И исходит дьявол

НАЙДЕН ТРУП НЕИЗВЕСТНОГО МУЖЧИНЫ СЛЕДОВ НАСИЛЬСТВЕННОЙ СМЕРТИ НЕ ОБНАРУЖЕНО

Рекс вскочил на ноги. Лицо его обливалось потом, а мышцы сжимались и разжимались. Он всей душой желал броситься вперед и взлететь по ступенькам к алтарю, но ничего не мог из себя выжать, кроме жалких подергиваний. Невидимая, таинственная сила держала его железной хваткой.

Де Ришло молился. Молча и не переставая. Беззвучно шевелящиеся губы напряженно работали. Он знал, что любые попытки физического вмешательства заранее обречены на провал, и уже начал сомневаться, принесут ли какую-нибудь пользу его просьбы и молитвы, когда они направлены против такого грозного проявления Зла, как Мендезский Козел.

Ричард склонился подле герцога, совершенно бледный и беспомощный, с застывшим взглядом. Его руки раскинулись в стороны, как бы пытаясь выхватить Флер или вымолить помилование, но он не мог пошевелить даже пальцем.

Мэри Лу держалась одной рукой за плечо мужа. Страха уже не было, как не было больше и мыслей о близкой кончине, могущей постигнуть их в любой момент. Не было даже ужаса потерять Ричарда, случись им всем разом провалиться в бездонную темноту смерти.

Она не молилась и не рвалась в сторону Мокаты. Биение ее сердца на какое-то время прекратилось, зато мозг был ясен и работал быстро и четко. Такое иногда очень редко случается, когда опасность настолько велика и смерть так неизбежна, что никакого другого выхода, кажется, просто не может быть. В уме Мэри Лу отчетливо увидела себя сидящей и держащей перед глазами большую книгу, которую де Ришло называл «Красной Книгой Аппина». Кожей пальцев она даже ощущала бархатистую поверхность сафьянового переплета.

Саймон опустился на колени между герцогом и Рексом. Он хотел было пасть ниц, но вместо этого лишь слабо качнулся из стороны в сторону, терзаемый агонией позднего раскаяния. В конце концов не чья-нибудь, а его, Саймона, прихоть обрекла его лучших друзей на эти невыносимые страдания, если не на гибель. Чтобы загладить и искупить вину, он сейчас пожертвовал бы чем угодно. Разум его снова был чистым, и с полным знанием невозможности постичь и понять происходящее он мысленно предложил себя в жертву Силам Тьмы, если только Флер этим может быть спасена.

Моката на мгновение замер. Не опуская занесенный над телом ребенка нож, он повернулся и посмотрел на Саймона. Колебания мозга отчаявшегося еврея оказались так сильны, что он уловил их. Но Моката уже не использовал Саймона в своих целях и больше в нем не нуждался. Поэтому губы сатаниста скривились в едкой усмешке. Он покачал головой, отвергая жертву, и еще выше поднял острый кинжал.

Рука герцога дернулась вверх. Он хотел отвести удар крестным знамением, но внезапно один из лучей Талисмана ударил по ней ослепительным светом, и рука упала вниз как парализованная.

У Ричарда широко открылся рот. Казалось, он вот-вот закричит, но звука не было.

Рекс величайшим усилием воли склонил голову и приготовился в последнюю атаку, но не мог двинуть плечами. Сзади его как будто держала целая рота солдат.

«Красная Книга Аппина» перед мысленным взором Мэри Лу раскрылась. Она ясно различила пожелтевшую пергаментную страницу и выцветший текст на непонятном языке. И снова, как когда-то во сне, она смогла прочитать одно-единственное предложение: «Те только, кто испытывает Любовь и не имеет Желания, обретут в Страшный Час дарованную свыше силу».

Губы ее открылись и, не понимая значения, она произнесла странное, незнакомое слово, которое никогда ранее не видела и не слышала, и слово это состояло из пяти слогов.

Эффект был мгновенным. Все закачалось и задрожало, как при землетрясении. Стены начали удаляться, пол заходил ходуном. Склеп с жуткой быстротой стал вращаться, и находящиеся в круге люди схватились за руки, чтобы не упасть. Перед глазами все поплыло. Свечи на алтаре пошатнулись и заплясали. Талисман Сета смело со лба чудовищного Зверя и бросило вниз. Он, подпрыгивая, слетел по ступенькам и упал на каменную плиту у ног де Ришло.

