее Клинка необычное настроение, это девушка заметила еще в трейлере. Древний Темный не то, что бы волновался перед выходом на сцену, он, скорее, предвкушал. А еще он несколько раз, после их разговора, напомнил Лауле, что все его слова — его же собственные домыслы, и он не уверен ни в чем на сто процентов.

Девушка и сама понимала, что вся их миссия по ликвидации Хитинового Яда полностью основывалась на дедукции и догадках величайшего Темного в мире. И ее вере в него. И вере Архипатриарха уже в нее.

В какой-то момент Лаула поймала себя на мысли, что хочет, чтобы Таланты Треанта вообще никак не были бы связаны с эпидемией. Эти артисты были слишком хорошими и талантливыми людьми…

— А теперь, дамы и господа, на сцене появится наш специальный гость! — провозгласил зычным и хорошо поставленным голосом Горацио, в очередной раз оказавшись на сцене.

Увидев Лаулу, директор подмигнул. Но девушка не смогла заставить себя ответить ему и сделала вид, что не смотрит в ту сторону. Если это Луиджи… В ней не найдется жалости.

— Уроженец Великого Дуба, обладатель ангельского голоса и самый настоящий талант — сегодня он впервые будет выступать на сцене, а потому прошу вас поддержать его овациями! Встречайте! Несравненный Стикс!

Заведенная толпа сначала радостно захлопала, подчиняясь тону голоса умелого Горацио, потом смутилась, услышав от него такое грубое ругательство, а затем рассмеялась, догадавшись, что столь странное прозвище действительно выбрал себе какой-то певец из Треанта.

Все шло ожидаемо. По плану самого Стикса. Который, как раз, вышел на обозрение людей.

Он был хорош, как и всегда. Для пущего эффекта, мастера «Талантов» навели ему грим, подобрали одежды и закрепили за спиной специальную конструкцию. Темный попросил Лаулу высвободить ему хотя бы сотню, другую, убийств, но Перст была непреклонна. Ради таких пустяков она не собиралась тревожить души убиенных людей.

К тому же, Стикс всегда отличался представительностью и умением себя подать.

И сейчас он был таковым. Высоким, плечистым, смазливым и обаятельным. Когда Горацио впервые увидел его сегодня, он в полный голос вскричал, что мир безвозвратно потерял одну из своих величайших звезд.

Потому что даже он понимал, кто или что такое Стикс на самом деле. Как оказалось, понимал слишком хорошо.

Перед самым началом выступления, Лаула заметила черное пальто и, похожее на Стикса, хмурое лицо. И тут же сосредоточенно выдохнула. Это был Юджин. А значит — Стикс во всем оказался прав.

Неожиданно, сам Стикс тоже замешкался и жестом показал оператору звука помедлить. Музыку для своей песни он делал сам, а потом записал на флеш-накопитель и передал Талантам Треанта. И даже текст им переписал, разрешив пользоваться понравившейся «Талантам» песней.

— Как много он мог бы дать этому миру… — вздохнул тогда Горацио, и сейчас Лауле казалось, что она понимает эту фразу иначе.

Стикс что-то сказал оператору, махнул рукой в торону начавшей роптать толпы и снова обратился к молодому парню за аппаратом. Тот бледнел, потел, но так и не смог ослушаться воли темнейшей Тьмы.

Лаула вздохнула. Что-то он там снова себе надумал. Ладно, нужно всего лишь будет извиниться перед юношей, ответственным за звук.

А тем временем, музыка полилась из огромных колонок. Но не та, которую Лаула уже слышала. Более тягучая. Более… грустная.

И фигура Стикса, чуть сгорбившаяся, держащая в одной руке микрофон, смотрящая (Лаула готова была поклясться!) куда-то в толпу, туда, где под его взглядом застыл злой на отца Юджин.

Стикс заметил его. И решил спеть именно ему.

«Ты открывал ночь — все, что могли позволить.

Маски срывал прочь, душу держал в неволе.»

Голос Стикса тек, как холодный чистый ручей, в тумане, посреди забытого лесного болота. Затаив дыхание, Лаула, а вместе с ней и пятьдесят тысяч светлых, следили за мерно раскачивающейся, в такт словам, фигуре певца. Фигуре задумчивой и фигуре печальной.

«Пусть на щеке кровь, ты свалишь на помаду.

