Каменный плен

Виктор Солгалов. Глава 3. Переезд

Украина, 1992, Женева, 1992 — 1995 гг.

Наше семейное путешествие десять лет назад запомнилось мне слабо. Мы куда-то ехали. Мимо мелькали города, сёла, хутора, заправочные станции, на которых отец спешно заливал бензин и мы мчали дальше. Заночевали через шесть часов пути в городе под названием Ужгород. Небольшую комнату нам сдал хмурый дед, который молча принял деньги и так же молча удалился. Утром мы двинули дальше. Затем была моя первая в жизни граница. Граница с Венгрией. Её пересечение принесло мне массу тревожных эмоций. Сперва, непонятные мне мужчины с оружием и в военной форме, потребовали от моих родителей полностью разгрузить автомобиль от так тщательно набитых туда вещей. Затем отца с нашими бумагами и документами отправили в здание пограничной службы, для оформления выездных документов, а сами военные принялись рыться в наших пожитках. По результатам осмотра, их начальник вынес вердикт, что часть вещей мы вывезти из Украины не можем. В частности, в сторону были отставлены чемодан с какими-то бумажными схемами и чертежами, которые вёз отец, коробки с персональным компьютером, что заставило меня разрыдаться и коробка с несколькими вазами, которые достались маме от её давно умерших родителей. Компьютер считался ценной техникой, для вывоза которой требовалось специальное разрешение, Ценность бумаг установить было сложнее, но их неуверенно обозначили как интеллектуальную собственность государства, а вазы и вовсе объявили антиквариатом.

Сперва вернувшийся отец утешал меня и маму, убеждая, что компьютер мы сможем купить на месте новый, а вазы это всего лишь память и родителей мама без них вовсе не забудет. Затем один из пограничников сказал, что требуется произвести оценку арестованного имущества и до этого момента мы не можем уехать, пока не подпишем документы. Отец, желавший проехать как можно скорее, стал наседать на него. В итоге, отойдя в сторону от машины, они длительное время о чем-то переговаривались, бросая периодически косые взгляды в сторону нас с мамой. В итоге оба отошли ненадолго за угол пограничного поста, но спустя пару минут вернулись назад. Начальник караула довольно улыбался, а отец выглядел задумчивым и подавленным. Мы приготовились к плохим новостям, но солдаты подчиняясь приказу своего начальника, вдруг стали помогать нам с погрузкой вещей обратно в автомобиль. Сам начальник объявил, что все вопросы решены и к нам у пограничной службы Украины вопросов больше не имеется. Спустя десять минут, перед нами подняли шлагбаум и папина Волга набирая скорость покатила прочь от моей родной страны.

— Лёня, что это было? — встревоженно уточнила мама, прижимая к груди отбитую у пограничников коробку с вазами.

— Подкуп должностного лица и взятка — вот что, — отрезал сердито отец, — Пришлось отдать этому негодяю почти пол миллиона гривен, иначе бы нас тут промурыжили пару суток, он прямо так и заявил, когда узнал что мы спешим.

— К-как пол миллиона? — оторопела мать, — Это же почти четверть наших наличных денег! Это же больше миллиона рублей, по текущему курсу! На что нам жить на новом месте? Ой мамочки!

— Лена, умоляю, не истери, — скривился отец, поправляя зеркало заднего вида, — На месте будем разбираться как и на что устраиваться. Вот там, менее чем через пятьсот метров, нам предстоит вторая такая же проверка, а это будут уже настоящие, капиталистические Венгерские таможенники. И вот если они захотят хотя бы в четыре раза больше, чем наши, тьфу — «земляки», то придётся искать способ связаться с Жаном, чтобы он одолжил нам денег на преодоление границы, а потом ещё на первое время. Всё, подъезжаем — тихо!