Моката отшатнулся назад. Козлиная тварь вздыбилась на задние ноги и, издавая ноздрями леденящий душу свист, принялась вращать вокруг раскосыми глазами. Исходивший из них недобрый, злобный огонь озарил помещение. Мерзкое животное росло и увеличивалось в размерах, заполняя, казалось, все имеющееся пространство и постепенно зависая над окаменевшими от ужаса людьми. Испускаемое им из отверзшейся пасти гнилое, смердящее дыхание сдавливало грудь и вызывало рвоту. Пальцы Мокаты, державшие нож, разжались, сталь лязгнула о камень, а сам сатанист, пытаясь защититься, судорожно поднял вверх руки. Страшное, гибельное Существо, вызванное им из Преисподней, в последний раз пронзительно заржало, после чего ударило Мокату по голове гигантским раздвоенным копытом. Безобразно распластавшись, сатанист полетел по полу и застыл в нелепой позе на ступеньках часовни.

В завершение послышался громоподобный треск, как будто сама земля под их ногами разошлась в стороны. Внезапно вращение прекратилось, пол уже больше не качался, а сатанинская фигура начала сжиматься и уходить в себя. Там, где только что была козлиная морда, снова показалось искаженное от боли и ярости черное лицо малагасийца, но это длилось мгновение, а затем и оно исчезло в клубах вьющегося дыма.

Пламя черных свечей на алтаре затрепетало и погасло. Сейчас комната освещалась только фосфоресцирующим сиянием, идущим от Талисмана. Де Ришло подобрал Талисман и держал его на вытянутой руке. В слабом дрожащем свете они увидели, что Флер села и, по-детски беспомощно скуля, соскользнула с жертвенника на пол. Большие круглые глаза девочки смотрели прямо на мать, но никакого выражения в них не было. Такой взгляд бывает у ходящего во сне лунатика.

И вдруг наступила тишина. Такая полная, что, казалось, разом остановились все часы на свете. В воцарившемся безмолвии замерли даже тени.

Почти неслышно, откуда-то из другого мира, зазвучала тихая, сладостная мелодия. Музыка доносилась до их ушей как бы с огромного расстояния. Сначала звуки были похожи на капание тающего льда в подземной пещере, потом понемногу они стали громче и перешли в слитное, гармоничное пение неслыханно чистых мальчишеских голосов. Страх бесследно покинул их души, и один за другим они опустились на колени и как зачарованные внимали сказочно-прекрасной, божественной литании. Глаза всех, однако, были по-прежнему прикованы к Флер.

Девочка медленно шагнула вперед, и по мере того как она приближалась, с ней начали происходить странные изменения. Маленькое голое тельце окуталось золотистой вуалью, плечики стали шире, и она мгновенно выросла. Округлые детские черты утратили первоначальную форму и трансформировались в костно-мышечную структуру взрослого человека. Прозрачная золотая вуаль материализовалась в изящные складки длинного, шелкового халата такого же цвета. Озорные кудряшки на голове пропали, и на их месте возник красивый высокий лоб.

Ничто не напоминало в этой фигуре ребенка. Песнопение, достигнув высшей ликующей ноты, оборвалось, и взору друзей предстал статный мужчина. По одеянию это был тибетский лама, а благородные черты лица говорили о смешанном, арийско-монголоидном происхождении. Лучшие характеристики обеих рас получили в нем живое воплощение и точно так же, как лицо его отрицало, в высшем смысле, какую-либо этническую принадлежность, так и барьеры земного времени для него, казалось, тоже не существовали. Вся внешность появившегося говорила о крепком здоровье и большом запасе энергии человека, вошедшего в зрелый возраст и достигшего пика физического развития, но также было ясно, что некая особая красота объясняется сознанием бренности бытия, которое дается только тому, кто с раннего отрочества посвятил себя познанию истины. Скорбный взгляд, направленный на них, светился Силой, Знанием и Властью, но были в нем и бесконечная нежность, и долготерпение, и ангельское сострадание, простому смертному недоступные.

