Империя

Сарра Керриган

Меня чуть ли не на руках донесли до выхода, местных не заботили удобства, поэтому они просто и банально спрыгивали на поверхность с края нижней площадки, используя телекинез для поддержки. Некоторые обходились без него, поэтому и мне тоже пришлось прыгать с края парящего замка. Из-за опасности оставаться там, я решила покинуть замок, оставаться желания не было от слова «совсем». Вдруг эта сумасшедшая мелочь выкинет ещё чего-то невообразимое, уж больно странные процессы начали происходить с малым командным штабом инквизиции. В процессе «плавного падения» до меня только дошло, что если малый командный штаб инквизиции существует, то наверняка есть и другие, а зная Либри… БРРРР, скорее всего есть ещё и большучий и какой-нибудь жутко секретно главнючий штаб. Учитывая их манию к гигантизму, я даже не хочу представлять их размеры и возможности этих объектов. Не удивлюсь, если они не уступают материнским кораблям протоссов.

На поверхности меня уже ожидала группа рыцарей с матерью.

— Моё имя Кристина, прошу за мной. — когда она указала направление, нас окружили рыцари и, образовав коробочку, сопроводили к центру войск. Я старалась не отставать от одной из множества княжон и внимательно ту слушать. — Последняя из Альф находится в плену Инквизиции, и из-за нападения неизвестного древнего находящегося на дне южного Океана нам пришлось пересмотреть частично наши планы. Праматерью тебе были обещаны эссенция и оболочка души альфы Зилван, но возникли определённые нюансы. Обрати внимание на производимые приготовления в связи с подготовкой к ритуалу. — Астартас инквизиции, стоящие впереди, расступились, открывая вид на пленницу. — Мы поместили пойманную в сдерживающий барьер в центре ритуальной пентаграммы.

Пленница была заключена в десятки светящихся кругов, созданных из мельчайших рун. От каждого круга исходило множество тонких линий, и с земли было сложно разглядеть весь рисунок. Однако, когда Сара начала падать, она заметила, как этот рисунок становится всё больше и больше, напоминая геометрическую фигуру. Зилван же находилась под воздействием псионического поля, которое вызывало у неё состояние оцепенения.

— Как только трансформация штаба завершится и фокусирующий кристалл зависнет над пленницей, тебе нужно встать в указанную точку, подсвеченную розовым кругом, — возле моего будущего угощения действительно был небольшой кружок, светящийся розовым светом. — Тебе не стоит беспокоиться, лично тебе ничего не угрожает, встав в намеченную точку, где ты добьёшь пленницу, и начнёшь поглощение. Всё по стандартной процедуре. — на последних словах та слегка поморщилась, для местных данная ситуация была очень нестандартной, для местных такая ситуация была необычной: я получила угощение без сражения, что им не нравилось, хотя они и понимали необходимость этого.

— Как только ты убьёшь Зилван, я войду с тобой в единство, не претендуя на предназначенное тебе место. Но в конце я вытесню тебя из круга и займу твоё место. Главное, чтобы в дальнейшем у тебя не было проблем. Можешь наблюдать, но не вмешивайся. Я говорю только один раз: если из-за тебя будет нарушен ритуал, ты можешь забыть о союзе с нами, я гарантирую тебе короткую жизнь и обещаю достать тебя даже с вечных охотничьих угодий! На этом всё. Надеюсь, у тебя не будет проблем, и ты сможешь держать себя в узде.

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Было видно, что тот инцидент ещё долго будут мне припоминать, а от матери исходила решимость со странным привкусом фатализма. Странный коктейль чувств, но было ясно, что шутить или церемониться со мной не будут, да и мне пока сложно сдерживать свои порывы, к которым я отвыкла. Меня не боялись, но и ненависти не было, однако в то же время для местных я была почти неразумным ребёнком без особого авторитета, что подкупало с одной стороны, но изрядно раздражало с другой, что подбешивало порой.

Парящий в небе замок плыл, окутанный разрядами электричества, метаморфозы завораживали, даже когда я переключилась на духовное и псионическое зрение, многое оставалось для меня непонятным. Души либри, оставшихся в замке, превратились в парящую серую кляксу, их души странным образом переплетались, и я впервые увидела оболочки души здания со стороны, создавая впечатление, что души всех оставшихся сливались с душой непонятной субстанции, которая раньше была маленьким замком.