К черту барьер слов. Ангелу слов не надо…»

Стикс выпрямился, а вместе с ним головы подняли и все пятьдесят тысяч слушателей, вздрогнувшие в едином порыве, когда он спел про кровь. И завороженный Юджин смотрел, как за спиной его отца медленно раздвигаются гигантские крылья. Механизм, который соорудили умельцы «Треантов» точь-в-точь повторял реальные крылья Темного. Стикс глубоко вдохнул… и закричал!

«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!

ТЕМНЫЕ ТВАРИ, И СОРВАНЫ ПЛАНКИ НАМ!

ЕСЛИ НАС СПРОСЯТ, ЧЕГО МЫ ХОТЕЛИ БЫ!

МЫ БЫ ВЗЛЕТЕЛИ, МЫ БЫ ВЗЛЕТЕЛИ!»

Он ревел в микрофон, отчего люди впали в натуральный ступор. Привыкшие подпевать легким припевам, светлые впервые столкнулись с таким мощнейшим напором со стороны певца. И нет — те же самые Скорпионс любили громко исполнить свои хиты, но никто еще доселе не позволял себе таких текстов. И крылья, расправленные за спиной Стикса, действительно оказались не ангельскими. Он мощно взмахивал ими в такт музыке, отчего на зрителей с них ссыпались антрацитово-черные перья.

И толпа заревела в ответ.

«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!

ТАМ, НА ПОЖАРЕ, УТРАТИЛИ РАНГИ МЫ!

НЕТУ К ТАКИМ НИ ЛЮБВИ, НИ ДОВЕРИЯ!

ЛЮДИ ГЛЯДЯТ НА НАЛИЧИЕ ПЕРЬЕВ!

Мы не ангелы, парень!»

Толпа шумела, пораженная энергетикой Стикса, а тот взял секундный перерыв. Тяжело дыша, он вскинул руку вверх, и в ней загорелся ручной фонарик, который он сегодня целый день вертел в руке. И люди, после заминки, вскинул вверх руки, и каждый держал кто, что мог. Но у большинства это были источники света, как и у певца — зажигалки, спички, телефоны и, конечно же, фонарики.

Лаула вскинула пустую руку. Но на ней тут же расцвел маленький цветок из Света. Девушку поразила песня.

А Стикс продолжал ее петь:

«Сотни чужих крыш, что ты искал там, парень?

Ты так давно спишь, слишком давно для твари…»

Исполняя эти строки, вновь, спокойным и тихим голосом, он улыбнулся и выбросил вперед руку с уже выключенным фонарем, указывая ей на кого-то в толпе. Лаула догадывалась, кому предназначался этот жест. И снова Стикс сорвался в крик:

«МОЖЕ-Е-Т ПОРА ВНИЗ? ТАМ, ГДЕ-Е ТЫ ДЫШИШЬ ТЕЛОМ!

БРОСЬ СВО-ОЙ ПУСТОЙ ЛИСТ! ТВАРИ НЕ ХОДЯТ В БЕЛОМ!»

Он кричал на толпу, обвиняя их. И оправдывал их, тут же, ругаясь уже на себя. Он изливал душу, о, ему было, что излить, и Лаула просто не находила слов, чтобы описать, хотя бы примерно, что она чувствует сейчас.

А потом он заревел последний припев, и толпа подхватила его с каким-то исступленным рвением:

«А МЫ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕНЬ! НЕТ — МЫ НЕ АНГЕЛЫ!

ТАМ, НА ПОЖАРЕ, УТРАТИЛИ РАНГИ МЫ!

НЕТУ К ТАКИМ НИ ЛЮБВИ, НИ ДОВЕРИЯ!

ЛЮДИ ГЛЯДЯТ НА НАЛИЧИЕ ПЕРЬЕВ!

МЫ ВСЕ НЕ АНГЕЛЫ, ПАРЕ-Е-Е-ЕНЬ!»

Допев, Великий Темный шваркнул выключенным микрофоном о землю, сложил крылья и отдался реву восторженных людей, широко раскинув руки.

Когда рев стали разбавлять сдавленные рыдания, он, вихрем, покинул сцену.

*****

Лаула нашла звезду вечера в дальнем конце коридора, рядом с заблокированной дверью. Стикс сидел прямо на холодном полу, обхватив руками ноги и низко опустив голову. Его тело, наполовину закрытое черными крыльями, то и дело содрогалось, будто от рыданий. Девушка остановилась, в замешательстве. Ей показалось, что она даже услышала всхлипы.

— Не могу поверить, что сам великий Темный так расчувствовался от обычной песни, — с растерянным смешком прокомментировала Лаула.

