Из глубин

Глава 6 НА МОСКВУ?

Отсек управления был, наверное, самым просторным на субтеррине. И все же здесь тоже оказалось тесновато. Большую часть пространства занимали какие-то приборы непонятного Стасу предназначения и широкая панель с кнопками, лампочками, тумблерами, рычажками, дисплеями, динамиками и большим погасшим экраном. Перед панелью в кресле на вертящейся ножке и с расстегнутыми страховочными ремнями на широкой спинке сидел Гришко.

Остальным пришлось стоять: больше присесть тут было не на что. Ну, если только на холодный металлический пол.

«Ашники» молча ждали, переминаясь с ноги на ногу. Стас расположился подальше от Кири. Катя сама отошла от Стаса. Так что эти двое оказались рядом друг с другом. И еще, как выяснилось, «подальше» — это вовсе не значит «далеко». Наоборот: это ближе, чем хотелось бы. Стараясь удалиться от Кири и Кати, Стас очутился напротив них. Пришлось ловить на себе взгляды начохра и акустика и смотреть им в глаза.

Киря пялился угрожающе, нагло, в упор и глумливо ухмылялся. У Стаса хватило силы выдержать его взгляд. Но вот взгляд Кати… Глаза сами уткнулись в нехитрый рельефный узор металлического пола.

— Мы не на атомной субмарине, и кают-компании у нас нет… — начал собрание Гришко.

— А можно было бы и спроектировать, — буркнул Михеич. Брюзгливый, тучный, старый, седой, в очках, он стоял справа от Стаса. — Конструкторы, мать их! Руки бы повырывал!

— Это экспериментальная машина, — сухо сказал полковник. — К тому же изначально не предназначенная для длительных подземных операций.

— Тут, блин, даже камбуза и столовки нормальной нет! — не унимался Михеич. — Бери паек и жри на рабочем месте. Все не как у людей!

— Заткнись! — на этот раз одного слова полковника хватило, чтобы пресечь нежелательные разговорчики. — Кают-компании у нас нет, — повторил Гришко, — поэтому я собрал вас здесь. Сейчас я хочу не только слышать ваши голоса по внутренней связи, но и видеть ваши глаза.

Стас уставился на Гришко. Пусть видит его глаза. Это даже хорошо, что появилась возможность смотреть на оратора, а не на Кирю с Катей.

— Как реактор? — первый вопрос полковника был обращен к Додику.

— Нормально, — прокряхтел атомщик. — Уже.

В последнем уточняющем слове Стасу послышался скрытый упрек, который, впрочем, Гришко пропустил мимо ушей. Он лишь удовлетворенно кивнул.

— Честно говоря, реактор должен был взорваться, но этого не произошло, — атомщик поднял брови, будто сожалея о неслучившемся взрыве, снял очки, почесал натертую дужкой переносицу. — Сам не знаю, почему. Должен был, а не рванул.

— Хороший знак, — улыбнулся Колдун. Вернее, чуть расширил свою обычную улыбку. Илья стоял слева от Стаса. — Нам нужны такие знаки.

Додик опасливо покосился на Колдуна. Снова повернулся к Гришко:

— Зато теперь реактор работает, как часы.

— А все остальное? — взгляд Гришко скользнул по присутствующим.

— В норме, — буркнул Михеич. — В принципе, «Крота» можно запускать хоть сейчас.

— Боевой отсек в порядке, — доложил Киря. — Торпеды тоже.

— С внутренней связью проблем нет, — добавила Вера. — Внешнюю проверить не могу. («Ну, еще бы, — подумал Стас. — Под землей-то! Да и с кем им сейчас связываться по внешней-то?») Но явных поломок нет.

— Акустика? — Гришко повернулся к Кате.

— Бортовой террасонар работает со сбоями, — вздохнула девушка. — Аппаратура тонкая, ей сильно досталось.

— Медицина?

— Медотсек не пострадал, — бойко ответила Таня.

— Ясно. Тогда начну с очевидного, — голос полковника звучал уверенно и властно — как всегда. — «Аида» больше нет. — Гришко умел говорить спокойно даже о самых страшных вещах. — И, думаю, всем понятно, что возвращаться нам некуда.

