Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 12

Настя

Я умная, я смелая, я даже иногда учусь на собственных ошибках. Не с первого раза. Иногда с десятого, но все же это прогресс.

Прокралась к двери. Так и есть, кто-то пыхтит. Открывать сразу не стала. Догадалась спросить. Можно подумать, воры мне хоть что-то ответят.

— Кто там?

— Я это, того… пришел, — пробасила скважина. Кхм. Догадалась посмотреть в глазок. Мамочки! Три амбала стоят напротив двери, один за другим. Видимо, все же грабители, и вправду, отвечают, если спросить.

— Кто — я? — потянулась за телефоном. Полиция же меня спасет, правда? Если быстро доедет в час пик. И вообще, я могу ещё успеть добежать до волшебной дверцы в стене.

— Антон. Вы это… Мы покаяться пришли.

— Покаяться?!

— Ну, что с вашей свекрухой так вышло. Парни того. Учудили. Я им говорил, чтоб не трогали пальцем! Хотите, я их того?

— Чего того?

— Призову к ответу? — прошипел Антон придушенно в скважину. Его свора заметно погрустнела при этих словах и приблизилась цветом лица к салатовой покраске подъезда, — Прямо здесь! Хотите?

— Не стоит, — буркнула я.

— Свекруха-то как? Заявление небось строчит? Или в больничке? Парни перестарались, конечно, но с кем не бывает. Зато надёжно. Больше точно не сунется. Давайте дружить, зельеварка.

— Перестарались?! — не выдержала я и открыла дверь, — Они перестарались? Да я ее такой счастливой в жизни не видела! Гадина Николаевна ко мне заявилась и долго благодарила!

— Благодарила? — Антон так и остался стоять в раболепном поклоне, — То есть?

— То и есть! Испанский стыд, а не свекровь! Ваши ребята ее даже приструнить не смогли. И распрямитесь уже! Хватит челом об пол бить. Я не Иван Грозный! А вы не опричник!

— Я не кто?

— Опричник!

— Не могу. Спину прихватило. У вас зелья по случаю не завалялось? Там, притирки из пауков, яда какого?

— Не завалялось!

— Ну, может, найдется? Я заплачу, сколько скажешь, или помогу чем.

— Удочка есть?

— Нет.

— Тогда и зелья нет. Или… Хотя нет.

— Или что? Хочешь, гранату метнем? Рыба мигом всплывёт.

— С ума сошел? Мне для камина.

— Для того, в котором гнездо?

— Именно.

Дикий вопль пронзил мою небольшую квартирку. Чупокабр орет. Да что же это такое!

— Горе! Хозяйка! Все пропало! — пришлось бежать к зверю.

На кухне вроде все тихо. Только чупокабр пытается закатить глаза. На столе восседает тушка индейки.

— Что?

— Духовка мала! Не влазит птичка! Я ее и так и эдак впихивал. Невпихуемую подбросили, гады! Ее что, сырой теперь жрать?

— Можно подумать, ты сорок жарил.

— Я был голоден и потом, это совсем другое дело, дичь. А к такой внушительной птичке подход нужен особый, — зверь приподнялся на задних лапах и обнял индейку, — Я такой даже не видел никогда. Жарь!

— Как?

— В камине. Туда даже ягненок на вертеле влазит. Правда, труба засорилась. Карл обещал вычистить, но не успел, — уставились на меня два несчастных глаза.

— Может, индюшку порезать и запечь частями?

— Не дам осквернить ножом! Ее целиком проглатывать нужно.

Вот и что мне теперь делать? Черт с ним, с чупокабром. Но на камин у меня и у самой планы. Трубочиста не позовешь. Лора предупреждала, чтоб я была осторожна. Отсюда, из этого мира, тем более. Представляю, как на меня посмотрит печник, если я приглашу его в квартиру. Тут клятвой не обойдешься, да и потом, мало кто согласится мне ее принести.

Самой лезть опасно. Попросить ребят Антона? Да них и смотреть-то страшно. Но и деваться, похоже, мне некуда. Зелье бы ещё найти у себя подходящее. Все же я фармацевт, в травах разбираюсь. Что-то придумать из подручных средств наверняка смогу.

Пришлось выглянуть из кухни в прихожую.

Бандиты так и стоят по ту сторону двери. Смотрят. Антон преимущественно в пол. Точно, опричник. Разве что песьей головы не хватает. Уф!

— Не бойся, — встал рядом со мной Несчастье.

— Тебе легко говорить. Сам же предупреждал, что не в форме и на твою помощь можно не рассчитывать.

— Против василиска я пока ничего сделать не смогу. Четверых людишек всегда одолею. Бери того, что потоньше. Он точно в трубу пролезет.

Ладно, была не была. Деваться мне все равно некуда.

— Антон, у меня есть все ингредиенты для чудодейственной мази. По рецепту моей бабушки. И совершенно бесплатно. Приготовлю в обмен на небольшую услугу.

— Какую? — попытался улыбнуться бандит. Спину ему, и правда, хорошо прихватило.

— Прочистку дымохода в моём камине.

— В печь не полезу. Пусть лучше вон эти. Их не жалко.

