Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 39

Лео

Я очнулся от звучания шёпота. Молитва кутает сознание в кокон, она мне не понятна. Берсерк перекатывает на языке странные слова. Должно быть, имена духов: участковый, дворник…

Впервые столкнулся с тем, что берсерки умеют молиться. Неужели мы оба все ещё стоим на грани между жизнью и смертью? Быть может. Тогда каких же демонов призывает к нам Далет?

Горло пересохло, язык даже щиплет от желания напиться как можно скорей, припасть к роднику. Не думаю, правда, что хоть когда-нибудь мне это удастся теперь.

В лицо ударил порыв свежего ветра, вынуждая поднять тяжёлые веки. Я огляделся и даже не сразу поверил в то, что все ещё жив.

Просторная светлая комната, окно, выходящее в сад. Подо мной мягкие чистые простыни, и укрыт я лёгким как облако одеялом. Спина болит уже куда меньше. Комната напоминает видом каморку для слуг, да и вещи в ней такие же.

В моем нынешнем положении все это можно назвать настоящим чудом. В прошлой жизни я и помыслить не мог, что буду дорожить такими мелочами. Разве можно сравнить эту комнату с моими покоями в замке? Или с каютой на моей шхуне? И все же сейчас эта каморка кажется раем, достойным божества.

Скинул с себя одеяло и сел на постели, коснувшись ногами теплого деревянного пола. Собрался уже потянуться, чтобы размять затёкшие во сне мускулы.

— Не смей этого делать, — грубо окликнул меня берсерк.

— Почему?

— Демон заштопал суровой нитью все твои раны. Нить может лопнуть от резкого движения, как мне кажется.

— Заштопал? — оторопел я, не в силах осознать сказанного.

— Заштопал как дырявый носок. После того, как навёл зачарованный сон. Наша хозяйка проявила милость и заботу о тебе, Лео. Да будет ее путь на земле счастливым.

— Как носок? — оторопел я ещё больше. Суровый берсерк молится за ведьму. Меня сравнил черт-те с чем. Мир сошел с ума, или я рехнулся? Попытался дотянуться до спины и с ужасом задел суровую нитку, торчащую прямо из моей кожи. И вправду заштопан!!!

— За такие слова я бы…

— Поднимайся, приводи себя в порядок. Уверен, прекрасная Анестейша захочет убедиться, как ты пережил эту ночь. Она вверила тебя моей заботе. Кувшин с водой я поставил в углу.

— Прекрасная… — щеки полыхнули от ворвавшихся в голову воспоминаний. Дорога. Я остался без сил и рухнул под ноги горожанки. Жалкий каторжник, раб!

Дальше провал. Хоть здесь я ничего не помню. Берсерк. Он снял меня со своих плеч и уложил на пол в каком-то странном месте, отдаленно напоминающем дворец. Я точно помню роспись на стенах. Быть может, это даже были обои из бумаги. И свет. Яркий. Он заливал там все. В том числе ноги хозяйки… Я опять валялся у ее ног. Герцог! Под ногами у ведьмы! Позор!

Затем с меня срезали всю одежду, и стало ещё хуже. Великие боги, лучше б я умер ещё вчера, чем так сгорать от стыда.

Купание в огромном гладком корыте я тоже отчётливо помню. Хозяйка не поскупилась на то, чтоб нагреть для меня воды. И даже одарила мылом. Видимо я действительно дурно пах. Какой кошмар!

Потасовка с чупокабром. Далету от него досталось. Повезло, что ещё успел отвернуть горло от острых, как бритва, когтей. Уф. Из одежды мне досталось только крохотное полотенце, сейчас я и вовсе ничем не прикрыт. Впрочем, берсерку ещё хуже. Женский халатик еле сходится на его теле.

Как все забыть? Как уснуть навсегда? Скрыться от позора? Моя родовая гордость вот-вот испустит дух…

Что было дальше? Пришлось потрясти головой, чтоб упорядочить мысли.

Крохотная каморка с видом на темноту с огоньками. Вчера я принял то место за преисподнюю. Черт!

Думал, все! Идут приготовления к ритуалу. Чернокнижники уже на пороге! Надеялся принять смерть под собственным именем!

Сказал, кто я есть! Назвал и свое имя, и титул. Дурак! Чтобы герцог валялся на земле под ногами у женщины, чуть не молил о пощаде. Лечился за ее счёт! Тратил чужое время и средства. Ничто не способно этого извинить. Ни мое жалкое положение, ни раны, ни отсутствие монет в карманах. Карманов, впрочем, и тех теперь у меня нет.

Вся благость утра и счастье жизни слетели, уступив место дикому стыду.

— Не заставляй ждать хозяйку, Лео.

