Империя храмов

Глава 7

Пришел в себя я опять среди деревьев и с обеспокоенной рожей перед глазами. Только небо было черным, а рожа другая. Вблизи парень оказался ещё моложе, чем я успел разглядеть. Моего возраста, чтоб его.

Дернулся я снова рефлекторно. Странные реакции у тела, надо как-то спокойнее быть.

— Тихо, тихо! — он миролюбиво поднял руки и отстранился. — Я только поговорить хотел.

Мы были там же, снаружи. Парень отошел и присел рядом с дверью, облокотившись спиной на стену. Я поднялся, осторожно ощупывая челюсть. Болело, но не так сильно, как должно было.

Вырубивший меня пацан смотрел на меня с таким же интересом, как и я на него. Сейчас я смог разглядеть, что у него на груди нашивка. Та же, что была у Глеба — перевернутый каплевидный щит, символ троицы всеблагих и два меча. Защитник.

Мелковат он для такого звания. На голову меня меньше, да и щуплый. Получается не в размерах суть. Судя по всему, подмогу он не звал, да и не скрутил. Может и не по мою душу, а очередной шастун ночной?

— Ух и быстрый ты для непробужденного, — он тоже потирал челюсть. — Что, поздно нашли?

Все таки почувствовал. После того, как он даже не поморщился от моего удара, я реально подумал, что это не человек. Не бывает таких быстрых и непробиваемых людей. Вид у него ещё такой, бледный.

Ох, надеюсь тут вампиров нет, к демонам в придачу? Я невольно потрогал шею, вдруг укусил, упырь хренов. Шея была целой, а вот его вопрос я не понял. Точнее, догадывался что он про искателей, но правильный ответ не знал.

Значит, придерживаемся версии скудоумия.

— С перепугу я это, извини, — пробурчал я, растягивая слова.

— А, понятно, — парень легкомысленно пожал плечами. — Не хотел пугать, думал ты меня слышал. Туда собрался? — он кивнул в сторону моря городских огней.

— А чего, нельзя чтоль? — изображал я наивность.

— Да можно, — опять пожал плечами он и хитро улыбнулся. — Погулять можно, если до утра успеешь вернуться. А вот сбегать не советую.

— Поймают и накажут? — я смотрел на город, добавив в голос тоски по полям, лугам и травам.

— Обязательно. И то, и другое. Ты откуда такой взялся то?

— Оттуда, — скопировал я широкий жест Карла. — С Урала.

— И куда бежать собрался? Обратно на Урал? — удивился парень. — В городе тебя сразу вычислят, особенно… такого. Хм, неопытного.

Я скептически посмотрел на этого опытного. Ладно, пусть он меня и уделал, но насколько он старше? На год? Если только те яблоки, на которые положил глаз детина, не молодильные. И передо мной умудренный жизнью ветеран.

Пацан и сам неопытный. Двигался со скоростью света, но удар толком не поставлен, да и защищался он, как девчонка, прикрываясь руками. Дождался ещё, когда в себя приду.

Вырубил врага — беги. Но сначала спеленай и спрячь, если время есть. Ну или вызови кого нужно. Опытный, да уж.

В общем, не сдержал я эмоции и паренек их заметил, насупившись:

— Да тебя первый встречный искатель скрутит и в обитель вернет. Для них свободно гуляющие непробужденные, как бельмо на глазу. Да вот только от позора уже не отмоешься никогда. Так и придется до конца жизни при обители прихлебателем на побегушках быть.

А вот это сильно меняло расклад. Хрен с ним с позором. Клеймо труса страшная вещь, не поспоришь, но я присягу не приносил и добровольно не подписывался. Доказать, из какого теста я сделан, могу. В нужном месте и в нужное время.

Но то, что меня сразу же вычислят, уже плохо. Как и лишат возможности дальнейшего, хм, карьерного роста. Опрометчиво я, конечно, поступил. Надо охладить пыл, пока чего похуже не учудил.

