Хозяйка дома с призраками

Глава 10

После того, как были устранены последствия нападения, я задумалась всерьез: что же делать с окном. Где найти стекольщика и как заманить его в особняк? А пока, весенне-летний ветерок беспрепятственно разгуливал по первому этажу, размахивая кисточками на портьерах.

До заката оставалось часа четыре, и я предложила Розалинде пройтись до ближайшей деревушки. Судя из разговоров, она находилась не так уж и далеко. Час пути, если двигаться пешком.

— Как мы покажемся там, леди Изольда? — заохала нянюшка. — А вдруг эти разбойники оттуда родом? Как бы беды не случилось!

Розалинда, конечно, права. Нападавшие вполне могут оказаться местными жителями, и тогда наша миссия по закупке окажется под ударом.

— А что, если мы переоденемся? — возникает гениальная идея. — Наряд попроще, волосы — под косынку. По рукам и не понять, что я — голубых кровей. Сойду за горничную, или простую девушку из другой деревушки, которая сопровождает матушку, — подмигиваю няне.

— Что вы, леди Изольда! — ужасается она. — Прикидываться горничной? Вам? Виконтессе??

С каждым новым вопросом она все повышает голос. А во мне просыпается дух авантюризма. Это может оказаться забавно!

— Решено, мы идем за покупками!

Пока Розалинда охает и причитает, я подхожу к зеркалу. Наряд на мне вполне подходящий случаю. Старое домашнее платье, что изрядно замусолилось за последние два дня. На рукавах видны следы от сажи, воротничок тоже не первой свежести. Юбка чуть примята. А если сменить обувь и покрыть голову, чем не помощница кухарки?

Через пятнадцать минут мы готовы отправляться в путь. Розалинда держит в руках объемную корзину для продуктов. На ней, как и на мне — старый скромный наряд и головной убор.

— Ох, и не нравится мне ваша затея, леди Изольда! — поджимает недовольно губы.

— Никаких леди! Я теперь… Ирма! — идея с именем рождается от перестановки букв: Мария — Мари — Ирма. Боже, как же я соскучилась за своим родным именем! Кто бы знал!

— Ирма…, - бурчит недовольно Розалинда, но не решается спорить.

— Леди Изольда, если позволите замечание, — раздается голос экономки Матильды. Очевидно, она все это время незримо присутствовала и подслушивала. Единственная радость у призраков, так что не приходится за это сердиться.

— Говори, Матильда, — киваю.

— Вы глазки опускайте в пол, разговаривайте тихо и с почтением в голосе. И тогда в вас будет сложнее разглядеть высокородную леди. И пусть ваша матушка, — на этих словах Матильда хмыкает, — говорит за вас. Негоже юной девице лезть вперед родительницы.

И действительно, об этом я не подумала.

— Спасибо, Матильда! Так и сделаем. Вернемся через пару-тройку часов.

— В добрый путь, леди Изольда!

Послеобеденный воздух кажется теплее обычного, и мы шагаем легко и с удовольствием, по крайней мере, я так уж точно. Приятно пройтись, побыть на свежем воздухе, а не драить полы в стылом и сыром особняке.

Розалинда все еще сердится на меня за мою идею с переодеванием, но деваться нам действительно некуда. Проходя мимо незасеянных полей и все разрастающихся участков с деревьями, я осознаю масштаб «заброшенности» графства. Без толкового хозяина и дорога скоро зарастет окончательно.

Небольшая деревушка показывается на горизонте минут через сорок. К тому моменту, как мы оказываемся на месте, наш образ «простушек» дополняется дорожной пылью и потными лицами.

— И куда нам дальше? — шепчет Розалинда, бредя со мной вдоль небольших домиков.

— Не знаю. Надо спросить, — в тон отвечаю.

У одного из домов трудятся мужики — чинят забор.

— Спроси у них, — пихаю Розалинду. Кривится, но делает, как сказала.

— Светлый вам в помощь! — кивает нянюшка мужикам. Они тоже отвечают дружным хором, чуть притормозив с работой. Отмечаю, с каким интересом рассматривают меня парни помоложе.