— Да нет, вы не поняли, там гнездо, птички поселились. Надо его осторожно снять и поставить на крышу.

— Гостей мешает принимать?

— Очень. Так и норовят изжариться, вместо того, чтоб вылететь как все нормальные люди! — проходите.

— Зверь сыт?

— Вообще-то не очень, — прошипел Несчастье. Благо Антон его не понимает, впрочем, как и все, кроме меня.

— Это мы ему мяска подкинули, — негромко сказал бандит, — Если надо, ещё привезу. Будем дружить.

— Проходите сразу на кухню.

— Вы, главное, проклятье снять с меня не забудьте. Я ж не специально вас не подвез. Жип подвёл. Забарахлил так некстати.

— Какое проклятье?

— Которое на машины наложили. Думаешь, я не догадался? Парни вон, подорвались. Я под КамАЗ въехал. Ещё одна машина без тормозов вдруг стала, с моста спрыгнула. Сними проклятье, будь человеком, а?

— Я не… Сначала вы гнездо снимете, а потом я проклятие.

— Вот и ладушки, — похромал он на кухню, — парни, за мной!

Интересно, они все у меня в квартире поместятся? Тот, что пошире, чуть не впечатал меня в стенку, просто проходя мимо. Вот уж, действительно, шкаф или, на худой случай, горилла.

Второй навис надо мной, упёрся в стену. Мамочки! Страшно-то как!

— Галочка выйдет?

— Не знаю, — пискнула я.

— Ты ее позови.

— Боюсь, не услышит.

— Соснула?

— Что?

— Спит, говорю, краля моя?

— Н-наверное. Она не здесь живёт. С сыном.

— Заеду. Хорошая баба как коньяк. Чем дольше зреет, тем крепче в голову даёт. Эх! Хороша!

— Вы Толик?

— Для тебя, Анатолий. Где вытяжка-то, в которой голубь застрял?

— А вы поклянитесь, все трое, что никому ничего никогда не расскажете из того, что увидите.

— Эт мы можем. Чё, заначку там припасла?

— Угу. Почти.

— Парни, зельеварка с нас клятву требует. Чтоб не разболтали ничего. Клянитесь.

— Клянусь молчать, — буркнул блондин.

— Клянусь, — фыркнул второй.

— Ну и я тоже клянусь, — наклонился ещё ближе Анатолий. Мамочки! — веди.

— Да я сам их и провожу, — вышел на свет чупокабр, — ты иди, хозяйка, вари свое зелье.

— Гнездо не жрать! И его содержимое тоже. Я сама провожу, — нырнула я под шлагбаум. Иначе эту ручищу у моей головы не назовешь.

— Эт чё, котик?

— Чупокабр.

— А!

Когда я открыла зачарованную дверь, парни резко притихли. Любопытно, на Земле сейчас вечер, а тут уже рассвет начинается. Солнышко тихонько играет лучами на террасе, что происходит в саду пока не рассмотреть.

— Нежилая оранжерея. Травку растишь?

— Целебные травы.

— Мы так и поняли. Куда дальше?

— Сюда, — раскрыла я дверь в гостиную.

— Офигеть, комнатка в новостройке, конечно. Убраться бы ещё здесь.

На цыпочках, огибая мебель, дошла до камина.

— Вот эту трубу надо почистить. Только как следует. Лестницы нет. Веревки тоже. Как вы полезете, я не знаю.

Блондин, ни слова не говоря, проворно забрался внутрь. Слышу, как шуршит руками по кладке. Фонариком посветил. Что он там видит? Вылез, наконец.

— Там уступы. Влезу. Сажи почти нет. Только какая-то фиговина наверху к стенке прилипла. Это не гнездо. Доставать?

— А вы не упадет?

— Обижаешь, я и не по таким стенам в детстве лазил.

— Вы скалолазанием занимались?

— Круче. Я форточником был. На любую высоту, в любую хату забирался через окошко. Так доставать или просто сшибить?

— Достаньте. Я ключи найти не могу. Вдруг они там?

— Ценности пополам, если найду. Ключи твои. Газовщик, подсади. Тут до первого уступа не дотянуться.

— Хозяйка, иди, лечи благодетеля. Такую птичку нам раздобыл. Хороший мужчина. И пахнет от него хорошо. За этими я сам просмотрю, чтоб не сотворили чего, — обтерся бочком об меня чупокабр.

— Из дома не выходите и не трогайте ничего. Я пошла мазь варить для Антона.

— Будем себя вести как зайчики! — хмыкнул язвительно Толик.

В спальне первым делом подошла к своему рабочему столу. Выдвинула ящик. Здесь, кроме самых редких ингредиентов для мыла, хранится тетрадь моей бабушки. Нет, не родной, откуда бы ей взяться у сироты. Просто в нашем детдоме была чудесная няня. Она ко всем детям хорошо относилась. Мы ее и звали бабой Томой.

По головам нас всех любила гладить. Добрая очень была. Чай всегда заваривала особый из тех трав, что росли в округе. Варенье приносила из дома. Скучаю по ней иногда. Надо бы заехать, навестить.