Самое время смириться с тем, что я теперь молодой и да, неопытный. В мире, о котором мне неизвестно примерно ничего. Тут не квартал незнакомый изучать нужно и быт местных, а всю планету…

Ладно, у всех бывают моменты слабости. Аппендицит вон когда резали, тоже прощался со всеми. На всякий случай. Выжил тогда и тут переживу. В конце концов, сколько ещё раз умирать то?

Приступ стыда за идиотизм, паника и самокопание прошли сразу же и я взбодрился.

— А ты чего здесь делаешь тогда? — перешел я в обвинительную оборону.

— А я уже второй ступени! Был, — тут же сник парень и тяжело вздохнул. — Город я прихожу послушать, особенно когда… Надоедает всё.

Парень грустно уставился вдаль, а до меня дошло, что этот тот самый горе-стрелок, которого сегодня разжаловали. Точно его голос я слышал с полигона. Как же его…

— Семён, — сам напомнил он, протягивая мне руку.

— Илья, — ответил я на рукопожатие, у него оно было мощное, откуда только сила берется.

Я присел рядом, так мы сидели несколько минут, молча глядя на столицу. Этот оказался не таким болтливым, как Карл, но источником информации мог стать получше. Вторая ступень и допуск до боевой тренировки, хоть и проваленной, означает знания.

Минимум, как тут что устроено. Знает же он про эту лазейку.

— Слушай, так а сильно лютуют то, если просто погулять сходить? — начал я выведывать данные.

— Да какое там. Мы им нужнее, чем они нам. Точнее, что они без нас не могут, что мы без них, — запутал меня Семён и увидев, что я непонимающе нахмурился, попытался объяснить. — Ну смотри. Одарённые без пробуждения толком ничего не могут. Ну сильнее, живучее простых людей. Повезёт с сильной искрой, уйдет во что-то полезное. Но это редко случается. Вот у тебя явно же в ловкость пошло, но даже я смог справиться.

Он осёкся, сообразив, что выдал себя, и смутился.

— А, что уж скрывать, скоро и сам поймешь. Слабоватый из меня защитник, да и вообще. Не важно. В общем, толку не особо, а нечисть всякую при этом притягивают. Демоны ой как любят божественную кровь, — попытался он меня испугать, но увидел, что я не впечатлился и махнул рукой. — Короче говоря, чтобы сильнее стать, без церкви не обойтись. С другой стороны, без одарённых не будет ни защитников, ни всех остальных. Большая часть посвященных при обителях и остаётся. Особенно тут, в императорской. Потому что для большинства это единственный шанс получить нормальную жизнь.

Я вспомнил, как Карл мечтал о получении титула и начал понимать. Если даже у такого простого парня из села есть шанс получить титул, то это же какая замануха. Если это правда.

Ну а то, что при этом и умереть можно, так любая служба на благо государства включает эту опцию. А если эта служба состоит в истреблении демонов, то тем более. Кого бы тут не называли этими демонами, в любом случае звучит как смертельно опасная хрень.

— А ты тоже, ну, при обители хочешь остаться?

Семён невесело усмехнулся, посмотрел на меня внимательно и решил довериться:

— Хочу. Много я чего хочу, Илья, да вот позволят ли? Я ведь Строганов, признанный сын его сиятельства, графа Сергей Алексеевича. Хоть не старший, и на том спасибо всеблагим. Нам, признанным, хуже всех. Наследовать мы можем только после законных, а обязаны роду не меньше. Так что старейшины всегда решают, где им выгоднее пристроить отпрысков.

Слишком много тоски прозвучало от такого молодого. Даже я немного приуныл, передумав становиться княжичем. Графский сын и это подметил и встрепенулся:

— Да ладно, не всё так плохо. Мне повезло, слабая кровь, искры еле хватило на защитника. Может и предоставят меня самому себе, чтобы лишний раз на глаза не попадался. А там и свою ветвь смогу основать…

Так, башка уже гудит от аристократических кульбитов. Расспрашивать напрямую какого у них там, в родах происходит, я не мог. Какой бы деревенщиной не считал меня бастард, кажется, такие вещи должен знать каждый. Очевидно, что предел мечтаний одарённого — стать признанным со всеми плюсами и минусами.

