Какао, Клаусы и контракты (ЛП)

Глава 10

Кэнай подвёл меня к огромному креслу у камина, а Таймур исчез на кухне и вскоре вернулся со стаканом воды, который я с благодарностью приняла. Руки у меня всё ещё дрожали.

— Это… слишком много сразу, — призналась я, сделав глоток. — Я имею в виду, я просто… мы просто… а теперь ты говоришь, что хочешь быть со мной?

— Сильви, как я уже сказал, дело не в желании.

Я посмотрела ему в глаза — и не увидела там лжи. Господи, да я и с обычными отношениями не справляюсь. Как я вообще должна разобраться с этим?

Похоже, Таймур и Кэнай заметили панику в моём взгляде — они переглянулись.

— Возможно, — осторожно сказал Таймур, — мне стоит дать тебе немного пространства. Это слишком много и слишком быстро.

— Тай… — начал Кэнай.

— Нет, он прав, — я подтянула плед себе на колени. — Мне нужно подумать. Мне нужно… — новая волна жара прокатилась по телу, перехватывая дыхание. — Ладно, может, сейчас я и не могу думать, но мне нужно… я не знаю, что мне нужно.

Таймур сжал плечо Кэная.

— Я проверю периметр, нужно убедиться, что здесь безопасно. Не спешите. — Он посмотрел на меня своими тёмными, знающими глазами. — Если это хоть что-то значит, Сильви — ты не разрушительница чужих отношений. Ты именно там, где должна быть.

И он ушёл, оставив меня наедине с Кэнаем и потрескивающим огнём.

Тишина между нами тянулась, нарушаемая лишь треском и шипением пламени. Я поджала ноги под себя, пытаясь собрать мысли в кучу.

— Прости, — наконец сказал Кэнай. — Мне следовало всё объяснить раньше, до того как мы…

— Я не оставила тебе особого выбора.

Он вздрогнул.

— Ты никогда раньше не переживала течку. Ты человек — тебе вообще не должно было с этим сталкиваться. Я не виню тебя за то, что ты немного вышла из-под контроля.

Я не смогла сдержать слёзы. Так вот каково это — течка? Как будто овуляция и месячные происходят одновременно, да ещё и в аду. Почему я не могу перестать плакать?

— Контроль — это всё, что у меня когда-либо было, — прошептала я. — Делать так, чтобы всё вокруг было правильно. Но с тех пор как я встретила тебя, всё вышло из-под контроля.

Кэнай опустился передо мной на колени и мягко вытер слёзы, обхватив моё лицо большими пальцами.

— Да. Я знаю, это должно быть ошеломляюще, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой я таяла ещё сильнее. — Но ты не одна. Я тоже никогда не испытывал такого влечения к человеку, и всё в вашем виде сбивает меня с толку.

Его глаза загорелись, улыбка стала кривой — он явно пытался меня развеселить.

Почти получилось.

— Так ты считаешь… то, что произошло — это хорошо?

Его улыбка сменилась хмурым выражением.

— Я никогда не хотел, чтобы это случилось с тобой. Чтобы тебе было больно или ты подверглась опасности. Но я не могу отрицать, что это вынудило меня действовать так, как я, возможно, колебался бы раньше. И у меня нет сожалений о том, что произошло между нами. О том, что я чувствую.

— Как ты можешь говорить это так легко? Ты же почти меня не знаешь.

Кэнай долго молчал, затем опустил голову, и его рога поймали отблеск огня.

— Я должен быть честен с тобой, Сильви. Я… изучал тебя ещё до того, как мы встретились.

Он поднял на меня такие большие, печальные глаза, что у меня даже не осталось сил разозлиться.

— Это не то, что ты думаешь. Боги, всё, что я рассказал тебе сегодня, наверняка заставляет тебя думать… но правда в том, что дело было только в твоей профессии. Пожалуйста, выслушай меня.

Я плотнее закуталась в плед, но кивнула.

— Думаю, ты уже поняла, с какими трудностями мы сталкиваемся. Мы пытаемся добиться лучших условий работы на Северном полюсе. Но правда в том, что эта борьба длится десятилетиями, и мы так и не продвинулись вперёд. В магическом мире нет никого, кто был бы готов пойти против Северного полюса. Они слишком могущественны — самая крупная и влиятельная магическая структура из всех существующих.

Кэнай резко фыркнул.

— Старый Йольнир всегда был хитрой сволочью. И он понял, что, чтобы сохранить своё магическое превосходство в меняющемся мире, ему нужно встроиться в человеческий. Люди — источник всей магии, даже если сами не могут ею пользоваться. Их эмоции, их чувства, их… — Кэнай на мгновение замолчал. — Их способность любить так глубоко. Именно это питает магию. А ты и сама знаешь: Рождество — это время, переполненное самыми разными эмоциями. Он подпитывает их своим мифом — и тем самым контролирует поток большей части магии.

