Искатель – 15

Глава 6

На несколько бесконечно длинных мгновений в пещере воцарилась тишина. Не та умиротворяющая, что бывает в лесу на рассвете, а мёртвая, давящая тишина поля боя после того как умолкла сталь. Воздух, густой от крови, пота и страха, казалось, можно было резать ножом, он звенел от скопившегося в нём ужаса. Единственное, что нарушало оцепенение — хриплое рваное дыхание тех, кто выжил, да тихие сдавленные всхлипы женщин, которых мы вытащили из этого ада. Сам камень, казалось, впитал в себя их боль.

Наконец Джинд Алор выпрямился. Его внушительная фигура в пробитых доспехах казалась скалой посреди этого хаоса. Резкий пронзительный свист резанул по ушам, заставив каждого вздрогнуть и очнуться.

— Командиры отрядов! — его голос, закалённый в сотнях сражений, прогремел под низкими сводами. — Разделиться! Зачистить и блокировать все боковые туннели! Остальным пять минут, чтобы собрать стрелы, перевести дух, вправить себе мозги и подготовиться двигаться дальше!

Пять минут! Целых пять минут, чтобы осознать, в каком дерьме мы оказались. Я тут же начал искать глазами своих.

Вон Владис, мой верный танк, мой друг, скала, о которую разбилась не одна атака. Он, пошатываясь, брёл к своей чудовищной палице Железный камень, бесформенной грудой лежавшей на полу. Рядом, вцепившись в его уцелевшую руку, как утопающий в соломинку, рыдая, плелась Стеллария. Её плечи мелко тряслись, но Владис, казалось, даже не замечал свою жену, глядя куда-то в пустоту, в свой собственный персональный ад. Оглушённый, контуженный, с оторванной кистью, но, чёрт возьми, не сломленный.

— Возвращайся в полевой госпиталь, — я подошёл и твёрдо положил руку ему на плечо, пытаясь вернуть его в реальность, вытащить из этого ступора. — Стеллария, ты идёшь с ним. Владису сейчас помощь нужнее, чем нам.

— К чёрту! — рык вырвался из груди танка, и мутный взгляд сфокусировался на мне. Он очнулся. С ледяным, пугающим хладнокровием он начал отдирать пальцы своей оторванной руки от рукояти палицы, сжатые в мёртвой хватке. Стелария отшатнулась, её лицо исказилось от ужаса, но на лице Владиса не отразилось ни единой эмоции, кроме стальной решимости. Он ткнул тяжёлой палицей мне в грудь. — Привяжи эту дрянь к моему запястью. Я иду до конца.

Внутри всё протестовало. Он же еле на ногах стоит!

— Я не…

— Оглянись, Артём! — заорал он, и в его голосе смешались ярость, боль и что-то ещё, более тёмное. — Ты можешь себе представить, через что они прошли, эти женщины⁈ И ты предлагаешь мне развернуться и уйти, поджав хвост⁈

Стоящая рядом с нами Карина, наша целительница, видевшая раны и похуже, не выдержав, рухнула на колени, и её шумно стошнило прямо на каменный пол. Лили, моя храбрая маленькая кунида, тут же подскочила к ней, что-то успокаивающе зашептала, гладя по спине.

Глаза Владиса сверкнули первобытной яростью.

— Я не остановлюсь, — прошипел он, — пока тело Балора и каждого его ублюдка не остынет на этой проклятой земле!

Он снова с силой ткнул палицей мне в грудь.

— Давай, шевелись!

Что тут скажешь?

В его глазах горело не просто упрямство, а жажда личной вендетты, скреплённая клятвой, данной самому себе. Молча кивнув, я забрал у него оружие и на мгновение крепко сжал его плечо, пытаясь без слов передать всё своё уважение. Затем достал из сумки запасную тетиву, прочную, надёжную, и принялся за дело, намертво приматывая тяжёлое древко к изуродованному предплечью. Теперь оружие стало продолжением его руки, уродливым, но смертоносным.

— Боги Валинора, сжальтесь! — пробормотала Карина, сплюнув горькую желчь. Она с трудом поднялась на ноги, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Я лучше добровольно в пасть к демонам полезу, чем останусь в этой адской дыре ещё хоть на минуту.

Харальд, стоящий с пепельно-серым лицом, мрачно кивнул.

— Я никогда… никогда не видел такой большой колонии.

— Колония? — я сглотнул, во рту мгновенно пересохло. — Слишком мягкое слово. Это не колония, а раковая опухоль.

