Инженер Империи. Дальний Рубеж

Глава 18

Я закрыл глаза и отпустил внутренний лед. Он хлынул наружу, но не яростным потоком, а тонкой, контролируемой струей.

Я сосредоточился на влаге в воздухе, на росе на траве, на испарениях от земли. И приказал им сгуститься. Я использовал почти половину своей маны на этот фокус.

Сначала никто ничего не заметил. Лишь через пару минут один из наемников у костра поднял голову и недоуменно посмотрел по сторонам.

— Эй, что-то холодно стало, а? — пробурчал он.

Его сосед флегматично потянулся к брошенному на земле плащу.

Вот тогда я и сделал это.

Из ничего, из сгустившегося ночного воздуха, прямо посреди их лагеря, начал падать снег. Крупные, пушистые, неестественно белые хлопья в разгар не самой теплой, но все же не зимней ночи. Они кружились в свете костров, ложась на плечи спящим, тая на раскаленных доспехах, заставляя пьяных головорезов задирать головы с тупым удивлением.

— Что за черт? Снег? Летом? — раздался чей-то пьяный возглас.

Сначала они смеялись. Потом смех стал нервным. Потом кто-то первый крестясь отшатнулся от падающего с неба холода.

— Это колдовство! — пронесся испуганный шепот. — Лесные духи! Твари!

Паника, которую я сеял, была не громкой и яростной, а тихой и разъедающей, как яд. Они хватались за оружие, но не видели врага. Они пялились на падающий снег, и суеверный ужас сковывал их пьяные мозги быстрее любого мороза.

Идеальное отвлечение.

Я видел, как на другом конце лагеря, у того самого валуна, мелькнула тень. Две фигуры — одна сопротивляющаяся, другая с сильной и точной хваткой — бесшумно отступили в лес. Немиров справился.

Я отпустил контроль. Снегопад прекратился так же внезапно, как и начался. Оставив после себя сорок перепуганных, дезориентированных и абсолютно уверенных, что на них напала нечисть, наемников.

Я уже повернулся, чтобы уходить, когда мой взгляд упал на край поляны. Там, в самой гуще теней, стояла Фигура. Высокая, худая, одетая в лохмотья, сливающиеся с лесной мглой. Я не видел ее лица, но чувствовал на себе ее взгляд. Взгляд был тяжелым, древним и полным… любопытства.

Это была не тварь. Не человек. Нечто иное.

Мы смотрели друг на друга через поляну, залитую теперь лишь лунным светом и замешательством наемников. Длилось это всего мгновение. Затем Фигура медленно, почти величаво, отступила на шаг назад и растворилась в темноте, словно ее и не было.

Кто это был? Наблюдатель? Союзник? Еще один враг?

Но сейчас было не время для размышлений. Я отступил от поляны и помчался назад, к нашей стене, к нашим людям, где меня уже ждал пленный предатель с ответами. Ответами, которые нам были нужны позарез.

Легко и бесшумно, как тень, я преодолел оставшееся до стены расстояние. Ночной лес, еще несколько минут назад бывший союзником, теперь казался наполненным чужими, враждебными взглядами. Каждый шорох, каждый треск ветки отзывался в памяти образом той самой Фигуры — высокого, худого существа в лохмотьях, чей древний и любопытный взгляд пронзил меня насквозь.

Кто? Что? Зачем? — вопросы крутились в голове, но я гнал их прочь. Сейчас — не время. Сначала — Ян. Затем — все остальное.

Ворота бесшумно приоткрылись, впустив меня, и так же бесшумно захлопнулись. На небольшом мощёном пятачке перед кузницей меня ждала группа. Немиров, непроницаемый, как скала, его люди — уставшие, но довольные, и в центре — фигура в грязном, помятом камзоле, с мешком на голове и руками, туго скрученными за спиной. Ян.

Рядом стояли двое стражников с зажжёнными факелами, бросавшими неровные, пляшущие тени на стены. Воздух пах дымом, потом и страхом — тонким, кислым запахом, исходившим от пленного.

— Живой, — доложил Немиров, кивнув на свою добычу. — Вырваться не пытался. Только хныкал.

Я медленно подошёл к пленнику. Холодная пустота внутри, недавно излившаяся в снегопад, снова наполнилась, теперь она была сконцентрирована, остра и направлена на одно единственное существо. Предателя.