Библиотека, Илья. Вот куда тебе нужно было в ночи проникать. За такое если и наказали бы, то несильно. Кто же за тягу к знаниям на гауптвахту отправит?

— Так как тут наказывают то? — вернул я беседу в нужное мне русло.

— Пороть не будут, не бойся, — рассмеялся пацан. — Отправят грязную посуду мыть или картошку на всю обитель чистить. Такого, как ты, может и в огород пристроят. Нас, городских белоручек аграрии к себе не пускают, только испортим всё. Ну, на хлеб и воду могут посадить. В город ходить запретят, что ещё… Ступень снизят, — вспомнил он своё наказание и помрачнел. — Вот это, пожалуй, самое худшее. Заново с новичками учиться.

Получается, выгонять никто не станет. Что же тут тогда с дисциплиной? Тот придурок явно избегал нападать первым, а значит ему есть чего бояться.

— А ты чего так интересуешься? — опомнился Семён и сам заинтересовался. — Планируешь что-то?

Ну ты ещё попроси с собой на дело взять, защитник.

— Неа. Так, на будущее. И что же, за драки тут тоже не наказывают?

Парень так резко переменился в лице, что я подумал — всё, провал. Он заозирался, пристально посмотрел на ближайший куст и выдал:

— Так ты хочешь в подпольных боях поучаствовать?

Тьфу ты, ну нельзя же так нервничать. Чуть опять ему на автомате не врезал. Со мной определенно что-то не так, агрессия через край хлещет, а кулаки так и чешутся. Гормоны или та самая искра так действуют?

— Нет, одну наглую рожу начистить хочу. Ну, может и не одну, — кровожадно ответил я.

— Это дело! — оживился Семён. — Но при свидетелях нельзя. Если кто сдаст, то год будешь на посуде, картошке и огороде. Так ты братом только к старости станешь. В общем, застукают — беда.

То есть нельзя, но если осторожно — можно. Абсолютного доверия у меня его слова не вызывали. С такими благородными змеиными логовами, станет подставить «простого деревенского парня».

Я кивнул и задумался о новом плане. Семён опять ушел в созерцание города. Так мы и сидели какое-то время. Подумать нормально не удалось, навалилась усталость и я понял, что не спал уже сутки, а то и больше.

Кажется, меня сморило и я отрубился ненадолго. Потому что открыв глаза, я увидел начинающее светлеть небо и пустоту рядом. Защитник свалил по-английски, не прощаясь. А может заботливо будить не стал.

Возвращался обратно я с опаской. Кто их знает, этих деток. Вдруг меня уже братья с розгами поджидают. Но в парке было тихо. От ночной прохлады и росы я продрог и до входа в обитель даже припустил бегом, чтобы согреться.

— Нарушшшшаете, адепт! — радостно прошипело у меня за спиной, только я тихо прикрыл за собой дверь.

Брат, монах, жрец, как их тут называют, сиял вместо солнца, пока ещё не успевшего взойти. Лет пятидесяти, но с короткими черными волосами, стоящими дыбом на голове. Волосы хоть и не тронула седина, но росли они редко. Из-за этого и светильника за его спиной, череп просвечивал, бликуя.

Одет он был в рясу, таких в обители я видел немного. Разобраться с формой одежды было ещё один пунктом. На груди у него был новый знак. Всё те же треугольники, но на круглом щите. И под линиями находился широко распахнутый глаз. Местный смотрящий?

Настроение у меня было идиотское, так и тянуло поржать. Видимо, сказывался недосып и откат адреналина. Но взгляд у мужчины был реально, как у надсмотрщика. Это и гадкая улыбка. Вот сейчас, похоже, я и получу первый наряд на кухню.