— Именно так они и действуют, самцы арахнидов, — прорычала Ванесса. Её обычно бледная кожа потемнела от гнева, а в глазах плясали злые огоньки. — Расползаются как чума и захватывают всех, до кого могут дотянуться. Женщин в свои логова как живые инкубаторы, мужчин в рабство, выращивать для них еду или на пушечное мясо. Пауки обращаются со своим потомством с таким же презрением, как и с пленниками. Год за годом они наращивают свою мерзкую колонию, разрастаясь под землёй, словно злокачественная опухоль, пожирающая мир изнутри.

Лили не отрывала взгляда от Карины. Её длинные кроличьи уши прижались к голове, словно шоры, отгораживая от ужаса этого места.

— Только в настоящей глуши, вдали от всех, такое могло выйти из-под контроля, — прошептала она.

Клирики казались ангелами милосердия в этом аду. Они отпирали клетки, утешали пленниц, лечили их раны, раздавали еду, одеяла, даже свои собственные плащи, и выводили сломленных травмированных женщин наружу, в лагерь поддержки, где их уже ждали волонтёры из Тверда.

Но многие из них пленниц находились в глубокой кататонии. Их глаза, пустые и выжженные страданиями, не видели ничего. Женщины не понимали, что спасены, и не спешили выходить из открытых клеток. Даже когда священники осторожно брали их за руки, они просто безвольно двигались, куда их вели, напоминая покорных безвольных кукол.

Я уже видел подобное, когда Мия выкупила из рабства мать Зары, Э'вену. Она медленно, очень медленно приходила в себя, и лишь общение с внучкой помогло ей лучше всего. Я надеялся, что и эти несчастные смогут когда-нибудь оправиться, хотя, глядя на них, в это верилось с трудом.

Пронзительный свист Джинда Алора оборвал мои тяжёлые мысли. Лицо наёмника окаменело в яростной решимости, а когда он заговорил, в голосе зазвенела сталь.

— Что ж, воины Бастиона, мы выиграли битву, но Балор ещё жив. Пришло время избавить этот мир от заразы и спасти те несчастные души, что ещё томятся в его лапах. За мной!

Мы последовали за маршалом и его бойцами, начав углубляться в холм. Сердце сжималось от страха перед тем, что могли там обнаружить, но решимость вырезать эту опухоль до самого корня вела вперёд.

С каждым шагом крепло ощущение, что мы спускаемся в самый натуральный ад. Туннели ветвились, сплетаясь в сложный лабиринт, в котором без проводника или карты можно плутать вечно, пока не сдохнешь от голода или не наткнёшься на патруль. Время от времени мы встречали слабое сопротивление, обычно в узких проходах, где арахниды пытались устроить засаду, но оно скорее выглядело последними конвульсиями жалких остатков их армии. Гонцы, что мотались между отрядами, докладывали, что элитные группы пауков отчаянно пытаются вырваться из заблокированных туннелей, но той чёрной массы врагов, что вначале операции показала разведка Виктора, не наблюдалось, словно их всех разом смело с доски.

— Похоже, они стянулись к хозяину, — предположил Джинд, его голос гулко отдавался от каменных стен. — Готовятся к последнему бою. Так что соберитесь — загнанный в угол зверь самый опасный.

Сеть туннелей под холмом оказалась на удивление… цивилизованной. В извращённом, разумеется, смысле. Мы миновали огромные складские пещеры, доверху забитые награбленным: припасами, инструментами, алхимическими реагентами и материалами для крафта, вещами отнятыми у людей за годы набегов. Далее шли оружейные и хорошо оборудованные кузницы, где ковалось грубое, но эффективное оружие, и даже казармы для элитных бойцов. Всё говорило о том, что это не просто логово, а хорошо организованная и самодостаточная военная база. Твари не просто выживали, они готовились к войне.

От других же помещений по спине бежал холодок. Мы прошли мимо нескольких широких ям, затянутых липкой колышущейся паутиной, от которых несло такой вонью, что даже закалённые ветераны, привыкшие к запаху смерти, не выдерживали и отворачивались. В воздухе висел тошнотворный смрад гнили, нечистот и разлагающейся плоти. Пол возле этих ям усеивали кости как животных, так и людей. Сомнений не оставалось — пауки пожирали своих пленников.

А ещё мы находили небольшие одиночные комнаты, узкие каморки, выдолбленные прямо в скале. В каждой стояла лишь кровать с брошенным на неё грязным вонючим тряпьём. Я старался даже не думать, для чего они предназначались, просто шёл вперёд, сжимая лук так, что побелели костяшки. Каждый шаг вглубь этого проклятого места лишь усиливал моё горячее желание сжечь это гнездо дотла.