Она-то мне и подарила на выпуск тетрадку с рецептами, как только узнала, что я собираюсь учится на фармацевта. Назвала ещё тогда зельеваркой.

Вынула и положила на стол потрёпанную стопку листов. Тоненькие, сшитые с одного края лентой. Интересно, где вообще бабушка ее раздобыла? Может, сама собирала рецепты, а может, купила у кого. Она всем на выпуск принесла небольшие подарки.

Раскрыла на разделе, посвященном мазям от всех костных хворей. Здесь так и написано. От осенней ломоты в спине. От хрупкости. Чтоб кости срастались. От простуды спины. Может, эту? В деревнях ревматизм так иногда называли. Хотела бы я знать, история с КамАЗом, вообще, правда? И был ли Антон у врача?

Даже если и был, от тех трав, которые упомянуты в рецепте, хуже не будет. Основа мази конечно противная, нутряной жир овцы. Фу! Но не на себя же я ее собралась мазать?

Крапива, корешки, календула, так, что еще? Странный рецепт. Не должен он помогать. Слишком уж незатейливый. Даже перца и то в нем нет. А и ладно. Попросили сварить, сварю. Дальше уж как будет.

Вышла на кухню. Антон сидит, скрючившись, напротив индейки.

— Вы у врача-то были?

— Был. Не помогло. В первый раз, что ли?

— Не знаю.

— Да я руль-то вывернуть успел. Тряхануло просто сильно. Вот и прихватило.

Достала из шкафа с посудой небольшой ковшик. По идее сначала надо растопить жир.

— Там баранины, случаем, не было?

— Был курдюк. А что? Ты это, парней моих не жарь на сале. Ещё пригодятся.

— Сало?

— Парни.

— И не подумаю жарить. Я не ведьма и не Баба Яга, — влезла я в морозилку.

— Любая женщина ведьма. Говорю, как человек с опытом.

— Ну-ну, — угнездила ковшик в миске с водой и водрузила на плитку. Жир медленно начал топиться. Таинство началось. Теперь нужно всыпать по одной травы. Повезло, что сегодня с работы я притащила целый пакет подарочков от коллег. Как раз среди них нашлись нужные.

Что там дальше в рецепте? Заговор? Почему бы и не прочитать. Произведу на Антона впечатление. Эффект плацебо никто ещё не отменял. Научно доказано, что эффективнее всего действует то лекарство, в которое пациент верит. Проводили опыты. Давали один и тот же препарат группе испытуемых. Одним в яркой оболочке, другим в невзрачной. Препарат из яркой упаковки действовал в несколько раз эффективней.

— Чтоб кости срастались, чтоб спина не болела, чтоб связки окрепли и хворь ушла! — начала читать по тетрадке, перемешивая ложкой будущую мазь. Антон как-то странно охнул. Непроизвольно я обернулась. Мамочки! С моих пальцев посыпались синие блёстки. Прямо в мазь, — Чтоб травы отдали всю силу! — теперь зелёные падают, — Чтоб боль ушла ко врагам! Чтоб проклятия вернулись к их наносившим, — вот и сажа пошла, — ключ, замок, язык.

— Зашибись.

— Соглашусь.

— Ведьма.

— Ага. Наносить по две чайные ложки тонким слоем два раза в сутки с шагом в двенадцать часов.

— Намажь, а? Сил нет никаких.

Вышла на кухню. Лучше бы, наверное, не выходила. Сашка стоит перед окном, выразительно скрестив на груди руки. Подле него дымится чашка горячего кофе. Антон во всем великолепии подтянутой фигуры римского гладиатора протирает тряпочкой кухонный гарнитур. Из одежды на нем только чёрные боксеры.

— Натоптали, так я пол протер, вот и тут решил помочь. Ну, чтоб это… по-человечески, по-дружески было все. К тебе, Настюха, муж пришел. Колдун вроде, да?

— Бывший муж! — прошипела я и выразительно уставилась на часы. Полночь. Интересно, у меня хоть сегодня получится выспаться?

— Прости, я не вовремя. Так получилось, — точно так же выразительно отвёл глаза в сторону бывший, — у тебя гости.

— Трубу прочистить хозяйка вызвала, ничего такого, — бандит перебрался с тряпкой к духовке и начал ее с остервенением натирать.

— Как в фильме для взрослых? Вызвала сантехника, а у него все вещи исчезли?

— Тебе-то какое дело? Саш, мы развелись. Ты чего приехал? Кофе попить? Пей. И езжай домой, к маме.

— Прости. Я просто… Не суть важно. Я за тебя рад. Так, наверное, и нужно. Легко относиться к жизни. Просто у нас в семье всегда было принято держать себя в строгости. Ты же знаешь мою мать.

— Я не при делах! — взвизгнул бандит.

— Ещё ближе к делу, Саша.

— С мамой творится что-то не то. Я не знал к кому обратиться. Решил для начала посоветоваться с тобой. Проезжал мимо, вот заехал.

— Парни перестарались. С ними и решай вопросы, колдун!

