Какао, Клаусы и контракты (ЛП)

Глава 4

Она пахла хорошо. Я знал, что так и будет.

Когда мы встретились на дороге, она была щедро облита тем, что люди называют парфюмом. Тогда он перекрыл её естественный запах, но сегодня она работала, вспотела — и пахла божественно.

Это была плохая идея.

Я быстро отошёл от палатки с украшениями, пытаясь увеличить расстояние между собой и женщиной, которая только что перевернула мой мир вверх дном. Но даже через несколько рядов я всё ещё чувствовал её запах — и он заставлял меня захотеть забрать её прямо на месте.

Это не было строго запрещено. Люди и оборотни связывали себя узами уже веками, хотя такие союзы были редки и почти всегда сложны. Но они никогда не длились долго. Люди и оборотни просто больше не подходили друг другу. Их мир — стеклянные башни и бетон. Наш — леса, тундра и магия, течущая сквозь них. Рано или поздно различия становились слишком сильными — особенно учитывая биологические ограничения людей.

Я видел это раньше. Наблюдал, как старшие члены клана влюблялись в человеческих партнёров, а потом скорбели, когда всё неизбежно рушилось. Поэтому большинство из нас избегало слишком близкого контакта с людьми во время визитов в их поселения.

Но Сильви…

В ней было что-то, что отзывалось на каждый инстинкт во мне. Дело было не только в её доброте, хотя воспоминание о том, как аккуратно её руки перевязывали мои раны, всё ещё сжимало мне грудь благодарностью. И дело было не только в красоте, хотя то, как её светлые волосы ловили зимний свет, заставляло мои пальцы зудеть от желания провести по ним. Но было что-то глубже. То, как она посмотрела на меня вчера — усталость, спрятанная под суховатым юмором.

И она пахла… как дом.

Её природный аромат был невероятным — тёплая корица и ваниль, с глубокой сладостью, говорящей о совместимости на самом первобытном уровне. Когда она рассмеялась над моей репликой, этот звук пронзил меня насквозь. Когда она наклонила голову, изучая моё лицо своими умными тёмными глазами, мне пришлось удерживать себя, чтобы не наклониться ближе и не вдохнуть её как следует.

Даже если она назвала меня Рудольфом. Этим чёртовым штрейкбрехером. (человек, который ломает сруктуру, выходит на работу, когда все бастуют. Это слово жёсткое, презрительное, ругательное, используется как оскорбление.)

Но она же не знала — так что здесь я мог простить. Она была умной, я чувствовал это сразу. Сильной, независимой, явно успешной в своём человеческом мире. Но под всем этим профессионализмом я заметил проблески уязвимости — усталость вокруг глаз, напряжение в плечах человека, который слишком долго нёс слишком тяжёлую ношу.

Я это знал слишком хорошо. Мне хотелось снять это напряжение. Хотелось дать ей ту поддержку и защиту, которых её человеческий мир явно не давал. Хотелось показать, что значит быть по-настоящему важной для того, кто понимает вес ответственности.

Опасные мысли.

Я приехал сюда, чтобы попросить её о помощи — узнать, готова ли она поверить в то, что люди считают невозможным — и убедить, что она может помочь мне. Я планировал встретить её на ярмарке, а не на шоссе прошлым вечером. А теперь я даже не успел обсудить с ней моё дело, потому что терял над собой контроль.

Я нашёл укромное место и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Обычно мне было несложно разговаривать с красивыми женщинами, но в Сильви было что-то такое, что заставляло меня сомневаться в каждом своём действии.

Мне нужно, чтобы всё прошло идеально. Я не могу её спугнуть.

Но даже когда разум говорил держаться подальше, моя рука сама скользнула в карман пальто, и я сжал пальцами красную ленточку, которой она перевязала мою рану. Таймур дразнил меня за то, что я её сохранил. Думаю, он уже понял, что меня интересует она гораздо сильнее, чем я готов признать.

Я тихо усмехнулся.

Он слишком хорошо меня знал.

— О-о-о. А вот и благородный альфа клана Пири, — раздался голос.

Голос остановил меня как вкопанного, все мышцы напряглись.