Глубоко внутри холма мы наткнулись на ещё одну пещеру, очень похожую на первую, где мы освободили пленниц, но меньше и… аккуратнее, если такое слово вообще можно применить к этому месту. И клетки здесь были тоже другими. В каждой, отделанной грубой позолотой, сидела одна-единственная женщина или девочка. Некоторым на вид не больше двенадцати. Все одеты в нарядные дорогие платья, украшенные драгоценностями, чистые, ухоженные, с тщательно расчёсанными и уложенными волосами. И ни одна, насколько я мог судить своим Глазом Истины, не беременна!

В их клетках стояли нормальные кровати с подобием матрасов, даже какая-то мебель. Условия содержания были несравнимо лучше, чем у тех несчастных в первой пещере, но их глаза… Глаза отражали такую же пустоту и полную отрешённость от реальности. Женщины сидели тихо, не двигаясь и не говоря ни слова, как дорогие фарфоровые куклы в витрине, и смотрели в никуда.

И тут до меня дошло, словно ледяной водой окатили. Это ведь личный гарем Балора, его коллекция!

Ужасы, которые они пережили, сломили их волю, помутили разум, сделали послушными игрушками в лапах чудовища. Сам факт того, что среди были дети, вызвал во мне приступ такой слепой ярости, что на мгновение потемнело в глазах. Я почувствовал, как кровь стучит в висках, а рука сама тянется к колчану.

Внезапно из туннеля напротив донёсся топот множества ног. Мы мгновенно напряглись, оружие взметнулось вверх, готовое к бою, но из темноты показались знакомые фигуры Хорвальда Валиндора и Виктора Ланского во главе второй половины нашего войска.

— Первыми добрались, да? — хмыкнул Виктор, но его обычная ухмылка быстро сползла с лица, когда он увидел девушек в клетках. Он поморщился, словно от зубной боли, и кивнул на третий, самый большой туннель, полностью затянутый плотной колышущейся паутиной. — Что ж, похоже, тварь прямо по курсу.

— Много врагов встретили? — спросил Джинд, профессионально оценивая взглядом заметно поредевшие ряды их отряда.

— Боюсь, вы ошиблись в расчётах, маршал, — с кривой усмешкой ответил Хорвальд. — Видимо, пауки решили, что разделять армию — плохая идея, и бросили все свои силы на нас. Пока мы сюда пробивались, к ним постоянно подходили подкрепления, и пару раз нас чуть не задавили числом.

— Но мои убийцы зашли с тыла и помогли не попасть в котёл, — добавил Виктор с мрачной ухмылкой, вытирая клинок о штанину.

Джинд хмыкнул.

— Что ж, в таком случае путь свободен…

И в этот самый момент девушки в клетках все разом закричали, издав нечеловеческий, полный животного ужаса визг, от которого, казалось, задрожали сами стены пещеры. А потом из затянутого паутиной туннеля с шипением, похожим на гудок товарного поезда, вылетела огромная чудовищная фигура.

Он оказался вдвое больше любого арахнида, которого я видел до этого, с раздутым, обрюзгшим от старости телом, почти полностью лысым и покрытым мерзкими сочащимися пролежнями. Арахнид был голым, если это слово применимо к монстру, и его дряблая серая кожа отвратительно колыхалась при каждом движении. В одной руке он сжимал кнут из туго сплетённой паутины, в другой посох, инкрустированный тёмными камнями. На шее висело ожерелье мага уровня «Мастер», которое я бы с удовольствием сорвал с его трупа.

Балор. Патриарх. Ублюдок.

— Следопыт/Маг шестьдесят третьего уровня! — заорал я, активировав Глаз Истины. Цифры и буквы полыхнули перед глазами красным.

— Двойной класс? — недоверчиво прорычал Владис рядом. — Какого дьявола?

— Это способность, которая открывается на шестидесятом и… — крикнул Хорвальд, пытаясь перекричать нарастающий гул, но договорить не успел. Балор, двигаясь с невозможной для его туши скоростью, выстрелил сгустком липкой паутины, который отбросил старого мага через всю пещеру, словно тряпичную куклу. Одновременно с этим он обрушил свой кнут на Джинда и начал читать заклинание, бормоча что-то на своём паучьем языке.

Чёрт, Кольцо Огня 63-го уровня! Да он же испепелит половину из нас, прежде чем мы успеем к нему подобраться!

Не раздумывая, я наложил на тетиву Земляную стрелу. Секунда на прицеливание… выстрел! Стрела, гудя от вложенной в неё силы, вонзилась пауку в жирное брюхо. Тот, оглушённый, покачнулся, и плетение заклинания оборвалось. А может, это сработала одна из десятка других оглушающих способностей, которые бойцы вокруг меня применили в ту же секунду, или все разом? Мы действовали как единый организм, движимый одной целью.