Почти час я наблюдала за метаморфозами, и невозможно описать словами красоту этого зрелища. Мой подсознательный страх перед тем, что могут творить либри со своими душами, тоже невозможно передать словами. Огромный фиолетовый кристалл, в центре которого находились вмурованные тела либри, стоящие вокруг неподвижной матери, держащейся за руки, превратился в духовную химеру. Все оболочки душ слились, а ядра кружились в центре с чудовищной скоростью.

Кристина неожиданно прервала мои наблюдения и последние сомнения, толкнув меня в сторону Зилван и всучив копьё. Молча, находясь под впечатлением от увиденного, я направилась к своему месту. Когда я оказалась в круге, его яркость увеличилась, и тело Зилван сдвинулось в мою сторону. В щите, который раньше защищал её и закрывшем её тушу, появилась брешь прямо напротив головы старой альфы. Кристина положила свои лапы мне на плечи, и мы вошли в единство. В моих мыслях сформировалось молчаливое одобрение, и просьба начать, когда я буду готова. Меня не торопили, дали время подготовиться морально.

Мощный удар копьём в голову и псионический импульс завершают жизнь безумной альфы. Сразу после этого я начала поглощать сущность, осознавая на подсознательном уровне, что благодаря поддержке матери процесс проходит очень легко и быстро. Когда я почти закончила поглощать остатки души, меня внезапно выбросили из состояния единства. Затем я почувствовала, как моё тело вышвырнули из круга. Кристина не жалела своих сил, когда меня швырнула, я прочувствовала всю её злость, отчего моя ярость, как обычно, разбушевалась и мой самоконтроль опять дал трещину. Однако, когда я поднялась с земли и обнаружила ту, кто так грубо меня отбросил, гнев и ярость мгновенно сменились непониманием и растерянностью.

Мать усыхала, и по её телу пробегали молнии и протуберанцы псионической энергии. Постепенно всё её тело превратилось в пепел, рассыпавшись. От Кристины не исходило чувство страха или сожаления, только решимость и предвкушение. Никакие сожаления не омрачали её душу, даже боль от самосожжения в псионическом шторме она обволакивала и с дикой радостью куда-то направляла.

Тело Кристины не выдержало натиска энергии и рассыпалось, а душа устремилась к центру ритуального круга, откуда сразу же поднималась в кристалл. По линиям в круг поступали огромные объёмы энергии, которые уходили из эпицентра в небо, устремляясь в парящий кристалл, который под напором входящей энергии от миллионов участвующих особей в ритуале расцвёл всеми цветами радуги.

В небе разразился мощный психический шторм, эпицентром которого был огромный кристалл. Я не понимала, что происходит, но заметила несколько мёртвых тел либри и орочьих воинов, преклонивших колени с опущенным оружием. Один из орков, стоявших неподалёку, опустился на колено и положил перед собой топор, прошептав что-то.

— Я смело, с открытым взором навстречу, с честью ухожу к предкам на поля вечной охоты! — стоило ему закончить фразу как его тело рассыпалось пеплом отдавая всю свою скудную пси силу и бешённый импульс жизненных сил. Перейдя на духовное зрение, я увидела нарастающие вспышки, обозначающие выбросы жизненных сил, за которыми следовали очередные смерти. Не было сожалений страха, только уверенность в своих действиях и правильность сделанного выбора, ведь их суть — это сражаться и защищать других особей их расы, погибая в боях во имя Праматери и зергов. Через пару минут, я ощутила, как процесс передачи энергии стал более структурированным с более высоким КПД, но вмести с ним пришла боль от астартас ордена «Волков Зеруса». Они умирали, молча и величественно, осыпаясь как древние исполины из преданий терранов, о которых я читала в академии. Жизненная энергия поддерживала всех особей, что участвовали в ритуале, подпитывая, а иной раз спасая их жизни. Когда я внимательно осмотрела место проводимого ритуала, к тем телам сотен мелких, что первыми умерли в первые мгновения ритуала, добавились тела матерей, пары десятков рексов и нескольких инвиторов, которые неподвижно лежали, отдав свои жизни в неизвестном мне противостоянии.

Они не боялись, они не испытывали страха, у них была цель, ради которой они были готовы пожертвовать своими жизнями и душами. Это была ужасная жертва ради неизвестной цели, и некоторые из умирающих понимали происходящее даже меньше меня, но им было плевать, они просто выполняли свой долг, не задумываясь о причинах, они жертвовали собой, не задумываясь для чего. Ведь им хватало веры в своих собратьев, безграничного доверия и сплочённости.