— Издалека путь держите? — вежливо интересуется крепкий мужчина с густой бородой.

— Пару часов пути, — кивает Розалинда, чуть приукрасив правду, — а мы с дочкой по делу: ищем, у кого еды можно купить.

— У нас хозяйство имеется свое: куры, утки, кролей держим, — поглаживая бороду, отвечает мужчина. — Да вы заходите, жена яиц продаст и подскажет что к чему.

— А у моих родителей — мельничка небольшая, — обращает внимание на себя молодой русоволосый парень, — через три дома живу. Заглядывайте! — и подмигивает мне. Я прячу улыбку, так как в моих глазах парнишка слишком юн, чтобы воспринимать его всерьез. Мужчины принимаются подшучивать над ним, называя меня при этом «милой девой».

А мы, тем временем, проходим вглубь двора. Тут же заливается лаем беспородная собака, что охраняет участок. На шум выглядывает моложавая женщина в чепце.

— Цыц, блоховоз! Хватит надрываться! Вы ко мне? — вытирает руки о полотенце, что заткнуто за пояс ее юбки.

— Добрый день! — снова кланяемся, улыбаемся. Розалинда в двух словах рассказывает с чем пожаловали.

— Далече вы забрались, — подозрительно щурит глаза, — неужто в вашем поселении не нашлось с кем обменяться?

Я ожидала подобной реакции, поэтому все-таки пришлось вклиниться в беседу.

— А мы живем на отшибе, дома редко бываем. Все чаще в услужении у старой дамы. А от нее до вас ближе, чем до дома, — вру и не краснею. Зато вижу, как заливается цветом Розалинда.

— А что за дама-то такая? Из местной знати? — все не унимается с расспросами хозяйка. А может ей просто скучно, да языком почесать охота. Лихорадочно придумываю на ходу, кем может быть мифическая дама.

— Стало быть, жена то покойного осочника*. Добрая женщина, и дом у нее небольшой, на окраине графского леса. Наняла нас с матушкой для простой работы: печь растопить, накуховарить, прибрать где….

Понимаю, что во мне умерла великая актриса, так как жена бородача согласно кивает, и не прочь еще поболтать.

— А как граф-то пропал вместе со всеми людями, то и не стало работы для осочника. Занемог он, да вскорости и схоронили. Так матушка мне сказывала, — поглядываю на Розалинду выразительно, ожидая поддержки.

— Так оно и было, — затрясла головой нянюшка, — так что нам бы, хозяюшка, яичек, да мяска прикупить. Да может, что из овощей с прошлого года залежалось. Деньги-то нам выдали, не волнуйтесь.

Розалинда показательно позвенела монетками в мешочке.

— Есть немного лишку на продажу. По мне так даже лучше — не тащиться на ярмарку через неделю. Обождите на лавке, да корзинку давайте, сложу снедь.

Хозяйка уходит, прихватив нашу корзину с собой. Я пожимаю радостно ладонь Розалинды.

— С голоду не помрем-то, матушка! — кривляюсь, искажая речь.

— Ох, и выдумщица вы у меня! — тихонько смеется в ответ.

Мы садимся на лавочку под тенью большой раскидистой яблоньки. Ноги гудят с непривычки. Зато на душе праздник — как удачно мы заглянули!

Вскорости возвращается женщина с полной корзинкой еды, еще и мешок холщовый тащит в другой руке. Откидывает чистую холстину, которой сама накрыла добро и принимается рассказывать.

— Тут у нас, стало быть — половина тушки кролика. Желательно сготовить поскорее, чтобы не испортился. Снизу немного моркови положила, да лука несколько головок. Чеснока нет, весь взялся плесенью, сыро зимой было. Картошки совсем немного, остальная на посадку ушла. Это из запасов, что для себя держали. С крупами у нас бедно — зайдите к соседу через три дома, может там подсобят. Зато я вам яичек положила, масла, две крынки молока свежайшего. Сахару кусок отщипнула. Да не глядите, что темный такой. Хороший да сладкий сахарок. Яблоки с прошлого года, и немного тыквы. В мешке — рожь. Смолотите у соседа, можно и блинов будет нажарить. Коль все устраивает, попрошу четыре серебрушки за все. И приходите на следующей неделе, уток резать будем.

