Какао, Клаусы и контракты (ЛП)

Глава 11

Я никогда не видел ничего прекраснее, чем капитуляция Сильви. Я знал, чего ей это стоило. Она была умной, амбициозной и полностью способной позаботиться о себе. Я хотел показать ей, что ей не нужно этого делать — что я понимаю: её доверие — самое ценное, что она может мне дать. Дар. И я не собирался его растратить.

Я поцеловал её ниже, спускаясь по шее, не спеша, несмотря на гон, разрывающий моё самообладание. Под моими губами трепетал её пульс — быстрый, дикий. Мои руки скользнули под её халат, наконец снова касаясь обнажённой кожи, и она выгнулась ко мне с вздохом, который ударил прямо по моему члену.

Каждое прикосновение моих пальцев заставляло её дрожать, вырывая те маленькие звуки, к которым я уже начинал привыкать как к зависимости. Я медленно отодвигал ткань, давая ей возможность возразить, но она лишь развязала пояс, помогая мне снять халат полностью.

— Совершенство, — прошептал я, впитывая вид её разгорячённой кожи, то, как грудь поднимается и опускается от быстрых вдохов. Я обвёл пальцами изгиб её рёбер, талии, наблюдая за её лицом, пока исследовал её тело. Глаза у неё были полуприкрыты, губы приоткрыты, и когда я провёл большим пальцем по её соску, всё её тело дёрнулось. — Посмотри на себя, малышка. Посмотри, как ты создана для меня.

Она была моей. Связь могла прийти позже, но теперь я знал — это неизбежно. Я был создан для неё и сделаю всё, чтобы доставить ей удовольствие.

Она обвила руками мою шею и закинула ноги мне на талию, жар её сладкой киски прижался ко мне — она уже была насквозь мокрой. Я вонзил пальцы в её бёдра, пока она прикусывала мою шею. Я отнёс нас в спальню и опустил её на кровать, так что она раскинулась передо мной.

Она потянулась вниз и раскрылась для меня.

— Пожалуйста, Кэнай, — её зрачки расширились. — Пожалуйста, альфа.

Ох, блядь. Я сбросил штаны в рекордные сроки и опустился над ней, прижимая её к кровати своим весом. Я перекатил бёдра так, что длина моего пульсирующего члена скользнула по её скользким складкам, головка цеплялась за её клитор при каждом движении, пока она не начала тихо мяукать. Как же легко было бы просто войти туда, где мне хотелось быть больше всего.

Спокойно. Медленно. Ей нужна была нежность, даже если её течка требовала обратного. Я должен был показать ей, что значит быть желанной и бережно любимой.

Я продолжал тереться о неё, пока мой язык ласкал плотный бутон её соска. Я водил по нему взад-вперёд, а затем втянул его целиком в рот, сильно. Сладкие стоны, которые она издавала, говорили мне всё, что нужно. Я мягко прикусил, пока её спина не выгнулась дугой, затем стал покрывать поцелуями всё вокруг, оставляя за собой дорожку красных следов. Я хотел, чтобы она была вся в них. Хотел, чтобы каждый дюйм её тела был помечен как мой.

— Кэнай, пожалуйста… мне больно.

— Говори словами, Сильви. Я дам тебе всё, что тебе нужно.

— Нужен ты… внутри… — её дыхание рвало слова, и, если честно, я тоже больше не мог ждать.

Я раздвинул её бёдра коленом, и она легко подчинилась. Я опёрся на одно предплечье и направил себя к её входу. Её бёдра поднялись навстречу мне — отчаянно. Но я не двигался, как бы сильно ни хотел. Вместо этого я поцеловал её — мягко, спрашивая, — пока её губы не разомкнулись и она не впустила меня.

Пока её язык перекатывался с моим, я вошёл в неё одним медленным, глубоким толчком. Я пытался запомнить её идеальный стон, то, как ощущалось, когда её бархатный жар растягивался вокруг меня, сжимая меня крепко.

Но гон, который я так долго сдерживал, прорвал последние остатки контроля. Я резко отдёрнул бёдра и снова вбился в неё — и она выкрикнула моё имя.

— Вот так. Перестань думать. Просто чувствуй, что я с тобой делаю, — хрипло прошептал я ей на ухо, и моя хорошая омега подчинилась. Я видел, как она рассыпается, опуская ту стену, которую держала с нашей первой встречи, и это почти лишило контроля и меня.

С каждым толчком моих бёдер в неё она издавала самые прекрасные звуки, двигаясь со мной, принимая меня всё глубже.

