Индийский лекарь. Том 2

Глава 13

— Куда вы его хотите направить? — поинтересовался фельдшер.

— Ему необходимо сделать электрокардиографию.

— Что вы планируете исключить?

— У меня есть подозрение на абдоминальную форму инфаркта миокарда. Даже опытный специалист может совершить ошибку с этим диагнозом. Все признаки заболевания указывают на проблему в желудочно-кишечном тракте, а по факту мы имеем дело с патологией в сердечно-сосудистой системе.

— Да, всё верно, — подхватил фельдшер, серьезно задумавшись. — А что-то не догадался… И вправду ведь такое бывает.

— Ничего страшного! — подбодрил я младшего коллегу. — Если в чем-то сомневаешься, то лучше спросить совета. В этом нет ничего постыдного! Когда человек поступает с такой клинической картиной, то важно исключить сердечно-сосудистую патологию в первую очередь.

— Я тогда позвоню в кабинет функциональной диагностики, — поспешно заявил фельдшер.

В скором времени к нам спустился медицинский сотрудник с необходимым оборудованием. Установив электроды на тело мужчины, в скором времени мы получили результат электрокардиографии.

— Попробуйте самостоятельно расшифровать, — предложил я младшему коллеге. — Это очень полезный практический навык.

— Да, конечно, — фельдшер неуверенно взял плёнку в руки и стал пристально её разглядывать.

— Что-нибудь заметили? — поинтересовался я через некоторое время.

— Вот здесь! — радостно заявил фельдшер. — Депрессия сегмента «ST».

Я подошел поближе, чтобы рассмотреть отклонение от нормы на снимке электрокардиографии.

— Всё верно! — похвалил я коллегу. — А вы хотели его положить в гастроэнтерологическое отделение.

— Ну, ему же там во всяком случае сняли ЭКГ, — попытался оправдаться фельдшер.

— Это — потеря ценного времени! — отметил я. — Да, хорошо, что в больнице предусмотрено исключение других патологий. Но было бы лучше и для врачей, и для пациентов, чтобы сразу выбрали верное направление. Мы же работаем в первичном звене! Поэтому на нас лежит большая ответственность своевременного оказания помощи, хоть мы и ограничены в методах диагностики. Не всегда есть возможность снять ЭКГ, провести анализы крови, чтобы исключить заболевание. Но хороший врач этим и отличается, что способен заподозрить болезнь, руководствуясь базовыми методами диагностики.

— Спасибо большое вам за помощь, доктор! — искренне поблагодарил фельдшер.

— Дальше думаю, что сами справитесь, — ответил я, подходя к выходной двери. — Напишите направление на госпитализацию в кардиологическое отделение. Там уже они сами разберутся.

Хорошо, что оказался на дежурстве. Была бы высокая вероятность, что мужчину направили в гастроэнтерологическое отделение. Не сомневаюсь, что наши сотрудники бы выявили, что по желудочно-кишечному тракту патологий нет.

Фельдшеру явно не хватает опыта, но хотя бы радует, что ему совсем не стыдно просить помощи и принимать советы от коллег. Многие по разным причинам от подобного отказываются. Кому-то гордость не позволяет — вышел после учебного заведения и считает, что всё уже знает. Особенно это характерно для отличников.

Увы, реальная практика всегда отрезвляет подобных людей. Потому что они сразу натыкаются на то, что ничего не понимают. А тут ещё сверху куча бумажной волокиты. И как с этим всем справиться? А тут ещё и начальство начинает ругаться за ошибки в направлении, неправильно выписанном рецепте. Учеба и реальная практика — кардинально отличаются. Многие просто выгорают на этом моменте и уходят из медицина навсегда.

Есть вторая категория сотрудников, которые наоборот боятся показать своё незнание в чем-то. И этому ещё способствуют коллеги с опытом, которые вместо того, чтобы показать, научить, объяснить — начинают задавать двусмысленные вопросы. А на какие оценки ты учился? Вам разве не объяснили как лечить это? И многое другое.