Праматерь

В ближайшие часы всё решится, я чувствую всё нарастающее нетерпение моей дочери и внучек. Усталость даёт о себе знать, и с каждым днём мне становится всё труднее удерживать щиты. Моя душа начинает болеть от постоянного потока энергии, который я пропускаю через себя.

Краем сознания я ощущаю, как столица заполняется огоньками душ. Свободных мест больше нет, дети толпятся повсюду: на каждом метре пространства, в зданиях, парках, подземных частях города, на заводах. Каждая улица парк, подземная часть города, заводы везде были мои дети некуда было упасть яблоку. Все они готовятся присоединиться к единству и, наконец, атаковать врага. Мне же остаётся только ждать, так как я не знаю всех деталей плана. План Звездочки, который я успел прочитать, объясняет только основные принципы, но не раскрывает всех подробностей. Я понимаю, что будут жертвы, и существует вероятность того, что сама Звездочка может не пережить этот ритуал.

Сам безумно злился, но другого плана у нас не было. Я понимал, что долго удерживать щиты не смогу — максимум меня хватит на неделю или две. Страха смерти у меня не было, ведь после перерождения и сохранения знаний в новой жизни, смерть перестаёт пугать. Больше всего меня раздражала мысль о гибели детей, но холодный рассудок говорил, что дети не оставят меня, и в случае моей неудачи вместе со мной погибнут миллиарды моих детей.

Наша раса выживет, но Зерус, скорее всего, будет уничтожен. Детки для свершения своей мести не будут сдерживать мелких, матери и другие особи просто молча позволят мелочи сжечь дотла всю планету. Их не остановят последствия. Они просто откроют моё завещание, а в нём всего одна фраза: «Живите по совести». Но у моей расы своеобразная совесть. Древняя тройка меков уведёт остатки расы в другие миры. Осознавая, чем грозит моя неудача, я держался и надеялся на маленькую старую либри.

Началось: дети зашевелились, дочь, которая ещё вчера управляла Единством, которое постоянно снабжало меня энергией, вместе со старшей внучкой начала плести сеть Единства, хотя пока не интегрировала её со мной. Всё население Зеруса и космических станций, до которых она могла дотянуться, было собрано к этому моменту, особенно более старые и опытные особи, которые были отобраны и доставлены из других миров. Томительные часы до решающего момента тянулись мучительно долго, и я снова использовал простую атаку, но на этот раз я использовал почти всю доступную мне энергию одновременно, и в этот самый момент, когда враг ожидал небольшой, но болезненный укол, древний получил сильнейший удар, который он даже не смог отразить от меня. В этот самый момент, когда очередная атака уходила по врагу, произошло сразу два события:

Дочь заняла место выбывших старших внучек с их Единством, приведя с собой миллиарды свежих бодрых особей, чтобы заменить всех выложившихся до последней крупицы энергии от моей атаки. Получив доступ к огромным объёмам энергии, используя ярость детей, я наносил удар за ударом, ошеломляя врага, не было времени соткать правильную структуру, я бил голой силой, как раньше делал мой враг, стараясь сделать всё возможное, чтобы привлечь его внимание ко мне.

В то же время краем сознания я заметил попытку врага разорвать связывающий его канал энергии с Зилван, разумеется позднюю и оттого неудачную попытку, канал стал шире и крепче, по нему шли гигантские массивные импульсы, и хотя они были структурированы, они были слабы и многократно, но они были завершены и наносили не меньший вред. Враг ревел, наконец, он получил серьёзный ущерб, переведя своё внимание с меня на атаку Звёздочки. Я выкладывался на полную, просто пропуская поток энергии в сторону врага, душа уже не ныла, а разрывалась от переполнявшей её боли, я чувствовал, как старые рубцы от ран на душе начинают гореть.

«М-да, долго моя душа не выдержит… Нерассосавшиеся до конца рубцы скоро снова откроются, и тогда моя душа начнёт получать новые раны. А-а-а-а, плевать!!!»

