Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 7

Настя

Иду к калитке, крепко прижимая к груди подарок, и сама не верю своему счастью. Дорожка под ногами теплая, чуточку шершавая. Идти по такой невероятно приятно.

Лора, кто она? Ко мне так никто и никогда не относился. Мягко, тепло, по-родственному. Неужели она просто так это делает в память о хорошем соседе? Принесу ей и снега, и перца, и тканей куплю самых разных, какие попадутся в лавке, то есть в магазине у дома. Перехватила свёрток в левую руку, тарелка возмущённо дернулась в пальцах. Правой качнула калитку, та отворилась, тоненько скрипнув. Несчастье-то где?

— Недокот?

— Мряу! — въехала мне под колено чугунная голова. Так! Это что он в рот ухватил? Чьи это перья? Надеюсь, у Лоры не было кур?

“Чпоньк!” Улика исчезла внутри нахального зверя.

— Сорока меня чуть не убила.

— Каким образом?

— Зевнул, она влетела мне в рот! И я от этого чуть не подавился, представляешь, хозяйка? До чего же наглая птица. Ты бы наверняка расстроилась, если б я умер. Я так кашлял! До слез! Чуть не погиб! Пришлось глотать.

— Ты не кашлял.

— Это была пятая сорока подряд. Я уже успел немного приноровиться.

— Пятая?!

— Уверен, в саду проходило сборище сорок-суицидниц. Так бывает. Я случайно на него попал. Мрау! Перья нужно срочно запить твоим чаем из той большой кружки. Только мед в него больше не добавляй. Горький он у тебя и противный.

— Это был противопаразитарный шампунь! И в ванной с травами я, вообще-то, тебя мыла!

— Горе мне! Кто мог придумать искупать чупокабра! Сумасшедшая! Это была чашка с чаем и отвратительный мед! — засеменил зверёк в сторону особняка. Какой дом все же огромный! Ещё и волшебный! Убежище контрабандиста посреди безразмерного сада.

Ветви кустов хватают за подол ночной рубашки, волосы то и дело норовят зацепиться за сучья яблонь. Не понимаю, как я могла здесь бежать? Тут же все заросло.

— Ой! Ёжик! — мелькнули колючки в траве.

— Это садовый гном, — просветил меня чупокабр.

— У него колючки торчат из спины.

— Не колючки, а спички. Ворует из дома все мелочи, которые может утащить к себе в домик под яблоней. Ты, наверное, окно не закрыла, вот и забрался. Прежний хозяин запрещал мне их ловить, вот они и развелись.

— Домик под яблоней? — проводила я взглядом неизвестное создание. Самого гнома не удалось рассмотреть, но трава-то шевелится.

— У него, скорее, нора как у мыши, но с окном. Даже коврик из мочалки перед дверью лежит. Я видел. И штора из батистового носового платка хозяина на окне болтается. Такая, знаешь, с вензелем. Хозяйским! Можно я его поймаю и съем?

— Нет.

— Ну и зря! — фыркнул обиженный зверь.

Мамочки, у меня ещё и садовые гномы живут в саду! Настоящие! Интересно, а зачем ему спички? Что он из них сделает? Может, мебель?

Чупокабр нырнул в открытое окно кухни. Я задумчиво потопталась снаружи, огляделась по сторонам. Двери тут нет. Обойти дом по кругу? Но там терновник слева растет, справа тоже немногим лучше. Розовый куст вызывает уважение своими шипами. Пожалуй, я не рискну знакомиться с ним ближе.

По примеру чупокабра я тоже нырнула в окно.

Здесь, на кухне пахнет пылью. После уютного дома Лоры в доме теперь уж очень тоскливо. И прибирать это все можно до скончания времён. Клининговую службу не вызвать, да и к местным не обратишься за помощью.

Как я поняла, Карл оставил после себя немало сюрпризов в особняке, о которых лучше не знать никому. Если уж он специи продавал контрабандой в обмен на золотые монеты, ждать можно всего чего угодно.

