Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 46

Лео

Забрал с собой в лес понемногу всего из мешка. Странные они, эти иномирные лакомства. Вроде бы точно такие же, как у нас, и все же чуть иные. Сыр и вовсе был затянут в упаковку из прозрачных рыбьих пузырей, да и запах у него немного иной.

Поет сладкую песню счастья мне лес. И так свободно становится на душе. Впервые я действительно оказался свободен. Нет тревог, нет горестей, нет места заботам о других людях, об их благе. Могу не переживать даже о собственной чести, что казалась мне искристой скалой северного льда. Все прошло, все скрылось в тумане, отданное на растерзание врагам. Нет ничего.

Есть только я один, синее небо над головой, кроны деревьев и этот сказочный сыр. А ещё любимая женщина почти рядом. Ее запахом благословлено все: моя собственная одежда, странные швы на спине, даже моя собственная кожа. Этой женщиной я дорожу искренне, по-настоящему, как ничем и никогда не дорожил.

Все остальное? Сейчас даже думать о прошлом смешно. Титулы, замок, ворох дорогой одежды, сокровища — все то прошлое, которым я обладал, то, чем жил, стоит не больше медяшки. Ведь не был я счастлив там. И друзей рядом со мною не было.

Теперь нет ничего, я сам стал иным и отчего-то, наконец, успокоился, обрёл свою собственную душу, будто и не было ее до сих пор у меня.

Родовая честь герцога — свод тусклых правил, осевший в груди. Тлен. Его легко развеять простым касанием. То ли дело сыр.

Кусаю, погружаясь в нежную синеву плесени зубами, привкус грибов, острота, кислинка растекаются на губах. Летний ветерок только усиливает запах. Трюфель — блаженство сам по себе, им даже не приходится сдабривать бедное на запахи блюдо. Можно есть прямо так, задыхаясь в обилии аромата. Солоноватый вкус шоколада служит лишь аранжировкой блаженства.

До чего же я опустился, если готов есть лакомства прямо так, голыми руками, без приборов и изысканной сервировки. И как же мне теперь хорошо.

— Ааа! — заплакал заяц, неподалеку попавший в силки. Жаль зверька, как ни странно. Вроде и не должен я жалеть его как охотник. Бывало, что сам добывал и крупную дичь. Но все же дернулся, когда крик, исполненный отчаяния, повторился. Силки. Простой и надёжный способ добыть себе пищу. Простой, но неприемлемый для герцога. Для меня. Зачем прибегать к ловушкам, когда можно действовать прямо. Но ведь и я сам больше не герцог.

— Ааа!

Черти бы побрали того зайца. Или это не заяц? Уж больно странным мне почудился крик чьей-то добычи.

Ещё раз цапнул сыр за бочок, теперь уже кремовый, укутанный плотной корочкой белой плесени. Нет никакого вкуса на языке, нет блаженства, его истребил чертов заяц! Чужая добыча. Разорить силки для меня позор. Разве что, отправить в чертог богов ушастого чуть быстрее, чем предначертано ему короткой судьбой.

— Аууу! — надеюсь, это хотя бы не нечисть. Пришлось спрятать по карманам все лакомства. Зачем я иду, куда? Почему так быстро пробираюсь сквозь ветви.

Впереди небольшая поляна, по центру которой подвешена люлька. Небольшой кокон из тонких нитей, прилеплен к стволу. Сам я таких никогда не видел, разве что вражеские пальцы ласкали подобное.

— Ааа! — сил нет смотреть на чудо, рождённое лесным народом. Мне следует развернуться, сбежать, а ещё лучше извести вместе с содержимым мягкий кокон и забыть о нем навсегда. Вот только ноги идут сами собой, приближаются к нежданной находке.

Черт! За что мне все это! Нет у меня сейчас власти! Не смогу помочь я ничем! И убить не смогу ни за что.

Шаг за шагом приближаюсь я к лесной колыбели эльфийского отродья, крохотного ребенка. Уже видно личико, сжатые губки, щечки.

У нас же война, да и чем я помогу ребенку? Кто его бросил здесь?