— Я останусь здесь. Спроси госпожу, какие у нее есть для меня поручения. Я буду рад выполнить любую работу. Только бы не попасться ей на глаза.

— Мне дано поручение приготовить завтрак. Что она прикажет делать тебе, я не знаю. Быть может, и вовсе оставит в постели.

— В чьей? — вскочил я на ноги и даже не пошатнулся. Только сломанное ребро дало о себе знать.

— Дурак. Дочь Морриган оказала милость. Что бы она ни наказала делать дальше, твое дело это исполнить.

— Дочь Морриган? Ты уверен?

— Уверен. У меня больше нет времени на пустую болтовню. Не хочу навлечь на себя гнев Анестейши. Котлетки требуют той же заботы, что и ребенок. Упущу — испорчу.

— Ты так надеешься получить от нее свободу в качестве благодарности? Это глупо. Чем лучше станешь служить ей, тем меньше шансов на то, что хозяйка решит тебя хотя бы продать.

— Свобода? В ней для меня больше нет смысла, я останусь служить дочери Морриган, — дверь в каморку захлопнулась за фигурой сильного воина.

Хотел бы я знать, чем ведьма его опоила, и какая судьба предназначена мне самому.

С наслаждением напился воды, наскоро отер лицо смоченным в пустом кувшине полотенцем. Да уж, положение хорошим не назовешь. Впрочем, я жив и все ещё в своем уме, а значит, есть шанс выбраться.

Одежды, правда, нет вовсе. Пришлось заматывать стратегические места в простыню. Сомневаюсь, что наша хозяйка это оценит! Если ведьма собралась превратить меня в куклу для постельных утех, то пусть не надеется даже! Герцог никогда не займет столь постыдное место!

И плевать на все то, что было вчера! Я был ранен, бредил… Все равно это не оправдание для того, чтоб валяться посреди городской улочки. Жив, значит, должен был устоять на ногах. Так меня учили! Так и будет.

Весь запал в мгновение пропал, как только заслышал лёгкие шаги за дверью. Девушка. Черт, как же стыдно. И не спрячешься. Все равно придется выйти. Вон уже звякнула ложечка о тонкое блюдце, да и пахнет едой. Надеюсь удержать себя в рамках достойного поведения и не показать виду, насколько я голоден. Дураку ясно, что в моем положении кроме как на миску каши рассчитывать не приходится. Но и за еду честь не продается, пусть даже не пытается заманить меня в свою постель котлетой. Но как же соблазнительно тянет жареным мясом…

Вышел так резко, как мог. Огласил все, что хотел, и получил пощечину прямо по своей чести. Меня сравнил с вороной! Ну хоть не с заштопанным носком, как сделал это Далет! И ведь девушка нашла в себе силу, чтоб извиниться. Передо мной, перед жалким каторжником, перед убогим. За стол пригласила, разрешила насытиться лучшей едой.

Прекрасная, белокожая, нежная. Как же мне стыдно пользоваться ее добротой, не имея возможности ничего дать взамен. Я ещё и оскорбил её своим подозрением. Позор. Глаза стыжусь поднять от своей тарелки.

— Ты такой красный, нет ли у тебя жара? — невесомое прикосновение прохладной ладошки к моему лбу ни на миг не отрезвило. Только ещё больше вогнало в краску.

— Все замечательно, Анестейша. Лихорадки нет.

— И все же, я думаю, надо измерить температуру. Далет, ты не видел назначения доктора? Он ещё лекарства собирался оставить, — ведьма не поскупилась на траты.

— Все перед вами, хозяйка, — опустил перед нею на стол серебряный поднос берсерк. Флаконы, коробочки, записка на беленой бумаге. Сколько же золота я отнял у горожанки, если вообще не серебра. Может, и перцем расплачивалась красотка. Стыдно-то как!

— Антибиотик внутрь, антибиотик на раны, заживляющая мазь, кальций. Какой милый дядечка, даже градусник нам оставил. Глотай, — опустился передо мной некрупный белый камешек. Я покорно сглотнул слюну, глядя на миску оладий. Вышло до неприличия шумно. Девушка рассмеялась.

— Таблетку глотай. Это целебный порошок, который вот так замешали, и его сплющило. Бери в рот, — пришлось повиноваться приказу, — Вот и молодец. Теперь подними руку.

— Которую?

— Любую. Да не так резко. Швы разойдутся, придется ещё раз звать доктора.

— Простите, что уже вверг вас в траты.

— Ничего страшного. Визит врача оплатил наш местный разбойник Антон. И чупокабр, — поднялась девушка из-за стола. Я счел нужным тоже встать в знак уважения, как это и полагается здоровому мужчине.

— Благодарю и его, и ваших духов.

— Кого? Сядь и сиди. Мне так будет удобнее.