Губы его не произнесли ни слова, тем не менее преклонившие колена люди явственно услышали серебристый, переливчатый голос:

— Я Повелитель Света, приблизившийся к совершенству после многих телесных перевоплощений. Вы оторвали меня от медитаций в Тайной Долине, но я вас прощаю, ибо нужда в том была велика. Священное пламя Жизни оказалось под угрозой быть погашенным рукой нечестивца, обратившегося к Темным Силам, дабы использовать их по своему злому умыслу. Еще одно бренное тело, лежащее отсюда далеко за морями, было лишено земной жизни по той же причине. Любовь, которую каждый из вас имеет, явилась вам опорой и защитой, но и она бы не спасла вас, не будь с вами Той, кто есть Мать. Великий Хранитель да внимает молитвам безгрешным просящих не за себя. Поэтому мне позволено, но миг мой будет краток, явиться вам через это дитя, чей разум не знает нечистых мыслей. Злой Соперник низвержен в темные Лабиринты Сатаны и более вас не потревожит. Живите и здравствуйте до отведенного вам срока. Да пребудет с вами мир и благополучие. Спите и возвращайтесь.

На какое-то мгновение друзьям показалось, что чья-то могучая рука вырвала их вверх из мрачного склепа, и они уже смотрят на него с высоты. Круг превратился в пылающее солнце, а их тела стали темными тенями посредине. Покой и тишина смерти проходили над ними огромными, всепоглощающими волнами. Они находились над монастырем. Руины уносились все дальше и дальше назад, пока не превратились в черную точку на горизонте. Затем все исчезло.

Время остановилось и замерло. Их души пронзили тысячи и тысячи лет. Превратившись в мириады сияющих атомов, они кружились в бесконечной, неизмеримой пустоте, опускались, взмывали вверх и снова кружились в безмолвной стратосфере, лишенные каких-либо чувств и ощущений. Повинуясь неуловимому, легкому импульсу, они стремительно проносились на глубине многих саженей по бурлящим, скрытым течениям не обозначенного на картах моря.

Но вечность вернулась в земное время, и далеко-далеко внизу они вновь увидели Кардиналз Фолли… темную комнату… лежащие в пятиугольнике собственные тела. В сверхъестественной тишине медленно оседала пыль веков. Она падала мягко, неосязаемо и неощутимо, подобно крошечным частичкам лебяжьего пуха, и все вокруг: и их тела, и пол комнаты — покрывалось тончайшим слоем серой пудры.

Де Ришло поднял голову. Он чувствовал себя так, как будто вернулся из длительного путешествия и проспал подряд много суток. Герцог провел рукой по глазам и увидел знакомые книжные полки полузатемненной библиотеки. Плафоны над карнизом замигали и вспыхнули полным светом.

Затем он заметил Саймона. Молодой еврей по-прежнему лежал связанный в центре пятиугольника, но страшной одержимости маньяка в его взоре уже не было.

Пока де Ришло, наклонившись к Саймону, развязывал ему руки, очнулась Мэри Лу. Ричард крепко обнял ее и приговаривал:

— Мы в безопасности, родная. Все позади.

— По-моему… по-моему она жива… посмотрите, — раздался голос Рекса. Его высокая, изможденная, ссутулившаяся фигура темным силуэтом выделялась на фоне озаренного утренним светом окна. На руках у Рекса покоилось тело Танифь.

Мэри Лу вскрикнула и вскочила на ноги. Она впереди, а Ричард немного позади, молодые супруги подбежали к двери, за которой начиналась лестница в детскую, и, распахнув ее, бросились наверх.

Герцог поспешил к Рексу. Саймон стряхнул с ног веревку и громко сказал:

— Ну и сон же я сегодня видел.

— О том, как все мы были в Париже? — спросил де Ришло, вместе с Саймоном помогая Рексу опустить Танифь на пол. — А потом в заброшенном монастыре на севере Греции?

— Именно так. Но как… как ты об этом догадался?

— Потому что со мной было то же самое. Если это был сон, конечно.

С ведущей наверх лестницы послышался истеричный смех Мэри Лу. Она влетела в комнату вся в слезах, счастливо сжимая в руках маленькую Флер.