— Так точно! — доложил я и сделал максимально туповатое выражение. — Нарушаю, брат. А что нарушаю?

Ввести смотрителя в ступор у меня получилось. Он застыл на пару ударов сердца, затем нахмурился и уставился на меня, не моргая. Наконец ожил, моргнув, и проворчал:

— Совсем обнаглели. Кодекс обители нарушаешь. На первый раз наказание будет мягкое, — гаденько улыбнулся он, обнажая золотой передний зуб. — До завтрака два часа, и всё это время будешь заучивать кодекс ордена. Иди.

Сдержать радость мне не удалось. За что я был удостоен удивления, затем монах посмотрел на меня, как на полного дебила и нетерпеливо махнул рукой. Исполнять наказание я побежал чуть ли не вприпрыжку.

Но порыв пришлось остановить.

— А куда? — я так резко затормозил, что дерево под подошвами протяжно скрипнуло.

Даже мне стрельнуло в зубы, а надзиратель весь скривился и провел языком по золотой коронке, цокнув. В этот раз на его лице было подозрение. Он долго решал, не издеваюсь ли я, но изображать придурка меня ещё в армии научили. А против такой закалки никакая магия не сдюжит.

Не смог и он. Мужчина обреченно вздохнул, поправил рясу и зашлепал по коридору, сделав знак идти следом. Привел он меня в один из общих залов, который мы вчера проходили. Я принял его то ли за читальный, то ли за лекционный, то ли молельный.

Рядами стояли скамейки, а у дальней стены в углу возвышался постамент. На нём святыня и лежала. Потрепанная временем и тысячью пальцами адептов, простая и тонкая книжка. Кодекс.

— Вот! — для надежности ткнул он в неё.

И лишь убедившись, что я точно увидел предмет наказания, гордо вскинул подбородок и царственно выплыл из помещения. А я начал поглощать первую официальную документацию мира.

Через десять минут я уснул, выронил книгу и отбил ею палец на ноге. Ещё и носом клюнул так, что врезался в спинку скамьи передо мной. Чтиво было очень увлекательным.

Как и любой устав, кодекс состоял из невероятного количества воды и повторений. Ещё и божественной воды и повторений. Обманчиво скромный размер скрывал мелкий шрифт.

Но удар по лбу внушил мне должный трепет и мне удалось прочитать всё нужное между строк.

Половину я не понял из-за неизвестных мне определений. Для каждого «спецподразделения» тут был свой раздел. Хранители, оракулы, защитники, инквизиторы и экзорцисты. Из замороченного языка кодекса понятно было лишь то, что названия эти возникли логично. Но стоят за ними не самые очевидные вещи.

Например, инквизиторам было нельзя использовать свои способности, не будучи «призванным». То есть не на задании, как я понял. В общем, просто так в голову лезть нельзя. Радовало, но не гарантировало, что превышения полномочий не будет.

Кроме первых двух страниц, где писалось о том, что все мы братья и должны любить ближнего, в остальном шли запреты. Сначала общие, для всех обителей. Затем для адептов, потом для служителей, а уже в конце для подразделений.

Шляться ночами за пределами здания было запрещено. Внутри — можно, авторы подумали о тех, кто ночами любит заседать в отдельных помещениях, раздумывая о космосе. Вроде как и с оговоркой «мыслей о делах всеблагих и благодарности им» можно и по парку прохаживаться. Я запомнил, на всякий случай.

Ну да по поводу этого запрета уже ясно. Там целая дорога протоптана от обители. И дверь незапертая.

Как нельзя сквернословить, я тоже наслушался. Особых отметок по поводу брата Глеба я там не нашел, так что и с этим пунктом ясно. Не думаю, что стоит настоятеля называть колобком вслух. Но можно не изливаться сложной речью.