Молчание. Всем было понятно, однако Гришко все-таки пояснил:

— Камнегрызы попали в общую вентиляцию и уже оттуда расползлись по секторам. Значит, коммуникации разрушены, а вентиляционная система и фильтры — сплошное решето. После камнегрызов «Аид» непригоден для нормальной жизни.

Снова молчание и тишина.

— Предложения есть? — полковник обвел взглядом собравшихся. Стас был уверен, что в чужих предложениях Гришко не нуждался. Наверняка, ведь уже решил, как действовать дальше, но и не задать этот вопрос, полковник сейчас не мог. Они все — в одной подземной лодке.

— Да че уж там! — снова подал голос Михеич. — Надо искать новое место.

— Надо, — сразу согласился полковник. Стас понял: это было именно то, что Гришко ожидал услышать.

— Вот только где? — почесал в затылке Додик.

Снова заговорил полковник:

— В Тагиле, в ближайших городах и населенных пунктах, нам ловить нечего. Там человеку не выжить. В Екатеринбурге, правда, люди еще есть, но лучше бы их и там не было.

Стас насторожился. О том, что в Екатеринбурге еще живут люди, он не знал. Однако никого из «ашников» эта новость не удивила. Наверное, потому, что не была для них новостью.

— Судя по радиоперехватам, за Ебург люди грызутся друг с другом похлеще мутантов, — продолжал Гришко. — По большому счету там идет война. Да и вообще в городе творится какая-то чертовщина. И влезать туда сейчас нам нет резона.

— Дык, а кроме Ебурга поблизости и приткнуться-то негде, — озадаченно проговорил Михеич. Он вообще говорил больше других. Собственно, в основном беседу с полковником вел сейчас этот старик. Остальные предпочитали отмалчиваться и слушать.

— А нам обязательно искать что-то поблизости? — улыбнулся Гришко.

Вопрос полковника застал собрание врасплох. Люди зашевелились, зашушукались.

Интересно, куда это намылился Гришко, если о «поблизости» речи не идет? Стас даже забыл на время о Кире и Кате, которые, впрочем, тоже сейчас удивленно пялились на полковника.

Выдержав интригующую паузу, тот заговорил снова:

— Мы неоднократно перехватывали радиосигналы из отдаленных регионов.

— Из каких? — навострила ушки рыжеволосая медик Таня.

— Вера, обрисуй ситуацию, — распорядился Гришко.

Стоявшая у кресла полковника связистка выступила вперед. Машинально оправила одежду.

«Волнуется», — понял Стас. В отличие от Гришко, Вере ораторствовать на публике приходилось нечасто.

— Сигналов было много, — полился тихий приятный голос Веры. — Москва, Петербург, Ростов-на-Дону, Нижний Новгород, Казань, Балтийск, Новосибирск, Якутск…

Стас слушал и обалдевал. Названия одних городов он знал, названия других слышал впервые. Но не это главное. Раньше он и подумать не мог, что кто-то еще уцелел в войне, перепахавшей всю планету. А почему, спрашивается, не мог подумать? Если выжили они в «Аиде», то и у других тоже были шансы на спасение. Пусть минимальные, пусть совсем-совсем мизерные, но ведь были же! Почему тогда он даже мысли не допускал о том, что выжил кто-то еще? И ведь не он один. Почему рядовые «аидовцы» привыкли мыслить только своими местечковыми категориями?

Наверное, жизнь в тесных коридорах родного подземелья, откуда не высовываешь носа годами и десятилетиями, способствует узости мышления. Или дело в другом? Или размышлять о том, что творится за пределами «Аида», в сложившихся условиях просто не имело смысла? Зачем? Ведь действительно не нужно это. А что ненужное — то лишнее. Как он сам в команде «Боевого крота». Ненужное и лишнее обычно отсекается и забывается за ненадобностью.