— Снимите с него мешок, — приказал я тихо.

Стражник дёрнул за верёвку, и с головы Яна слетел мешок. Он заморгал, щурясь от яркого света факелов. Его лицо было бледным, испарина блестела на лбу и висках. Увидев меня, он попытался отшатнуться, но крепкие руки стражников держали его на месте.

— В-ваше сиятельство… — его голос сорвался на противный, заискивающий визг. — Это… это недоразумение! Они силой меня удержали! Я шанса ждал, чтобы сбежать и предупредить…

— Заткнись, Ян, — мои слова прозвучали тихо, но с такой ледяной ненавистью, что он мгновенно замолчал, застыв с открытым ртом. — Ты будешь говорить только тогда, когда я задам вопрос. И если я услышу хоть одно слово лжи, капитан Немиров будет практиковаться на твоих пальцах. Понятно?

Он судорожно, почти истерично, кивнул.

— Кто они? — спросил я, указывая подбородком в сторону леса.

— Н-наёмники, ваше сиятельство… Сброд… Их собрал один тип, из свиты князя, кажется… Не знаю имени! Клянусь! — он запищал, увидев, как Немиров делает шаг вперёд.

— Их задача?

— Диверсия… Поджечь склады, завод, если получится… Посеять панику… Их должно было быть больше, но часть куда-то ушла на север, с другим отрядом…

— Зачем ты? Что ты им рассказал?

— Я… я… — он заглотал воздух, глаза бегали по сторонам, ища спасения, которого не было. — Они обещали вернуть мне должность… Вернуть всё! Я знал про завод… Про попытки запустить его… Про слабые места в обороне на восточном участке… Старые дренажные трубы, заваленные хворостом… Их можно использовать, чтобы просочиться за стену…

Измена, подлая и мелочная, выливалась наружу вместе с его страхом. Он выложил им всё. Всё, что знал. Каждый кирпичик нашей обороны, каждую нашу слабость.

— Кто их настоящий командир? Тот, кто собрал? Опиши его.

Ян, дрожа всем телом, зажмурился, пытаясь сосредоточиться.

— Худой… Высокий… Говорит тихо, носит перстень с тёмным камнем… Глаза… глаза очень холодные. Все его слушаются, даже самые отпетые головорезы. Зовут его… кажется, Лысак? Лисак? Что-то такое…

Лысак. Это имя никак не отозвалось в памяти Миши. Значит, кто-то действовал чужими руками.

Я отступил на шаг, дав знак стражникам. С меня было достаточно.

— В ледник. Под усиленный караул. Живым и невредимым. Он нам ещё пригодится, — распорядился я.

Его поволокли прочь, и его скулящий голос скоро затих в ночи.

Я повернулся к Немирову.

— «Дренажные трубы». Закрой их. Расставь лучших лучников. Пусть ждут. Если они решат воспользоваться советом Яна, встретьте их так, чтобы ни один не ушёл.

— Будет сделано, — кивнул капитан и скрылся в темноте, отдавая тихие, чёткие приказы своей пятёрке.

Я остался один в круге света от догорающих факелов. Тишина снова сгущалась вокруг, но теперь она была другой. Мы знали направление удара. Мы были готовы. Ночь ещё не закончилась, и атака могла начаться в любой момент.

Я снова поднялся на стену, вглядываясь в непроглядную тьму леса. Где-то там бродили сорок перепуганных суеверных головорезов. Где-то там шёл на север и ещё один отряд. И где-то там… стояла та Фигура. Наблюдатель. Тёмный — в этом я не сомневался.

«Хорошо, — подумал я, обращаясь к ночи. — Смотри. Смотри и запоминай. Ты увидишь, как мы дерёмся. Как мы выживаем. Как мы становимся сильнее».

Я положил руку на холодный камень парапета. Пустота внутри ответила мне ровным, уверенным гулом. Она была готова. И я был готов.

Внезапно с востока, издалека, донёсся отдалённый, едва слышный звук. Не вой твари и не пьяный крик. Это был звук мотора моей машины.

Маша. Она уже возвращалась.