Увечьям, нанесению вреда различной степени тяжести и «несчастным» случаям выделялась всего одна страница. Написано было очень пространно. Вроде как и нельзя, но дети богов порой могли не справиться со своей силушкой.

Мол, вся магия от богов, пришибло кого ненароком, на то их воля. Но наглеть нельзя. Потому что при подозрении злого умысла прямая тебе дорога к инквизиторам. А им не соврешь. Живые детекторы лжи вычисляют на раз и наказание…

На усмотрение настоятеля. Если решение настоятеля не устроило, можно обратиться к великому магистру, а после — к самому императору, как главе церкви.

Перечитывал, отчаянно борясь со сном, я несколько раз. Выучить наизусть и закрепить в голове, гудящей от недосыпа, было нереально. Ну теперь я хоть знал, где мне найти кодекс.

Когда прозвучал утренний колокол, я опять задремал, но добычу в этот раз держал крепко.

Сигнал к подъему и началу завтрака поднял на ноги. Есть хотелось уже ощутимо, но больше всего хотелось переодеться. Две ночи валяния по земле и день на солнцепеке превратили и без того хлипкую одежду в нечто непотребное.

Согласен рискнуть шкурой и пройти ритуал пробуждения только для того, чтобы мне выдали чистую форму.

С Карлом я столкнулся на входе в душевые. Он обрадованно сказал, что подождет меня, чтобы вместе пойти на завтрак. Мне хотелось встать под струи воды прямо как есть, но я побоялся, что одежда растворится от воды и придется голым пробуждаться.

Так что я просто освежился и почистил, как мог, рубашку со штанами. И постарался их не нюхать. Ничего, недолго осталось. Будут мне и сорочки на заказ и нормальные трусы с носками. Последних, кстати, у меня вообще не оказалось.

Из какой дыры притащил меня сюда брат Еврипий и почему, оставалось тайной.

— Сегодня будет великий день! — озвучил свои надежды Карл, пока мы шли в столовую. — Вот бы нас в одну команду поставили, да? Ой, извини. Но было бы хорошо…

Против него в команде я не возражал. Обучению поддается, а с такими размерами и прокачкой может стать весомым аргументом. Если уж тот мелкий таким шустрым оказался. А ведь он сознался, что слабый.

Пожалуй, если сложится, то будет у него позывной Аргумент. Привычка давать клички настолько укоренилась у меня на подкорке, что я делал это на автомате. Хотя половине присутствующих в столовой, можно было дать одну. Понторез.

Понторез дрищавый, понторез прыщавый, понторез тощий, понторез оглобля… Я мысленно отрывался, пока шел за Карлом к дальнему столу. Ловил презрительные взгляды и напрягал извилины, подыскивая подходящий эпитет. О, вот этот бочковый понторез.

Ладно, девушка ничего такая. К прекрасному полу претензий вообще не будет. Особенно обладательнице таких красивых синих глаз. Или вот тех белоснежных кудрей.

Редкие носительницы прелестей сбили меня с воинственного настроя, так что уселся завтракать я спокойным. Мы с Карлом успели набить животы.

Завтрак нам подали с туманных берегов Альбиона, в лучших британских традициях. Хорошо прожаренная яичница, хрустящие ломтики бекона, кусочки колбасы, жирные и сочные колбаски, томаты с грибами и драники. Это у них там мудрено — хашбрауны, для меня они всегда будут драниками. От такого праздника вкуса я заурчал в такт живота. Вот это я понимаю отличное начало дня здорового мужика.

Бутерброд в виде щедрого ломотя свежего хлеба и ветчины, толщиной с палец, я оставил к чаю.

Тут то перед нами и предстал Ростовский. Вид он имел всё ещё бледный, но решительный. О чём с ходу и заявил:

— Вот вам и конец, деревещины.

Я перевёл взгляд с бутерброда на княжича, потом обратно. Вздохнул, тихонько рыкнул и резко поднялся.

— Руку сломаю, — сообщил я ему хмуро. — Тебе — сразу правую.