Древний бесился, судорожно пытаясь разорвать соединяющие нас псионные нити, ведь он совсем этого не ожидал. Атака Звёздочки изменилась, вместо атакующих структур начался процесс поглощения древнего, который был ещё жив. Замысел маленьких удался, Керриган убила, а затем начала поглощение, запустила ритуал, заняв её место Кристина почти выжгла свою душу, но смогла передать процесс поглощения древнего, передавав управление Звёздочке, которая немного изменила этот процесс под свой вид. Либри поглощали души убитых стаей, откусывая маленькие кусочки от оболочек души. Кристина, внучка одной из перворождённых, с боем вырвала почётное место в этой атаке, и то, что осталось от её души, меня ужаснуло, я впал в дикую ярость, она изначально знала, что её ждёт, но приняла свою судьбу с радостью и гордостью, и даже не факт, что остатки её души задержатся на полях вечной охоты.

Тем временем инициированное Звёздочкой поглощение набирало обороты, и, хотя в первые моменты оболочки души древнего держались, и мелочь пыталась откусить кусочек, но разве что у одной из тысяч удавалось лишь надкусить душу древнего. Правда, когда это мелочи миллионы — от этого уже нельзя просто так отмахнуться. Но как же он взвыл! Его вопль боли был самым прекрасным звуком, что я слышал за последнее время. Урон душе — это не то же самое ощущение, когда получаешь физическую рану, боль дикая, говорю со знанием дела.

Недолго я радовался, враг плюнул на меня и полностью сосредоточился на атаках инквизиции, я промедлил лишь секунду, заплатив горькую цену, тысячи либри, сотни рексов, десятки матерей потеряли жизнь, фокусированный кристалл чуть не получил критические повреждения. Ярость затмевала разум, щит с Зурвана слетел, и я почти снял свой, перекинув почти все силы на защиту детей. Ментальное переутомление и духовная усталость в сочетании с ноющими рубцами делали своё дело, щит не мог полностью сдерживать атаку древнего.

То одно, то другое бездыханное тело падало, оставляя гигантский ритуальный круг, по сути являющийся огромной пси программой, замаскированной под магию из забытых сказок. Детки не отступали, смерть им не страшна. Что же до меня — с каждым погибшим я все больше распалялся, ведь душам моих детей наносились увечья, наша атака была палкой о двух концах. Дальше, а дальше началось страшное для меня как для любящего родителя… Началось массовое, добровольное жертвоприношение. Никак по-иному я могу назвать то, что началось в Единстве — орки, видя увеличивающееся смерти мелочи, подсознательно начали делиться с участвовавшими в ритуале жизненной силой, то один то другой орк совершал самоубийство отдавая свои жизненные силы, стремясь защитить и усилить других. Орки имели самую сильную сопротивляемость и самый большой запас жизненных сил, те отдавали всё что у них было обволакивая души мелких которые стремились откусить кусочки от души древнего, укутывали их в части своих оболочек даря тем свою сопротивляемость. И это начало помогать, вот ещё одной удалось откусить маленький кусочек-песчинку от души врага, за ней это удалось ещё трём затем уже последовали сотни удачных укусов. Цена каждой такой песчинки смерть одного из орков — непозволительный по цене обмен.

Но этого оказалось недостаточно. Я почувствовал отголоски боли и редкие смерти астартес. Казалось, что идёт бой и иногда кто-то погибал, но почему-то сейчас смерти участились, хотя врагов почти не осталось. Странные ощущение — астартес как будто даже и не думали о сопротивлении, когда их заживо ели, рвали, но они не боролись. Сначала это вызвало новую волну недоумения, ярости и растерянности, которые окутали меня в первые мгновения, едва я только ощутил такие смерти, но мой запал погас, толком не разгоревшись.

Волки Зеруса попытались сделать то, что раньше им было несвойственно: они старались объединить орков и структурировать жертву орков, принимая их в своё единство перед тем как тот или иной орк жертвовал собой. Это дало свои результаты: эффект многократно усилился, и теперь душу древнего рвали на куски.

Астартес же сосредоточились на том, чтобы усилить орков и их жертвы. Они замирали на месте, терпели укусы и принимали смерть, но оставались там, отдавая себя целиком ради помощи собратьям.

Враг ярился с каждым мигом, но теряя силы с каждой секундой, погружался в пучину боли. Давление на щиты внезапно исчезло, и я понял, что атака древнего прекратилась. Осознав, что тварь обессилила и потеряла волю к победе, сосредоточив все свои силы на защите, я в безумной ярости присоединился к либри и начал атаковать его максимальными сгустками энергии, которые мог контролировать.

