Кирпичики 2

Глава 29

Концерн АМТ благополучно пережил смену владельца, Люба, как вы наверно и сами понимаете, там только бумажки подписывала, кои ей на дом привозили, а руководство осуществлял бывший зам Куриленкова. На куриленковской могиле я даже разок побывал — коллеги похоронили его в самом престижном месте Староэнского кладбища и поставили здоровенный мраморный памятник с бюстом убиенного в натуральную величину.

Люба пока живёт со своим текущим поклонником товарищем Бугровым из НИИРТа, но по слухам там у них всё катится к расставанию. А малое предприятие, руководство которым с переменным успехом осуществлял этот Бугров, таки закрылось. С шумом, с треском и с уголовным делом, от которого Бугров сумел увернуться, всё плюхи достались его заместителю Карпычу. Я ещё порадовался за себя, довольно легко отделался, сбежав оттуда вовремя, а то бы тоже под раздачу попал.

Моя бывшая дражайшая половина Ирочка неожиданно нашла себе пару, и вы наверно будете смеяться, но это оказался Саня-видеомагнат. Сейчас они находятся в процессе узаконивания своих отношений и обмена квартиры Сани и комнаты Иры на что-то более вместительное. Я рад за них обоих.

БМВ модели Е12 бегает по-прежнему шустро, да что ей сделается всего за девять лет-то, такие машинки и в десятых годах следующего века вполне работоспособными будут. Раньше немцы строили всерьёз и надолго, это потом настала эпоха «планируемого устаревания», чтоб народ раз в 5, а лучше в 3 года менял технику на новую, а пока тут всё железно и олдскульно.

Заезжал на свой любимый завод «Керамзит», как же — старая любовь не ржавеет. А и ничего там не изменилось, та же баба Юля, тот же мастер Сидоров, те же условники и стройбатовцы. А на нашем месте трудится новая бригада МЖК, из Заречного района. Выгоняют по шесть вагонок облицовочки на одного садчика. Походил кругами, дал пару дельных советов МЖК-цам, а бабе Юле с Сидоровым подарил по бутылке, ей Мартини, а ему Джонни-Уокера. Они были весьма растроганы, спрашивали, как там у меня с квартирой… похвастаться пока особенно нечем, но и особых провалов нет, ответил я, весной планируем заезжать. Если ничего не случится.

Да, и ещё мне прислал весточку Дмитрий Анатольевич, юрист из Ленинградского объединения МЖК. Написал, что певица Лайма очень раскаивается в своём поведении и хочет встретиться со мной лично… в конце октября примерно. И свой телефон приписал в конце. Договорился по межгороду, что приеду вместе с супругой 29 числа, гостиницу он мне обеспечит.

И ещё у меня и Гали неожиданный отпуск случился в банке, принудительно на две недели отправили, такие у них там правила. И одновременно по линии комсомола образовалась путёвка в капстрану на два лица. Которую и предложил мне нынешний наш куратор Павлик Морозов.

— По полторы тыщи с носа, — поведал он мне в своём кабинет, — немало, но я знаю, что человек ты небедный, потянешь наверно.

— А в какую конкретно капстрану-то? — спросил я.

— Во Францию, — посмотрел он в свои бумаги, — неделя в Париже, три дня в Марселе. Вылет через десять дней из Шереметьева, загранпаспорт у тебя ведь есть?

— У меня да, а у Гали нет.

— Есть время сделать… я помогу. Привезёшь сувенир какой-нибудь, хоть копию Эйфелевой башни.

И я согласился. Следующие семь дней Галя крутилась, как белка в колесе, но паспорт таки получила. С красивой фоткой. 12 октября стартовали на огромном, как дирижабль, ИЛ-86 со второго терминала Шереметьева.

— А что, тут и вино бесплатно дают? — удивилась Галя, когда стюардесса предложила выбрать желаемый тип напитка.

— Ага, — ответил я, — можно белое, можно красное. А вот если что-то покрепче, это уже за отдельные деньги.

— Потерпишь, дорогой, до Парижа, — строго сказала она, — бери красное, а я беленьким разомнусь. Не нравится что-то мне наш старший по группе.

Да, это ещё был Советский Союз, хотя и на излёте своей истории. Поэтому совграждане могли выезжать в капиталистические (да и социалистические тоже) страны только в составе организованных групп и ходить там только в колонне по три. Дипломатов и внешторгработников в расчёт не берём, там свои правила были.

— Потерпишь до гостиницы, дорогая… а там я с ним договорюсь как-нибудь.

Инвалюты (тогда это был ещё французские франки с лицами Гюго, Ришелье и Наполеона Бонапарта на лицевой стороне банкнот) нам отсыпали аж по тыще этих разноцветных франков, что составляло по тогдашнему курсу примерно 140 долларов. Но я, как тёртый калач, повторно провернул операцию с кредитной карточкой Пинкомбанка, на которую положил целых две тыщи баксов, или 14 тыщ франков. Должно было хватить на все наши нужды.

Аэропорт имени товарища Шарля де Голля встретил нас суетой и разноязыким гамом.

— Слушай, а я где-то эти стеклянные эскалаторы уже видела, — показала на них пальцем Галя. — В кино наверно.

— Да, в кино, — подтвердил я, — называлось оно «Экипаж», там по этим эскалаторам ехали Жжёнов с Филатовым и беседовали о делах своих скорбных.

— Вспомнила, — обрадовалась Галя, — там ещё все жалели героя Васильева, что ему такая стерва попалась.

— Ну ты-то, надеюсь, не такая, — подколол её я, а она шутливо пихнула меня кулаком в бок.

Гостиница называлась «Helios» и была расположена недалеко от универмага «Галери Лафайет».