— Духа участка и духа двора, — ведьма меня даже за мужчину не считает. Полудохлая заштопанная ворона. Черт! Провалиться бы со стыда.

— Это демоны. Участковый и дворник, — устроился за столом Далет.

— Можно сказать и так, — улыбнулась ведьма и сунула мне неизвестный артефакт под мышку. Черт, какие же нежные у нее пальчики.

Это они сейчас танцуют на моей спине нежный танец. Ласкают, втирают целебную мазь. В ответ на ее прикосновения внутри меня разгорается поочередно то великая нежность, то благодарность, то испепеляющая страсть. Стыдно принимать заботу и невероятно приятно. Пляшет искрами ее магия. Танцуют в ответ темные пятна у меня перед глазами. Чудится, что она задела лифом платья мое измученное плечо. Невероятная женщина. О такой даже мечтать святотатство в моем нынешнем положении. Герцог тоже не имеет права мечтать о дочери Морриган. Прохладный пальчик щекотнул подбородок, вынуждая меня поднять голову.

— Ещё тут, на щеке.

— Как пожелаете, — великая нежность прикосновения. И расплатиться мне нечем. Ни за расходы, ни за заботу. Стыдно и неимоверно приятно. Кажется, я потерял ощущение реальности. Пальчик скользит по щеке, и боль тут же уходит. Даже спина перестала болеть. Как же хорошо. Кажется, я застонал через сжатые губы.

— Тебе плохо? Аллергия?

— Мне так хорошо, как никогда не было, Анестейша. О каком аллигаторе идёт речь? Вы имеете в виду такого редкого зверя? Это удивительно! — светская речь выкатилась из меня сама. Как это и бывало раньше, стоило только смутится.

— Аллергия. Не важно. Так, у меня дела. Нужно ещё успеть собрать эльфийских яблок. Уф. На кухне нет ящика, случайно?

— Я сейчас вам помогу, — подскочил я и чуть не рухнул. Звёзды пляшут перед глазами. Что со мной происходит? Ошалел от простой девицы?

Тряхнул головой, запнулся и полез в ту кладовую, что заприметил в углу. Ящик! Мне срочно необходим ящик. И ведро холодной воды на голову.

Настя

Синие омуты глаз заманивают, будто в ловушку, колют холодом. Лео беззащитен словно ребенок, стыдлив и прекрасен. В его облике, манере себя вести за столом чудится привычка дикого зверя. Гепарда, что собирается перед прыжком.

И в то же время как он разомлел под моими руками, из каменной глыбы превратился в податливое тесто. Может быть, все дело в моем даре? В магии, с которой я пока, увы, не справляюсь. Она стремится наружу и прорывается, вершит чудеса. Вот только сама я ей не управляю.

И сбежал Лео в кладовую слишком стремительно. То ли не хотел больше казаться мне слабым, — и зачем я только сравнила его с облезлой вороной, — не то действительно стремится помочь. Отблагодарить.

— Мое! Отдай, сволочь! — вопит чупокабр.

— Ай-йа! — залихватски выкрикнул Лео. Надеюсь, они там друг друга не поубивают? Сходить посмотреть, что ли?

— Укушу! Мое! Не смей брать! Сбежала! Все из-за тебя, бесполезный! Ау! Хвост!

— У тёрки есть зубы? Ай!

— И не только зубы, молись, чтобы зубочистки не были смочены в яде! Враг хитёр и опасен. Ну, погоди! Мыррр! Сейчас поймаю!

Судя по грохоту, стеллажей в моей кладовой больше нет. Пожалуй, идти туда совершенно точно не стоит. Ещё посижу за столом.

— Поймал! Откуси ей голову, зверище!

— Чтобы хозяйка откусила голову мне?

— Ыыы! Палец!

— Не палец и был! Одной дыркой больше, одной меньше! У тебя и так шкура вся в дырочку от иголки! Латанный ты наш.

— Хватай! Она под сундук просочилась! Накрывай кастрюлей, поймал?

Нет, все же несколько стеллажей там ещё оставалось. Это они, наверное, сейчас рухнули.

— Госпожа, я, пожалуй, сам принесу ящик.

— И набери в него заодно эльфийских яблок. Они во дворе.

— Я уже видел.

— Вот и отлично. Как наберёшь, принеси в квартиру. Ко мне сейчас гость должен заглянуть.

— Будет исполнено, — поклонился берсерк и тенью прошмыгнул в место славной битвы недокота и недоразумения с неизвестным врагом. Нет, я туда точно не полезу. Зачем мешать двоим мужчинам и зверю охранять дом? Знать бы ещё от кого.

Встала со своего места, задумчиво потянулась. Хорошо! И свекровушка давно не появлялась. Может, забыла про меня, наконец? Могу же я понадеяться на такое чудо?