Истинные (не) изменяют в марте (СИ)

Глава 56

Быстрым шагом загадочный Аноним выходит из большой гостиной господина мэра, где у нас были танцы. Спеша за ним, я чуть ли не бегом проскакиваю холл… и вижу, как он открывает какую-то боковую дверь, намереваясь проскользнуть не то на кухню, не то в спальню к мэру, не то еще куда.

– Стойте!..

Перехожу на бег. Я не могу позволить ему уйти! Аноним, скрывающий лицо под маской, а внешность под маскирующим артефактом – это та самая, недостающая деталь в истории с изменой Реналя, мошенничеством с метками истинности и всем остальным. Неправильная. Не стыкующаяся со всем остальным.

– Стойте! – кричу я, но он не собирается останавливаться.

Аноним дергает дверь и выскакивает во двор – в сгустившийся полумрак. Интересно, он хорошо прыгает через заборы? Или решит удрать через главные ворота?

Задыхаясь, бегу вслед. Сейчас потеряется – и все, пиши пропало. А я и без того поставила на карту слишком много! Да еще и чужого! Ну, вроде деловой репутации Гейдена Ауруса, конечно же.

Да, я только что поцеловала его на глазах у кучи знатных жителей Моривилля, богатых бездельников, обожающих ходить по благотворительным балам! Это буквально приглашение на дисциплинарный комитет! Особенно если на самом деле все участие судьи в моей жизни продиктовано вежливостью или чувством вины, но ничем другим.

Я, может, и не рискнула бы так поступить, но у меня суд послезавтра. Так что Анонима нужно срочно остановить. Допросить. Узнать.

Потому что вся моя теория насчет случившегося строится на том, что под маской – определенный человек.

Все эти мысли проскальзывают в голове буквально за десяток секунд, а потом я кричу вслед ускользающей тени:

– Всего пару вопросов, господин Натаниэль!..

Сработало.

Тень останавливается. Я подхожу к замершему в ожидании Анониму и натыкаюсь взглядом на ироническую улыбку у него на лице.

Похож. Очень похож. Но… не тот.

Аноним опускает подбородок, смотрит с чуть уловимой, ласковой насмешкой. Тот, первый, так не смотрел. У него каждую секунду был взгляд, как будто он больше не планирует смотреть на меня вообще, и рассмотреть надо именно сейчас.

А все остальное похоже, да. Рост, комплекция, манера держаться. Даже несмотря на маску и магическое прикрытие.

– Снимите амулет и объясните, как вы позволили себя в этом втянуть, господин Натаниэль, – говорю я, выравнивая дыхание после бега. – Я знаю, что это вы, и что до этого под маской был ваш брат, господин Гейден. Это очевидно.

– Тогда зачем вы за мной погнались?

– Хотела убедиться. Вы же понимаете, что догадки ничего не значат, пока нет доказательств?

Судья сказал бы на это: «разумеется». Он любит так говорить. Я даже интонацию помню – она немного меняется в зависимости от контекста.

А вот Аноним молча пожимает плечами, тянется рукой к воротнику, вытаскивает из-под одежды амулет. Миг – и передо мной действительно стоит второй дядя Реналя, Натаниэль Аурус. И его серо-синие глаза – почти такого же оттенка, как и у брата – смотрят тепло и насмешливо одновременно.

– Ну, господин Натаниэль? Зачем вы в это полезли?

– Этика, – спокойно пожимает плечами Нат. – Мне нужно было, чтобы все видели судью и Анонима одновременно. Чтобы пресечь сплетни. Вам понравилось целовать моего брата?

Понравилось?

Я вспоминаю, как целовала жертву некромантии. Нет, даже не жертву некромантии, а статую из гранита.

Прохладные губы. Распахнутые в немом изумлении глаза напротив моих. Разжавшиеся пальцы.

– Безумно, – отвечаю я, и это чистая правда. – Но, знаете, этот поцелуй – не в счет. Можете так ему и передать.

Дело вообще не в том, понравилось мне или нет. Мои чувства тут ни при чем. Просто я поцеловала судью, а он мне не ответил. Не успел или не захотел?

Не хочу выяснять. Довыяснялась уже… с одним. Любителем блондинок за час до свадьбы.

Из этой же, кстати, славной семейки.

– Госпожа Марианна, я ничего ему не скажу, – серьезно качает головой Натаниэль Аурус. – Такие вещи лучше обсуждать вдвоем, без третьих лиц.

«Без третьих лиц».

– Вы тоже юрист? – я хватаюсь за эту мысль, чтобы перевести тему. И не думать о том, что я, может, хотела бы, чтобы судья тогда вцепился в мои плечи и не отпустил в погоню за маской.

– Не совсем, – улыбается Натаниэль. – Я много лет жил в столице и занимался частным сыском. Это было еще до трагедии с братом.

Он, очевидно, имеет в виду отца Реналя. Миг – и в голосе Ната звучат минорные нотки. Смерть брата все еще причиняет ему боль? Может, из-за этого он оставил сыск, переехал в глушь и уже пять с лишним лет считается за затворника?