Венгерская граница выглядела точь в точь, как Украинская. Те же люди в камуфляже и с оружием, те же бетонные строения и мешки с песком, формирующие причудливый лабиринт, который были вынуждены преодолевать транспортные средства. Единственное что отличалось — это язык, на котором были сделаны всевозможные предупреждающие надписи. Венгерского языка, я понятное дело не знал, но все они так или иначе дублировались на английском, а его я за год регулярной муштры, худо-бедно освоил.

После того, как отец остановил автомобиль в указанном пограничником кармашке, процедура повторилась. Солдаты недоумённо оценили количество вещей, нагруженное в машину и приказали вытащить их для досмотра. Повторять было уже несколько проще и отец справился минут за пять. Рыться в пожитках военные не стали. Они просто провели мимо них пару собак на коротком поводке, давая им какие то команды.

— Ой, — ойкнула мама, когда собака на секунду замешкалась у сумки с продуктами, — Там же сало!

Но собака тут же двинулась дальше, оставшись ко всему нашему скарбу равнодушна. Следом за собаками, мимо наших вещей двинулась женщина с какими-то бланками и ручкой в руках. Подходя к той или иной коробке и сумке, она задавала вопросы папе и тот давал ей исчерпывающие ответы по содержимому. Проверять его никто не стал и вскоре они удалились в таможенный терминал. Отца не было довольн6о долго, наверное с полчаса. Мама нервно теребила платок, а я вцепился в коробку с компьютером, словно собрался отбивать его от венгерских таможенников, которые однозначно захотят его у меня отобрать. Я даже успел их за эти тридцать минут возненавидеть, раз за разом прокручивая в голове схему, как они пытаются забрать у меня коробку, а я вырываюсь и убегаю с ней.

В здание постоянно кто-то входил и выходил, так что возвращение отца я пропустил. Просто скрипнула водительская дверца и в кресло уселся задумчивый папа, державший в руках папку с документами. Пол минуты он задумчиво смотрел перед собой, а мы с мамой ждали что он скажет. Наконец мама не выдержала.

— Лёня, не томи пожалуйста. Сколько они потребовали? Нас пустят? Что они хотят?

— Ммм? — очнулся от своих размышлений отец, а потом махнув папкой ответил, — Да, нас уже пустили. Мы можем ехать.

— Сколь… — горло от волнения у мамы пересохло и она сглотнула, — Сколько они потребовали?

— Ну… Нисколько на самом деле. Сейчас! — поднял он палец вверх, подтверждая важность последнего сказанного слова, — Но и не то чтобы много, в целом. Вот тут, у меня таможенная въездная декларация, которую я заполнял почти двадцать минут. К ней прилагаются платёжные документы, следуя которым, мы в течении месяца должны оплатить почти сорок тысяч форинтов — это местная валюта. В рубли, это будет около четырёхсот тысяч. Да, довольно много, но всё же подъёмно.

— О господи, Лёня! Но у нас впереди ещё Австрийская и швейцарская границы! Если на каждой из них, с нас потребуют аналогичный сбор, то в ЦЕРН мы приедем нищими!

— А вот тут ещё один приятный сюрприз, — улыбнулся отец, — оказалось оформить шенгенскую визу и потратить на неё те немалые средства, которые ты посчитала в Киеве излишними — очень полезно. Оказывается обладатели шенгенских виз, вправе пересекать границы без дополнительного таможенного досмотра и платят взнос единожды, въезжая в любую из стран шенгенского соглашения. Так что семья, грузимся и вперёд!

