Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 9

Герцог Лео

Таверна спряталась под покровом дубового леса, со старого тракта ее и не видно. Деревянная чешуя просмоленной крыши напоминает драконову шкуру. Да и сами стены сложены из валунов, будто здесь, и вправду, готовы принять дракона.

Льюис озирается по сторонам, приглядывается к коновязи. Не чета она замковой, сколочена абы как из бревен на латунные скобы. Ну, да и ладно. Коней выдержит, а большего и не нужно. Надолго мы здесь не задержимся.

Спрыгнул с коня на мягкую землю. Здесь дорога становится шире, превращается в тракт. Даже странно, что кто-то задумал построить таверну именно в этом месте, на окраине. Торгового люда здесь мало. До портов баронессы отсюда ещё день пути, если добираться по земле. Со стороны моря разве что шлюпка или рыбацкая лодка сможет причалить без риска разбиться. Но точно не клипер, его попутным ветром ударит о камни, и он разлетится как грецкий орех. Любопытное место. Я даже позволил себе немного насторожиться. Эта таверна напоминает убежище тех, кто не слишком-то ценит закон.

Неспешно скинул с шеи своего жеребца кожаный повод, запоздало подумав о том, что парадную амуницию тоже стоило зачаровать. Слишком привык к размеренной жизни на берегу, расслабился. И, наверное, напрасно.

Небрежно махнул рукой в сторону здания, сбросив на землю крупицы фейской пыльцы. Нет, мороком таверна не укрыта. Стоит такая, какая она и есть.

— Что-то не так господин? — Льюис забрал коня из моих рук.

— Да нет, просто размышляю, не зря ли все это затеял, — вспомнил я некстати письмо канцлера. Ещё бы разок посмотреть, убедиться в истинности бумаги. Напрасно я сжег его в камине.

— Ну что вы, господин. Брак — дело хорошее. Тем более брак с красоткой, каких и нет больше в наших землях. Говорят, ее мать была навкой.

— Врут. Я помню ее родителей.

— Вы встречались?

— Очень давно. Лошадей надёжно привязал, не отвяжутся сами?

— Крепко. Только если вместе с коновязью уйдут, — парень суетится, видно и у него душа не на месте. Не притерся ещё к походам. Отобьемся. Своему мечу я верю. Да и двое нас, если встать спиной к спине, то уж всяко нечего опасаться.

Таверна полна народу, видать, не одни мы решили тут скоротать ночь. Веселые голоса бьются о потолок. Менестрель тянет балладу. Нимфа танцует, стоя на пустой бочке. Озорное веселье, яркое, смелое. Никто не оглядывается на других, не ждёт ни похвалы, ни оценки.

Я занял место в углу, подле окна. С невероятным наслаждением наблюдаю за чужою бравадой. Так и есть, я был прав, собрались здесь отнюдь не честные люди. Контрабандисты празднуют удачные сделки, счастливое возвращение в залив. Знала бы баронесса, что творится на окраине ее надела, кусала бы локти. Стольких моряков упустить! И каких! Настоящие морские волки. У меня самого аж глаза разгорелись.

Не выйдет ничего с браком, и черт с ним. Переманю этот сброд на свои клипера, будут бороздить море на моих кораблях за добрый процент. Руки так и чешутся предложить сделку. Вон, хотя бы взять того эльфа в рубахе, уж он-то наверняка знает, как уболтать русалку, чтобы поднять лучший жемчуг со дна. Эх! Так дело пойдет, я скоро сгрызу свою шляпу или начисто забуду о грядущей помолвке.

— Господин, вам подать луковый суп? Он тут хорош.

— Что? Ни в коем случае.

— Простите, я не подумал, что господам есть такое не пристало.

— Да мы как-то сели на мель. Трюмы корабля затопило, не удалось вынести даже горстки муки. Месяц ждали стоящего прилива на той песчаной косе. И целый месяц питались одним только луком, он сам выплыл из трюмов. Команда ещё наловчилась ловить и есть черепах. Я один не смог. Зато лук теперь не переношу на дух, ни в каком виде.

