И исходит дьявол

ВОПЛОЩЕННОЕ ЗЛО

Де Ришло прожил долгую и насыщенную жизнь, на протяжении которой судьба не раз устраивала ему самые разнообразные ловушки. Поэтому и сейчас рука его автоматически опустилась в карман, где на такой случай у него всегда хранился пистолет. Но сегодня в кармане оружия не было. И уже в следующее мгновение он вспомнил, что в этом деле нажатием на курок ничего не сделаешь. Их единственной защитой в зловещей схватке с силами Тьмы должна стать беспредельная вера в конечную победу добра, и нужно постараться как можно лучше использовать все те немногие приобретенные им в свое время навыки, чтобы привлечь на их сторону могущественные силы Света.

В два прыжка он достиг двери, ухватился за выключатель и, нажимая его, звонким голосом закричал:

— Fundamenta ejus in montibus Sanctis!

— Что за черт! — воскликнул Рекс, зажмурившись от яркого освещения. Он находился в противоположном конце холла, где сооружал невообразимую баррикаду из стульев и столов перед дверью в привратницкую.

— Вот ты нас и выдал, — добавил он, не отрывая глаз от верхней площадки лестницы. Но там все было спокойно, и постепенно в комнате воцарилась прежняя мертвая тишина, в которой слышалось только их учащенное дыхание.

— Дом пуст, — в следующую секунду заявил Рекс, — они не могли тебя не услышать. Твой крик разнесся от подвалов до чердака.

Де Ришло сердито уставился на него:

— Сейчас же брось эти глупости. Ты что, действительно не понимаешь, против чего мы идем? В этом гнусном месте нельзя разделяться ни на минуту, даже если свет и горит.

Рекс улыбнулся. Он всегда считал герцога самым бесстрашным человеком из всех, кого когда-либо встречал в жизни, и то, что его можно до такой степени вывести из себя, явилось для Рекса откровением.

— Я не боюсь привидений, но не хочу, чтобы нам выстрелили в спину, — спокойно ответил он, — я все это здесь нагромоздил потому, что если слуги услышат возню наверху и рванутся на помощь Мокате, мы их тоже сразу услышим.

— Все это верно, Рекс, но ты просто должен держаться как можно ближе ко мне, пока мы не уберемся из этого жуткого дома. Мне, наверное, следовало бы сказать тебе раньше, только не сочти это за детские выдумки, но если что-то такое произойдет, мы должны буквально взяться за руки. Это учетверит наше сопротивление злым силам, потому что мы оба излучаем колебания, настроенные на добро. А сейчас давай поднимемся наверх и удостоверимся, а точно ли они ушли, хотя сомневаться вроде бы и не приходится.

Удивлению Рекса не было предела. Этот человек, боящийся темных углов и всерьез рассуждающий о ходьбе за ручку в момент чрезвычайной опасности, был совершенно не похож на того герцога, которого он знал. Тем не менее, наблюдая, как де Ришло по-кошачьи бесшумно и быстро взлетел по лестницам, презирая страх, а он был испуган — Рекс это видел, молодой американец еще раз убедился в его бесконечной храбрости.

На верхнем этаже они быстро осмотрели все спальни. Ни в одной не было никаких признаков присутствия гостей, и ни одна кровать не была разобрана.

— Моката, наверное, всех отослал обратно, а сам с автомобилем остался ждать Саймона, чтобы забрать его, как только тот вернется, — сделал вывод де Ришло, когда они выходили из последней комнаты.

— Похоже, что так. Можно бы и нам убираться, — Рекс поежился и добавил: — Здесь просто зверски холодно.

— Я думал, ты не заметишь. Но домой нам пока рановато. Глупо упускать шанс не торопясь порыться в этом доме. Здесь должно быть немало интересного. Давай включим свет везде, где только можно, и пойдем вниз.

Длинный стол в салоне, накрытый для гостей, еще раз поразил их великолепным ассортиментом вин и закусок. Герцог приблизился к нему и немного налил себе в стакан.

— Я вижу, Саймон снова отдает предпочтение «Клико». Удивительное постоянство. «Клико» или «Боллинджер» и ничего другого. Я, правда, ни одно бы из них не променял на «Пол Роджер», особенно хорошо выдержанное.

Рекс в это время положил на тарелку кусок утки по-монт-моренски и солидную порцию гусиной печенки с вишнями. Он не переставая думал о де Ришло, вновь и вновь спрашивал себя, что же означало необычайное возбуждение герцога несколько минут назад и прошло ли оно наконец, или эти мимолетные фразы о вине были сказаны лишь для того, чтобы скрыть какие-то тайные умозаключения. У Рекса никак не хватало смелости признаться, даже себе самому, что в этом доме действительно есть что-то странное. Этот холодок, идущий, казалось, откуда-то из-под стола и обволакивающий ноги. Эта непонятная, давящая тишина. Ему хотелось побыстрее покончить со всем этим делом и уйти отсюда.