Дальнейшее приключение проходило спокойно. Я глазел по сторонам, рассматривая непривычные пейзажи и дома. Вроде бы всё то же самое. Те же горы, похожие на Карпаты, куда мы с родителями ездили в санаторий, те-же деревья и леса, в которые мы вместе выбирались пару раз за грибами. И в тот же момент — совершенно другие. Конечно в первую очередь в глаза бросалась непривычная архитектура. Домики были все гораздо меньше и… разные, что ли? Я привык к одинаковым высоткам нашего жилого района. Да и в других городах, дома хоть и отличались высотой и цветом, но были все привычные и одинаковые. Здесь же все домики были разные! От этой необычности даже рябило в глазах. Во вторых, порадовали дороги. Они стали широкими и на поворотах были непривычно ограждёны металлическими заборчиками. Как пояснил отец — это были специальные отбойники, которые должны были помешать машине в случае чего улететь с дороги. У нас, я таких штук не видел вообще. Только небольшие бетонные столбики.

Затем была остановка в Будапеште. И даже не смотря на усталость от длительной поездки в неудобной позе, буквально заваленный коробками и тюками, я смог найти в себе силы на прогулку с родителями, рассматривая новый для меня город.

— Вот она, настоящая Европа, — в восхищении, восклицала мама, радуясь происходящему. Глядя на неё я никак не мог понять, такой перемены. Ведь ещё месяц назад, она как могла оттягивала наш отъезд из дома, находя всевозможные причины, для того чтобы ещё немного подождать. А тут чуть ли не подпрыгивает на месте, радуясь тому, что оказалась в чужой стране и непонятном городе.

Впрочем отец тоже улыбался и разминал ноги, затёкшие после непривычных семи часов, проведённых за рулём. Так что я оставил свои вопросы при себе и просто гулял. Затем были Братислава, Вена, Мюнхен, Цюрих, Берн и наконец Женева, в пригороде которой нас и ждала уютная небольшая квартирка. Все эти названия тогда для меня были просто названиями и перемешались в голове за ту поездку. Мы просто останавливались в каждом из них и родители, сняв гостиничный номер, шли гулять. В связи с тем, что распаковать и включить компьютер мне не разрешили, я шатался с ними. Они рассказывали мне о том, что эти города являются знаменитыми европейскими городами, а некоторые из них даже были столицами. Мама рассказывала о воинских подвигах наших солдат, которые когда-то давно, во время войны, освобождали эти города от захватчиков.

Прогулки мне быстро разонравились. Как и такие разные домики, с их богатой историей. Они конечно были разные, но всё таки одинаковые. Я же хотел, чтобы мне скорее включили мой компьютер, а мы просто гуляли, устраивали завтраки и обеды в кафе и ехали дальше.

Женева встретила нас желтыми листьями, промозглым ветром и радостным дядей Жаном — улыбчивым лысым добряком в квадратных очках, который искренне радовался встрече, тряс отцовскую руку, целовал маме руку, снова тряс отцовскую, трепал меня по волосам и всё время болтал без умолку с чудовищным акцентом на французском. Понимал я его отвратительно, но на всякий случай улыбался и терпел. Потом было заселение в квартиру — двухкомнатную студию в трехэтажном домике. Родители заняли одну комнату, мне отвели другую. После небольших дебатов, отец сдался и позволил поставить компьютер в моей. Тем более что стол имелся только в ней. Пол часа папа с дядей Жаном таскали вещи в квартиру, затем сидели на кухне и что-то обсуждали. Мама носилась по всей нашей небольшой жилплощади, раскладывая вещи и расставляя коробки. В будущем я узнал, что это поведение характерно для всех женщин. Я же ковырялся с подключением компьютера и уже через час водрузил на нос защитные очки, уставившись в бегущие по монитору символы. И было ради чего. В этой квартире была невероятная для меня штука — доступ к международной сети интернет. Прежде я про неё только в книжках читал, а тут вдруг обнаружил в своей комнате телевизионную антенну и провод с похожим на сетевой порт штекером. И если телевизор меня совершенно не заинтересовал, то вот провод — очень. Я на свой страх и риск, без согласования с отцом, проверил и ура — он полностью подошёл! Так что я с головой окунулся в прежде неизвестный мне интернет.