Попроси лучше, пусть подадут кашу из тыквы, и себе тоже возьми, что захочешь, — сунул я ему серебрушку в ладонь и принялся слушать завсегдатаев. Седой мужчина якобы только что вернулся из северных морей. На чем же он туда ходил? Неужели на лодке? Эх, подсесть бы, да спросить! Впрочем, подожду немного, сам расскажет.

— Спасибо вам, господин, — кивнул сокольничий и скрылся среди завсегдатаев зала.

Ловкий парень и шустрый. Только взгляд у него странный, прямо не смотрит, все косится по сторонам. Может, и вправду, отцовский бастард? Смущается этим своим положением. Мне-то какое дело до того, с кем грешил отец. Прошлому — прошлое. В чужих грехах рыться дело и неблагодарное, и бесполезное. Для меня этот парень опасности не несёт. Но все же было бы любопытно узнать, откуда он взялся. Говорят, пришел с запада. Странно, там вроде соколиная охота не слишком-то среди господ популярна.

— И до великих льдов дошел! Прямо на своей шлюпке! — хрипловатый голос раскатился по залу, перекрыв собой мелодию менестреля. Врёт! Как пить дать, врёт. Ну невозможно туда доплыть на веслах!

Кремовый тыквенный суп отдает пряными травами. Не пожалели в него сливок. Хлеб ещё теплый, хрустящий. Как же я соскучился по нормальным безыскусным блюдам! Принесли макрель, запеченную под корочкой из ароматных корней. Дымная, вкусная рыбка, ух!

На кой черт я связался с женитьбой?! Утром разверну коней к замку! Нет, раз ввязался в дело, надо его завершить. Чтобы убедиться в своей правоте, достал из подсумка футляр с хрустальным цветком. Льюис так и замер, глядя на чудо.

— Вы это баронессе припасли?

— Ей.

— Можно поглядеть?

— Гляди, сколько хочешь. Безделица. Только камни не рассыпь.

— Разве это не стекляшки?

— Рубины.

— За каждый такой можно лошадь купить.

— Бери выше, добыты в гномьем чертоге. Удивительной чистоты.

— На драконову кровь похожи.

— Легенда говорит, что рубины так и возникли. Якобы если дракон прольет свою кровь, она застывает камнями. Лгут, конечно. Но красиво звучит.

— Девицы любят добрые сказки.

— И то верно. Скажу баронессе, что ее красота способна ранить даже сердце дракона. И вся она так же прекрасна, как и бутон этого цветка.

— Надо запомнить.

— Тебе-то зачем? Не ты же решил впутаться в брак.

— Может и так, — хмыкнул сокольничий. В зале стало темнеть, стихли беседы и голоса. На щелястом столе в небольшой плошке застыла свеча. Я попробовал щелкнуть пальцами, чтобы поджечь фитилек. Что за черт! Магии нет, и в сон клонит голову.

Льюис потянулся к футляру с розой, защелкнул замок. Меня мутит и клонит в сон.

— Я помогу вам дойти до комнаты, господин.

С благодарностью опираюсь на подставленное моим сокольничьим плечо. Мутит.

Пытаюсь понять, что мы пили. Спирта не было на столе. Разве что морс? Мог я перепутать его с лёгким весенним вином? Вряд ли. Да нет, не может такого быть. Да и магии нет во мне больше. Глупость какая.

Сквозь толпу словно бы на буксире Льюис довел меня до чулана. Стены пляшут свою круговерть…

Комнатка скорее напоминает убежище слуг. Через щели в стене видна коновязь. Моряки снуют мимо наших коней. В голове моей сплошной шторм, и нет надежды сесть на мель моей шхуне.

Сокольничий так бережно, как только это возможно, стягивает с меня камзол. Морок с вещей слетел, растворился. За камзолом следуют сапоги и штаны. Неловко выходит. Обычно я сам одеваюсь, не люблю просить слуг о помощи, да и зачем.

Деревянные доски одинокой кровати больно упираются в спину. Что за чертовщина со мною творится?

Словно во сне наблюдаю за сокольничьим. Тот небрежно скинул с себя всю одежду… и зачем-то нацепил ее на меня. Брежу. Точно ведь, брежу. Может, в супе попалось ядовитое мясо горгульи? Льюис ел что-то другое.