И соблазн продолжить его дело велик. Десять горошин перца за золотой! Так и разбогатеть недолго. Можно будет на работу больше никогда не вставать до рассвета. Квартиру выкуплю.

Было бы здорово, вопрос в том, чем я рискую? Судьбу благодетеля повторить очень не хочется. Подозреваю, русалочий пруд тут далеко не один. Придется самой разбирать все вещи в этом огромном особняке.

— Завтрак сам себя не съест! Гадина Николаевна приносила мне немного еды. Прекррррасная женщина!

— Ну-ну, я бы не была так уверена.

— Она точно лучше, чем садовый гном. Хоть не ворует.

— Она забрала себе все остатки консервов.

— Мои консервы? Все? Подло украдены? — Несчастье плюхнулся на увесистую попу, отчего к потолку взлетел вихрь пыли, — Имя ей подходит. Я буду мстить! И мстя моя станет ужасна! — оскалились все три ряда зубов, сверкнули острые когти на лапах.

— Убивать, ранить и калечить запрещено.

— Тьфу! С вами, хозяевами, вечно так. Гномов не трогай, Гадину не убивай. Никакого понимания тонкой души чупокабра, израненной подлостью смертных! — зверь снизил голос до шёпота, — Коварством изведу эту тварь. Мои консервы стащить! Это горе надо заесть другими припасами, — засеменил он в сторону холла, волоча за собой увесистый хвост.

Я же поняла, что впечатлений на это утро мне, пожалуй, хватило. С избытком. Теперь надо постараться уложить все в своей голове. Ну хоть как-то пристроить по полочкам среди разбегающихся тараканов. Иначе, как тараканами, мои мысли просто не назовешь.

Список дел, что ли, составить? Или это пока бесполезно? Ясно одно, дом сам себя не приберет. С садом тоже предстоит немало работы, но туда наверняка можно кого-то нанять. В особняк же чужих людей приглашать просто страшно, мало ли что здесь может найтись, и какие секреты сохранил Карл.

Может быть, он вообще не погиб, а просто инсценировал свою смерть? Он, судя по словам Лоры, был знатным авантюристом и мошенником. Горжусь им, если мы родственники. Как бы только он не явился обратно, после того, как уладит дела. Выгонит меня. Нет, так просто не дамся! Не на ту напал.

Или он решил подставить меня в темную перед кем-то из клиентов? Непохоже, исходя из писем. Иначе не предупреждал бы об опасности, которая грозит всем без исключения дочерям Морриган, скорее, наоборот.

Знать бы, что ещё означает быть дочерью Морриган. И сколько нас? С ума сойти, если у меня найдутся сестры. У Лоры я спросить про Морриган не решилась, а, наверное, зря. Надо было хоть что-то узнать про себя. Впрочем ещё успеется.

Эх. Сплошные загадки в которые сложно поверить. Может быть, когда разберу все у Карла в ящике стола, хоть что-то станет яснее. Наверняка найду записки или ещё что.

Морриган. Моя мать умерла в родах. Точнее, на следующий день. Обширное внутренне кровотечение, которое открылось совершенно внезапно для врачей. Не спасли, как сказали мне позже в детдоме. В ее вещах не осталось совсем ничего, ни записок, ни документов, ни справок, ни единой бумажки. Даже имя ее мне неизвестно.

Все, что мне отдала директор детского дома, — отдельное ей спасибо, что столько лет берегла, — кулон на цепочке. И то он самый простой, латунный в форме веточки с листьями.

Кем был мой отец, я и вовсе не знаю. Были они с моей мамой женаты, или я — плод великой страсти, а может, насилия или измены, никто мне не сказал. Да и откуда было об этом знать директору детского дома? Сирота. Ни родственников, никого у меня нет.

Маленькая была, мечтала, что найдется хоть тетя, хоть бабушка, хоть кто-то родной. Но, увы. Никто меня не нашел. Только говорят, что мать была очень красива редкой неестественной красотой.

Было бы так здорово хоть краешком глаза заглянуть в свое прошлое, узнать, кем я рождена, от кого, кто были мои родные, откуда во мне этот талант зельевара, страсть к травам и всяческим эликсирам.