— То есть он злодей, — сказала я. Это был не вопрос.

— Он бизнесмен.

— Я именно это и сказала. — Я рискнула подарить Кэнаю слабую улыбку. — Эксплуатация, замаскированная под необходимость и традицию, — пробормотала я, и мой юридический мозг наконец-то начал включаться. — Никогда бы не подумала, что Санта — это Джефф Безос от праздников.

— Именно. — Его глаза загорелись. — Потому что как ты будешь организовываться против самого Рождества? Против магической сущности, которая буквально делает праздник возможным?

Он осторожно уложил голову мне на колени, следя, чтобы не зацепиться рогами. Моя рука сама собой начала гладить его мягкие волосы. Это ощущалось так естественно — быть рядом, касаться его. Будто мы делали это уже тысячу раз.

— Мы были в отчаянии, и… ну, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Если никто в нашем мире не был готов пойти против него, я решил, что, возможно, кто-то из человеческого мира сможет. Я начал искать юристов, которые могли бы нам помочь. А потом нашёл тебя — точнее, твою юридическую практику, твою репутацию человека, который берётся за безнадёжные дела и выигрывает. Я следил за твоей карьерой несколько месяцев.

— Следил за моей карьерой? — Жар в моём теле снова начал нарастать, несмотря на серьёзный тон разговора. — Зачем?

— Потому что нам нужен кто-то вроде тебя. Кланы оленей пытаются объединиться уже десятилетиями, но мы не можем преодолеть древние вражды и старые обиды. Нам нужен кто-то со стороны. Когда я услышал про юриста по трудовому праву, который выбил коллективное соглашение против Uber за неправильную классификацию водителей… — Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Я подумал, что ты можешь быть нашим ответом.

Я моргнула.

— Ты собирался меня нанять?

— В конце концов. Когда бы понял, как к тебе подступиться, не спугнув. — Его губы изогнулись в виноватой улыбке. — А потом ты врезалась в меня.

— Я свернула.

Его голова тут же поднялась, и он сжал мои руки в своих.

— Едва, — возразил он с той самой идеальной улыбкой.

Он был до невозможности красив, а его большие пальцы начали выводить маленькие круги на тыльной стороне моих ладоней.

— Значит, всё это изначально было ради того, чтобы получить мою помощь.

— Сначала — да… — Он замолчал, и от силы его взгляда мне пришлось отвернуться. Потом его рука мягко приподняла мой подбородок. — Сильви, посмотри на меня.

Я встретилась с его взглядом, и жар в нём перехватил мне дыхание.

— Я читал интервью, которое ты дала года три назад. Тебя спросили, почему ты берёшь так много дел про боно*. Помнишь, что ты ответила?

Я покачала головой.

— Ты сказала: «Потому что кому-то должно быть не всё равно. И если это стоит мне углового кабинета и шестизначной зарплаты — по крайней мере, я смогу спокойно спать по ночам». — Его серебряные глаза не отрывались от моих. — Я узнал себя в этих словах. Кого-то, кто понимает, каково это — заботиться настолько сильно, что это медленно тебя убивает.

Жар в моём теле будто на мгновение замер, пока его слова доходили до меня.

— Годами, — продолжил он, — я пытаюсь выбить лучшие условия для клана оленей Пири. Мы получаем самые опасные задания из-за наших более сильных магических способностей. Уровень смертности у нас в три раза выше, чем у других подвидов, но нас слишком мало, чтобы иметь реальный вес. Я потерял друзей… семью… наблюдая, как система перемалывает их, обращаясь с нами как с расходным материалом.

Его голос стал хриплым.

— И я не могу перестать бороться. Даже если каждые переговоры заканчиваются одинаково. Даже если я измотан. Даже если Таймур умоляет меня позволить кому-то другому хоть ненадолго нести этот груз. Я не могу. Потому что если я остановлюсь — кто тогда будет бороться?

Я инстинктивно наклонилась вперёд, и моя рука коснулась его лица раньше, чем я успела себя остановить.

— Поэтому у тебя столько шрамов.

— В основном боевые. Олени Пири — самый маленький подвид. Мы редко выигрываем физические столкновения. — Он повернул лицо в мою ладонь. — Но я всё равно продолжаю. Точно так же, как ты продолжаешь браться за невозможные дела.

— Мы оба идиоты, — прошептала я.

— Вероятно. — Призрачная улыбка мелькнула на его губах. — Но именно это я увидел в тебе, Сильви. Задолго до того, как мы встретились. Человека, который борется, даже когда шансы нулевые. Который заботится о правильном больше, чем о собственном благополучии.

Огонь в камине громко треснул, и я поняла, что снова плачу.