Смотрю на Льюиса, словно на свое отражение. Мой камзол, мои штаны, сапоги. Пояс. Кольца на пальцах. Футляр, предназначенный для баронессы, небрежно вложен в карман. Он ощупывает себя, заворачивает рукава у рубашки. Вставляет найденные в моем кармане запонки в петли одежды.

Это всё сон? Если бы так! Что он задумал? Толкнув плечом, сокольничий приоткрыл дверь в зал. Тусклый свет ударил в глаза.

— Мой слуга, подлец, перебрал. Пусть проспится как следует и убирается к черту. Комнату я оплатил.

— Как прикажете, господин. Лошадь одну седлать или обе?

— Заберу сразу двух. Жаль оставлять здесь кобылку.

На секунду он обернулся, в голубых глазах отразилась злоба.

— Убивать не буду. Смысла нет. Через день стану бароном, и никакой герцог мне страшен не будет. Вас облапошил и Глорию к рукам приберу. А потом обвиню дорогую женушку в измене и сплавлю на каторгу. Спасибо за идею, господин.

Чертов подлец подмешал дурман мне в еду. Сам я, дурак, доверился человеку.

За стеной торопливой рысцой застучали копыта моих лошадей. Конокрад. Тварь! Пакость какая! И я идиот. Догоню, убью!

Знатный дурман. Скинуть с себя такой будет не просто. Молюсь, хоть бы пошевелиться и ни черта не выходит.

— Ну ты дал! — раскрывается дверь. Седой моряк, качаясь, входит в кладовую, — На кой черт упился? Место решил потерять? Я ж сам видел, хозяин он добрый. За стол тебя с собой посадил. Монетой не обделил. Дурак, ты, парень. Обещай, что больше ничего не учудишь, помогу!

Киваю подбородком, на большее сил не хватает. В голове хоровод водят русалки, объятые морской пеной.

— На, держи, может, ещё догонишь. Тракт дрянной, быстро его милость не поскачет. Если срезать напрямки, через лес, успеешь, — в рот льется огонь. Он прожигает и губы, и горло. Даже мой желудок как будто горит. Постепенно возвращается возможность двигать руками. Стены остановили хоровод, плотно угнездились на земной тверди.

— Крепко тебе в голову дало.

— Что это было?

— На севере варят особую дрянь, да она хорошо помогает.

— То есть вы дошли до ледяных земель? На лодке?

— Дойти-то я дошел. Ты теперь, главное, добеги. Как выйдешь из таверны — сразу налево, по тропе через рощу беги со всех ног. У старой развилки его и встретишь. Скажешь, что живот скрутило, вот и занемог. Авось господин поверит.

— Я ваш должник. Вернусь, найму на свою шхуну.

— Ну-ну. Больше не пей, дурак. Нельзя тебе, видно.

— Я и не пил! — выскочил наружу из комнатенки. Таверна все ещё гуляет, чувствует своих постояльцев. Продрался сквозь толпу и выскочил в туман ночи. Чернота такая, что и коновязи не видно. Да и на кой черт мне та коновязь, если к ней никто не привязан?

Лес высится черной стеной, ухают совы. Нет у пояса меча, даже ножа и того Льюис мне не оставил! Догоню, мало ему не будет! Позарился на баронессу! Меня обобрал!

Бегу по каменистой тропе, насколько хватает сил. Ноги хлопают в чужих сапогах. Готов спорить, сокольничий в моих собственных едет, поджав пальцы. Магия пока так и не вернулась. Дыхания не хватает.

Мелькают стволы серых осин, шебуршат низкие кроны. Листва скользит под ногами. Догоню, отверну ему шею. Запнулся о корень. Себе бы не свернуть голову раньше.

Склон возник совершенно внезапно. Выходит, я на холме? А внизу что там? Черт, как же скользко! А внизу огонек. Не то раскурена трубка, не то огонек чужой магии пробивается на чьей-то ладони. Нет, скорей всего это просто-напросто светлячок. С чего здесь кому-то стоять на дороге? Да внизу серебрятся в лунном свете камни, которыми выложен тракт.