Девочка смотрела вокруг широко раскрытыми голубыми глазами, она только что проснулась и, увидев Саймона, сказала: Флер хочет к дяде Саймону.

Герцог в это время осматривал Танифь, и Саймон стоял с ним рядом. В близоруких глазах светилась такая любовь, на какую способно только бескорыстно преданное большое сердце. Узкие плечи его сжались и, прикрываясь руками, он выдавил:

— Не сейчас, Флер… я еще… дядя Саймон еще болен.

— Чепуха. Все уже нормально, — быстро вмешался Ричард, — давай — возьми ребенка, а то, боюсь, Мэри Лу сейчас упадет.

— О, Ричард, Ричард! — передавая Саймону девочку и падая мужу на плечо, застонала молодая женщина. Ее ладони бережно сжали его лицо. — Не беспокойся, со мной все в порядке. Но скажи, это все-таки сон или нет?

— Она жива! — воскликнул герцог. Сердце Танифь медленно билось. — Рекс, быстрее принеси бренди.

— Конечно, сон, милая, — отвечал Ричард. — Мы даже не выходили из этой комнаты. Гляди — кроме Рекса, все до сих пор в пижамах.

— Но почему тогда… мне показалось… ой, бедняжка! — она отошла от мужа и опустилась на колени рядом с Танифь.

С шумом и грохотом вернулся Рекс, неся кувшин со стаканом. Де Ришло выхватил у него бренди, Мэри Лу приподняла голову девушки, а Ричард держал ее подбородок. Втроем им удалось влить немного крепкого напитка в пересохший рот, по — лицу Танифь пробежала судорога, и глаза ее, наконец, открылись.

— Слава богу! — выдохнул Рекс. — Слава богу!

Девушка улыбнулась и прошептала его имя, щеки ее порозовели.

— Никогда в жизни не видела я подобного кошмара! — призналась Мэри Лу. — Как будто мы были в каком-то склепе… И этот омерзительный человек. Он тоже был там…

— Выходит, и тебе это приснилось! — прервал ее Саймон. — И вы все нашли меня в заброшенном складе в Асньере, а потом появилась полиция?

— Так и есть, — заметил Ричард. — Просто поразительно, что всем пригрезилось одно и то же. Но чем это объяснить? Из дома-то никто не выходил. Мы же все очнулись в этом пятиугольнике. Да, ночка была что надо!

— Но и мои сны были не менее интересны, чем ваши, — Рекс на мгновение поднял взгляд от лица Танифь. — У меня они, должно быть, начались в гостинице. Хотя постойте — гораздо раньше. Я готов поклясться, что позапрошлой ночью мы с герцогом прочесали половину Англии, пытаясь пресечь дьявольские забавы.

— Ты прав, мой друг, — сказал де Ришло. — Присутствие здесь Танифь, целой и невредимой, доказывает, что она умирала лишь в наших снах, и все это закрутилось, когда ты зашел сюда с нею на руках. Сатанисты у Саймона дома, потом наш ночной визит туда и Шабаш — это было на самом деле, но с прошлого вечера, пока наши тела спали, подсознание их покинуло и продолжало бороться с Мокатой на другом уровне.

— Моката! — эхом отозвался Саймон. — Но если мы спали — он сейчас жив.

— Нет, он мертв, — тихо и уверенно произнесла Танифь и села.

Рекс помог ей подняться.

— Почему ты так определенно заявляешь? — хрипло спросил он.

— Я его и сейчас вижу. Он где-то рядом. Лежит лицом вниз на каких-то ступеньках.

— Да-да, именно так мы его и оставили во сне, — заметил Ричард, но девушка только покачала головой.

— Нет, я знаю. Лично мне ничего не снилось. С того момента, когда Моката зашел ко мне в гостиницу и усыпил, я ничего не помню. Но он там. Вы найдете его рядом с домом.

— Старый как мир закон, — задумчиво проговорил де Ришло. — Жизнь за жизнь, душу за душу. Так как ты снова с нами, можно быть уверенным — от возмездия он не ушел.

Саймон кивнул.

— И теперь кошмары нам больше не грозят?

— Нет. Явь это или сон, но Повелитель Света являлся к нам и сказал, что Силы Тьмы низвергнуты, и пообещал спокойную жизнь до конца отведенного нам срока. Пошли, Ричард, — герцог взял хозяина дома под руку, — поищем наши плащи и осмотрим сад. И уж тогда дело можно будет считать законченным.