И почему, черт побери, именно мне на голову свалились все тайны скопом? Именно мне на голову, свалился Карл после своей предполагаемой смерти? Вместе со всеми вещами, тайнами, заколдованным домом и чупокабром в довесок?

Вышла в гостиную, как же тут удивительно хорошо и красиво! И как мне не терпится сорвать поскорее эти жуткие чехлы с мебели! Хоть одним глазком заглянуть, что они скрывают под собой! Нельзя! Пришлось даже хлопнуть себя по руке. Сначала надо снять и перестирать шторы, потом выселить птиц из камина, вымести сажу и только после этого… Лестница! В доме же есть ещё и второй этаж! Там наверняка кабинет и спальни! Подняться? Или для начала выйти в холл и заглянуть хоть одним глазком за волшебные двери? Там же другие миры! И тоже осененное магией, скорее всего! Кажется, я сейчас разорвусь на сотню Анастасий и разбегусь во все стороны сразу.

Так, спальни можно оставить и на потом. Кабинет тоже подождёт немного. То ли дело двери! Любопытство гонит меня именно в ту сторону.

В холл выскочила с такой скоростью, как будто за мной гналась свекровь с половником наперевес. Вон он, загадочный коридор, тонет в сумраке подземелья. Там и окон-то нет. Кирпичный свод спускается ниже. Идти? Или подождать? Но чего? Черт, я же босиком, а там могут быть крысы, как и в любом подвале. Пальчики на ногах поджались сами собой, я ещё чуточку постояла, примериваясь. Нет, для начала надо одеться. Ну, хотя бы кроссовки на ноги натянуть! Можно ещё и пальто на плечи накинуть, создать приличный вид благоразумной девушки. Прикрыть павшую жертвой садовой грязи ночную рубашку.

Нет, разумной я никогда не была. Потом обязательно оденусь, как следует. Пока же пробегусь так. Только одним глазком выгляну за дверь и сразу обратно.

Уф! А ручки-то трясутся! Почти смело шагнула на влажные камни подземного коридора. Темно, только из-за спины пробивается немного света. С потолка капает конденсат, где-то впереди шуршит неизвестность не то крыльями, не то мышиными лапками. Ну уж нет, не стану бояться тех тварей, что прячутся в темноте. Я тут хозяйка. Значит, и все монстры, и мышки, и садовые гномы тоже мои. Не страшно. Почти. Вот и первая дверь. Стальная, утвердившая себя на огромных завесах в форме сжатых в кулак птичьих лап. Над головой медная плашка, на ней выбит ряд цифр и вроде бы символ. Без фонаря не разберёшь. Хоть бы телефон я с собой взять догадалась! Как же.

Холод пробирает, лезет по ногам, сквозь тонкое платье забирается в самую душу. Медленно опускаю пальцы на изгиб медной ручки. Она странная, по форме напоминает птичье перо. Изумительно теплая, гладкая, чуть шершавая. Тяну на себя и… ничего. Дверь не поддается. Взгляд цепляется за блестящую замочную скважину. Ключа к двери у меня нет. Неужели я никогда ее не открою? А может, не скоро? Обидно просто до слез. Хоть бы знать, что там, за ней!

Опускаюсь на колени, приникаю глазом к оконцу замка. С той стороны дует ветер, восходит алое солнце, кажется, это вершина горы… Нет! Башня. Просторная площадка огорожена каменной стеной. На ней лежат стога серой травы. Внезапно появляются юноши и молодые мужчины. На всех серебристые куртки, высокие сапоги, ноги обтянуты невероятно узкими брюками. Они шутят о чем-то, переговариваются, улыбаясь. Мне отсюда не слышно. Все слова уносит в сторону ветер.

Внезапно для меня, но не для них, встал на мощные лапы крупный стог сена, вытянул вперёд шею, расправил крылья. Это же огромные птицы! Нет, кажется, это грифоны… Точно, грифоны. Встал второй стог, вытянул в сторону юноши голову, щёлкнул огромным золотым клювом. Парень ему кинул какое-то угощение. И тут же набросил на птичью голову верёвку. Наклонился и поднял с пола седло. Они сейчас поседлают этих животных и улетят! Как же я хочу туда!