Я замер, вслушиваясь, пытаясь уловить в этом звуке ноту — тревоги или победы. Но ветер донёс лишь один-единственный, чистый и ясный звук, разрезавший ночную тьму.

Автомобиль Маши плавно, но быстро катился по ухоженной аллее, ведущей к поместью. Солнце стояло высоко, близился полдень. После лихорадочной ночи и утренней гонки эта умиротворяющая картина — стриженые газоны, аккуратные клумбы, безмятежная тишина — казалась сюрреалистичной.

Маша, сидя на кожаном сиденье, чувствовала контраст всей своей уставшей кожей. Её потрёпанная дорожная куртка и грубые ботинки выглядели чужеродно в этом ковчеге ушедшей эпохи. Она сжала в кармане свёрнутое письмо брата, мысленно репетируя слова.

Машина остановилась перед центральными воротами, где к ним вышел амбал-охранник с автоматом наперевес.

— Кто такие? — грубо обратился он к Маше, слегка пугая её своим недовольным страшным лицом.

— Княжна Мария Прохорова. Со срочным донесением для мадемуазель Анны де Нотель.

Охранник достал рацию из-за пояса и доложил кому-то о ее приезде.

Рация прошипела и выдала ответ:

— Пропускай.

Лакей в ливрее, невозмутимый, словно изваяние, уже ждал, чтобы помочь Маше сойти.

— Мадемуазель де Нотель ожидает вас в зимнем саду, — произнёс он, и его голос прозвучал как отдалённый колокольный звон в этой неестественной тишине.

Её провели через анфиладу залов. Воздух был прохладным и пахнул воском для паркета и ароматом срезанных цветов. Звук её шагов глухо отдавался от высоких потолков. Здесь всё дышало деньгами, старой аристократической спесью и… отчуждённостью. Золотая клетка. Миша был прав.

Анна де Нотель ждала её у стеклянной стены, за которой буйствовала зелень тропических растений. Она была одета в лёгкое платье цвета утренней зари, но на её лице не было и тени безмятежности. Напротив, её черты были напряжены, а глаза, обычно скрытые томной полуулыбкой, сейчас пристально и тревожно изучали Машу.

— Маша, — Анна сделала шаг навстречу, её руки на мгновение сжали руки гостьи. Хватка была твёрдой, почти судорожной. — Я так рада, что ты цела. Дороги становятся опаснее с каждым днём. Прошу, садись. Вино? Вода?

— Воды, пожалуйста, — голос Маши прозвучал хрипло после дороги. Она опустилась в кресло, чувствуя, как мягкий бархат поглощает её усталость.

Лакей бесшумно принёс кувшин с водой и хрустальный бокал. Когда он удалился, Анна отбросила все светские условности.

— Что-то случилось? Неспроста же твой брат прислал сюда. Или он все же осознал, какой бриллиант упустил, — кокетливо добавила она в конце.

Маша достала письмо из внутреннего кармана и положила его на столик из полированного красного дерева.

Анна де Нотель с осторожностью коснулась письма, словно оно было раскаленным угольком. Развернув его, Анна быстро пробежала глазами по его содержанию.

— Гениальное, отчаянное, но безумие. — выполила она, дочитав письмо, и залпом выпила своё вино. — Юлославские… они не простят такого вызова. Они сожрут его, сожрут ваш дом, а потом придут за нами за соучастие.

— Они и так придут, Анна, — тихо, но твёрдо сказала Маша. Она отпила воды, давая словам осесть. — Они уже идут. Не сомневайся. Миша не предлагает тебе начать войну. Он предлагает тебе шанс в ней выжить. Он не просит твоих солдат. Он не просит твоего серебра. Он предлагает честную сделку. Независимость для твоего дома. Возможность дышать полной грудью, а не на подачках Юлославских.

— Двадцать процентов… это неслыханно. Но даже если он сможет это сделать… качество… Юлославских контролируют не только цены, они контролируют стандарты. Любая партия, не прошедшая их клеймение, считается контрабандой. Её уничтожают. А тех, кто её покупает…

— Качество будет выше, — перебила её Маша. В её голосе зазвучала непоколебимая уверенность брата. — Миша гарантирует это. Он уже запустил механизмы. И он… он обладает способностями, которые могут больше, чем просто машины.

Она посмотрела Анне прямо в глаза.