Честь давно позабыта, а вместе с ней и закон. Руки приняли тяжёлую ношу, баюкают чужое дитя.

— Тише, прошу тебя, только не кричи.

Вижу спешащего ко мне Далета. Он ловко отгибает в стороны ветви деревьев. Берсерк. Самому мне не истребить чужого ребенка, не пойти против своей собственной сути, так может он?

— Честь едина для всех? — смотрит на меня равнодушно берсерк, что он имеет в виду остаётся загадкой.

— Что? — спрашиваю я только губами, боясь потревожить хрупкое спокойствие малыша.

— Честь не даёт мужчине тронуть младенца. У нас не принято истреблять столь юных врагов, у вас, я так понял, тоже?

— Если бы… То есть да.

— Его нельзя вносить в дом. Покой госпожи нерушим.

— Здесь младенец погибнет.

— Точно так же, как и его мать, — кивнул Далет на примятые травы. Что скрыто в них, мне отсюда не видно.

— Что станем делать?

— Станем? Не я нашел это дитя. Не мне за него отвечать. Что ты будешь делать, когда хозяйка вернётся?

— Сохраню ему жизнь, любой ценой.

— Точно так же поступил бы берсерк. Дай хоть взглянуть, — подошёл он чуть ближе, посмотрел на сморщенное личико, задумался на мгновение, — Значит, на то была воля богов. Видишь, какой он белый, королевская кровь и не думаю, что я мог ошибиться.

— Откуда здесь взяться принцу?

— Или принцессе? Ты разворачивал кокон?

— Нет.

— Значит, это может быть девочка. Так даже лучше. Я тебе помогу. Отраву доел?

— Почти всю, мидии остались нетронутыми.

— Доешь их позже. А пока, раз уж так сложилось, что ты жив, друг мой, отправляйся на рынок. Купи шкаф стазиса, принеси его в дом, раздобудь козу по дороге. И такую, смотри, чтобы была с крепким выменем, не ошибись.

— Козу? Но зачем?

— У тебя в груди есть молоко?

— Ни капли…

— И у меня, представляешь, какая досада? Девицу- кормилицу ты вряд ли сможешь украсть. Придется довольствоваться рогатой заменой. Чем коза не эльфийка, сам подумай?

— Ничем.

— Уши тоже остренькие. Итак, я нянчу ребенка, хороню его мать, а ты покупаешь шкаф и воруешь козу. Не ошибись только. Впрочем, козу тоже можешь купить.

— Благодарю. Я стал бы первым герцогом в мире, который бы пошел на такое.

— Приведешь козу в дом и вернёшься сразу сюда с полным рогом теплого козьего молока, неси прямо у сердца, да побыстрей.

— Где я возьму рог?

— Что, у тебя у самого нет? Тогда поищи по дороге. И пеленки раздобыть не забудь. Можешь смело позаимствовать простыню с чьей-нибудь веревки. Удачи, дорогой друг. Иди сюда, маленькая, я о тебе позабочусь, — принял берсерк кокон в руки удивительно нежно, — В доме остался гость Анестейши. Странный парень, его не стоит оставлять одного надолго.

Вся моя судьба пошла крахом. Снова. Опять. Там, наверху, уж не играют ли боги мной в шашки? Нет, так жить определенно нельзя. Герцог, потом сокольничий, обманщик невест, затем каторжник, раб, теперь нянька эльфенка. Кем я стану в следующий раз? Совой? Трубочистом? И все же бегу со всех ног в сторону города.

В честолюбивой голове сквозит только одна мысль: «У кого открутить подходящий рог, чтобы накормить эльфийского малыша?»

Сквозь буйный лес прорываюсь в сторону дороги и сам не могу понять, зачем я так стремлюсь помочь чужому ребенку, спасти его, накормить, уберечь. Несусветная глупость. Но разве я могу поступить иначе? Может, именно так и проявляется честь? То самое незыблемое, что есть в душе каждого. Невозможность встать на иной, простой путь.