От переизбытка чувств треснулась головой о дверь. Шишка наверняка будет. Вон и заезды загорелись бликами по сторонам.

— Хозяйка, завтрак обидится, если я его не съем!

Так, это не звёзды, это сюда принесло чупокабра. Юноши тем временем накидывают на невиданных зверей седла, затягивают подпруги на гладких холеных боках, подтягивают стремена. Откуда-то мнеизветно, как все это называется. Наверное, из фильмов.

— Ты знаешь, где ключ от этой двери?

— Допустим.

— Дай мне его скорее! Я тоже хочу полетать! — Грифонов по ту сторону двери выводят на самый край башни, прямо к невысокому ограждению. Молодые люди неспешно забираются в седла. Вот-вот распахнутся и наполнятся ветром огромные крылья… Я тоже туда хочу. Прямо сейчас, немедленно!

— Убьешься.

— Почему?

— Потому что с голым задом в седло не садятся приличные люди!

— Я неприличная и потом, у меня длинный подол.

— Соскользнешь. Карл покупал себе штаны для верховой езды. За банку сметаны, и не меньше, так уж и быть найду визитку магазина. Это, кстати, в твоём родном городишке. Фырк!

— Я в магазин. Только скажи, где лежит ключ!

— Во мне.

— Ты его сожрал, что ли?! Мне теперь вора медвежатника с прогрессирующей амнезией искать, чтобы замок вскрыл?!

— Почему сразу сожрал? Ты очень плохо думаешь о своем…

Грифоны бросились в полет с башни вместе с неизвестными всадниками.

Громкая трель будильника разорвала мечту. Я подскочила на ноги, повинуясь привычке.

Дернула за ручку двери изо всех сил. Не поддается! Ыыы! Просто слов нет до чего мне обидно! И до чего я промерзла здесь в подземелье. Надо бежать на работу.

Вырвалась в холл, тут так тепло и светло. Взгляд упёрся в сумрак мой спящей квартиры.

Не хочу туда идти. Вот совсем не хочу, а умом понимаю, что надо. Пропаду, меня станут искать. Начальство знает телефон бывшего мужа. Тот свекрови позвонит, а она хозяйке квартиры. Вломятся, найдут теперь уже не только чупокабра, но и заколдованную квартиру.

— Жрать! — взвыл зверь и первым побежал сквозь проем. Только бы эта картина никогда не закрылась, не растеряла своего волшебства. Интересно, как она вообще устроена и может ли захлопнуться в принципе?

В спальне холодно, ветер календарной весны кружит за окном снежинки. Щедрой рукой швыряет их в окна, от которых и так дует премерзко. За проёмом картины буйным цветом сияет приморское волшебное лето. Хочу туда вернуться прямо сейчас! Только схожу на работу. На обратном пути куплю себе пару сандалий, купальник, шезлонг, швабру и… И ещё кучу всего.

— «Жрать» говорить неприлично, — догнала я зверя на кухне. Из морозилки только хвост наружу торчит.

— По-нормальному я говорил час назад. Потом убеждал. Плакал, молил, стонал.

— Я этого не слышала.

— Потому что ты бесчувственная! Не услышать мольбы голодного чупокабра! Это что тут? Курррочка! Иди сюда, моя дорогая, я тебя согрею. Фасоль, останешься здесь. Ты создана только для травоядных, так низко я ещё не пал.

— Твой прежний хозяин умер?

— Можно и так сказать.

Герцог Лео

Сминает копытами фиолетовый вереск добрый конь. Помню, как в детстве я грезил этой дорогой, как стремился в любую минуту улизнуть от нянек, чтобы устроиться на скале, окинуть взглядом, — как мне казалось тогда, — бескрайнее синее море. То есть наш небольшой залив, вынуть из-за пазухи кусок хлеба или, еще лучше, копчёного мяса, и, уподобляясь сельским парням, сесть на самом краю обрыва. Мечтать о ветре, свободе, о мачтах и парусах, о привкусе соли на губах, о том, как хорошо стоять на палубе быстрого клипере.