— Какие парни, вы про что? — обернулся Сашка, — Мама уплетает за обе щеки собачьи консервы, чуть меня ими не накормила. Повезло, я этикетку на банке успел прочитать. Еще мама требует, чтоб ее везли на болота. И хочет, чтобы я раздобыл для нее телефон Толика! Какого Толика при этом не говорит. К тебе, Настя, послала.

— Ко мне? — постаралась я придать невинность голосу, — Я никакого Толика не знаю. Его тут нет точно.

— Он чё, уже все? Аут? — буркнул бандит и начал резво ополаскивать в раковине тряпку. Так дело пойдет, у меня на кухне пылинки не останется. И сажа в духовке исчезнет как вид.

— Настя, ты не понимаешь, с мамой совсем все не так. Она тебя доченькой любимой зовёт! Котлеток наделала по особому рецепту, пирогов напекла. Говорит, завтра к дочурке поеду, порядок наведу, накормлю после работы. Кактусы свои хочет тебе подарить! Представляешь? Только вызнай телефон Толика! Или оплати тур на болота! Где я этот тур ей возьму? Какая клюква весной? Уже хотел ей путевку в санаторий заказать, чтоб нервы подлечила! Так нет! Не хочет.

— Может, не надо? Кактусы, я имею в виду.

— Настя! Что мне делать с мамой? Скорую вызывать?

— Тебе медиков не жалко?

— Мне себя жалко. И маму! — грохнул чашкой по подоконнику бывший муж. Кофе чуть выплеснулся, — где тряпка в этом доме?

— Я вытру, — дернулся Антон.

— Я сам. Хозяйственного любовника ты нашла. И главное, быстро! Недели не прошло. Или вы давно с ним? А я и не знал.

— Довольно. Тряпка на раковине. Вытри, что пролил, и иди к черту!

— Прости.

— Не прощу.

— Может, я хоть ужин приготовлю? Дома кроме консервов ничего нет. Пироги и котлеты мама охраняет от меня как дракон. Давай закину что-нибудь в духовку? Поедим как все нормальные люди, поговорим.

— Саш, не начинай. Ты действительно не вовремя. Мы с Антоном как раз собирались…

— Не собирались мы ничего.

— Настя, может быть, и не стоит тебе с ним… Раз уж я здесь.

В коридоре раздался грохот ботинок. Так. Кажется, в нашей милой почти семейной драме появятся сейчас новые участники. Только этого мне не хватало. Как бы объясниться поаккуратнее? Чтобы мужчины не передрались.

Пока я прокручивал в голове варианты, на кухню вломился Толик. Быстро же он пришел в себя. А, нет, показалось. Руки у мужчины так и трясутся. Впрочем, полчаса провисеть на метле под потолком, тут у кого угодно руки трястись от перенапряжения будут.

— Хозяйка, мы закончили. Ильсидора довольна. Труба сияет. Полы парни натерли до блеска.

— Замечательно. Думаю, вам пора.

— Это ещё кто? Тоже сантехник? Много их тут, я смотрю, развелось! Настя, ты меня потрясаешь! Приводишь в квартиру не пойми кого!

— Чё? — сощурился Толик.

— Это мой бывший муж, — отступила я в угол. Ну их. Хотят драться, пускай. Разнимать точно не стану. Прибьют же. И чупокабра, как всегда, когда он мне нужен, рядом нет.

— Бывший муж? Сынок Галкин, что ли?

— Он самый! А вы-то кто и откуда знаете маму?

— Матери звони, щенок. И трубку мне дай. Скажешь, Анатолий звонит.

— Толик? — опешил Сашка, — Тот самый?

— Для тебя — Анатолий. Набрал номер и сюда дал телефон, — набычился амбал.

Саша, к моему удивлению, быстро начал звонить. Надеюсь, хоть не в полицию?

— Мам, ты ещё не уснула? Я нашел Анатолия. Да, передаю ему трубку.

Телефон перекочевал из холеной руки бывшего в лапу бандита.

— Галюнчик, поехали кутить, у меня нервы! Куда? В кабак! Что значит, ты не одета? — брови Саши полезли на лоб, — Да я в курсе, что тебе не шестнадцать! И что? Самый сок! Мы же уже! Не понял. В кабак можно не ехать? Котлетки меня и так уже ждут? Цветов не надо? Просто приехать? Ты УЖЕ, а не ЕЩЕ не одета! Понял. Где живёшь, помню. Чё, не помнить-то. Шампусик брать? Что значит, ты не такая? По-моему, как раз такая! …как надо! А, понял. Взять себя и что-то из Армении. Да, я догадался. Сын? С сыном улажу. Он у тебя такой хороший мальчик! — вторая лапища бандита перекочевала бывшему на плечо, — Солдат ребенка не обидит, а уж адмирал и подавно. Не переживай. Жди! Скоро буду, краля!

— Чего?! — раскрыл рот Сашка.

— Слышь, сынок, чтоб до утра… Хотя нет, до обеда чтоб дома не появлялся и мать не смущал. Явишься — надеру ухи на правах новоявленного папаши и отлуплю.

— Какой папаша? Мы ровесники!

— Объяснить подробнее? — навис над бывшим Толик и почесал кулак о стену.

— Понял.