Ведь убить такую кроху, даже просто оставить его там, где нашел, дать богам исполнить судьбу эльфенка, что может быть проще. Да вот только выходит, что я не могу так поступить.

Впереди уже стали видны окраины чужих садов, уютные стены городских домовладений, оплетенные цветами и неизменным плющом.

Следует помнить, что я теперь только раб, каторжник и должен вести себя соответственно новому статусу, чтобы не попасться в лапы стражей, да и просто, чтобы не получилось лишней задержки. Ребенок, кто знает, сколько он провисел среди леса, насколько голоден. Кричал вроде громко, помереть не собирается и все же, лишнего времени у меня нет. Да и в доме Анестейши какой-то гость ждёт нашего с Далетом возвращения. Как бы не сотворил чего.

Опустил голову, чуть ссутулил плечи и шагнул в чужой сад, иначе к дороге не подобраться, все заборы стоят слишком плотно друг к другу, ни единой тропинки здесь не осталось. Ступаю еле слышно по направлению к небольшому уютному дому, мимо него вьется отсыпанная мелким камнем дорожка. На порог вышла женщина в низко надвинутом чепчике и простом платье, право смешно, но теперь я значительно ниже по статусу даже ее. Браслета каторжанина на миг коснулась чужая светлая магия, руке стало тепло. Хоть бы дама меня не испугалась.

— Ищешь чего?

— Простите, хозяйка, я позволил себе сократить путь через ваш сад.

— Погоди здесь, — на секунду скрылась она за дверью и вышла уже с подносом, полным конфет, ступает торопливо, отводит глаза в сторону, чуть краснея. Я и сам стараюсь потупить глаза, как положено мне по статусу.

— Бери, не стесняйся. Горькая у тебя теперь жизнь, так хоть немного подсласти ее медом

— Благодарю, госпожа, — у самого от неловкости щеки залил румянец, — не стоит. Я вполне сыт.

— Бери. Воровать нельзя здесь в городе, мигом накажут, за этим особо следят. А если угощают, то можно взять, сколько дают.

— Это лишнее.

— Не бойся, не порченные и не отравленные, — сунула она себе за щеку одну из медовых конфеток. Остальные проворными пальцами распихала по карманам моих штанов. Ещё несколько ссыпала на ладонь.

— Благодарю.

— Иди уже и смотри, стражам не попадайся, они теперь злые. Со дня на день смотрины невест, а в городе не все ладно, — женщина дошла до низкой калиточки между двух кустов клематиса, — право слово, я б через такую просто перешагнул, — откинула крючок и выпустила меня на дорогу.

— Где рынок? — замешкался я, — Моя к-хм госпожа просила кое-что купить.

— Туда, — махнула она рукой в сторону, — Если безделицы или мебель, так это туда. А если скотину, то иди прямо вон тем проулком, быстрее дойдешь. Видишь, тропиночка мимо пруда? Только к самому пруду не суйся, русалок в нем водится тьма.

— Благодарю вас, госпожа, — кивнул я головой по старой привычке, вместо того, чтоб поклониться как следует обычному человеку без титула. Н-да. Ничего, захочу, привыкну и к этим манерам. Была б на то моя воля.

На миг перед глазами как наяву встала картина моего торжественного возвращения в замок. Одной рукой приобнимаю за талию любимую жену, клятую всеми людьми дочь Морриган, во второй руке держу кокон с эльфийским младенцем. Чувствую, свои же собственные стражи меня и пристрелят вместе с семейством. Хм. Даже улыбнулся от такой шутки, которую преподнесла мне судьба.

По уму стоит для начала зайти на рынок, осмотреться в городе, выбрать и купить артефакт стазиса. Шкаф с кристаллом весит немало, но Анестейша приказала заплатить за доставку. Самому нести его не придется, о запертом магическом даре горевать не стану, и без него найдется кому отлевитировать покупку до дома.

И уже после этого схожу на окраину города, выберу козу. Да, жаль терять время, но поступить придется именно так.

Теперь главное, не попасться на глаза Канцлеру, сомневаюсь, что он будет рад нашей встрече. Все провернул, сам, наверное, присутствовал на похоронах несчастного Льюиса под моим гербом. И тут такая встреча! Нет уж, я лучше выжду ещё немного.