— Юный Викт’йор. Уже вовсю осва’ваешь наши научные до’стижен’я, — на ломаном русском, оценил мои потуги папин коллега, когда они зашли ко мне, проверить чем я занят, — Оу, молодо' чел’овек, вы отыскат' высшая техническа’а школа Тсюрих'! Далеко по’дёте!

На самом деле я искал школу, где меня научат программированию, но недостаточное знание языка привело к тому, что вместо школы, я нашел университет ETH Zurich и с горем пополам пытался перевести французскую речь на понятный мне язык. В одном учёный ЦЕРНа был однозначно прав — я далеко пойду. Вы даже не представляете Дядя Жан, насколько далеко. Да и я сам, не особо представляю, где окажусь после смерти. Второй.

Женева, 1995 г.

Первые два года учёбы, дались мне очень тяжело. Не хватало знания языка и усидчивости. Мне хотелось заниматься компьютерными науками, а не учить грамматику и фонетику нескольких языков, а также их историю. И если с математикой я был согласен, так как большая часть программирования зиждилась на цифрах, то вот геометрия, черчение, музыка, рисование, танцы и ботаника выглядели как форменное издевательство. В довесок ко всему, сдавая очередной психологический тест, своими ответами я заинтересовал нашего местного психолога. После короткой беседы с матерью, меня отправили на обследование в медицинский центр, где спустя неделю, мне поставили аутистическое расстройство. Согласно выводу местных медиков, моё нежелание заводить друзей и знакомых, было вызвано именно аутизмом, который не был выявлен вовремя. Учесть мои утверждения что программирование, инженерия и робототехника куда интереснее, чем игры с другими детьми, они не пожелали.

Мама, которая уже вполне освоилась в новой стране и работала в этом самом медицинском центре, очень расстроилась. Меня принялись водить по всяким докторам и специалистам, которые так или иначе подтвердили у меня это заболевание. Оказалось, интересоваться компьютером, а не другими людьми, у «цивилизованных» жителей нашей планеты считается серьезным заболеванием. Чтобы не расстраивать мать, пришлось делать вид, что мне интересно с одноклассниками, хотя на самом деле даже просто поддержание с ними разговора, было для меня серьёзным испытанием. Иногда складывалось ощущение что меня окружают довольно глупые дети. И это при том, что всего в десяти километрах от моей школы, был расположен крупнейший в Европе научный институт — ЦЕРН, где строили что-то невероятно крутое и где уже вовсю трудились, пропадая целыми днями их родители и мой отец. И в кого они такие недалёкие уродились?

…- Trottel (идиот)! — выругалась девушка, вырываясь из моих неловких объятий и отталкивая, — Ты должен был поцеловать меня, а не облизывать!…

Она принялась вытирать губы и щеку рукавом своей модной толстовки. Я терпеливо следил за её действиями. Вся эта идея со встречей на крыше гимназии поздно вечером, мне не нравилась изначально. Никакой романтикой, на которую явно рассчитывала моя спутница, тут и не пахло. Пахло разогретым за день металлом, смолой и немного кошками. Но точно не романтикой.

— Дуболом неповоротливый! Ты совсем ничего не понимаешь? Или просто издеваешься надо мной, — продолжала яриться Кристин.

Вообще, подобных заявлений, где она меня то прощала, то снова понукала, за последние два года случилось уже сотни две. В какой-то момент я даже считать перестал, смирившись с перепадами настроения моей одноклассницы, как с присутствием плавающей ошибки. Гейзенбаг (англоязычный термин из области программирования. Происходит от принципа неопределённости Гейзенберга из квантовой механики, когда ошибка как бы есть, но её как бы нет.), с принципом которого меня познакомил на занятиях по программированию герр Пауль, вёл себя точно так же, как она, исчезая или меняя свои свойства, при попытке обнаружения и диагностики.