— Вот и хорошо. До воскресенья ты совершенно свободен. Ищи сам, где перекантоваться. Но трубку бери, чтоб Галочка не волновалась по твоему поводу. Иначе воспитаю тебя по обычаю чупокабра.

— Всего доброго, — я постаралась вспомнить о приличиях.

— Угу. И вам не хворать. Я донесу до Галочки ваши слова. Буду стараться денно и нощно на общее благо. Антон, так я, это… пошел?

— Парней забери.

— Они не могут уйти без хозяйки. Швабра взбесилась. Я еле проскользнул.

— Ясно, я сейчас все улажу. Антон, будь так любезен, угости Сашу ромашкой, коробочка вон там в пакете. Меня как раз сегодня снабдили коллеги. Пусть посидит ЗДЕСЬ! Придет в себя. Только не пускай его за мной в спальню. Он художник по металлу, чувствительная натура. Ни к чему ему видеть.

— Буйство швабры? Согласен. Ты, Саша, садись. Травка у Настены забористая, пробирает как надо. Вот, достал. Приятного аппетита.

— Ее же вроде заваривают?

- “Жри-че-дали”! Универсальное блюдо. Меня мать им с самого детства кормила. Приятного аппетита.

— Настя, меня из дома выгнали, да? Я все правильно понял?

— Сочувствую, — вышла из кухни я и подперла на всякий случай дверь табуретом. Уф. Только бы Саша не узнал про мои волшебные двери. Его же потом отсюда не выгонишь!

— Настя, давай, я индейку порежу и приготовлю.

— Не смей! У Несчастья на нее планы, — проговорилась я. Благо бывший меня не понял.

— И потом, эту индейку принес в дом я! — пробасил Антон, — Ромашку кушай, чувствительная натура. И пока всю не съешь из-за стола не выйдешь. Раз уж ты не колдун. Так ведь?

— Не колдун. Золотых дел мастер.

— Вот и сиди, употребляй, мастер.

Спешно захлопнула за собой дверь в спальню и на всякий случай накинула тонкий крючок. Открыть такой, дёрнув дверь с той стороны за ручку — дело пары секунд. Но все же, хоть что-то.

В гостиную волшебного дома я попросту ворвалась. И чуть не стукнулась носом об одного из парней.

— Мы все отчистили, зельеварка, — прошипел сквозь зубы бандит.

— Вы можете идти, — не успела даже договорить. Мужчин просто сдуло с моей дороги. Надеюсь, они не вынесут входную дверь в квартире?

И тут мой взгляд упал на камин. Тот топится так, как я об этом мечтала. Яркое пламя шаловливо играет на темных камнях. Щёлкают сучья, пахнет немножко дымком.

Дом преобразился. Пол сверкает на солнце, пахнет свежестью, играют с ветерком шторы. Только мебель все ещё спрятана под чехлами. Но это такая малость по сравнению со всем остальным.

Перед камином на коврике распластался чупокабр. Толстые лапы растопырены во все стороны, хвост, и тот, красиво вытянулся в длину.

По его спине, точно кошка, скользит щёточка швабры, полируя шипы. Зверь даже мурчит немного, еле слышно, просто от этого звука вибрирует пол.

— Повезло тебе со мной, — благостно промурчал зверь, — С Ильсидорой я помирился, дом убрали, дымоход прочищен, камин, и тот, разожгли, за бандитами я проследил.

— Повезло, — согласно киваю я.

— Мне бы покушать. Индейка скучает на кухне.

— Приготовь, камин же растоплен.

— Не могу. У меня лапки. У тебя, кажется, тоже.

— Почти, — скромно рассмотрела я свои руки. И ничего не лапки. Но готовить на открытом огне я не умею.

— Попроси кого-нибудь. Пусть изжарит. Тут два вертела. Кроме моей птички, вполне может влезть что-то ещё невзрачное и небольшое. Для вас.

— Кого просить?

— Антона. Он в ответе за ту провизию, которую притащил. И поторопись.

— Оголодал?

— И это тоже. Ждать не люблю. И потом, если ты не забыла, у тебя назначена встреча с госпожой Лорой. Необходимо выкупить платья и уладить дела.

— Спасибо, что напомнил. Ты про перец? Я обещала ей десять горошин.

— Не только. Ты же не хочешь проблем с Канцлером? Лора поможет уладить все, как положено. Это не так просто. Карлу тоже она помогала.

— Это тот, с которым ссориться нельзя?

— Он самый. Тебе придется с ним встретиться, — чупокабр перевернулся на спинку, подставив швабре пушистое нежное пузо.

Клятву Гиппократа я не давала. Помогать бандиту вроде бы не обязана. Да и потом, откуда я знаю, как сработает мазь? Нет, ингредиенты в ней все безопасные, даже, можно сказать, почти бесполезные в данном случае. Но откуда я знаю, как подействует то, что ссыпалось в ковш из моих пальцев? И спросить не у кого. Вдруг отравлю человека?

С другой стороны все лекарства на ком-нибудь проверяют, кого не жалко. Например, на животных. Но их-то мне жалко, а Антона как-то не очень, все же бандит. И потом, он точно на меня заявление в полицию не напишет.