— Ты же видела. В лесу. Он не просто выжил. Он победил.

Воспоминание о той ночи, о леденящем ужасе и о странном, холодном спокойствии Миши заставило Анну вздрогнуть. Она отвела взгляд.

— Я видела. Но одного человека, даже такого, мало против целой системы, строившийся годами.

— Он не один, — голос Маши стал жёстче. Она отставила бокал и наклонилась вперёд. — За нашей стеной сейчас не кучка испуганных выживших. Там — крепость. Там — люди, которые готовы драться до конца. И там — завод, который может стать ключом к свободе для всех нас. Но… — она сделала паузу, давая словам набрать вес, — … но Юлославские уже знают это. Они не ждут.

Маша обвела рукой роскошный зимний сад, всю эту красоту и умиротворение.

— Их ответ уже в пути, Анна. Пока мы сидим здесь и пьём вино, мой дом, возможно, вновь собираются атаковать.

Лицо Анны побелело. Все её аристократическое спокойствие испарилось, сменившись чистым, неприкрытым страхом.

— Что?…

— Миша просит не ждать полудня. Он просит твоего ответа сейчас. Не слов. Дела. Тени альтернативы уже недостаточно. — Маша встала, её фигура в поношенной куртке выглядела сейчас куда могущественнее, чем вся эта позолоченная комната. — Юлославские уже отправили свой ответ на наш дерзкий шаг, я в этом даже не сомневаюсь. И если ты хочешь сохранить свой шанс, твоя помощь нужна нам сейчас. Немедленно. Иначе к закату моего дома не станет. А твой они возьмут следующим, просто потому что смогут в назидание остальным.

Анна де Нотель поднялась с кресла. Она больше не выглядела испуганной девочкой в золотой клетке. Перед Машей стояла женщина, дочь главы знатного дома, осознавшая неизбежность выбора. Её глаза загорелись тем самым огнём, который Маша видела у своего брата — холодным, решительным, готовым на всё.

Она резко дернула за шнурок звонка. В дверях мгновенно возник лакей.

— Немедленно позовите ко мне капитана гвардии и управителя, — её голос звенел, как сталь. — И приготовьте мою машину и эскорт. Боевую готовность.

Лакей, удивлённый таким тоном, исчез.

Анна повернулась к Маше.

— Скажи своему брату… — она сделала глубокий вдох, — … скажи ему, что дом де Нотель принимает его предложение. И наш первый платёж за независимость — это отряд лучших стрелков и два фургона с припасами: медикаменты, бинты, продовольствие. Они будут у его стены через три часа. Я лично поведу их.

Она подошла к столу, схватила ручку и набросала на обороте мишиного письма несколько стремительных строк, сорвала с пальца перстень с печаткой и с силой прижала его к сургучу, который тут же подал другой лакей.

— Вот мой ответ. Теперь езжай. И передай Мише… передай, что его тень альтернативы только что обрела меч.

Маша взяла письмо, кивнула без лишних слов и, развернувшись, почти побежала к выходу. Золотая клетка распахнула дверцы. И птица внутри нее решила лететь навстречу буре.

Но навстречу ей попался глава рода — Ровен де Нотель. Его лицо выражало одновременно недоумение и злость. Но он даже не обратил никакого внимания на спешившую девушку.

Маша на секунду замешкалась, думая, не задержаться ли, чтобы помочь Анне в жарком споре с отцом… Но мысли о брате и том, что её дар мог пригодится на стене, с силой вытолкнули её из поместья де Нотель.

Я не стал ждать у ворот. Спустившись со стены, я приказал отпереть восточные ворота ровно настолько, чтобы могла проехать машина. Двое стражников с арбалетами заняли позиции на флангах, готовые прикрыть огнём.

Из темноты медленно выплыла знакомая машина. Едва машина остановилась, как из неё выскочила Маша, её лицо в свете наших факелов было усталым, но озарённым внутренним торжеством.

За моей машиной следовало ещё двое мотоциклов — люди де Нотель в их синих с серебром куртках.

— Миш, — она кивнула мне, и в её глазах читалось облегчение. — Всё нормально. Доставила.

Один из мотоциклистов, мужчина лет сорока с жёстким, просечённым морщинами лицом и усами, спешился и подошёл ко мне. Он отдал мне короткий, почти воинский поклон.