Но ничего постыдного нет в том, чтобы где-то попросить помощи или совета. Даже опытный клиницист может совершить ошибку при лечении. И это никак не связано с тем, что он чего-то не знает или не может. Человеческий фактор. Главное — всегда стремиться к совершенству.

Я вернулся в кабинет заведующего стационаром. Хорошо, что оформление инвалидности не слетело с оформления. Осталось буквально ввести необходимые инструментальные исследования и можно отправлять на проверку в бюро медицинской экспертизы.

Стоило мне только сесть за стол, как через пять минут кто-то постучался в дверь. Я увидел знакомое лицо медсестры, приходившей ко мне ранее.

— Ему всё таки хуже стало? — поинтересовался я состоянием молодого пациента с сахарным диабетом.

— Нет, с ним всё в порядке! — поспешно заявила медсестра. — Вы не могли бы подойти в неврологическое отделение?

— Нужен терапевтический осмотр?

— Да, посмотреть для галочки, осмотр написать. Вроде с инсультом мужчина поступил.

— Хорошо, сейчас буквально пять минут осталось дописать и подойду к ним. Передадите?

— Да, конечно! — ответила медсестра, закрыв за собой дверь.

Я закончил оформление инвалидности и сохранил документ в системе. Завтра подпишут в электронном виде и отправят на рассмотрение. Очень удобно совмещать ночное дежурство и бумажную волокиту, которую меньше всего хочется делать во время приема.

Я вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Неврологическое отделение находится на седьмом этаже, пройдусь, пожалуй, пешком. А то совсем в последнее время мало двигаюсь, а это один из факторов, предрасполагающих к сердечно-сосудистым заболеваниям.

Я зашел в неврологическое отделение.

— Здравствуйте, — обратился ко мне постовая медсестра. — Вы дежурный врач-терапевт?

— Всё верно, подскажите номер палаты, — ответил я.

— Номер шесть, правда его сейчас окулист осматривает…

— Ничего, думаю, что моё присутствие никого не смутит.

Я зашел в шестую палату и увидел группу из трех докторов, осматривающих больного. Врачи, увидев меня, молча поздоровались со мной кивком.

Я принялся исследовать состояние его чакр в поисках патологии. Всё равно офтальмолог собирает анамнез для своего осмотра.

Не знаю как у меня так вышло, но сегодня у меня удалось обнаружить патологию в конкретном органе. Я моментально смог понять причину неотложного состояния, не прибегнув даже к сбору анамнеза.

Благодаря своему видению чакр у меня была возможность заранее определить в какой из систем органов у пациента возникла проблема. Дальше я приступал к дифференциальной диагностике, чтобы поставить предварительный диагноз. Собрав анамнез, у меня удавалось поставить предельно точный диагноз. Но так было раньше!

А теперь моё восприятие стало более точным. Я сразу нашёл проблему. Рационально объяснить я это затруднялся. Неужели у меня как-то удалось усовершенствовать своё лекарское зрение? Или это результат ежедневных медитаций по два раза в день?

Внезапно вспомнился разговор о местах силы с Чирандживи. Может, сам того не желая, мне удалось извлечь энергию для лечения людей? Если так подумать, то монастыри и храмы по всему миру были первыми учреждениями здравоохранения. Забавно получается!

Если вдуматься… Может, я могу становиться сильнее, посещая такие места? А это отличный способ перейти на новые уровни и освоить чакры быстрее, чем я планировал.

Монахи проводили жизнь в изучении различных наук. Особенное внимание уделялось изучению медицины. Вспомнить даже египетских жрецов Анубиса. По сути — это первые патологоанатомы. А вкупе с духовными практиками, многие из жрецов или монахов становились врачами, оказывая помощь простым людям.

Нужно будет поговорить по этому поводу с Чирандживи. Есть ли взаимосвязь с метаморфозами моих способностей и посещением мест силы.

А сейчас я попробую повторить тоже самое, что было с первым пациентом на ночным дежурстве. Постараюсь максимально точно установить диагноз, не прибегая к инструментальным исследованиям.