Её руки поднялись и обхватили моё лицо — этот жест был таким нежным, что у меня сжалось в груди. Наши взгляды встретились, и в этот миг я увидел всё — страх, через который она переступала, доверие, которое предлагала вопреки каждому инстинкту, кричащему ей защищаться, обнажённую уязвимость того, кто позволяет увидеть себя полностью сломанной и открытой.

— Я вижу тебя, — прошептал я, прижав лоб к её лбу, продолжая двигаться в ней. — Я вижу тебя всю, Сильви. Каждую твою гениальную, упрямую, прекрасную часть. И я никуда не уйду.

Слеза скользнула по её щеке, и она притянула меня к поцелую со вкусом корицы и первого зимнего снега. И, боги, помогите мне — я падал в неё так же сильно и глубоко, зная, что после этого момента ничто уже не будет прежним.

Её тело начало трепетать вокруг меня, ногти впились мне в плечи.

— Я чувствую, что ты близко. Я держу тебя. Обещаю, я держу тебя.

Она качнула бёдрами, и я просунул руку между нашими телами, сжимая пальцами её клитор.

Вот. Именно здесь. То место, которое заставляло её забыть о страхе. Которое заставляло её выгибаться ко мне, а не отстраняться.

Моя омега. Моя — чтобы защищать. Моя — чтобы доставлять удовольствие. Моя, чтобы...

Стоп. Блядь.

Она была идеальна, и я почувствовал, как начинает набухать мой узел, каждая часть меня хотела заявить на неё право, запечатать эту связь, что звала меня громче собственного бешено колотящегося сердца. Но я отступил, делая толчки мельче. Она заскулила.

— Что ты делаешь? — в её голосе была такая нужда и отчаяние, что мне хотелось вбиться в неё, завязать узел и больше никогда не отпускать.

— Моё тело пытается завязать тебя. А это значит...

Она посмотрела вниз, между нами, и её глаза расширились.

— Это… влезет?

Я не смог сдержать смех.

— Ты создана для этого, омега.

Она прикусила губу, и я дёрнулся, увидев, как её зрачки расширились, потемнев от жадного желания.

— Сделай это.

— Сильви… — боги, как же я хотел. — Если я сделаю это сейчас, с гоном, с… тем, что я чувствую… я могу не суметь остановить связь.

Она замедлила движения бёдер — всего на мгновение. Правда была в том, что связь уже существовала, и я знал: её следующие слова были самыми уязвимыми из всех, что она когда-либо говорила.

— Я хочу тебя. Я хочу… я хочу быть твоей. Ты останешься, Кэнай? Что бы ни случилось?

— Я останусь, Сильви. Со связью или без — я твой. До тех пор, пока не погаснут последние угли зимней магии.

Её улыбка была прекраснее рассвета рождественского утра.

— Я сказала, что буду тебе доверять, Кэнай. Сделай меня своей. Пожалуйста, мой альфа.

Сопротивляться ей было невозможно — но я понял это ещё в тот момент, когда впервые её увидел. Я замедлил бёдра ещё сильнее, ппостепенно проникая в неё, постепенно вводя узел. Я двигался снова и снова, пока он продолжал увеличиваться и начинал застревать. Но она принимала всё, извиваясь, требуя больше.

— Чёрт, Кэнай, ты так хорошо чувствуешься. Не останавливайся, пожалуйста.

— Я не остановлюсь. Я завяжу тебя и покажу, что ты моя. Я наполню тебя своей спермой так, что каждый другой альфа, почуяв твой запах, будет знать — ты принадлежишь мне. Ты этого хочешь, омега?

Она выкрикнула моё имя, когда кончила, и невозможная теснота её киски утянула меня за ней. С последним толчком мой узел зафиксировался, и волна за волной наслаждение разорвали меня изнутри. Я сжал её волосы в кулаке и поцеловал, а моя магия вырвалась наружу — снежинки возникали из ниоткуда, кружась вокруг нас в ленивом танце. Они путались в её волосах, ложились на пылающие щёки, цеплялись за ресницы, сверкая, как бриллианты. Воздух дрожал арктическим светом, и я знал — никто из нас больше не сможет этому противостоять.

Укус холода обжёг заднюю часть моей шеи, когда появился мой знак, и я знал — такой же знак проступил и на ней.

Связь закрепилась, и вдруг я узнал её — по-настоящему. Одиночество, которое она носила в себе годами. Истощение от вечной необходимости быть сильной. Отчаянную надежду, что, возможно, хоть кто-то увидит её и останется.

Я остаюсь. Я всегда буду рядом.

Её глаза расширились — но в них было не страх, а изумление. И я понял: она тоже останется.

— Кэнай… о, мой Кэнай.

Она поцеловала меня, и мы вместе плыли на волнах магии и экстаза — в первый, но уж точно не в последний раз.