— Это нечестно, — пробормотала я. — Ты не имеешь права видеть меня так ясно. Никто не видит меня так ясно.

— Прости, — сказал он.

И совершенно не звучал виноватым.

— Нет, не прости, — я рассмеялась. — Ты сделал это специально. Заставил меня чувствовать.

— Виновен. — Он снова вытер мои слёзы. — Работает?

Я хотела сказать «нет». Хотела отстраниться, снова выстроить стены, защитить себя от неизбежной боли, которая приходит, когда впускаешь кого-то внутрь. Но сидя здесь с ним — с его таким успокаивающим, идеальным запахом, видя в его глазах отражение собственной усталости и решимости…

Может, я просто устала быть одной.

— Я не знаю, как это делать, — призналась я. — Я так долго держала людей на расстоянии.

— Тогда мы разберёмся с этим вместе, — он придвинулся ближе. — Шаг за шагом. Без давления, без ожиданий — только то, что будет правильно для тебя.

— А если у меня это будет плохо получаться?

— Значит, ты будешь делать это плохо, — мягко улыбнулся он. — Я буду терпелив.

— А Таймур? — спросила я.

— Он мой партнёр. Он понимает. А от тебя мне нужно одно — перестать переживать о других. Хотя бы ненадолго.

Уверенность в его голосе что-то надломила у меня внутри. Не ту профессиональную броню, которую я носила как вторую кожу, а что-то глубже — ту часть меня, которая была одинока так долго, что я забыла, каково это — хотеть большего. Я раскрыла рот и вдруг услышала, как говорю то, что рассказывала только своему терапевту.

— Когда я была молодой… слишком молодой… я была замужем. Мы познакомились в юридической школе, и я… ну, я думала, что он — любовь всей моей жизни. Поначалу всё было хорошо, но потом моя карьера начала идти в гору, а его — нет… и, думаю, он не смог с этим справиться. Он начал ревновать, начал принижать меня, заставлять чувствовать себя маленькой. К счастью, я ушла раньше, чем всё стало совсем плохо — быстрый развод, но…

Кэнай сжал мои руки, подталкивая продолжать.

— Хотя я понимала, что у нас ничего не выйдет, я всё равно хотела, чтобы он хотя бы попытался. Попытался всё исправить, попытался остаться… но он просто ушёл. Как будто для него это вообще ничего не значило. — О боже, я была в полном раздрае.

Кэнай обнял меня — так тепло, его запах наполнил мой нос и что-то гораздо глубже, в самой душе, пока рыдания не стихли.

— Я нашёл тебя из-за твоей работы. Но то, что я чувствую к тебе, — это по-настоящему. Это началось ещё до того, как я встретил тебя лично — это ощущение, что ты важна, что ты имеешь значение. А теперь, когда я действительно тебя встретил, был с тобой, чувствовал твой запах… — он взял мои руки. — Ты могла бы ни разу нам не помочь ни с одним делом, и я всё равно хотел бы тебя. Связь всё равно тянула бы меня к тебе. Ты — не средство для достижения цели. Ты — всё, чего я когда-либо хотел, Сильви. Мне жаль, что он не увидел твоей ценности, но я не жалею, что он тебя отпустил. Потому что я не собираюсь этого делать. Я останусь, я буду бороться, и я никогда тебя не отпущу.

Жар снова накрыл меня — на этот раз сильнее, и я судорожно вдохнула. Но под ним было что-то ещё — тёплое, правильное и пугающее своей силой.

— Я хочу попробовать, — прошептала я. — Я хочу довериться этому. Я хочу довериться тебе. Я просто… боюсь.

— Я знаю. — Он поднял меня из кресла, поддерживая, когда мои ноги задрожали. — Но тебе не нужно проходить через это в одиночку. В этом и есть доверие, Сильви. Ты больше не одна.

За окнами начинал падать свежий снег, покрывая сосны белым. В шале было тепло и безопасно, словно оно было отрезано от внешнего мира. А Кэнай смотрел на меня так, будто я была чем-то — кем-то — за кого стоит бороться.

Может, это была магия сезона. Может, связь, гудящая между нами. А может, просто усталость делала меня безрассудной.

Но впервые за очень долгое время я захотела позволить льду, нараставшему вокруг моего сердца, растаять.

— Покажи мне, — сказала я, и мой голос был уже твёрже. — Покажи мне, кто ты на самом деле. Если я действительно собираюсь тебе довериться, я хочу увидеть тебя целиком.

Кэнай замер.

— Сильви, превращение может быть… слишком интенсивным для человеческого взгляда. Ты уверена?

— Уверена.

Он ещё долго изучал моё лицо, затем кивнул.

— Оставайся на месте. И не бойся.