— Обращаю ваше внимание, товарищи, — ещё в автобусе инструктировал нас старший, Семён Антоныч его звали, — по-французски название отеля произносится как «Элиос», без буквы Г, не перепутайте, когда спрашивать дорогу будете. В ста метрах от него расположен крупнейший парижский универмаг, но не бросайтесь туда сразу же. По субботам, это через три дня, там ожидаются большие распродажи, можно будет купить вещи гораздо дешевле. Сегодня вечером у нас пешеходная экскурсия по Монмартру, а завтра с утра Лувр. Явка строго обязательна и туда, и сюда.

— Лувр ещё туда-сюда, но на этот Монмартр я не хочу, — сразу высказала свою точку зрения Галя, — лучше в кафе возле Лафайета где-нибудь посидеть.

— И правильно не хочешь, — ответил я, — Монмартр это холм такой, туда вверх лезть метров на 100 надо, как на эти… как наши Воробьевы горы. Сейчас я всё устрою.

— А как переводится это название, Монмартр? — спросила вдруг Галя. — Ты же всё на свете знаешь, должен и про это в курсе быть.

— Гора мучеников, — со вздохом ответил я, — в третьем примерно веке нашей эры, когда тут римляне правили, на этой горе по легенде отрубили голову христианскому мученику Дионисию. Вот в честь его якобы и назвали.

— Звери какие-то, — дала ремарку Галя, — но ты иди договаривайся с Сёмой.

И я пошёл и удивительно быстро договорился, что мы вдвоём ни на какой холм не полезем, но строго в десять ноль-ноль вечера будем находиться в своём номере. Обошлось это всего-навсего в сто франков. Галя некоторое время обследовала номер, который нам достался на третьем этаже, окна во двор-колодец, душ стоячий, проход между кроватью и стеной полметра. На стенке висит привинченный к кронштейну телевизор Филипс с диагональю 14 дюймов.

— А мне нравится, — попрыгала она на кровати, — подумать только, я и в Париже… кому из подружек рассказать, умрут от зависти.

И она щёлкнула пультом телевизора, тот некоторое время поморгал, а затем выдал картинку классического порно — секс втроём на природе.

— Ой, — сказала Галя и переключила канал, там шли Том и Джерри, — это другое дело.

— Вообще-то такие каналы тут должны быть за отдельную плату, — сообщил я, — наверно забыли отключить после предыдущих постояльцев.

— А здесь тоже есть такая же весёлая улица, как в Гамбурге? — продолжила тему Галя.

— Конечно, они в любом крупном городе имеются, — сообщил ей я, — в Париже она Пляс-Пигаль называется.

— Расскажи.

— Пожалуйста… это так называемый квартал красных фонарей, тут расположена куча ночных заведений, борделей, секс-шопов. Кроме того, это место известно своим кабаре «Мулен Руж» с обнажёнными танцовщицами и театром ужасов «Гран-Гиньоль», но этот, кажется, уже давно закрыт. Совсем недалеко, кстати, от нашей гостиницы — только идти не в центр надо, а чуть в сторону.

— Хочу посмотреть! — немедленно заявила Галя. — И в Мулен Руж тоже хочу, столько о нём слышала.

— Да прямо сейчас и пошли, — согласился я, — Мулен Руж не обещаю, там говорят билеты за месяц раскупают, но на остальное насмотришься сколько влезет. Только Семён бы об этом не узнал, а то закатит истерику…

— А мы ему не скажем.

И мы сдали ключ на ресепшн и вышли на улицу, как её… де ла Виктуар, а с неё на де Антенн.

— Вот там, — я показал налево, — тот самый Лафайет, мы в него в субботу зайдём, старший всё верно рассказал про распродажи. А нам сейчас направо к Тринити… к церкви святой Троицы то есть.

Некоторое время мы шли в полном молчании, Галя глазела по сторонам, но ничего примечательного, кроме куч собачьего говна, нам пока не встречалось.

— А чего это его тут столько? — сформулировала она наконец свой вопрос, указывая на очередную кучу.

— Собачек потому парижане любят, — логично ответил я, — пока власти за этим особо не следят, но скоро, как я слышал, заставят собаковладельцев убирать за своими питомцами. Все с совочками ходить будут.

— Ой, а это кажется она начинается, Пигаль, — остановилась Галя, как вкопанная возле витрины секс-шопа, где красовались каучуковые фаллосы и вагины, а между ними лежало всё для самого взыскательного БДСМ-щика.

— Ага, — подтвердил я, — это самое начало, дальше куда интереснее будет.

И точно, пошли витрины, за которыми сидели девушки со сниженной социальной ответственностью, занимаясь своими делами.

— Это чего, любую из них снять можно? — спросила Галя.

— Практически да… но они вроде могут немотивированно отказать, если клиент не понравится.

— А интересно, мужики тут в аренду сдаются?

— А как же, только на них без боли смотреть нельзя, ориентация у них того… испорченная слегка.

— Педерасты что ли? — проявила недюжинные познания Галя.

— Не только, ещё трансвеститы, трансгендеры, гендерквиры и так далее…

Уточнять, что это такое, Галя не стала и мы прошли дальше.

— Смотри, музей какой-то, — показала она на вход с вывеской «Мusee de l’ erotisme».

— Да, музей эротики, большая коллекция членов и вагин… слушай, меня, если честно, от всего этого слегка мутит — пойдём лучше попробуем попасть в Красную мельницу… ну то есть в Мулен Руж. Больше пользы будет.

— Пойдём, — быстро согласилась она, — мне тоже как-то не по себе от всего этого. Да вон же она, эта мельница, совсем рядом.

И она показала на просвет между двумя домами, где и правда красовалась та самая знаменитая мельница.