На грядущий смотр невест явится Король, только он сможет подтвердить мое имя перед всеми. Это забавно. Надеюсь, Канцлера казнят публично с особым позором, а вместе с ним и моего брата. Черт… Не стану думать об этом.

Может быть… брошу все и забуду. Вымолю свободу у Анестейши и останусь с ней навсегда. Почему бы и нет. Так и брат уцелеет. При замке. И я буду счастлив. Необходимо на что-то решиться, да смелости не хватает исправить собственную судьбу. Или я верну себе титул, власть, богатство, и тем самым возведу на плаху брата, заживу без любимой женщины. Или? Или? Или в лучшем случае стану свободным простолюдином. Зато счастливым и, вероятно, женатым на самой опасной женщине мира, моей любимой ведьме. Что мне дороже? Как узнать ответ?

Переплел волосы в короткую косу, как принято носить здесь, опустил глаза до земли и, сторожась чужих взоров, вышел на рынок. Одного взгляда на указатели хватило, чтобы определить, где находится лавка магических артефактов для домовладений.

Быстрым шагом пересёк площадь, так и не поднимая глаз. Латунная табличка, стеклянная дверь, поющая медная птичка вместо обычного колокольца. В торговом зале необычайно пустынно. Покупателей нет, лишь седовласый человек устроился в кресле-качалке, предназначенном для продажи. Вон и ценник на полу установлен. Рядом с ним механическая фигурка садового гнома вращает колесо, остроумно приделанное к креслу на цепь. От каждого оборота кресло немного качается. Счастье, что садовый гном этот ненастоящий! Аж дрожь пробрала от воспоминаний о той мымре, которую мы поймали на кухне.

Продавец в кресле дремлет, спрятав глаза за цветными стеклышками очков.

— Господин, — почти шепотом позвал я.

— Что? Кто здесь? Кресло на проверке! — подскочил старик.

— Я бы хотел приобрести артефакт стазиса, — старик сдвинул очки и выразительно посмотрел на мой собственный артефакт, обвивший запястье, — Точнее, не я, меня отправила госпожа Анестейша, моя, уф, хозяйка.

— В магии понимаешь? Иди выбирай. Таблички на полу рядом с каждым. Претензии не принимаются, грузчиков нет. Эти модели последние. В преддверии смотрин невест лавочники раскупили все, что можно, — устало плюхнулся торговец в кресло, и фигурка гнома продолжила вращать цепь, — Напугал, идиот. Я уж думал, опять эльфы притащились выбирать шкатулки.

— Разве эльфы появляются в этом городе?

— Торговать многие ездят, а кто и покупать товар. По-всякому бывает. Вон, вчера, жена самого Короля Великого леса захаживала. Все нервы мне истрепала! Все ей не то! От всех ящиков не тем пахло. Нюхастая какая нашлась! Так и не понял, что ей было у меня нужно. Как ждала кого. Три часа проторчала, ничего не купив. Так что, шкаф брать будешь?

— Какой шкаф? — задумался я о той, которая, возможно, погибла в лесу.

— Шкаф стазиса! Ты же не просто поглядеть сюда пришел. Или?

— Не поглядеть. Давайте вон тот, самый большой.

— Который черный с медными вставками? Он самый у меня дорогой, с двумя дверцами. Его уже и кондитер для себя присмотрел, да только торгуется, как сам леприкон. Денег-то хватит? Много госпожа тебе дала?

— Могу рассчитаться перцем! — гордо вскинул я голову.

— Другое дело! Табличку с ценой хорошо видно? — я пробежал глазами по надписи. Или десять горошин черного перца, или два мелких алмаза, или — что там ниже накарябано? — сто золотых.

— Пять горошин перца и один ограненный алмаз, — сопоставил я стоимость с содержимым своего кошелька.

— Вот и отлично. Давай сюда.