Проявлять интерес к далеким городам, районам и территориям было бы глупо по той простой причине, что добраться до них через зараженную, кишащую мутантами местность нереально. Такое путешествие не укладывалось в голове, а значит, не рассматривалось даже как теоретически возможное. Да, так все и было. Для простых «аидовцев». Но для Гришко, хранившего тайну «БК-7» и знавшего о возможностях подземлодки, ситуация виделась несколько иначе. «Крот» позволяет перемещаться не ПО, а ПОД зараженной поверхностью, и это в корне меняет дело. Поэтому полковник следил не только за движухой опасных соседей, но и заглядывал дальше. Гораздо дальше.

Вера закончила перечислять российские города, но замолчала не сразу:

— Также поступали сигналы из-за границы. Британия, Италия, Германия, Карибы, Америка. Там тоже много выживших. В городах, на островах, в глухих уголках, в метро крупных мегаполисов. Пару раз мы перехватывали сообщения с подводной лодки. Один раз — с нефтяной платформы…

— Но это нас уже не интересует, — вновь взял слово Гришко. — Спасибо, Верочка.

Вера отступила с видом прилежной ученицы, получившей похвалу учителя.

— Слышь, и давно вы с Веркой в курсах? — встрял Михеич. На правах старого соратника он мог позволить себе обращаться к Гришко и на «ты» и на «слышь».

— Достаточно давно, — ответил полковник.

— Тогда почему мы не…

— Потому что раньше не было необходимости ставить вас в известность. Пока жизнь в «Аиде» шла своим чередом, слухи о новой жизни были ни к чему. Зачем баламутить людей, когда и так все хорошо?

«Хорошо?» Стас чуть не поперхнулся от такой заявы. Жизнь в подземельях «Аида», шныряющие наверху мутанты и надвигающаяся угроза голода — это «все хорошо»? Хотя с другой стороны… Сейчас, после нападения камнегрызов, «Аид», который они потеряли, действительно представлялся почти раем. Банальная истина: все познается в сравнении. Вот и позналось, блин! Наверное, полковник прав. Все действительно было неплохо. Так какой смысл рассказывать о том, что кто-то где-то, возможно, живет немного лучше. Да и лучше ли на самом деле?

— Для нас представляет интерес вот что… — Полковник выдержал еще одну паузу. Долгую, томящую.

Окинул взглядом собравшихся. Те ждали молча, ошарашенные и озадаченные. Тишина залила тесное пространство отсека управления, будто густая смола.

— Чаще всего радиосигналы приходят из Москвы. — Гришко заговорил бодро, напористо, по-деловому. — Там уже наладилась жизнь. Сферы влияния поделены. Процветает торговля. Серьезных конфликтов нет, беспредела нет, войны на истребление, как в Ебурге, не предвидится, зато есть множество больших и не очень конкурирующих общин, которые не откажутся принять новичков с субтерриной.

— Фигня какая-то, — поморщился Михеич. — По Москве должны были долбануть в первую очередь.

— И долбанули, — пожал плечами Гришко. — Мало москвичам не показалось, уж поверь. Но кое-кто успел попрятаться в метро. Так до сих пор там и живут. Как в Ебурге. Только в Ебурге станций — кот наплакал, а московский метрополитен — это ого-го! Целый город под городом.

— Знаю-знаю, — закивал Додик. — Бывал. Видел.

— Погоди-ка, полковник! — Михеич тряхнул седой головой. — Ты что это, в Москву намылился, что ли?

Вопрос повис в воздухе. И снова пауза. Тишина.

И скупая улыбка на лице Гришко:

— В Московское метро, если быть точнее, — наконец объявил он.

— Как? — только и смог выдавить из себя Михеич. Только он и смог.

— Просто, — спокойно и буднично ответил Гришко. — Проложим до столичного метрополитена свое метро.

Раздался нервный смешок. Нервы не выдержали у Тани. Впрочем, подружка Кири быстро заткнулась.

— Навигационные ключи, коды и пароли для автопилота у меня есть, — как ни в чем не бывало продолжал Гришко. — Если ввести в компьютер нужную информацию и корректировать в контрольных точках навигационную систему, «крот» отправится туда, куда ему укажут. Ну, так что? Прокатимся по новой ветке столичного метро «Аид» — Кольцевая? У кого-то есть возражения?