Я сконцентрировался и начал последовательно изучать состояние его чакр. От самой первой и заканчивая последней, доступной для меня, шестой. Всего их было семь, но моё лекарское зрение до сих пор отказывалось её видеть.

Пациент поступил с инсультом, но я всё равно пробегусь по всем. Чтобы уже наверняка исключить намек на другие патологические процессы.

В каждой я находил определенные патологии. На точное определение патологии в органе у меня уходило приличное количество энергии. Но я уже прекрасно различал какие отклонения присутствуют. Допустим, я смог обнаружить хронический простатит, хоть в этом и не было необходимости. А в желудочно-кишечном тракте — хронический панкреатит и несколько камней в желчном пузыре.

Наконец, я добрался до мозга, ведь предварительным диагнозом моих коллег было острое нарушение кровоснабжения в головном мозге.

Странно, но намека на инсульт обнаружить у меня не удалось. Может, они поторопились с выводами? Я принялся к доскональному изучению каждого участка головного мозга. На это уходило приличное количество энергии, но интерес взял вверх.

Внезапно в одной из долей у меня удалось обнаружить странное образование по виду напоминающую виноградную гроздь.

— Ну, что я могу сказать, коллеги, — закончил с осмотром офтальмолог. — Выраженная хроническая внутричерепная гипертензия. Хотя, вполне возможно, что это последствие инсульта.

Точный диагноз поставить можно было лишь после инструментального исследования. Офтальмолог предположил, что это всего лишь последствия инсульта лишь по той причине, что у повышения внутричерепного давления могли быть самые разнообразные причины. От инсульта до опухолей в головном мозге. И это лишь верхушка айсберга потенциальных причин подобного состояния. Со своей стороны он дал подтверждение, что присутствует намек на острое нарушение в кровоснабжении головного мозга.

— Благодарю, — ответил невролог, — Внесете тогда ваш осмотр в систему сегодня?

— Я этим заниматься не собираюсь, — улыбнулся офтальмолог. — Дежурная медсестра под диктовку напишет.

— Как вам удобнее, — сухо ответил невролог.

Офтальмолог покинул палату, оставив меня с двумя сотрудниками неврологического отделения. Судя по всему, один из них был ординатором на дежурстве.

— Вы уже сделали снимок, подтверждающий патологию? — поинтересовался я.

Ведь по нему можно было определить, что у пациента не было намек на инсульт.

— Да, сделали, — поспешно заявил старший невролог. — От вас нужен только осмотр.

— Предварительный диагноз с вашей стороны? — допытывал я.

— Ишемический инсульт в вертебро-базилярном бассейне, — с долей раздражения ответил невролог. — Осмотр в системе желательно сделать в ближайшие пару часов.

Мне кажется, что он даже не смотрел его снимок. Я глянул в сторону ординатора. Неужели ему полностью доверили всю эту работу? Видимо, на хорошем счету числится в отделении. Правда, он совершил ошибку в постановке диагноза.

— А можно мне показать снимок? — поинтересовался я. — Хотелось бы самому взглянуть.

— Какая в этом необходимость? — нетерпеливо спросил старший невролог.

— Мне это необходимо для проведения дифференциальной диагностики со своей стороны, — спокойным тоном ответил я, понимая, что назревает конфликт.

Не знаю в чем была проблема действующему неврологу убедиться в том, что у поступившего пациента было другое заболевания. Но ему не хотелось этим заниматься. Из диалога я уже сделал предположение, что невролог переложил обязанности на ординатора.

— Вы сомневаетесь, что мы верно поставили диагноз? — нахмурившись спросил невролог.

— У меня нет сомнений в вашей компетентности, но разве осмотр с моей стороны не подразумевает исключение других патологий?

— Повторюсь, что от вас кроме осмотра ничего не нужно. Если хотите, то я могу вам передать свой шаблон. Определенные моменты откорректируете и будете своими делами заниматься, — предложил невролог.

Во время разговора я часто отвлекался на изучение чакры, отвечающей за головной мозг. Что же это может быть? Явно не инсульт…

— Вы же не смотрели снимок? — решил я спросить, чтобы не тянуть время на пустые разговоры.