— Эта "обычная песня" заставила рыдать пол-стадиона, — глухо ответил Стикс, не поднимая головы. — А еще… Она нравилась брату. Я вспомнил о нем. И… много о чем еще вспомнил.

Лаула, стараясь дышать через раз, медленно опустилась перед ним на корточки. Величайшее зло в мире прямо сейчас открыто демонстрировало ей свою слабость. И девушка боялась нарушить столь редкий и сокровенный момент.

— Ты прожил долгую и жестокую жизнь, Стикс, — Лаула осторожно взяла своего Клинка за голову. — Ты несчастен. И я могу тебя понять.

Стикс приглушенно фыркнул и поднял лицо, встретившись с девушкой глазами.

— Нет, не можешь. Но… спасибо.

Лаула хотела быть готовой к тому, что увидит, но она все равно застыла в ошеломлении. И дело было даже не в подсыхающих мокрых дорожках на щеках величайшего темного за всю историю мира, но в его глазах. В его алеющих кровью глазах сейчас будто бы отражалось все то зло, что он когда-либо совершил и причинил. Яростная боль, глухая тоска и такое бесконечное одиночество были в них, что Лаула сама почувствовала, как у нее дрожат губы. Пускай и Темный, пускай и грешник, но, по ее мнению, ни одно существо в просвященном мире не должно было так страдать.

Она бессильно выдохнула, не в силах ничего более сказать. И тогда Стикс, потянувшись вперед, легко и ловко, своими губами, сорвал поцелуй с губ Лаулы.

— Так-то лучше, — разом повеселел Темный, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Смутившаяся Лаула отшатнулась, как от удара, и быстро покраснела. Но сумела взять себя в руки и, вместо уже полетевшей пощечины, взлохматила черные волосы своего Клинка.

— Дурак! — девушка встала и отвернула голову. — Ты притворялся, да?

— Тот, кто знает, где правда, а где — ложь, будет самым умным из людей, — усмехаясь, Стикс поднялся во весь рост и хищно навис над Лаулой, расправив крылья. — Но разве я похож на актера?

Девушка, не глядя, уперла свою руку в его обнаженную грудь не давая приблизиться еще больше. Но потом все же подняла волевое лицо, глядя в глаза Темного снизу вверх.

— На актера? — переспросила она. — Еще как. И на клоуна, в том числе. Твое счастье, что я привыкла к твоим выходкам.

— Но пока не научилась на них отвечать.

— Все приходит с опытом.

С этими словами, девушка быстро потянулась и уже сама поцеловала натурально офигевшего Клинка в губы. Ее поцелуй был менее умелым, но куда уж двадцатилетней Светлой тягаться с Темным, прожившим две с половиной тысячи лет. Зато теперь уже Лаула весело рассмеялась и пошла обратно на концерт.

— Один-один, великий Стикс! — заявила она. — И то ли еще будет.

А Стикс улыбался, идя за ней. Он был очень доволен.

*****

— Зная, зачем он здесь, зная, что нас окружили, ты все равно предлагаешь нам сделать это?!

Шум толпы снаружи заглушал крики изнутри трейлера, но даже если кому-нибудь взбрело бы в голову пройтись мимо и подслушать, у него бы это не вышло. Потому что внутри находились не только самые жестокие и массовые убийцы просвященного мира за последние пятьсот лет, но и Великий Скрытник.

Величайший, возможно, из всех, когда-либо живших.

— Не ошибайся в словах, мой милый друг, — губы Луиджи были изогнуты в улыбке, но глаза совсем не смеялись. — Я не предлагаю вам, а приказываю.

— Ты приказываешь нам умереть! И такие приказы мы выполнять не собираемся.

Высокий и толстый мужчина, стоящий перед древним Темным, возвышался над последним, подобно горе. И голос его, как рев лавин, оглушал и сбивал с толку.

Но на Луиджи это не работало.

— Я приказываю вам убить Лаулу Минастинг, — Скрытник махнул рукой в сторону сцены, где, по его предположению, находилась Светлая. — Любой ценой. Конечно, можно и ценой своих жизней.

— Ее было бы гораздо проще убить во сне. Вчера. Или за ночь до этого. Или даже после концерта. Тем более, это мог сделать ты сам, заманив ее к себе. Тогда почему мы должны…

— Стикс, — остановил своего собеседника Луиджи.

Произнесенное вслух, это имя подействовало на здоровяка и троих прочих, стоящих за его спиной, как волшебное. Эти Темные были новообращенными, и они даже не прожили одного обычного человеческого века. Поэтому они реагировали на имя величайшего Темного в истории, как совершенно обычные люди.