Что я вообще переживаю? Такого амбала ничем не прошибешь. И все же червячок сомнения точит душу. Не люблю использовать то, состав чего я не понимаю. Совсем не люблю. Даже неправильное сочетание безопасных трав может вызвать совершенно не тот эффект, который планировался.

Ладно, бандитов жалеть последнее дело. Тем более, других подопытных у меня все равно нет. Ну просыпалось что-то в мазь из меня и просыпалось. Я же не ядовитая сама по себе. Хотя, как знать.

— Раздевайтесь.

— Не могу, помоги, а? Мне даже руку сейчас не поднять. Спину скрутило, хоть волком вой.

Подошла ближе. Огромный как слон. Тихонько просунула пальцы под колючий щетинистый подбородок, нащупала верхние пуговицы, расстегнула.

С удивлением коснулась креста. Черный шнурок держит на себе серебряное распятие. Никогда бы не подумала, что такой человек, как Антон, верит в то, чего увидеть не в силах.

Ещё несколько расстегнутых пуговиц обнажили роскошь мужского тела. Подтянутый живот, упругие мышцы, несколько шрамов поперек. Теперь я понимаю свекровь несколько лучше. Бандит и воин, рыцарь без страха и чести с пугающим прошлым позади. Посмотреть точно можно, большего желать — великая глупость. И все же приятно, что этот мужчина сейчас весь в моей власти.

— Подними руку, мне иначе не снять, — сама не заметила, как перешла на «ты».

— Разорви ее к черту.

— Ткань слишком крепкая.

— Ножом подцепи, зельеварка.

Достала из ящика длинный кухонный нож, последний наточенный, который остался. Точило бы, что ли, купить? То, которое было, Сашка забрал при разделе нашей собственности. Ай, ладно, пока обойдусь, можно подумать, я собираюсь много готовить.

— Точно не жалко рубашки?

— Режь, давай, — сказал мужчина, не отрываясь от процесса созерцания моего пола.

— Ну, резать, так резать. Сам попросил, — подцепила я ворот ножом.

— Только рубашку! Дура! Не горло! — дернулся он на стуле и взвыл.

— Эй, ты чего? Это была тыльная сторона ножа. Я только слегка прикоснулась.

— Снизу режь, лады?

Полоснула по ткани, уж как смогла, от ворота вниз. Полотно обнажило широченную спину. Антон как будто и дышать перестал.

Дошла до плиты. Мазь даже до конца не остыла, но вроде не слишком горячая. Чем бы ее таким нанести? Не рукой же? Испачкаю.

Громыхнула ящиком, выудив на свет давно забытую силиконовую кисточку для смазывания форм. Подойдёт? Наверное.

Уф, одно дело мыло варить и совсем другое людей лечить.

Вернулась к бандиту, деваться-то все равно некуда.

— Где болит? — спросила и сама осеклась. Вижу спину как будто насквозь. Она немного подсвечена изнутри. Под позвоночником оранжевая струна, в нескольких местах она перекрыта черными пятнами. Справа и слева серые разводы. Неужели я, и вправду, ведьма? Раз уж смогла такое увидеть?

Брр. Окунаю, пока не передумала, кисточку в ковшик. Наношу тонкий первый слой на всю поверхность спины.

Как сквозь сон слышу отчаянный крик Антона. Черные пятна вдоль позвоночника тают, рассасываются, уходят, становятся серыми, незаметными. Ещё слой. Как будто не существует воя моего первого пациента. Всей сутью своей понимаю, что ему сейчас станет лучше.

На правом плече тоже вижу отметину серого, смажу и ее. Обхожу бандита и встаю перед ним.

По бордовому лицу течет пот.

— Распрямись. Тут тоже надо помазать.

— Ведьма! Не тронь! — вжимается он в хлипкий кухонный стул. Ошалело смотрит на кисточку с мазью. Та переливается радужными искрами.

Без спроса рисую кляксы на теле. Вот тут у него болит печень, там была травмирована селезёнка. Здесь он приложился шеей, даже вмятинка осталась. Пройдет.

Серость и черные пятна исчезают. Выплёскиваются наружу вместе с его криком.

— Штаны снимай.

— Нет!

— Снимай. Там ещё колено разбито. Правое. Залечу и дело с концом.

— Не надо! Мне уже совсем хорошо!

Шипит змея на браслете, встаёт в боевую стойку. Антон резко встаёт, путается пальцами в ремне брюк, в ширинке. Наконец замирает передо мной в одних только черных боксерах. До чего же хорош.

— Сильно больно не будет.

— Ууу! — кивает он.

Наношу мазь на оба колена на всякий случай. Бандит вытянулся в струну и тихонько шипит сквозь зубы.

Точно так же уходит из правого чёрное пятно, напоминавшее по форме неровную трещинку. Артроз на месте травмы сустава? Наверное.

— Всё, я закончила. Как спина?

— Спина? — ошалело спрашивает он, отирая пот с мокрого лба, — Не болит, — в глазах моей жертвы плещется ужас, теснимый восхищением, — совсем не болит.

— Вот и хорошо. Посиди так, пусть мазь впитается. Я проверю, как там камин, — поставила я ковшик на стол, аккуратно пристроив кисточку сверху.