Ссыпал на подставленную ладонь полную сумму. Каждую горошину перца торговец перебрал пальцами, алмаз и вовсе рассмотрел на свету. Усомниться в честности герцога! Хам! Или проверить то, что дал раб. Да уж. Придется привыкнуть. Хотя бы попытаться.

— Забирай.

— Доставка?

— Отсутствует как вид. Неси, как хочешь.

— Мне его не поднять.

— Не мое дело. До полуночи чтоб освободил торговую площадь. Ясно?

— Ясно, — кивнул я, в ужасе глядя на шкаф. Он по высоте выше меня и по ширине втрое больше. Даже вместе с Далетом нам его будет отсюда не уволочь. Попросить прийти сюда Анастейшу? С ее неуправляемым даром хозяйка скорее уж разнесет половину лавки, чем отлевитирует шкаф к дому. Да и потом, ей я объявляю большую стоимость, чем есть на самом деле. Все же козу тоже надо на что-то приобрести. Вот черт.

— А у вас коровьего рога нет? Для младенца. То есть для котенка. Буду выкармливать.

— Для котенка? Совсем с ума посходили. Рожок для котенка! На, вот держи лучше бутылочку с соской. Дырочек сам понаделаешь, какие нужны. Оборотни берут, вроде никто не жаловался. Молоко греет сам, — ткнул он пальцем в витрину. Банка как банка. Только в форме полусферы и сверху прикручено подобие женского соска. Как в таком дырку-то делать и потом чем? Такое в руки брать стыдно, все же я мужчина, а это какая-то поддельная женская грудь.

— Эм…

— Нос он воротить будет! На вон, пощупай! Да не красней, как безусый юнец! Не эльф чай, взрослый мужчина, — плюхнул он мне в руку теплый предмет. От неожиданности я его чуть не выронил, — Вот ремешки, вешается под рубашку, что отцу, что кормилице. Детёныш обмана и не заметит. Даже котята у оборотней и те сосут, а знаешь, какие привередливые у них дети? Чуть что не по ним, сразу плюются! Главное, маминой шерстью чуток сосцы обтереть, чтоб пахло, значит. А раз уж ты такой криворукий, то и вторую бери. Две бутылочки по цене одной! Считай, отрываю от сердца! — плюхнул он и вторую МММ бутылочку мне в руку, — котенок-то хоть крупный?

— Котенок?

— Сосок в пасть поместится, я говорю?

— Вот такой примерно, — развел я в стороны руки с двумя стеклянными сосудами.

— Тигр? На охрану хозяйка взяла? Тоже дело. С тебя горошина перца. И покрупнее, клади на витрину.

— У меня заняты руки.

— Бутылочки клади! Я пока что их заверну, чтоб ты горожан не смутил, паразит. Всякие тут ходят, понимаешь ли. Подумают ещё что не то.

Из лавки я вышел с тугим свертком в руках. Как мы понесем холодильник? Как Далет станет этим выкармливать малыша? Во что я, черт побери, ввязался? И время уходит, а эльфенок голодный.

Широким шагом дошел до скотного рынка. Коза. Мне нужна коза с крепким выменем, как сказал берсерк. Вот только как выбрать вымя, если из множества загонов наружу торчат только рога всех цветов и размеров. Ни в жизни не имел дело со скотиной кроме лошади, но то зверь благородный.

Прилично было бы сказать, что я обескуражен, жаль на языке вертится совершенно другое словечко, прицепившееся в порту.

Судя по всему, его смысл и на выражении моего лица отразился.

— Тебе чего? — подошёл ко мне мужик, которого, судя по внешнему виду долго и страстно целовали. Может быть, даже облизывали. Непристойность какая!

— Эм, — высказался я как можно более сдержанно. В этот момент козочка из загона дотянулась языком до рубашки торговца и со всей мыслимой страстью засосала рукав. Так вот почему он так выглядит. Против воли я улыбнулся.

— Ты дурака-то не строй из себя. На мясо не продаем.

— Мне нужна коза с крепким выменем. Чтоб молоко. Молока было много.