— Вы пытаетесь меня в чем-то уличить? — недовольным тоном поинтересовался невролог.

— Всего лишь прошу предоставить результаты инструментального исследования, — настоял я. — Прекрасно вижу, что у больного есть косвенные признаки нарушения мозгового кровообращения. Да и офтальмолог это отчасти подтвердил. Но без снимка — это водить палкой по воде.

— Где же такого дотошного терапевта взяли на ночное дежурство⁈ — воскликнул невролог.

— Могу сходить за снимками, — предложил ординатор. — Может, я действительно что-то не заметил.

Невролог смерил гневным взглядом своего ученика. Спалил всю контору. Доказал мне, что его наставник даже не смотрел на снимок.

— Если вам нечем заняться ночью, то пусть будет так, — насупившись ответил невролог. — Что за дурдом вообще происходит в этой больнице⁈ Уже терапевты под сомнение диагнозы наши ставят.

Ординатор молча вышел из кабинета, видимо, уже десять раз пожалев о том, что сказать. Мы то с его учителем немного поспорим, может, поругаемся, а ему ещё приходить сюда каждый день. Учитывая характер наставника, вряд ли он простит такой косяк со стороны ординатора. Ведь всё должно проходить под четким контролем действующего врача.

Я приступил к осмотру пациента. Было множество признаков, указывающих на инфаркт головного мозга. Например, мимическое искажение на фоне центрального пареза лицевого нерва. Если все перечислять, то уйдет изрядное количество времени.

Другое дело, что в этом не было особо смысла. У меня уже были определенного рода подозрения, которые мне хотелось подтвердить с помощью снимка.

Внезапно на телефон недовольного невролога пришло смс-уведомление.

— Вы с осмотром закончили? — недовольным тоном поинтересовался узкий специалист. — Пройдемте в ординаторскую, он уже принес снимки для осмотра.

Мы вышли из палаты и направились в нужный нам кабинет. Внутри ординатор уже подготовил снимки к осмотру, настроив освещение.

— Смотрите сколько вашей душей влезет! — усмехнулся невролог и сел на стул, даже не пытаясь самому удостовериться в правильности поставленного диагноза.

Я приступил к внимательному изучения снимка. Для меня не составило труда сразу же обнаружить искомое отклонение в головном мозге. Правда оно не имело ничего общего с инсультом.

— Ну, вот. О чем я и говорил, — едва заметно улыбнувшись заявил я.

— Даже интересно стало, что вы там интересного обнаружили, — внезапно невролог вскочил со стула и подошел к снимку.

— Ваше мнение относительно диагноза? — интонация невролога резко изменилась на более серьезную, без намека на негатив в мой адрес.

— В его голове находится паразит. Червь. Диагноз — цистицеркоз головного мозга, — уверенно ответил я. — Обратили внимание, как хорошо определяется вазогенный отёк вокруг очага поражения?

— Да, вижу, — ответил невролог. — Здесь действительно нет намека на инсульт. Как же так получилось…

Ординатору стало не по себе, когда его наставник с хмурым лицом повернулся в его сторону.

— Вы же всё равно завтра посмотрели бы снимок, — попытался оправдаться ординатор.

— Посмотрел бы, — хищно ухмыльнулся наставник. — Правда в системе бы уже фигурировал осмотр под моей фамилией с неправильным диагнозом. Как же тебе в голову пришла идея влепить ему инфаркт головного мозга? Ты правда подумал, что на снимке острое нарушение мозгового кровообращения?

— Нет, у меня были подозрения, но просто на практике нам не показывали, как… — попытался начать ординатор.

— Всё, хватит! — строгим тоном ответил невролог. — Я думал, что ты толковый парень. А на выхлопе рисуешь липовый диагноз. Совсем забыл сказать, мне всё равно, что у вас показывали на практике. Если ты что-то не знаешь, то подходишь ко мне и спрашиваешь. Доходчиво объясняю?

— Только не отказывайтесь меня обучать, пожалуйста, — попытался реабилитироваться ординатор. — Я заподозрил диагноз, который озвучил терапевт, но не был до конца уверен.