— Эй, ты только того, — опасливо покосился на средство Антон и отступил к окну.

— Что того?

— Жарить меня не надо. Я пригожусь ещё. Зверя твоего на довольствие поставлю, хочешь?

— Хочу.

— И посуду могу помыть.

— Грязной нет. Лучше уж полы подмети, твои ребята натоптали.

— Вот гады!

Вышла в спальню. Морем пахнет. Широко распахнула заветные двери. Солнечные лучи уже вовсю разыгрались, террасу укутал рассветный туман. Хорошо-то как! И тепло. Прошла по мозаичному полу. Ой! Дом опять со мной говорит. Яркая надпись засияла золотом переливающихся символов. Только одно слово.

— Спасибо.

— Пожалуйста. А за что?

Двери в зал открылись легко, только чуточку скрипнув. От увиденного я сначала отшатнулась, а потом и вовсе открыла рот.

Чупокабр заметно увеличился в росте. Сейчас он размером с теленка. И пасть раскрыта на всю невообразимую ширь. Зубья стали с мою ладошку.

— Не переживай, это временно, — облизнулся зверь.

— Ты чего? И где банда? Что здесь происходит? — Гардины раздернуты, окна настежь раскрыты. В доме гуляет теплый летний ветер.

— Невоспитанные мальчики пошли по дому гулять, может, украсть что хотели или вообще решили напакостить. Меня пнуть посмели. Приняли за котика. Морок-то ко мне вернулся. Перевоспитываю.

— Они живы?

— Частично.

— Несчастье, только не говори, что ты их сожрал!

— О, зельеварка! Кайся! Как ты могла так плохо обо мне думать? Я вредную пищу не жру. Вон, смотри, двое вообще целы. Да не туда смотри. Вон, в тот угол.

Обернулась. Парни усиленно драят полы щетками, сгребая грязь на совочек. Впервые наблюдаю такой приступ любви к чистоте у мужчин.

— Как ты их смог заставить?

— Ничего сложного. Просто принес им нужные вещи и широко улыбнулся от полноты нахлынувших на меня злобных чувств.

— А с третьим что? — Толика я как раз и не вижу.

— С третьим? — невинно хлопнул глазами Несчастье, — С каким третьим?

— С тем, что повыше и поплечистее.

— Ах, с этим! Посмотри на потолок. Только осторожнее, там штукатурка немного сыплется. Но он вроде бы жив. Я, конечно, не уверен, но мне так кажется.

Я опасливо задрала голову. Толик висит уцепившись руками и ногами за швабру. Та, как приколоченная, влипла в потолок. Глаза мужчины плотно закрыты, и до конца непонятно дышит он или всё-таки нет? Жуть какая! А если умер? Хотя… Сад большой, ребята явно с опытом. Тьфу. Нет, к такому меня жизнь не готовила. Определенно.

— Только не говори, что швабра летает.

— Знаешь, полетом это не назовешь. Так, кружит. Слишком долго пробыла в камине, замучалась и отбилась от рук. Ты ее за гнездо приняла. По крайней мере, птиц я там не нашел. Все облазил. Кругом, сплошной обман. Только настроишься, а тут вместо гнезда ведьмина швабра. Куда это годится? Вот и я говорю, что никуда, — задумчиво облизнулся Несчастье.

— Сними его, а? Вдруг ещё живой?

— Не имею никакого права. Метла исключительно женский артефакт! Меня она опять по самой предприимчивой части тела отлупит. Да я ее даже касаться боюсь!

— И что тогда делать?

— Позови ее как-нибудь.

— Как?

— Как-нибудь! Мне нужно следить за работой этих двоих. Видишь, отлынивать начали, плохо скребут. Так и до ночи не управятся. Неужели ты думаешь, что я останусь жить в грязи? У меня сегодня званый ужин назначен, если кто не заметил. Я, индейка и, может быть, ты!

— Швабра, иди сюда. Кыс-кыс! Швабра!

— Ее Ильсидора зовут. Карл назвал в честь одной своей знакомой.

— Ильсидора! Ко мне! Эй!

— Настойчивее. Я хочу узреть ее полет под твоим руководством. У Карла сладить с ней так и не вышло. Характер один в один как у той мегеры, в честь которой он подарил ей имя.

— Ильсидора, девочка, спустись вниз, пожалуйста, — швабра игриво тряхнула черенком, как собака хвостом. Толик остался неподвижен, — я тебе шампунь для щёточки подберу. Спускайся. Несчастье, может быть, стоит окна закрыть?

— Зачем? Ее защитный контур из дома все равно не выпустит. Не улетит без тебя, не переживай.

— Ильсидора, имей совесть. Тебе наверняка самой тяжело. Спускайся. Толик слишком крупный для твоего черенка. Зайка! Кыс-кыс! — продолжала я убалтывать швабру. Докатилась.

— У нее черенок сделан из зачарованной яблони. На нее и десять таких толиков посадить можно, не треснет. Лучше скажи, что ты её новая хозяйка.