Балор издал ещё одно оглушительное шипение и бросился на нас, превратившись в смерч из восьми хитиновых конечностей, каждая из которых острая, как коса. Он размахивал ногами, снося головы и протыкая доспехи, стрелял паутиной, чтобы замедлить или пригвоздить к земле тех, кто пытался отступить. Но никто не бежал и не паниковал.

Ярость, чистая, незамутнённая, выжигающая всё изнутри от вида того, что это мерзкое существо сделало со столькими невинными, пылала в каждом из нас. Став нашим щитом и мечом, она выжгла страх.

— Рубите его! — ревел Лоркар, его глаза налились кровью в берсеркерской ярости. — Даже если мы все здесь сдохнем, завалите эту тварь!

И он не единственный кричал подобное, весь рейд в исступлении орал, сплетя свои голоса в один неистовый яростный рёв. Мы набросились на гигантского паука, как стая волков на медведя, бросая в него всё, что у нас было.

Балор оказался в ловушке. Он стоял в центре пещеры, окружённый со всех сторон без единого шанса на манёвр, творя последнее заклинание, которое у него осталось — что-то вроде Цепной молнии, только гораздо мощнее. И, похоже, оно действовало мгновенно. Он кастовал его снова и снова, и каждый раз один из наших бойцов падал замертво, корчась в электрических разрядах. Любой контроль типа оглушения или замедления действовал на него в лучшем случае пару мгновений. В слепом бешенстве он начал крушить всё вокруг и с душераздирающим хрустом проломил несколько клеток, в которых сидели девушки из его гарема, убивая своих же «кукол».

Несмотря на всю чудовищную силу паука, наше численное превосходство сделало своё дело. Шкала здоровья Балора, видимая только мне, таяла с пугающей быстротой, и наконец с последним яростным рёвом мы пробили его защиту. Мечи, топоры, стрелы и заклинания обрушились на его раздутое тело. Злодей, годами державший в страхе весь Бастион, с глухим стуком рухнул на каменный пол.

Героическое задание выполнено: Изгоните Изгоев.

Балор, Патриарх Арахнидов, лежит мёртвым у ваших ног.

Начислено 500 000 опыта.

Вас будут чествовать как героя Бастиона.

Системные сообщения вспыхнули одно за одним.

Победа. Но она не принесла облегчения, только пустоту.

Даже после того как системные сообщения погасли, бойцы не не могли остановиться. Смерть Балора не принесла им удовлетворения, ярость, которую они сдерживали, требовала выхода. Они продолжали рубить и колоть безжизненное тело, превращая мерзкую тушу в бесформенные подрагивающие останки, что походило уже на какое-то ритуальное избиение.

— ВОТ! ПОЧЕМУ! МЫ! УНИЧТОЖАЕМ! ТАКИХ! УБЛЮДКОВ! — рычал Владис, подкрепляя каждое своё слово тяжёлым ударом ноги по тому, что когда-то было головой патриарха арахнидов. Его лицо искажала гримаса, в которой смешались горе и дикое первобытное торжество.

Затем он сделал то, что заставило бы любого придворного рыцаря в белых перчатках упасть в обморок от шока. Неуклюже, одной рукой, Владис расстегнул штаны и принялся мочиться на отвратительные останки, и один за другим бойцы, чьи семьи пострадали от набегов, чьи дома были сожжены, присоединились к нему.

Я смотрел на это и не чувствовал ни капли осуждения. После всего, что мы увидели в туннелях, после пустых глаз девочек в клетках, это не казалось варварством, а являлось частью правосудия. Да, грязной, уродливой её частью, но всё же обоснованно-правильной в этом жестоком мире.

Даже Мия, богиня, что дала мне второй шанс, когда-то говорила, что арахниды созданы как воплощение абсолютного зла, как разумные монстры, чья природа требовала разрушать и поглощать. Каждая раса на Валиноре, от эльфов до гномов, придерживалась политики тотального истребления по отношению к ним. И это вовсе не было геноцидом, а лишь единственным способом защитить своих детей.

Наконец ярость бойцов иссякла, уступив место звенящей, всепоглощающей усталости. Они стояли, тяжело дыша, опираясь на оружие, глядя на дело рук своих. Воздух колыхался, наполненный запахом крови, озона от заклинаний, а теперь ещё и мочи.

Угроза миновала, но победа не казалась сладкой. Она имела привкус крови, пепла и слёз. Мы победили, и шрамы от этой победы останутся с нами навсегда.

Я посмотрел на своих людей, на Лили, на искажённые болью и яростью лица воинов Бастиона, и понял, что эта война изменила нас всех, и прежними мы уже не станем никогда.