— Сам то в них что понимаешь? — я отрицательно покачал головой, смотря на то, как и штанина мужчины скрылась уже в другой козьей пасти, — тогда только для тебя коза с четырьмя сосками! По двойной цене. Молока будет! Обопьется хозяйка! Доить замучаешься, сколько.

— Ага, — кивнул я ещё раз, — сколько?

— Два золотых.

Я высыпал на ладонь указанную сумму и принялся ждать, когда откроют загон. На дерево, что ли, залезть? Сейчас как выберут, так ведь и я без одежды останусь.

Но против моего ожидания мужик перегнулся через заборчик, ухватил особенно толстую козу за два рога и вытянул наружу.

— Спиной повернись.

— Зачем?

— Коза, в отличие от тебя, не дура! — вздохнул мужик, — здесь у нее подружки, кормушки, я, наконец. А у тебя ещё неизвестно, как будет. Сама ногами не пойдет.

— И как тогда быть?

— А никак! — хмыкнул он, — я ее к твоей спине привяжу ремнями, так и потащишь. Ты парень крепкий, видный, спина вон какая широкая. Допрешь как-нибудь.

— На себе?

— Ну да! — крутанул меня он на месте, ловко припечатал к спине орущую козьи ругательства животину, — Заин! Вяжи ее!

Со стороны подбежал паренёк, ловко уложил ноги козы мне на бедра, перехватил ремнями. Передние копытца оказались крест-накрест у меня на груди.

— Хвала богам! Вот что значит большой город, нашли идиота! И от этой рогатой пакости избавились! Я уж думал, до конца жизни ее кормить буду. Иди, друг! Иди! — подтолкнул он меня в плечо.

Коза орет в ухо, копыта бьют по моим ногам. Благо хоть ее рога возвышаются над нами обоими. Во что я опять вляпался! Урождённый герцог, да хотя бы просто мужчина стал посмешищем всех горожан! Нести у себя на закорках козу! В руках сжимать сверток со стеклянными… кхм! И подумать стыдно!

Кустами, задами садов, канавами и неудобьями добрался до леса. При моем появлении всегда бесстрастный берсерк упал назад себя и начал ползти.

— Лесной черт! Сгинь?

— Это я, Лео. Все, как ты просил! Коза с крепким выменем. Аж четыре соска! Еле донес, с подружками не хотела расстаться!

— Чем тебя по голове били? Великие боги, какой идиот! Нет, похоже, это с рождения, — ловко поднялся берсерк и обошел меня по дуге, — Ты нормальную украсть не мог? Которая своими ногами ходит? И вправду четыре соска! Ты хоть догадываешься, что с молоком только два из них? Отцепи ее от себя! Шкаф купил?

— Лучший! Самый большой.

— Уже хорошо.

— Правда…

— Что ещё?

— В лавке не оказалось мага, но я узнал об этом после покупки, — сказал я, чуствуя себя с каждой секундой все большим идиотом, — Вдвоем мы его можем не донести, а забрать нужно до полуночи.

— Ыыы!

— Зато я купил пару рожков. Их можно крепить под рубашку. Чтоб младенчик не догадался о подлоге.

— Этим ты и займёшься! — вскипел берсерк.

— Тогда ты подоишь козу. Просто я не умею.

— Что ты вообще умеешь? — я предпочел не отвечать на колкость.

— Ты похоронил ее мать? — подошел я ближе к младенцу.

— Его, нам достался мальчишка. Кстати, скажи мне, герцог, у женщины так же как у козы, каждый младенчик рождается в отдельной рубашке?

— Понятия не имею. Последние пару десятков поколений новорожденных детей в нашей семье приносили отцам чистыми и в пеленках.

— Я не это имею ввиду. Какой же дебил! Великие боги! Рубашек две, ребенок только один. Значит, второго забрали.

— Может быть, женщина приготовила одежду с запасом?

— Кретин. И, кстати, его мать была знатной эльфийкой. Я снял с нее все украшения, там стоит герб высокого рода.

— Мародерствовать? У тебя же есть честь!

— Это будет наследство младенца. Сними уже с себя козу! Я надеюсь, она хотя бы умеет стоять на ногах и будет давать молоко.