Это был даже не страх. Ужас.

— М-мы и так жили с ним эти два дня, — толстяк нервно оглянулся на своих приятелей. — Ели, пили, общались. Ты прикрыл нас, и он не почувствовал. М-могли бы и тогда его… ну…

— Вы не могли его убить. И не можете, — Луиджи вздохнул и покачал головой. — Поймите, ребятки, даже если вы все, я и господин Юджин попробуем переварить всю его Тьму, в лучшем случае, все останемся Хтониками. Хотя едва ли. Скорее всего, Хтоником станет господин Юджин, а мы все сгорим в первозданной Тьме.

— Ну вы слишком, о н-нем… О-он не показался нам таким уж…

— О, уверяю вас, вы видели лишь то, что он хотел показать. Уверен, он уже знает о вас все, что можно.

— Что?! Тогда нам надо срочно бежать! Если битва с ним неизбежна…

Луиджи тяжело вздохнул. Тяжело работать с идиотами.

Сидящий в углу Юджин был хмур, как всегда, но и необычно задумчив. В обычной ситуации он был уже достал свой меч и скомандовал толстяку вычищать его грязные сапоги языком, но сегодня великий Воин и Принц Острова бездействовал, отчего в молодых Темных артистах взыграла смелость.

Впрочем, Скрытник мог сделать то же самое. Просто он привык действовать иначе.

— Для этого мы и прибыли с Острова, — терпеливо объяснил он. — Пора вас посвятить, ребятки… Нам нужен Стикс. И мешает Лаула. Наверху, у Светлых, нам помогает один человек. Ему нужно избавиться от девчонки, которая может занять место Архипатриарха, а нам нужно забрать великого Стикса на Остров. Мы попытались провернуть это на Урале, но не преуспели. Потом вели разведку боем и, наконец, наткнулись на вас. Признаю, мои дорогие друзья, ваш потенциал огромен. И мы раскрыли его, сделав вас сильнейшими Темными просвященного мира. Уверяю вас, даже на Острове не так много существ вашего уровня.

Его собеседники приободрились, внимательно слушая каждое слово. До этого момента они лишь изредка слышали о великом Острове — доме всех выживших, после двухсотлетней войны, Темных. И никогда — о союзнике-Светлом.

Тьма и Свет работают вместе? Невероятно!

— Король, уверен, воздаст вам по заслугам, когда мы предоставим ему Стикса на Остров, — продолжал Луиджи, отметив интерес слушателей. — И мы готовы. Стикс знает, кто вы. Однако он стар и самоуверен, а потому даже не представляет, как вы сильны. Не видит в вас помеху. На этом мы и сыграем. Вы выступите сегодня и возьмете пятьдесят тысяч светлых в заложники. Их жизни взамен жизни одного Перста. Когда Лаула Минастинг умрет, Печати Стикса схлопнутся, и мы просто заберем его с собой. Нас не остановят. Просто больше будет некому. И мы явим ослабленного Темного Бога Королю. Поверьте, дорогие мои друзья, награда превзойдет все, о чем вы способны подумать.

Вот теперь на лицах Темных появились улыбки. Заложники, убийства, пленение более сильного — этот план включал в себя все, на что так сладко откликается Тьма в душах маньяков и психопатов. Тех, кем и являлись Темные по своей природе.

— Будет сделано, господин! Мы не подведем, — все четверо поклонились Луиджи, вновь принявшему облик директора Талантов Треанта, и вышли из трейлера.

Уже совсем скоро состоится главнейшее выступление в их жизнях.

Скрытник повернулся к Юджину.

— Вас что-то беспокоит, мой юный принц?

Юджин поднял к нему алые глаза и смерил Луиджи почти презрительным взглядом. Ему было позволено. Пускай номинально именно Луиджи руководил процессом, настоящее лидерство у Темных было лишь в руках сильнейших.

— Сегодня, — решил, наконец, Юджин что-то для себя. — Мы не будем вмешиваться.

— Вот как? — удивился Луиджи и покачал головой. — Я считал, что вам не терпится схватиться с отцом… Простите, Стиксом. Пускай в полную силу боя бы не получилось, вы бы…

— Заткнись. Я не один из этих болванов, перед которыми ты столько распинался. Я знаю, что ты им солгал. Мы оба знаем это. Если Светлая девка умрет…

— Да, — Луиджи, с улыбкой, поклонился, принимая волю своего принца и послушно продолжил его мысль. — Стиксу не нужно будет играть в игру с Печатями. А в полную силу мы его не остановим.