— Сдурел?! — Михеич, снова наплевав на субординацию и уважение к начальству, покрутил пальцем у виска. — Сколько на это уйдет времени?

— «Боевой крот» — это не черепаха и не улитка, — серьезно ответил Гришко. — При благоприятных условиях до Москвы вполне можно добраться.

— Под землей-то? — с сомнением произнес Михеич.

— «БэКа-Семь» — последняя разработка проекта. Усовершенствованная модель. Седьмая версия. Машина специально создавалась для быстрого передвижения под землей. И она способна передвигаться быстро. Я просчитал время и расстояние, которое мы уже прошли от «Аида». И вот что я скажу: если двигаться такими темпами, Москва — это реально.

— А у нас достаточно запасов, чтобы… — начал было Додик.

— Достаточно, — перебил Гришко, не дослушав. — И буровой смеси, и воды, и провизии, и топлива для реактора.

«Если полковник готовил „крота“ к эвакуации, то он, конечно, забил его под завязку», — подумал Стас.

— При разумном расходовании ресурсов проблем возникнуть не должно, — заверил Гришко.

— А как насчет воздуха? — поинтересовалась Таня.

— Есть баллоны. Есть регенерационная аппаратура. Когда будем подниматься на поверхность, можно еще закачивать воздух оттуда.

— Грязный? — тряхнула медик рыжей головой.

— Чистый. Фильтры на «Кроте» нулёвые, и ресурс у них огромный.

— Так это чё, типа, едем в Москву? — подвел итог Киря.

Гришко кивнул:

— Маршрут такой: Пермь — Казань — Нижний Новгород — Московское метро.

— Метро? — послышался негромкий голос Кати. Стас не удержался — глянул-таки в ее сторону. Девушка слабо улыбалась. Правда, от такой улыбки — мороз по коже. — Мы с Лёней мечтали когда-нибудь побывать в Ебуржском метро.

И — взгляд в сторону Стаса. Как зубами камнегрыза по горлу. «Мы с Лёней». Катя уже нашла виновного в том, что осталась без Леонида и без метро.

— Побываешь в Московском, — пообещал Гришко.

«Только без Лёни», — подумал Стас. И отвел глаза.

Снова наступило молчание. Даже Михеич заткнулся. Все обдумывали план полковника. Вообще-то предложение отправиться в Москву на субтеррине было более чем неожиданным.

— Теперь вы знаете о моих планах, — через некоторое время тишину опять нарушил спокойный и уверенный голос Гришко. — Но мне нужна команда единомышленников. Приказывать никому не могу. То есть, могу, конечно, но сейчас важнее добровольное согласие каждого. Я должен знать, что у меня за спиной надежные люди, на которых можно положиться. Поэтому пусть каждый скажет свое «да» или «нет» сейчас. Потом никого ни о чем спрашивать уже не буду. Потом любого, кто будет против, — вышвырну из «крота». Итак, кто со мной на Москву?

— На Москву — так на Москву. Какие проблемы? — первым, не особо задумываясь, откликнулся Киря. Он вообще редко задумывается, когда полковник ведет за собой: начохр предан Гришко с потрохами и во всем, что делает и говорит полковник, видит только благо для себя и окружающих. — Я — в деле.

— И я, — тут же поддакнула Таня. Ну конечно, медичка за своим ненаглядным — и в огонь, и в воду.

— Я — «за», — а это Вера. Кто бы сомневался? Полковничиха без полковника тоже никуда.

— У-у-у, блин, развели тут гнилую демократию! — поморщился Михеич. — Я еду короче.

— Я тоже, — буркнул Додик. — Без меня или вы реактор угробите, или он вас.

— И я с вами. — Катин голос прозвучал негромко, но твердо. Похоже, без Леонида ей все равно — хоть в Москву отправляться, хоть к черту на кулички.

— Ты, Илья? — Гришко повернулся к Колдуну, который молча проулыбался все это время. — Что скажешь?

— А что я? — пожал плечами Илья. — Не в «Аид» же возвращаться. Поехали. Прокачусь до столицы. Когда еще выпадет случай Москву посмотреть.