— Ваше сиятельство. Мадемуазель де Нотель просила передать вам это, — он протянул мне небольшой, плотно свёрнутый свиток, перевязанный серебряной нитью с восковой печатью — гербом де Нотель: сова, сидящая на рукояти меча.

— И просила передать, что её дом… высоко ценит вашу инициативу, — продолжал гонец, тщательно подбирая слова. — Она обсудит ваше предложение с главой семьи. Ожидайте нашего гонца с ответом до полудня.

До полудня. Это было быстро. Очень быстро. Значит, Анна восприняла моё предложение более чем серьёзно.

— Благодарю, — я принял свиток. — Отведите их людей в столовую, обогрейте, накормите. Выделите комнаты для отдыха.

Гонец кивнул и, отдав ещё один поклон, отошёл к своим людям.

Я повернулся к Маше, отведя её в сторону.

— Ну? Как она отреагировала?

— Сначала онемела, — тихо, чтобы не слышали чужие, заговорила сестра. — Потом прочла письмо ещё раз. Потом спросила, не сошёл ли ты с ума. Но в её глазах… в её глазах была надежда, Миш. Та самая, о которой ты говорил. Тень альтернативы. Она сказала, что её отец давно ищет способ разорвать удавку Юлославских. Твоё предложение… оно рискованное, но другого выхода у них просто нет.

Я развернул свиток, сломав печать. Почерк был изящным, чётким, женским.

«Сосед и союзник. Ваше письмо получено. Предложение требует обсуждения, но не отвергается. Ждите. Анна де Нотель».

Коротко, сдержанно и по делу. Как и полагается.

— Хорошо, — я сложил письмо и убрал его в карман. — Очень хорошо. Иди отдохни, ты заслужила.

— Отдыхать некогда, — Маша покачала головой, и её взгляд стал жёстким. — Пока я ехала назад, видела огни на севере. Огни костров. Много костров. И слышала дальний гул. Как будто много людей куда-то движутся.

Лагерь наёмников. Или что-то большее. Время, которое у нас было, истекало.

Я кивнул, и мы молча поднялись на стену. Ночь по-прежнему была тихой, но теперь эта тишина была обманчивой. Она скрывала подготовку к буре.

Взглянув на север, я увидел то, о чём говорила Маша. У самого горизонта, на фоне тёмного леса, тускло полыхала неестественно большая для ночи и для этого места россыпь огней. Их было слишком много, чтобы быть просто костром разведчиков.

— Они копят силы, — тихо проговорила Маша. — Готовятся к чему-то большому.

— Или ждут команды, — добавил я. — Команды от Лысака.

И чей вассал этот Лысак?

Лозинский, склонившись над кипой бумаг, готовил еженедельный доклад начальнику отделения о ходе дел. Он включает в него дело князя Прохорова.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО Экз.№ 1 Начальнику 3-го отделения Имперской Канцелярии Генерал-лейтенанту В. С. Абакумову От Старшего советника Лозинского А. К. РАПОРТ О положении дел в Прохоровском уделе

Ваше Превосходительство,

В соответствии с предписанием от 14.08.с. г. мною проведена ревизия хозяйственной и административной деятельности Наместника Прохоровского удела, Его Сиятельства Князя Прохорова.

Общая обстановка в регионе оценивается как напряженная. Вследствие близости к линии фронта и потока беженцев наблюдается дестабилизация обстановки, рост правонарушений и ослабление имперской административной вертикали.

По делу Князя Прохорова:

1. Хозяйственная деятельность. Учет материальных средств и финансов ведется с формальной скрупулезностью, однако масштабы закупок продовольствия, медикаментов и, что наиболее показательно, стройматериалов существенно (на 50–70%) превышают потребности местного населения, даже с учетом беженцев. Излишки не учтены на центральных складах, их распределение не задокументировано. Фактически, создана автономная от имперской системы ресурсная база.

2. Военная деятельность. Под предлогом защиты от мародеров (отдельные случаи, судя по всему, имели место) сформировано вооруженное ополчение численностью до 30 человек. Командование осуществляет отставной капитан Немиров, личность с известными в прошлом оппозиционными настроениями. Ополчение вооружено не только охотничьим оружием, но и армейскими винтовками (включая СВТ) и автоматами (ППШ), источник получения которых официально не подтвержден. Все ополченцы лично обязаны Князю и получают довольствие из его рук, что позволяет говорить о формировании частной вооруженной структуры.