– А что с ним случилось? Я слышала от Реналя про то, что его отец был прокурором, но без подробностей…

– Давайте не будем, это невеселая тема, – снова улыбается Нат, и, кажется, теперь уже он хватается за первую попавшуюся мысль. – Вы узнали все, что хотели?

– Ну, меня смущает разве что почерк. Или он просил писать вас?

А, ну еще платьишки. Это точно было баловство. Зачем мне столько?

Натаниэль Аурус смеется:

– А вы никогда не видели, как Гейден пишет левой рукой?

– Правда? А он умеет?

– С детства. Мы оба тренировались так писать, когда мечтали стать сыщиками.

В голове вспыхивает фраза из прочитанной книги, из прошлой жизни: «все почерки левой руки похожи». И я улыбаюсь.

– У вас красивая улыбка, Марианна. С вашего позволения, я снова надену амулет.

Господин Натаниэль кивает мне, возвращает амулет на шею и снова направляется в дом мэра.

Я остаюсь на улице. Перед танцем мне удалось поймать господина Летификуса, и он сказал, что сходит за повозкой, потом отправится по делам и вернется за мной через час. Сколько времени уже прошло? Полчаса? Минут сорок?

Так или иначе, обратно в дом решаю не заходить. Стою у ворот, считая минуты в надежде, что смогу уехать до того, как судья решит прогуляться.

И дожидаюсь… Реналя!

Не помню, видела ли я его среди танцующих. Но сейчас он выходит из дома мэра с таким видом, как будто из своего собственного.

– Дорогой, на два слова, – нежно говорю я, и у бывшего жениха от моего тона дергается веко.

Чайник, что ли, вспоминает? Вместе с песочком из использованного кошачьего лотка?

Все же Реналь берет себя в руки и подходит ко мне:

– Не припомню, чтобы у нас с тобой были дела.

– Сейчас будут, – обещаю я.

И в этот чудесный момент на нас, конечно же, выносит судью! Гейден Аурус выходит из дома примерно с тем же видом, как на процесс. И от этой хмурой сдержанности в его глазах становится не по себе.

– Реналь? Госпожа Марианна?

Под взглядом дяди бывший жених демонстративно приобнимает меня за талию. Наступаю ему на ногу и говорю:

– Господин Гейден, я прошу оставить нас наедине. Если можно.

– Да, дядя, мы просто беседуем, – фыркает Реналь. – Мари, я потом провожу тебя до приюта.

– Как пожелаете.

Мы оба следим за тем, как судья уходит в дом – чтобы снова повернуться друг к другу с взаимной антипатией в глазах:

– Даже не вздумай меня провожать, – спокойно говорю я. – Не хочу потом очнуться в канаве, как твой дядя. Или не очнуться.

Бывший жених вскидывает брови, но я выдерживаю его взгляд.

– Знаешь, я иногда вспоминаю некоторые события из старого мира. Я читала там книжки про сыщиков, и в конце сыщик обязательно рассказывал, что случилось. Я знаю, зачем тебе понадобилась эта авантюра на свадьбе, и как ты ее провернул.

– Давай сначала уйдем подальше, мало еще кого сюда вынесет, – бурчит Реналь, и я позволяю отвести себя в сторону ворот.

В тень.

Густую такую. Местами даже зловещую. Самое то, чтобы расправляться с наивными бывшими невестами, а потом бросать труп в кустах – и пусть Дагель гадает, кто из гостей мэра меня убил.

А еще удобно рассказывать гадости бывшим женихам. Про их, значит, мотивы и грешки. Поглядывая на дорогу – не едет ли там некромант? А то он, может статься, как раз к свежему трупу и явится.

Итак…

– …и всякий случай, Реналь, ты же не думаешь, что я осталась такой же наивной и доверчивой, а? – предупреждаю я после не самого короткого рассказа и последовавшего за ним предложения сходить со мной в суд и во всем признаться. – Что у меня нет никакой страховки? Ты, может, за мошенничество и не сядешь, отделаешься условным сроком, а за мое убийство – точно на каторге окажешься.

– Ты… – по-моему, у него даже челюсть отвисает от моей наглости.

– По-твоему, дядя Гейден станет тебя прикрывать? Он и раньше-то не горел желанием, слишком принципиальный, а после того, как ты пытался убить его, должен захотеть? Да?

Реналь задирает подбородок и говорит, что все мои измышления – это просто гнусные наглые выдумки. И ни на какой суд он, разумеется, не пойдет.

– Очень зря, Реналь. Королевский судья уже в городе. Дагель передал материалы в суд. Я расписалась в повестке, заседание состоится во вторник. Виолетта уже согласилась выступить.

– Не смей ее впутывать!

Он шагает вперед… и замирает, услышав за спиной стук копыт.

Тени складываются в фигуру. Суровую, но немного лысую. Пусть Реналь видит, что я не врала насчет подстраховки – господин Летификус прибыл точь-в-точь когда надо.

– Я жду тебя на процессе, Реналь. Послезавтра.