— Хорошо. — Гришко с удовлетворенным видом откинулся в кресле и лишь после этого, словно вспомнив о чем-то, перевел взгляд на Стаса.

— Ну а ты? — спросил Гришко. Больше, как показалось Стасу, для проформы, чем по необходимости.

Это пренебрежительное «ну», а также то, что его мнением интересуются в последнюю очередь и не так, чтобы очень сильно, свидетельствовало о многом и окончательно расставляло точки над «ё». Правильно говорил Киря: он здесь балласт, не имеющий права голоса.

Вместе с полковником Стаса разглядывали и остальные. В глазах Кири кипела злость. В глазах Кати поблескивала высшая степень ненависти пополам с презрением. Стас зацепился глазами за идиотскую улыбку Колдуна. Тоже поддержка — так себе. Взгляды Гришко, Михеича и Додика были холодными и безразличными.

Произнести хоть что-нибудь оказалось непросто: в горле застрял шершавый комок. Да и ответ Стаса ничего здесь не решал. Это же ясно.

И все же он ответил.

— Да, — сказал Стас, чувствуя, что говорит не очень уверенно и очень невпопад.

— Что «да»? — уточнил Гришко, сверля его глазами.

— Я — за!

— За что?

— За Москву.

А что он мог еще сказать? Что он против? «Поднимите меня на поверхность и высадите туда, где поменьше радиации и мутантов». Ага, будет кто-нибудь напрягаться и искать ему тепленькое местечко в непригодном для жизни мире.

— Значит, всё порешали! — Гришко хлопнул по подлокотникам. — С этого момента на борту вводится личная ответственность за любые косяки. Будет дисциплина — доберемся до Москвы. Не будет — застрянем на полпути. Но я верю, что мы доберемся. У нас хорошая машина и сплоченная команда.

— И Хвостопад, — неожиданно добавил Киря, исподлобья глядя на Стаса.

— Что? — Гришко стрельнул в начохра недовольным взглядом.

— Говорю, Хвостопад у нас на борту. Из «гэшников». Лишний рот, лишняя задница и никчемные руки.

Полковник смотрел на Кирю хмуро, но не прерывал. А тот не унимался:

— Место будет занимать, жрать в три горла, портить воздух, а проку от него — ноль.

Похоже, Киря решил воплотить в жизнь свою угрозу сплавить «балласт» за борт. Стас заметил, как улыбнулась Катя: ну да, такой расклад устроил бы и ее.

— Киря, ты не прав, — неожиданно вмешался Колдун, улыбаясь по своему обыкновению во весь рот. — Он него будет польза. От тебя ведь будет польза, Стас?

Взгляд прищуренных глаз Ильи уперся ему в переносицу.

Стас судорожно кивнул, не понимая, впрочем, чем он может оказаться полезным на борту подземлодки. Но не мотать же сейчас башкой: мол, не будет от меня проку, не надейтесь, не дождетесь.

— Да какая, на хрен, польза от того, кто дальше «Г»-сектора не продвинулся?! — Начохра несло. — Вышвырнуть его отсюда — и дело с концом!

— Послушай, Киря, — улыбка Колдуна стала холоднее.

Начохр слушать Илью не хотел:

— Да пошел ты! От тебя, Колдун, здесь тоже, кстати, проку немного.

Улыбка Ильи превратилась в оскал.

— Ах ты ж Киря-Киря… — процедил он. — Фрейда тебе…

— Засунь своего Фрейда… — отмахнулся начохр.

— …в задницу!

— Во-во, туда и засунь!

— Хватит! — оборвал перепалку Гришко.

— Но… — вякнул было разгорячившийся Киря.

— Хочешь принимать решения за меня? — сверкнул глазами полковник.

Начохр заткнулся, но…

— Зачем нам «гэшник»? — послышался звонкий девичий голос. Катя! Все-таки тоже решила высказаться. Это было больнее всего. — Лёню он все равно не заменит.

Наверное, она сильно любила своего Леонида. Любила по-настоящему. Или думает, что любила.

— Не заменит, — согласился Гришко. — Но есть такое понятие, как элементарная человеческая гуманность, Катерина.