Я медленно обернулся и увидел пожилую женщину, наблюдающую за мной яркими, слишком знающими глазами — слишком умными для того, кто притворяется безобидной человеческой бабушкой.

— Миссис Клаус, — тихо сказал я, следя, чтобы мой голос не донёсся до семей, гулявших у соседних палаток.

— Миссис Паттерсон, будь добр, — поправила она с фальшивой сладостью. — Я всё же стараюсь поддерживать определённый образ, дорогой.

— Что вы здесь делаете?

— То же, что и ты, полагаю, — присматриваю за порядком. Убеждаюсь, что определённые… интересы защищены. — Её улыбка стала острой. — Хотя должна признать: переговоры у вашей стороны идут не слишком успешно.

Я стиснул зубы. Она была права, чёрт бы её побрал.

Переговоры между кланами окончательно зашли в тупик — Алексий отказывался уступать ни в одном пункте, а мои люди становились всё отчаяннее с каждым днём. Без единства между нашими подвидовыми кланами у нас не было никакого рычага давления на Операцию Северного Полюса.

— И что вам до этого? — спросил я.

— О, милый мальчик, всё, что влияет на рождественскую магию, влияет и на меня. Ты ведь уже должен это знать. — Она поправила свой красный шерстяной платок, изображая невинное беспокойство. — Так грустно, когда семьи не могут поладить, правда?

— Мы не семья.

— На Северном Полюсе мы все семья, служащая одному великому делу. — В её глазах блеснуло злорадное веселье. — Хотя даже в семьях случаются… разногласия.

— Ближе к делу, — сказал я. — Чего вы хотите?

— Хочу? Ничего. Я просто наблюдаю. Делаю пометки о… любопытных событиях. — Её взгляд метнулся в ту сторону, откуда я пришёл, и кровь в моих жилах похолодела. — Та молодая девушка, с которой ты разговаривал. Такая милая девушка. Очень добросердечная.

— Держитесь от неё подальше.

— О, но мы уже познакомились. Очаровательное создание. Такая преданная своей работе, так уставшая от семейных обязательств. Я дала ей кое-что, чтобы помочь… расслабиться. — Её улыбка стала откровенно хищной. — Мой особый праздничный рецепт.

Слова ударили меня, как зимняя буря. Теперь я чувствовал это — под общим запахом ярмарки проступила древняя магия. И вовсе не добрая.

— Что вы ей дали? — потребовал я.

— Ничего вредного, уверяю тебя. Просто небольшое… усиление. Чтобы она могла яснее видеть некоторые вещи. — Смех миссис Клаус звенел, как колокольчики, сладкий и ледяной. — Но тебе, возможно, стоит проверить, как она. Эффект может быть… весьма интенсивным.

Я уже двигался, ещё до того, как она договорила, грубо расталкивая толпу. Позади меня её смех тянулся, как иней по ветру.

Я нашёл Сильви за её прилавком — она едва держалась на ногах, слегка покачиваясь. Лицо раскраснелось, дыхание было быстрым и поверхностным, и запах, который ударил по моим чувствам, когда я подошёл ближе, заставил зрение дрогнуть от внезапной, всепоглощающей потребности.

Тёплая корица и ваниль, что я ощущал раньше, теперь будто взорвались — перекрыли всё остальное. И та часть меня, которая была альфой, знала правду. Омега. Моя. Но это было невозможно. Она же человек.

— Кэнай. — Она подняла на меня взгляд, зрачки расширены. Её пальцы вцепились в мой плащ раньше, чем я успел остановить её. — Мне нравится твой костюм.

— Мой костюм? — Мою замешанность прорезало лишь её опьяняющее дыхание.

— Рога. Раньше их не было. Они выглядят такими настоящими.

Она подняла руку и нежно провела пальцами по одному из них.

Это было очень плохо. Она видела сквозь мою иллюзию, а по одному только её запаху было ясно: она входила в жар. В полный, сверхъестественный, совместимый с оборотнями жар.

И каждый не спаренный самец в радиусе пятидесяти миль вот-вот это почувствует.

Блять.