3. Инцидент с «бандой». В ночь с 17 на 18.08 Князь Прохоров лично возглавил вооруженную вылазку против группы лиц, объявленных им мародерами, ответственными за разорение деревни Веретьево. В результате операции группа была уничтожена или захвачена в плен. В качестве трофея был изъят станковый пулемет системы «Максим». Однако материальных доказательств связи данной группы с какими-либо диверсионными силами противника (документов, печатей, специфического вооружения) представлено не было. Награбленное имущество также обнаружено не было. Показания местных жителей о нападении на Веретьево крайне противоречивы и не содержат конкретных описаний нападавших.

4. Критическое развитие. Вечером 18.08 произошло нападение на место содержания пленных. Все пленные, а также один часовой, были убиты. Нападение совершено с исключительной точностью и жестокостью, без свидетелей. Данное происшествие не только лишило возможности получить официальные показания, но и наглядно демонстрирует наличие в регионе высокоорганизованной и хорошо вооруженной силы, чьи интересы были затронуты возможным разоблачением пленных.

Выводы:

Действия Князя Прохорова, формально направленные на стабилизацию обстановки, по сути своей представляют собой создание автономного анклава с независимым ресурсным и силовым обеспечением. Используемая им риторика о «войне на земле» и «бездарных приказах из столицы» подрывает авторитет центральной власти. Инцидент с пленными свидетельствует о том, что регион стал ареной противостояния не только с мелкими мародерами, но и с серьезной силой, чьи связи и цели еще предстоит установить.

Рекомендации:

1. Вмешательство. Положение требует немедленного и решительного вмешательства центральной власти. Полномочия Князя Прохорова должны быть пересмотрены.

2. Проверка. Назначить в Прохоровский удел имперского управляющего с широкими полномочиями для наведения порядка в документации и на складах.

3. Силовой компонент. Для обеспечения безопасности и разоружения незаконных формирований целесообразно направить в удел не менее роты регулярных войск под командованием лояльного офицера.

4. Расследование. Поручить Особому отделу провести тщательное расследование обстоятельств нападения на лагерь для пленных и возможных связей Князя Прохорова с противоборствующими силами.

Приложение: Копии опросных листов, инвентарные ведомости.

Старший советник А. К. Лозинский 20.08.с. г.

Документ вышел безупречным. Лозинский не обвинял Прохорова прямо — лишь констатировал факты, расставляя нужные акценты. Факты, которые кричали сами за себя: самоуправство, незаконное формирование, хищения, некомпетентность, приведшая к гибели людей.

Он не написал главного. Не написал о ледяном, презрительном взгляде Прохорова. Не написал о своем собственном страхе, когда он понял, что его изящная столичная игра наткнулась на жестокую правду окопов и подвалов. Не написал о том, что прекрасно понимал: нападение на ледник — дело рук не «сообщников банды», а кого-то совсем иного. Возможно, даже людей самого Прохорова, который решил таким жестоким образом похоронить улики и одновременно припугнуть столичного ревизора.

Но это останется за кадром. Для отчета важна была только безупречная логическая конструкция, которая вела к единственно верному выводу: князь опасен, его власть должна быть уничтожена.

Лозинский сложил рапорт в папку, запечатал ее печатью с имперским орлом и позвал курьера.

— Немедленно в столицу. Лично в руки генерал-лейтенанту Абакумову.

Курьер исчез в ночи. Лозинский подошел к окну своей временной резиденции в губернском городе и посмотрел в сторону Прохоровского удела. Где-то там этот сумасбродный князь со своим верным капитаном строил свою маленькую империю на костях и крови, веря, что можно спасти мир в отдельно взятой усадьбе.

«Ошибаешься, ваше сиятельство, — прошептал Лозинский в стекло. — Мир не спасти. Можно только выбрать, на чьей стороне быть, когда все рухнет. И я свой выбор сделал».

Он потушил свет, оставаясь стоять в темноте. Ход был сделан. Теперь очередь была за столицей. И он был уверен, что ответ из столицы будет быстрым и железным.