«Ничего себе загнул полковник! — Стас захлопал глазами. — Интересно, это он искренне?»

— Когда мы убирались из «Аида», о гуманности никто не думал! — с вызовом выкрикнула Катя.

Смело! Очень смело бросать такое в лицо Гришко.

— Не думал, — неожиданно легко и спокойно согласился полковник. — Потому что проявлять гуманность было уже не к кому. Я объявил эвакуацию, когда камнегрызы хозяйничали по всем секторам.

Катя замолчала, тяжело дыша. Глаза ее горели.

— Собрание закончено, — объявил Гришко. — Илья, ты задержись.

Стас вышел из отсека управления последним. Один.

Сказать по правде, у него имелись некоторые опасения, но они не оправдались. Он не наткнулся в коридоре ни на кулак Кири, ни на полный упрека и презрения взгляд Кати. Похоже, на время его решили оставить в покое. То ли внушение Гришко возымело действие, то ли разборки были отложены до более подходящего момента.

Стасу вдруг стало все равно. Он уже понял, что не сможет здесь ни с кем по-настоящему сблизиться. Даже с больным на всю голову и вечно скалящимся Колдуном, Нужно просто запереться в свою скорлупу и тупо переждать и перетерпеть. Что ж, дело не хитрое, не впервой. Даже в своем родном «Г» Стас жил именно так. А здесь он кто? Еще больший чужак и изгой. «Гэшник» среди «ашников».

Единственным близким человеком в этой железной подземной машине для него теперь будет он сам. Он, да еще, может быть, тот другой Стас-сталкер, которого Стас видел во время приступа. Если Колдун не врет и если другой Стас действительно существует, а не является глюком отшибленных мозгов. Мысли переключились на Двойника. Интересный все-таки глюк. Так странно было тогда видеть со стороны себя самого, с оружием, в сталкерской одежде, и «слышать» свои мысли, принадлежавшие себе-другому. Очень странно.

Стас не заметил, как очутился возле своего отсека с двумя узкими койками. Лег на нижнюю. Попробовал заснуть.

Не смог.

— Колдун, я хочу понять. — Гришко пристально смотрел в безмятежно улыбающееся лицо Ильи. Кроме них в отсеке управления никого не осталось. — Сначала ты спасаешь Стаса от камнегрызов и убеждаешь меня взять его с собой. Потом защищаешь его на собрании. Ты в курсе, что серьезно впрягаешься за этого «гэшника»?

Колдун кивнул.

— Ты сказал, что Стас будет нам полезен.

— Сказал.

— И в чем же? Он не обучен управлять «кротом», он не умеет вести разведку на поверхности, и солдат из него никакой. Парень необстрелянный и, раз уж попал в «Г»-сектор, — мало на что годный. В серьезной заварушке помощи от него не будет, а вреда Стас может принести много. Кроме того, его присутствие уже сейчас раздражает коллектив. Так нужен ли нам такой человек в экипаже?

— Ты, кажется, говорил о гуманности, полковник, — улыбка Колдуна стала шире.

— Брось! — поморщился Гришко. — Красивые слова — для чужих ушей. Красивыми словами можно успокаивать, вдохновлять и управлять. Да и то не всегда и недолго. Для меня важны не слова, а дело. Конечный итог. Гуманисты не добиваются своих целей, а подыхают в гуамне.

— Не могу не согласиться, — усмехнулся Илья.

— Итак… Насчет Стаса. Чего ты ждешь от него?

— Пока не знаю. Но Нижний мир способен одарить разными дарами, которые проявляются не сразу.

— Нижний мир? — переспросил полковник.

— Да. Парень был там и, может быть, часть его остается там до сих пор.

— Колдун, если ты не заметил — мы все сейчас внизу, — скривился Гришко. — Ниже, блин, некуда.

— Я не о том.

— А о чем?

— Стас побывал на грани смерти. Возможно — за гранью.

— Считай, что все мы там побывали. Если бы рванул реактор…

— Но не все претерпели изменения.

— Да что не так с этим «гэшником»?! — Гришко потерял терпение и повысил голос. — Что ты увидел в нем такого особенного?