— Мне наплевать, что он пьет. Я бы хотел знать: куда девался Моката и почему он пропал?

— Ответ на второй вопрос очень прост, — де Ришло поставил стакан и вытащил футляр с «Хойо де Монтеррей», — в нашей стране в настоящее время практически нет законов, запрещающих заниматься Черней Магией. За исключением Акта о бродяжничестве и жульничестве от 1842 года, согласно которому можно привлечь к ответственности всякого, кто считается или является зарабатывающим деньги на гаданиях и пророчестве и делает это обманным путем с помощью различных средств и приспособлений. Но так как все эти люди, как правило, нечисты на руку, то их часто смешивают с торговцами наркотиками, шантажистами, грабителями и даже убийцами. Вот почему Моката, узнав оккультными путями о нашем приближении, испугался прежде всего того скандала, который может вызвать приход полиции. Он не хочет привлекать внимание к своей деятельности. В данном случае Моката предпочел осторожность, оставил это место нам и временно отступил.

— Не очень-то логично с твоей стороны, — заметил Рекс, — давно ли ты говорил, что боишься Мокаты, потому что тот способен чуть ли не стереть нас в порошок, а теперь заявляешь, что он сам испугался получить синяк под глазом.

— Не забывай, милый мой, это лишь теория. Я и сам нахожусь в полном неведении. Многие последователи Тропы Левой Руки — не более чем неофиты, вновь обращенные новички. Все, что они могут, — пожелать не нравящимся им людям бед или несчастий в каких-то мелких делах. Но есть и адепты, эксперты своего дела, способные привести в действие огромные разрушительные силы, источник которых современным ученым пока неизвестен.

Если Моката занимает в этой иерархии невысокое место, тогда мы можем относиться к нему как к обычному мошеннику и справиться с ним, практически ничем не рискуя. Но если он является Магистром, то ему вполне может быть по силам ослепить нас или вообще умертвить. К сожалению, я очень мало знаю об этих темных делах, всего лишь некоторые несущественные приемы Тропы Правой Руки, или Белой Магии, как ее еще иногда называют. При крайних обстоятельствах это может нас немного защитить. Если бы я знал и умел больше, то можно было бы обнаружить местонахождение Саймона.

— Ничего, не расстраивайся. Мы найдем его. — Рекс рассмеялся и поставил тарелку. Звук его голоса мрачным эхом отозвался в безлюдном доме. Рекс резко обернулся и посмотрел через плечо в направлении все еще неосвещенной внутренней комнаты. — Что мы делаем дальше? — спросил он уже вполне серьезно.

— Попробуем найти, где Саймон хранит свои бумаги. Если нам это удастся, мы, возможно, узнаем настоящие имена и адреса хотя бы некоторых из его гостей. Сначала поищем в библиотеке. Возьми бутылку, а я возьму стаканы.

— Что ты подразумеваешь под настоящими именами? — спросил Рекс, следуя за герцогом.

— Но помилуй же, Рекс, неужели ты думаешь, что эту экстравагантную старуху с носом, как у попугая, и в самом деле зовут мадам Д'Юрфэ? Нет, это — дьявольский псевдоним, взятый ею после обращения в новую веру. Так звали графиню, пользовавшуюся репутацией дурной колдуньи, времен Людовика Пятнадцатого. Точно так же и остальные. Ты разве не знаешь, что значит Танифь, имя понравившейся тебе молодой леди?

— Откуда мне знать? — Рекс помедлил. — Я подумал, что она иностранка, вот и все.

— О, боже! Тогда слушай. Танифь была богиней Луны у карфагенян. За несколько тысячелетий перед этим египтяне звали ее Исидой. А между ними были еще финикийцы. У них это была леди Астарта. Ее культы справлялись в священных рощах и обязательно сопровождались закалыванием голубей и бесчисленными актами полной нравственной распущенности. Бог Адонис был ее возлюбленным, и люди каждый год оплакивали его мифическую смерть, возлагая на него надежды как на спасителя человечества. Во время шествований к ее алтарям верующие разжигали себя до безумия и во имя удовлетворения неутоленной страсти овдовевшей богини резали себя ножами. Это нам поведал сэр Джордж Фрэзер в книге «Золотая Ветвь». Однако пролитая кровь живет и поныне. На протяжении всей христианской истории ненасытная богиня жаждет все больше и больше. Одиннадцать слов, имеющих силу, состоящие каждое из одиннадцати букв, произнесенные в нужное время в определенном месте после соответствующей подготовки, — и она восстанет, ужасная в своей красоте, требуя новой жертвы.