Няньки, помню, тогда сильно ругались, порой даже лупили, если умудрялись поймать сына графа именно здесь.

Нет теперь надо мной чужой воли, нет нянек, нет больше отца. Впереди только свобода и ветер, наполняющий собой всю мою жизнь. Никому ничего я не должен, ничем не обязан. Только честь и есть та клетка, которую я принимаю по своей доброй воле. И то ее прутья можно немного ослабить, согнув в нужном узоре.

Кобылка сокольничьего стучит копытами впереди. Резвая, славная, чуть ослабь повод, скачет быстро, только лови. Парень под стать ей, такой же холеный и бодрый. И между собой мы похожи. Льюис тоже высокий, тоже блондин, собирает волосы в недлинную косу до основания шеи. Даже глаза у нас обоих цвета неба. Кто посмотрит со стороны, решит, что со мной едет отцовский бастард. Может, и так. Граф был охоч до любви. Много баек он мне рассказывал о своей жизни. Да и сам я видел раскрасневшихся веселых служанок, лёгкой поступью выбегающих из его покоев.

Мать моя умерла много лет назад. Говорят, во время отлучки отца. Не знаю, я даже не помню графини. Ее портрет висит в нашей библиотеке. Но таких красавиц не бывает на свете, что бы ни говорил старый граф, пока сам был жив. Белая, чудится, что прозрачная кожа, соболиные брови. Огромные, распахнутые глаза цвета янтарного меда, розовые нежные губы, тонкий стан и в то же время пышная грудь. Портрет лжет, нет ему веры.

— Господин Лео, могу я спросить, куда мы держим путь? Или это тайна, — улыбнулся с хитринкой в глазах сокольничий. Точно так же, как я, парень заскучал в замке. Мы отъехали уже далеко, не проболтается, можно и рассказать об истинной цели нашего путешествия.

— Баронесса объявила смотр женихов. Надеюсь попытать счастья, — придал я бодрости голосу. Лучше б ехали на охоту, но уж как есть. Родовитая девица тоже ценный трофей.

— Вот как? — взлетели брови парня.

— Удивлен?

— Я полагал, что вы ещё нескоро станете пытать счастья на этом поприще. Баронесса своей красотой способна затмить луну и солнце. Вам непременно должно повезти.

— Ты ее видел? Расскажешь?

— Мой приятель бывал в тех местах. Он говорил мне о ней. Красавица, каких мало, и строга. Никого к себе не пропускает, не ведёт амурной переписки, предпочитает всему свету уединение своего замка.

— Дело не в красоте и не в строгости нрава. За девицей идёт приданое. Замок со всеми землями.

— То есть любой, кто женится на девице, может сам стать бароном?

— Потому она и берегла себя от слухов. Ошибка дорого бы ей обошлась, свяжи она себя амурной историей.

Чуть что, ей пришлось бы выходить замуж, а это способ выпустить все из своих рук. Бесчестный человек непременно воспользуется таким способом.

— Я не совсем понял вас, господин.

— Смотри, Льюис. Допустим, я бы ничего не имел за собой. Ни замка, ни титула.

— Это сложно представить.

— И тем не менее. Я бы нашел способ проникнуть в покои баронессы, соблазнить ее, распустить слухи. Чтоб спасти честь, девица вынуждена была бы согласиться на брак, верно?

— Полагаю, что так.

— После заключённого брака я бы выждал какое-то время и обвинил ее в чем угодно. Пусть даже в измене. Ее бы упекли в темницу и за меньшее.

— А замок?

— Все досталось бы мужу. Именно поэтому Глория так бережет себя от амурных наветов. Девица не только красива, но и умна.

— Но вы же…

— Если она придется по нраву, я женюсь, и сделаю наш брак честным. Уж точно не стану строить козни против своей же супруги.

— Вот как. Я и не думал, что такое возможно.

— Все бывает на свете. Думаю, сегодня мы заночуем в таверне. А на рассвете отправимся в сторону ее замка.