— Во-первых, когда все произошло, у Стаса был приступ…

— Етить! Так у него еще и приступы?! Погоди-ка, это же тот самый «гэшник», который может отключиться в любой момент, верно? Выходит, Стасу вообще ничего нельзя доверить?

— Во-вторых, — как ни в чем не бывало продолжал Колдун, — Стас не просто пережил критический момент, когда должен был взорваться реактор. Он пережил его в состоянии, близком к смерти.

— Ага, башку себе чуть не проломил — я помню. Ближе к делу, Колдун. Что ты хочешь сказать?

— Что Стас оставил за чертой часть своей души.

— Опять эти твои шаманские штучки! — Гришко скривился. Говори нормально.

— Потерянная часть души уже вдохнула жизнь в его подобие, — объяснил Илья. — Где-то появился другой Стас. Двойник.

— Да твою ж мать, Колдун! — вскинулся Гришко. — Если у тебя самого шиза, не надо приписывать то же самое другим.

— Я ничего никому не приписываю, — со спокойной улыбкой возразил Илья. — Я всего лишь слушаю то, что говорит Стас, и даю объяснение услышанному. Он потерял часть своей души и тем самым породил Двойника. Но Стас получил не только его. Оригинал и Двойник, имеющие общую душу на двоих, приобретают пустоту вместо отсутствующей половинки души.

— Вот ты грузила, а! — вздохнул Гришко.

— А природа, как известно, пустоты не терпит. Даже нематериальная природа. В особенности нематериальная. Пустоту заполняет Нижний мир, в который окунается оригинал и из которого выходит его копия. А вот чем именно заполнится пустота — это вопрос, на который я не могу ответить. Возможно, целительными способностями, возможно — смертоносными. Может быть, даром предвидения, а может быть, чем-то другим.

— Всё! — хлопнул в ладоши Гришко. — Баста! Не желаю больше слушать эту чушь!

— Но хочешь ее использовать, не так ли? Ты ведь взял меня в команду не как психолога. Ты прекрасно знаешь, что к психологии я отношения не имею, хотя и умею делать с людьми то, чего никто сделать не сможет. Тебе нужен штатный советник-эзотерик, камлальщик и заклинатель. Тебе нужны мои ОСОБЫЕ способности и мои ОСОБЫЕ знания. Тебе нужен тот, кто видит людей насквозь.

Гришко обреченно покачал головой.

— Ты веришь мне, поэтому я здесь, — продолжал Илья. — А если ты веришь мне в одном, то не можешь не доверять в другом. Поверь, Стас тоже несет в себе полезный потенциал, о котором мы пока не догадываемся. Но это пока.

— Да какой, к чертям собачьим, потенциал?!

— Мистический, я полагаю.

— Вот спасибо! — буркнул полковник. — Хватит мне и одного мистика на борту.

— Думаю, не хватит. Мы со Стасом разные. У него приступы, у меня их нет. Значит, его особые способности будут не такими, как у меня.

— При чем тут его приступы, Колдун?

— Это окна, через которые он может видеть, слышать и чувствовать то, чего не увидят, не услышат и не почувствуют другие. Раньше окна открывались сами по себе, вне зависимости от желания Стаса, и раньше он не умел в них смотреть. Теперь Стас видит в них своего Двойника. Но это только начало. Если он научится управлять этими окнами и заглядывать через них не только в глаза Двойнику, но и видеть остальное, он станет самым полезным человеком в команде.

Гришко шумно выдохнул.

— В общем, так, Колдун. То, что у тебя с головой не все в порядке, я уже знаю. Но мне нужно знать, какой прок будет от Стаса и будет ли вообще. И мне нужно узнать это быстро. Даю тебе двенадцать часов. В твоем распоряжении психотерапия, колдунотерапия — что угодно. Но через двенадцать часов Стас должен открыть все свои окошки и проявить тот потенциал, о котором ты говоришь. В противном случае я вынужден буду убрать из коллектива этот раздражитель. Тебе все ясно?

— Все? — Илья Колдун загадочно улыбался. — Если бы мне было ясно все в этой жизни, я стал бы самым счастливым человеком. Или наоборот, самым несчастным.