Даже, веселый и современный Рекс почувствовал себя беззащитным перед таким зловещим заявлением. В голосе де Ришло не было и тени характерного для него легкого цинизма. Наоборот, в нем звучала твердость обладания великой и страшной истиной. Рексу стало не по себе. Герцог тем временем по очереди уже выдвигал ящики письменного стола Саймона.

Все они, кроме одного, были не заперты и содержали старые письма, счета и квитанции, беглый просмотр которых ничего не дал. Рексу без труда удалось открыть массивным стальным ножом для бумаги и последний ящик, но ничего, помимо корешков чековых книжек и банковских ордеров, там не оказалось, и они перешли к длинным полкам с книгами. Друзья справедливо полагали, что за бережно хранимой Саймоном коллекцией современных первых изданий могли быть спрятаны ценные личные бумаги. Но минут через десять им стало ясно, что позади аккуратно составленных томов ничего их интересующего обнаружить не удастся.

Напрасно перерыв библиотеку, они перешли в другой кабинет, но — с тем же успехом. Тогда друзья пошли наверх, обшарили все спальни, но повсюду натыкались лишь на то, что обязательно должно присутствовать в любом нормальном доме. Нигде не было никакого сейфа, пригодного для хранения секретных документов.

Выполняя эту работу, де Ришло постоянно держал Рекса рядом с собой, и тот этому не противился. Мало-помалу гнетущая атмосфера старинного здания оказывала давление на Рекса. Не раз и не два ему уже казалось, что кто-то невидимый исподтишка следит за каждым их шагом, но он относил это на счет воображения и мысленно осуждал де Ришло за слишком уж убедительные разговоры о сверхъестественном.

— Но не могли же они совсем не оставить никаких следов своей деятельности в этом доме, — озабоченно проговорил герцог, выходя из последней спальни на лестничную площадку, — с пустыми руками я отсюда не уйду.

— Мы еще не искали в обсерватории. По-моему, это наиболее вероятное место.

— Да-да, я помню. Мы как раз туда и направляемся, — де Ришло повернулся к ведущим под крышу ступенькам.

Комната со сводчатым потолком выглядела точно так же, как и несколько часов назад. Большой телескоп по-прежнему смотрел вверх, астролябии и секстанты лежали на своих местах. На залитом электрическим светом полированном полу четко выделялась белая пятиконечная звезда, обрамленная двумя окружностями и каббалистическими знаками. Очевидно, после их ухода гостям стало не до обрядов. Чтобы окончательно удостовериться, герцог снова подошел к плетеной корзине у стены и откинул крышку.

Раздался знакомый царапающий звук. Де Ришло удовлетворенно кивнул.

— Смотри, Рекс. Черный петух и белая курица, предназначенные для принесения в жертву. Мы им сегодня все испортили. Надо будет потом взять этих птиц и выпустить в сад.

— Ну а все-таки, что именно они намеревались сделать? — угрюмо спросил Рекс.

— Использовать сегодняшнее положение определенных звезд и планет, такое же, как и при рождении Саймона, и провести через него какое-то заклинание. Разбудить, может быть, некий дремлющий дух, земной или принадлежащий другой стихии, а может, даже и какой-то неведомый адский разум для того, чтобы получить нужную им информацию.

— О, опять эта чушь! — раздраженно вырвалось у Рекса. — Я в это не верю, не верю! Саймон попал в руки наглых бандитов. Его похитили и загипнотизировали. А прикрываются они всякой чепухой про Черную Магию, почему бы и нет? Тебе ведь это тоже кто-то внушил. А уж Саймон тем более им поверил, хотя это и абсурд.

— Продолжай думать как тебе угодно, но я боюсь, что взгляды твои изменятся скорее, чем ты думаешь. Между прочим, мы еще не закончили поиски.

— Вот черт! Ведь хотел же я сегодня вызвать полицию.

Они внимательно осмотрели астрономические приспособления, но ничего подозрительного, говорящего об их тайном предназначении, не обнаружили. В поворачивающемся книжном шкафу нашли лишь тригонометрические таблицы и карты звездного неба.

— Проклятье! Должно же все где-то храниться, — выругался де Ришло, — кинжалы, чаши, дьявольские книги. Без них они просто не могли выполнять свои ритуалы.

— А может, забрали с собой?