Они вышли на улицу. Танифь, улыбаясь, спросила Рекса:

— Ты это все серьезно говорил вчера вечером?

— Серьезно! — вскрикнул он и схватил ее ладони. — Серьезнее не бывает! Я сейчас докажу!

— Саймон, — обратилась к дорогому гостю Мэри Лу, — в ночной рубашке ребенок может и простудиться. Идите с ней в детскую, а я пока потороплю прислугу насчет завтрака, — знакомая счастливая улыбка заиграла на губах Саймона в ответ на сжавшееся вокруг его шеи кольцо из двух детских ручек.

Когда Рекс с силой притянул Танифь к себе, глаза ее подернулись тоскливой дымкой.

— Мой хороший, — грустно сказала она, — но ты же знаешь, что осталось совсем недолго, каких-нибудь восемь месяцев.

— Чушь! — громкий смех был ей ответом. — Для всех нас ты уже по-настоящему умирала прошедшей ночью. То есть пророчество сбылось и злые чары рассеялись. Вместе мы проживем сто лет.

Девушка уткнулась ему в плечо, все еще не веря. Оптимизм Рекса породил в ее сердце новую надежду — Долина Теней пройдена, и она благополучно перебралась на другую сторону. Ее счастье и его счастье требовали того, чтобы такая точка зрения была принята и, следовательно, надо жить так, как будто смертельной опасности для ее жизни больше не существует.

Тогда, если хочешь, все мои дни — твои. Сколько бы их ни осталось.

Утро было безоблачным и ясным, и солнце уже начало освещать верхушки деревьев, когда, под окнами библиотеки Ричард и Де Ришло обнаружили тело Мокаты. Он лежал распластавшись, лицом вниз, на каменных ступенях, ведущих на террасу, и никак не вписывался в нежное майское утро.

— Судебный эксперт без труда установит причину смерти, — сказал герцог после первого же взгляда на лицо лежащего, — сердце не выдержало. Но не будем ничего трогать, а лучше вызовем полицию. Само собой разумеется, что никто из нас раньше его не видел, а Малина предупредим, чтобы помалкивал о вчерашнем посещении. И я не сомневаюсь, что дружки его тоже будут держать язык за зубами.

Ричард кивнул.

— Как это в газетах: «Найдет труп неизвестного мужчины. Следов насильственной смерти не обнаружено». Подходящий эпилог для такой истории.

— Это еще не весь эпилог. То, что ты сейчас увидишь — пусть останется между нами. Остальным знать не следует. Где у вас котельная?

— Котельная? Зачем?

— Потерпи минуту.

— Хорошо. — С озадаченным видом Ричард повел герцога по террасе, они обогнули кухню и вошли в низенькое здание, где в топке бушевало жаркое пламя.

Де Ришло откинул защелку, и дверца топки открылась. Внутри с глухим гудением огонь пожирал каменный уголь. Герцог вытянул вперед правую руку и разжал кулак.

— О, боже! — воскликнул Ричард, — откуда это у тебя? На ладони у де Ришло лежал сморщенный окаменевший фаллос. Высохший и твердый, он почернел от времени и размером стал не больше мизинца. Это был Талисман Сета, именно им был увенчан лысый череп чудовищного Козла в недавнем кошмаре.

— Он оказался зажатым у меня в руке, когда я проснулся, — ответил герцог.

— Но ведь эта штука… она же откуда-то появилась?

— Возможно, что это — конкретный символ того Зла, с которым мы боролись и которое нам доверено уничтожить.

С этими словами де Ришло швырнул Талисман в огонь, и они смотрели, как его бесследно поглотило бушующее пламя.

— Если нам это только снилось — как ты тогда все объяснишь? — не мог успокоиться Ричард.

— Объяснить невозможно, — герцог устало пожал плечами. — Даже величайшим искателям Истины удалось приподнять не более чем крохотный краешек покрывала, под которым спрятано непостижимое Неизвестное. Я считаю, что наше фантастическое путешествие происходило, как сейчас выражаются ученые, в четвертом измерении — в отрыве от Времени.