— Я твоя новая хозяйка, девочка! Спускайся сюда, моя хорошая… — ненормальный артефакт вильнул всей длиной своего черенка, скакнул вниз, заложил вираж по залу, чуть не вмазался в стену, падающим истребителем рванул к полу и замер всего в нескольких сантиметрах от меня. Уф! Бандит вроде бы даже не дышит. И глаза подозрительно плотно закрыты.

— Молодец, лапочка, — провела я ладонью по кривоватому черенку, чуть почесал пальцами растопыренную щётку, — умничка! Анатолий, вы живы? — потрясла я его за плечо. Оба глаза мужчины стремительно распахнулись.

— Местами.

— Ну вот, а я уже прикидывала, где вас хоронить. Здесь или по ту сторону двери. Слезайте, что ли.

— Не могу. Пальцы застыли.

— Потрясти? Нет? Ребята, помогите вашему другу слезть.

— Хозяйка, нас оно съест.

— Не оно, а он. Это чупокабр. Пинать не надо было редкого зверя. И по дому лазить вас никто не просил, — попыталась сама разогнуть сведенные судорогой побелевшие пальцы бандита. Если б это было так просто! Погладить их, что ли? И ведь жалко его, если по-честному. Сколько он там провисел под потолком? Полчаса точно.

Тихонько размяла одеревеневшие руки. Вроде бы розовеют.

— Ильсидора, спустись чуточку ниже. Тебе тяжело. Положи его спиной на пол.

Метла резво опустилась вниз. Бандита впечатало спиной о плитку. Черенок громко ударил его по лбу. Ну хоть пальцы разжались. Уф.

— Спасибо, дорогая. Подмети полы, пожалуйста. Ты же умеешь?

— Умеет, если захочет. Неудачный артефакт. Уж не знаю, что пошло не так у прежнего хозяина в ворожбе, но характерец швабре достался кошмарный! А я говорил, что надо было спросить метлу, все нормальные колдуны их чаруют. А не эту щётку на жерди!

Ильсидора замахнулась, подняла вверх облачко пыли, затем ещё одно и со всего маха впечаталась щеткой под увесистый зад зверя. Нет, ну в принципе я ее понимаю. Как женщина. Я бы тоже обиделась, если б меня жердью назвали.

Чупокабр не оценил такой подлости, подлетел на всех четырех лапах вверх, уменьшился до нормальных своих размеров прямо в полете, раскинул в стороны передние лапы.

— Закогтю! Черенок перегрызу! Щётку выщиплю! Заставлю двор мести! В городе на Земле!

Швабра треснула зверя по голове черенком и шустро взлетела на второй этаж. Несчастье побежал следом.

— Не смей ее обижать! Иначе сам полы будешь мести!

— А эти на что? Они ещё не перевоспитались! Труд облагораживает. Ну, погоди, Ильсидора! Я тобой камин протоплю! Ты где? Ильсидора! Крысиный мех на прутике! Я хозяйку в дом привел, а ты пакостить мне вздумала? Вылезай! — зацокал чупокабр когтями по лестнице.

Я обвела комнату взглядом. Картина впечатляющая, надо сказать.

Двое мужиков с остервенением трут пол щетками, третий, белый как труп, лежит на полу, раскинув в стороны руки. И вот что теперь делать?

“Отпустить их всех на свободу” — робко шепнула совесть.

“Проучить и извлечь пользу”, чтоб неповадно было котиков пинать и по домам лазить — шепнула вредность. Ей я доверяю всё-таки больше.

— Как все уберете здесь, отпущу. К окнам близко не подходите, у меня тут соседи. И наружу выходить не советую. Съедят! — пригрозила я.

Даже не ответили ничего, только тереть стали куда быстрее. Антона, что ли, пойти проведать? Мало ли, что он там сотворил.

Да и самой как-то же надо собраться с мыслями. Хотя бы чаю себе налью, успокоюсь немного.

Вышла в квартиру. Уф. Холодно здесь, опять из окна дует. Но зато спокойно. Телевизор что-то бубнит. Или это не телевизор? Ко мне что, опять кого-то принесло? Не квартира, а проходной двор.

На всякий случай плотно прикрыла за собой волшебные двери. Крадучись прошла через спальню и выглянула в коридор. Дверь на кухню прикрыта, из-за нее доносятся голоса. Полы почему-то влажные. В прихожей висит на крючке Сашкина куртка.

Все точно как раньше. Капюшон смят, и рукав не одернут вниз. Капли недавнего дождя стекают прямо в манжет. Она так никогда у него не высохнет.

Дернулась, чтобы поправить, но запоздало вспомнила, что ничего уже нет. И куртка эта не имеет ко мне больше никакого отношения. Так же, как и ее хозяин.

С другой стороны, мы же вроде друзьями расстались. Друзьям принято помогать. Прошла в прихожую, привычно одернула рукав вниз, расправила капюшон.

Запах бывшего мужа приласкал горечью брошенного позади счастливого прошлого. Нет уж. Обратного пути нет, да он мне и не нужен.

Вот только зачем Сашка пришел сюда этим вечером?

Там же ещё Антон у меня на кухне! В последний раз вдохнула некогда родной запах и поспешила уйти.