— Не исключено. Но все равно, должно быть какое-то специальное место, в котором оставляют то, что нельзя унести. Простукай-ка стены, Рекс, а я проверю пол. Уверен, что где-то здесь есть тайник.

Несколько минут друзья искали молча. Мертвую тишину нарушали лишь методичные постукивания. Внезапно Рекс радостно вскрикнул:

— Нашел! Иди сюда, быстрее. По-моему, под этим что-то есть.

Совместными усилиями они легко отодвинули в сторону большую макрокосмическую карту семнадцатого века работы Роберта Фладда и, пошарив по стене рядом, быстро обнаружили потайную пружину. Что-то щелкнуло, и панель ушла назад.

В представшей их взору нише, сделанной примерно на четыре фута в глубину, оказался целый набор странных, на первый взгляд, вещей: жезл из орехового дерева, крупный кристалл в золотой оправе, фонарик с заостренным наконечником с обратной стороны, чтобы его можно было втыкать в землю, канделябры, короткий меч, две большие книги, кинжал с лезвием в форме месяца, какое-то кольцо, причащальница и старая бронзовая лампа с девятью фитильками, как бы целиком образованная изогнутыми человеческими фигурами. На каждой имелись пятиконечные звезды и планетарные символы, и все вещи обладали характерным тусклым блеском, говорящим о постоянном и частом использовании на протяжении многих веков.

— Наконец-то! — воскликнул герцог. — Клянусь Юпитером, я не жалею, что мы остались! Вещи эти — редкость невероятная. Каждая их них сама по себе имеет огромную силу, потому что несет отпечаток многих и многих тайн прошлого. Готов поставить тысячу против одного, это именно то, чем они пользуются. Без этих вещей они станут практически беззубыми, и мы сможем не бояться их злобных укусов.

Говоря это, де Ришло взял в руки два древних манускрипта. Переплет одного из них был выполнен из медных пластин необычайно тонкой работы с замысловатой гравировкой, а страницы — испещрены письменами, нанесенными, вероятно, железным острием. Исписанные краской тончайшие пергаментные листы другого хотя и пожелтели от времени, но сохранились прекрасно. Их витиеватый переплет скреплялся внушительными серебряными застежками.

— Изумительные копии, — с воодушевлением библиофила пробормотал герцог, — «Ключица Соломона» и «Колдовская Книга Папы Онориуса». Причем это не просто вольное сумбурное изложение трудов древности, как делали в семнадцатом веке. Возраст этих книг не поддается определению. «Ключица Соломона» вообще неизвестно когда написана. Для Черной Магии это то же самое, что «Синайский Кодекс» и его ранние версии для христианства.

— Сдается мне, Моката не предполагал, что мы перетряхнем это место после того, как не найдем Саймона. Что-то не верю я больше в его ясновидение, которое ты так восхвалял. Подумать только, он позволяет нам забрать все свои волшебные атрибуты. О, да что это? Откуда такой сквозняк? — Рекс положил руку сзади себе на шею.

Герцог моментально швырнул обратно обе старинные книги и обернулся, как будто его ужалили. Он почувствовал то же самое. Внезапный холодный ветерок становился сильнее и сильнее, пока не перешел в стремительный леденящий поток, обжигающий руки и лицо. Электрическое освещение замигало и почти погасло. Лампочки еле-еле мерцали бледно-красным накалом. Большая комната погрузилась в полумрак, и откуда-то из середины пятиконечного символа на полу начал подниматься фиолетовый туман. Он кружился и завивался с необыкновенной быстротой, подобно какому-нибудь песчаному духу пустыни. Туман разрастался, густел и обретал форму.

Свет в комнате в последний раз мигнул и погас совсем. Однако туман уже сам по себе излучал загадочное темно-лиловое сияние. Сквозь его пелену проступали каббалистические надписи, между окружностями на полу и темной тенью возвышался вращающийся книжный шкаф. Туман наполнял ноздри приторным сладким запахом тлена. С отвращением затаив дыхание, едва сдерживая рвоту, друзья в то же время не могли оторваться от очертаний сероватого лица, постепенно проступавшего из тумана в семи футах над полом, от пристального, злого взгляда, направленного на них. Лицо все больше темнело, и белки глаз резко выделялись. Понемногу туман затвердевал, превращаясь в плечи, торс, бедра.

Не успели друзья опомниться, как материализация завершилась. Над ними, в развевающихся белых одеяниях, возвышался чернокожий слуга Мокаты. Его астральное тело, точь-в-точь, от волос до кончиков пальцев на ногах, воспроизводило ту угрожающую плоть, которую герцог с Рексом видели ранее. Живые, пылающие глаза, косящие внутрь, смотрели прямо в душу.