Сорок девять долгих минут потребовалось, чтобы уничтожить древнюю тварь. Эта победа стоила нам дорого: два миллиона сто семьдесят восемь орков, триста восемнадцать матерей, тысяча четыреста рексов, четыреста восемьдесят инвиторов, две тысячи семьсот сорок волков Зеруса из астартас, две большучих либри, которые в самом конце отдали свои жизни и души, пытаясь спасти Звездочку и её сестёр, находившихся в кристалле. Попытка была успешной, хотя одной из древних либр пришлось выпасть из круга и стать фокусом, через который жертвенная энергия вытянула оставшихся в круге мелких.

Я был в бешенстве, ярость затмевала разум. Душа ныла, рубцы на душе горели нестерпимым огнём. Столько смертей не было ни в одном сражении раньше, операция по поимке Зилван слишком дорого нам обошлась. Почти все потери пришлись на время ритуала, но главными жертвами стали внученька Кристина, древняя малышка Лепесток, и две первородные, хоть и молодые большучие либри Светлана и Любава. Кроме того, ещё тысяча семьсот покалеченных душ, попавших под первую атаку древнего, пострадали. Всё это тяжким грузом легло на мою душу.

Не знаю, как бы я повёл себя в тот момент, находясь в таком состоянии. Моя ярость, подпитанная злобой и ненавистью миллиардов моих детей, клокотала. К финалу я был полностью неадекватен, но усталость и перенапряжение сделали своё дело — тьма накрыла мой разум.

Сара Керриган

Происходит что-то странное, непонятный ритуал с массовым добровольным жертвоприношением. Меня переполняет поглощённая эссенция, настроение скачет. Вокруг творится какая-то чертовщина, такое впечатление будто я оказалась на внегалактической сходке магов-сатанистов. И так вся на взводе от поглощения альфы моя душа стремится поглотить и переработать душу убитой, и это усугубляется буйством энергий вокруг. Инстинкты требуют поймать и поглотить соблазнительные сгустки жизненной энергии, приправленные псионной структурой с частью добровольно отданных оболочек.

Вся моя воля была направлена на то, чтобы сдержать свои инстинкты. Медитации не помогают, точнее, я не могу войти в них из-за буйства энергий вокруг. Мне нужно срочно чем-то заняться. К счастью, основная масса особей, не задействованных в ритуале, рванула в сторону удерживаемого периметра. Поддавшись стадному чувству, я ринулась за ними, надеясь, что охота на недобитков поможет отвлечься и удержать себя в руках.

Видно штормило меня сильно, более-менее я себя осознала, когда, добравшись до первых диких, вокруг меня остались только трупы десятков особей, а я вся в крови. За спиной послышался шорох в уцелевших чудом кустах. Тело среагировало быстрее разума, поток ветвистых молний срывается с рук, слышен писк, а из проредивших кустов в мою сторону вырвался десяток зерлингов с тремя тараканами.

Псионный топот, от которого в сторону бегущего врага идёт деформирующая волна передних зерлингов, разрывает их на куски, тормозя и калеча других. Напитав тело, я совершаю рывок, разрывая одного из тараканов своим телом, и прыгаю на покалеченного таракана. Мои переполненные энергией крылья впиваются в спину врага, вырывая из него большие куски. Перекатываюсь на землю, левое крыло бьёт наотмашь за спину, снося голову последнему таракану, а электрическая волна выжигает уцелевших зерлингов.

Справа за оврагом я услышала стрельбу и взрывы и побежала в ту сторону. Я увидела странную картину: два астартас стоят статуями и ни на что не реагируют, вокруг сотни трупов. Слева убитый бруталиск без части головы, у основания его тела лежит мёртвый катар. У ног неподвижных статуй лежит тройка мёртвых либри, а нет, одна ещё жива без ног и одной руки, пытается доползти до рюкзака, подгребая уцелевшей рукой, пока её более удачливая подруга пытается отогнать десяток зерлингов с двумя гидралами и непонятной хренью, похожей на помесь паука и обезьяны.

Я пытаюсь ускорить себя с помощью псионики, чтобы помочь, но на пути из-под земли вылезла туша непонятной гусеницы-переростка, закованной в хитиновую броню. Чудище сразу же раскрывает пасть и выпускает поток непонятной белой субстанции. Мне приходится уйти в сторону и на ходу сформировать сгусток энергии на кулаках, пытаясь максимально их напитать.