— Я об этом подумаю… На досуге, — ответил невролог. — Тебе крупно повезло, что такой терапевт дотошный попался. Так бы выставил меня идиотом на все отделение.

А я ведь сегодня думал об этом. Возникнет ли желание у этого ординатора что-то спрашивать у своего наставника после подобного разговора? Очень сильно сомневаюсь. Было видно, что специалист ещё молодой и робкий. Может, он действительно побоялся такой специфический диагноз ставить?

— Как ваша фамилия, доктор? — обратился ко мне невролог.

— Сингх, — ответил я.

— Моя — Бхария, будем знакомы. Приятно знать, что в нашей больнице работают такие замечательные специалисты. Не ожидал, что человек из первичного звена избавит меня от потенциальной головной боли. Если вы заподозрили, что у пациента может быть что-то помимо инсульта, то думаю, что и грамотный осмотр у вас не составит труда написать. Думаю, что вы свободны. Спасибо, — невролог протянул мне руку для рукопожатия.

— Я хотел бы с вами поговорить, — протянул я руку в ответ. — Наедине.

Бхария бросил взгляд на своего ученика, намекая, что ему нужно выйти из кабинета. Ординатор, повесив голову, вышел, оставив нас наедине.

— О чем ещё желаете поговорить? — едва заметно улыбнулся невролог. — Вроде бы уже всё обсудили.

— Я не хочу с вами ругаться, но вы слишком строго себя ведете по отношению к вашему подопечному.

— Пустяки. Нас раньше только так и учили! — спокойно ответил невролог.

— Думаю, что вы уже не первый год ведете ординаторов.

— Всё верно.

— Вы же ведь сами неправы в данной ситуации, — отметил я, посмотрев ему в глаза.

— Кхм, интересно в чем же? — нахально улыбнулся невролог.

— Вы не проверили диагноз своего ординатора. Ведь по-сути это и является вашей работой. Зачем с него спрашивать как с полноценного специалиста?

— Это я уже сам решу, — отрезал невролог. — Если вам когда-нибудь доведется вести ординаторов, то прекрасно поймете мои чувства.

— Я вас уже прекрасно понимаю, — спокойно ответил я. — Вам эта ситуация ведь до сих пор неприятна? И мне прекрасно известна причина. Вы не хотите, чтобы данный случай вышел за пределы этой комнаты.

— К чему вы клоните, доктор? — заинтересовался невролог.

— Я обещаю вам хранить молчание о произошедшей ситуации, вы же в свою очередь будете менее строгим по отношению к вашему подопечному.

Невролог серьезно задумался.У меня получилось попасть в самое яблочко. Я смог это понять по изменению в его чакрах. Для Бхария статус хорошего специалиста был превыше всего. Даже мелкие слухи по отделению могли стать причиной его головной боли. Я же предлагал ему очень выгодную сделку.

Разумеется, я не стал бы обсуждать это с кем-то. Никогда не любил сплетни в больнице, тем более если кто-то оступился. На этом месте может оказаться каждый по-разным причинам.

— Заманчиво, — улыбнувшись ответил невролог. — Ничего обещать не могу, потому что нервы у меня уже совсем не те, доктор Сингх. Но ради вас, пожалуй, сделаю исключение.

Мы пожали друг другу руки и попрощались на хорошей ноте. Я поспешно вернулся в стационар терапевтического отделения, где меня на входе ждала медсестра.

— Доктор, вы почему на звонки не отвечаете? — недовольным тоном спросила медсестра.

— Так меня и не было в кабинете, я же ходил в неврологическое отделение на осмотр, — спокойно ответил я.

— Я вам звонила на ваш мобильный… — щеки медсестры залились краской.

Стоп, откуда у неё мой номер телефона.

— Видимо, был на беззвучном режиме, так что произошло?

— Вас вызывают в приемное отделение на освидетельствование по поводу алкогольного опьянения.

— Полиция привезла? — поинтересовался я.

— Нет, там наш дежурный хирург… В общем, кажется, он — в стельку.

Что вообще происходит в этой больнице сегодня⁈