Он отошёл в центр комнаты, давая себе пространство. Закрыл глаза и глубоко вдохнул — и я с заворожённым вниманием наблюдала, как его черты начали меняться. Вокруг него закружились мелкие снежинки, сверкая, как крошечная галактика звёзд. Сначала превращение было едва заметным — уши стали чуть заострёнными, скулы резче, — но затем процесс резко ускорился.

Его тело вытянулось и расширилось, мышцы перестроились, конечности удлинились. Рога выросли — величественные, ветвистые, ослепительно белые, как свежевыпавший снег. Через несколько мгновений на месте, где только что стоял мужчина, оказался самый прекрасный олень, которого я когда-либо видела.

Он был в точности таким, каким я запомнила его на дороге, — сухая, сильная мускулатура и изящная, уверенная мощь. Его шерсть была безупречно белой, почти светящейся, а рога широко и элегантно раскидывались над головой. Но дыхание у меня перехватило из-за его глаз — те же серебряные глаза, внимательно следившие за моей реакцией.

Теперь я видела шрамы — на морде, на боку, тянущиеся вдоль ног. Следы каждого проигранного боя, каждого раза, когда он всё равно поднимался и шёл дальше.

— Ох, — выдохнула я, а затем громче: — Боже мой, Кэнай. Ты… невероятный.

Он осторожно шагнул ближе, и я медленно протянула руку, давая ему время отстраниться. Мои пальцы прошлись по шраму на его морде, затем зарылись в шерсть. Она была невозможно мягкой и тёплой под ладонью.

Что-то внутри меня наконец встало на место. Это было реально. Это была магия — но настоящая. И я была в безопасности.

— Ты словно сошёл со страниц рождественской сказки, — прошептала я. — Хотя… думаю, ты и есть она.

Он ткнулся мордой в мою ладонь, и этот жест был таким мягким, таким доверчивым, что глаза снова защипало от слёз.

— Я тебе верю, — тихо сказала я. — Про узнавание, про то, что тебе не всё равно. Я вижу это и в тебе. Все эти шрамы… ты продолжаешь бороться, даже когда знаешь, что проиграешь. Точно так же, как и я.

Обратное превращение прошло быстрее — формы смазались, и через мгновение Кэнай снова стоял передо мной в человеческом облике, тяжело дыша после трансформации.

— Спасибо, — хрипло сказал он. — За то, что не испугалась.

Я протянула руку и положила ладонь ему на грудь, чувствуя, как под ней бешено колотится сердце. Я видела это своими глазами — магия. Самая настоящая, чёрт возьми, рождественская магия. А если это реально, значит, и настоящая любовь может быть реальной.

Его руки накрыли мою — тёплые, надёжные.

— Твоя течка снова усиливается.

— Я знаю. — Я чувствовала это: всё сужалось до него, до пульсирующей потребности, гудящей в нашей связи. — Я больше не хочу с этим бороться. Я хочу тебя, Кэнай. Ты примешь меня?

Ответ был в том, как потемнели его глаза, как крепче сомкнулись его пальцы вокруг моих.

— Я знаю, что тебе нужно. — Его улыбка была разрушительной. — И я дам тебе это. Всё. Но мы делаем это по-моему, помнишь? Ты позволишь мне позаботиться о тебе.

Его губы нашли мои, и на этот раз я не сдерживалась. Я поцеловала его отчаянно, жадно, позволяя жару наконец взять верх. Мои руки сжали его рубашку, притягивая ближе — мне нужно было больше контакта. Я застонала в поцелуй, когда его твёрдое тело прижалось ко мне, и впервые за долгое время позволила себе перестать думать и просто чувствовать.

Но даже когда отчаяние нарастало, даже когда тело требовало большего, Кэнай двигался мучительно медленно. Его руки дразнили, несмотря на мои всхлипы протеста, несмотря на то, как я сама прижималась к нему.

— Прекрасная, — прошептал он мне в кожу. — Ты так прекрасна, когда перестаёшь бороться.

— Меньше слов, — выдавила я. — Больше… о-о…

Его смех был низким и тёплым.

— Терпение, Сильви. Я же сказал — на этот раз всё будет по-моему. Я наслаждаюсь этим.

— Я умру. Течка меня убьёт, и это будет твоя вина.

— Какая драматичная, — сказал он, но его руки наконец скользнули ниже, давая мне хоть часть того, что мне было так нужно. — Доверься мне, Сильви. Позволь мне сделать это правильно для тебя.

И несмотря ни на что — несмотря на страх, несмотря на стены, несмотря на каждый инстинкт, кричащий не доверять, — я сделала это.

Я сдалась.

Про Боно — работа, которую юрист (или другая профессиональная фирма) выполняет добровольно и безвозмездно для нуждающихся клиентов или организаций, которые не могут позволить себе оплатить эти услуги.