Этот скачок в пространстве я выучила под очень строгим руководством малышки Лютика. Но, как и ранее, выход из скачка сбоит, и вместо запланированного перемещения надо мной меня выбрасывает сбоку от твари. Правую руку уже покалывает от энергии, и я бью в бок существа. Видимо, я перестаралась: тварь просто взорвалась, а меня отбросило в сторону.

Поднявшись на ноги, я пытаюсь отыскать взглядом тех, кто защищал астартас. Может быть, ещё не поздно им помочь?

Осмотревшись, я бросаюсь к ним на помощь. Меня отбросило довольно далеко. Понимаю, что не успеваю. Вижу, как израненная либри бросает разряженный пистолет в гидралиска, который бежит на неё. Со спины к ней приближаются три зерлинга, а в стороне пытается подняться на уцелевшие ноги существо, похожее на помесь обезьяны и паука.

Либри поворачивает голову и что-то спрашивает у своей покалеченной сестры. Та улыбается в ответ. После этого либри перемещается в сторону гидралиска и успевает срезать голову одному из зерлингов. Её тело почти исчезает в воронке перемещения, и в этот момент из её ладошки появляется небольшой клинок, сотканный из белого света. Этим клинком она срезает голову самому ретивому зерлингу.

В следующий миг либри оказывается над головой гидралиска и попадает прямо в его раскрытую пасть. На последних секундах она что-то делает со светом в своих руках, и клинок собирается в яркий шарик. Вспышка — и от либри с гидралиском ничего не остаётся.

От яркого света я на несколько секунд теряю ориентацию. Когда ко мне возвращается зрение, я продолжаю бежать, стремясь перехватить обезьяну и оставшихся зерлингов. Понимаю, что вряд ли успею спасти либри, но, возможно, смогу помочь одному из астартас. Нужно было больше тренироваться в перемещении, потому что мой предел — один прыжок в час, а второй обычно заканчивается серьёзными травмами и случайным направлением.

Покалеченная либри наконец добирается до рюкзака и что-то в нём активирует. Моя интуиция подсказывает, что это опасно. Тело само затормаживает, все инстинкты кричат о том, что впереди смерть. Я накрываюсь щитами и наблюдаю, как дикие пытаются убежать подальше от желанной добычи.

Шлемы астартас сворачиваются, и оба воина находят взглядом умирающую либри. На их лицах появляются скупые улыбки, а либри кричит изо всех сил.

— Достойный костёр для идущих в Вальхаллу на вечных полях… — фраза прерывается чудовищным взрывом.

Щит держится, сил у меня сейчас много, но вот умений толком нет. Будь на моём месте полный сил катар, он просто за счёт выучки и умений смог бы спасти их всех.

Наверное, я потерялась в своих мыслях, потому что не заметила, как мимо меня начали проходить рыцари инквизиции и другие особи, спешащие на помощь другим впавшим в оцепенение астартас из ордена волков Зеруса.

Взгляд поймал Барсика, который рылся в пепле, стремясь что-то найти. Осторожно приблизившись к одному из своих учителей, я просто стояла молча, пока тот рылся в земле, покрытой пеплом. Я ощущала эмоции учителя, он был необычайно горд и в то же время испытывал дикую печаль и боль.

Найдя часть оплавленной рукоятки меча, он прижал найденный предмет к груди и завыл. А я почувствовала, что Барсик прощался с сыном, который умер здесь, защищая астартас и малышек либри.

— Достойная, правильная смерть, буду помнить и навещать тебя, пока сам не уйду на поля вечной охоты, жди меня, сын, — шептали губы скорбящего отца.

Уже позже я узнаю о сотнях таких историй, свидетельницей, одной из которых я была сама, и мне станет понятно происходящее, что был за ритуал и его цели, почему замерли астартас. Пойму, что даже в такой ситуации ни малышки, ни другие особи не бросили своих братьев астартас и защищали их до последнего, умирали вместе с ними, но не отступали. Где-то всё заканчивалось относительно удачно, где-то нет, а где-то та или иная особь обеспечивала себе и братьям астартас и их погибшим защитникам погребальный костёр прямо на поле битвы, забирая как можно больше врагов с собой. Но всё это я узнаю позже, а в данный момент я смотрела, как Барсик интегрировал оставшийся осколок рукоятки в свой меч, в браслет вмуровал лепесток от украшения Либри, готовился идти спасать других попавших в беду собратьев, и в тот момент я понимала, что, наверное, впервые искренне сопереживала чужой утрате.