Года два назад я всерьёз рассматривал возможность побить вконец доставшую меня девчонку. Нет, родители мне говорили о том, что бить девочек нельзя. Но так же и преподаватели гимназии, множество раз говорили что женщины и мужчины равны в своих правах и возможностях. Немалую часть гуманитарных наук, занимали предметы вроде основ юриспруденции и законодательства стран Европы, основной мыслью которых, была борьба за права женщин и угнетаемых слоёв населения. Я специально изучил несколько судебных процессов, где защищали права страдавших от преследования и травли. Следуя этим материалам, получалось, что я, как ни крути — сторона пострадавшая. Так что в случае самозащиты, меня оправдают. При этом, в гимназии существовало сразу несколько секций, где всем желающим преподавали азы рукопашного боя для самозащиты. В общем всё сходилось. Так что по здравому размышлению, я пришёл к выводу что если я буду защищаться — можно будет её отлупить и пошёл учиться самозащите. Наука, как калечить других, оставаясь при этом здоровым, далась мне на удивление легко. По сути, это было программированием своего тела. Сперва нужно было записать в базу данных все движения и удары, которым нас обучали. Затем прописать в нейронных цепях, устойчивые пути и сценарии исполнения этих движений. Ну и не забывать апгрейдить «железо», в качестве которого выступало моё собственное тело. То есть постоянно поддерживать его в хорошей форме. Герр Байгер, преподававший нам эту науку очень хорошо ко мне относился и даже несколько выделял среди прочих учеников в нашей группе, говоря что моя нордическая стойкость это как раз то, что нужно настоящему бойцу. Бойцом я становиться не собирался, но похвалу принимал как должно, недоумевая почему некоторые из моих сверстников за глаза звали гера Байгера нацистом. Ну и пусть их.

Спустя год тренировок, я решил что готов защитить свои честь и достоинство и ответить своей мучительнице достойно, в том числе и с применением силы. Но жизнь совершила неожиданный поворот. В один из дней, я должен был принять участие в соревнования по робототехнике. Во время обеда, я вместе с одноклассниками направлялся в столовую. В руках я нёс своё творение — шестилапого гексапода, способного довольно шустро перебирать своими лапами и ходить по поверхностям сложной формы. Это не было каким то прорывом для того времени, но его вполне хватало для путёвки на Общеевропейские соревнования. Моя персональная язва, гордо шествовала впереди нашей колонны. Заплетённые в высокий конский хвост волосы, раскачивались в такт её шагов и я даже задумался о том что было бы здорово придумать способ анимировать такой объект как волосы. Всё таки в данный момент, все мои коллеги использовали для создания 3D изображения натягивание спрайтов, или текстур на многогранники разнообразной формы. Но любое неверное считывание, тут же разрушало эффект объёма.

В момент когда мы заходили в столовую, оттуда как раз вытекал ручеёк учеников параллельного класса. Чем конкретно они занимались и почему прямо в проходе у них образовалась возня, меня заботило мало. Кто-то кого-то толкнул, тот толкнул соседа в ответ, завязалась куча мала со смехом, из которой спиной вперёд вылетел Грег Ауторштиц — довольно высокий парень и главный красавчик параллели. Стремясь удержать равновесие он замахал руками и довольно сильно заехал ладонью по голове Кристин. Та издала сдавленный стон и врезавшись в стену, схватилась за лицо. Не обративший на это внимания парень, отскочил в сторону и продолжил весёлую как ему казалось потасовку. Гвалт возрос многократно. Кто-то бросился к сползающей по стене однокласснице, кто-то попробовал урезонить толкающихся ровесников, кто-то побежал за педагогом. Я же постарался отступить в сторону, чтобы всё это глупое сборище обошло меня стороной. Никакой жалости к пострадавшей, я не испытывал. Но судьба решила иначе.

------- От Автора ------

Уважаемые читатели, если Вам нравится моё творчество, пожалуйста не стесняйтесь прожимать лайки, добавлять книгу в «Читаемые» и подписываться на автора. Это значительно мотивирует и ускоряет выкладку обновлений!