— Все устраивает, милая хозяюшка, — кланяемся в пояс. — Только у нас цельный золотой. Как быть-то?

Женщина сначала нахмурилась, но потом расцвела.

— Давайте так. Я для вас подсоберу еще мяса, да у соседей поспрашиваю что есть. А вы сразу расплатитесь и за эту часть, и за следующий раз. Уж я-то не обману. Светлый Бог мне в свидетели!

Соглашаться немного боязно, так как вижу эту женщину впервые, но и выхода у нас нет. В долг мне никто не отпустит продукты.

— Хорошо, пускай, — золотой уплывает в руки новой знакомой. — Спасибо вам! До свидания!

Мы прощаемся и уходим в сторону соседского дома.

Заглянув через забор, обнаруживаем пожилого мужчину, что молотит зерно прямо во дворе. По кругу неспешно бредет ослик, пощипывая солому из «плывущего» перед его мордой мешка. В движение приходит несложная конструкция, заставляя жернова крутиться вокруг деревянной оси.

— Доброго дня! — перекрикивает шум и скрип Розалинда. — Нам бы муки ржаной смолоть!

Мужчина кивает и подходит ближе.

— Смолоть можно, девоньки. А много ль надо?

— Да вот, полмешка, — демонстрирую нашу добычу.

— Энто легко. У меня ужо стоит обмолотая рожь. Давайте меняться, и ждать не придется, — предлагает хозяин мельницы. — За помол до двух мешков беру один серебряный.

— А крупы продаете? Нам бы пшеничной, да ячневой. Иль, может, еще чего есть.

— Есть, есть. Обождите минуту!

Когда хозяин возвращается, я с радостью отмечаю, что тащит он в руках небольшие тряпичные мешочки, набитые разной крупой.

— В городе муку меняем на овсянку и гречку. А просо, ячка и пшеничка — все свое, этими руками выращенное! Ну и сыновья помогают, значится. Заберете, девоньки? За каждый мешочек по серебрушке. Итого — с вас четыре монеты за крупы, и одна — за помол.

— Сдача найдется? — со вздохом переспрашивает Розалинда. — Если и тут придется оставить лишку, эдак мы скоро без денег останемся!

— Не волнуйся, милая, найдется! — мужчина уходит в дом, а нянюшка фыркает.

— Тоже мне! Престарелый ловелас!

— Тише, Розалинда, — смеюсь в ответ. — Глядишь, и тебя замуж пристроим.

— Что вы, леди Изольда! — лицо ее становится краснее томатов. — Я уж старая, куда мне замуж?! Да и вас одну не могу оставить.

Но тут возвращается мужчина, и мы умолкаем на полуслове.

— Приходите еще, девоньки! — улыбается нам и прощается. — В добрый путь, красавица!

Розалинда вспыхивает пуще прежнего и спешит за меня спрятаться. Мы отходим в сторону, и я не могу удержаться от очередной подколки.

— А ты, Розалинда, сердцеедка! Покорила мужчинку с первого взгляда!

— Да ну вас, леди Изольда, скажете тоже!

Но я вижу, что ей приятно, а лучезарная улыбка нет-нет, да и проглянет на лице.

Обратный путь в разы дается тяжелее. Навьюченные мешками мы приплетаемся домой почти затемно. И на мое удивление, особняк встречает огнями в окнах.

— Розалинда, давай-ка в обход, — командую ей, и мы начинаем кружить вокруг дома, в поисках черного входа. Не нравится мне то, что кто-то зажег свечи в наше отсутствие. Как бы не пожаловали прежние разбойники, или кто похуже!

Дверь с обратной стороны дома предназначается для слуг, и ею давно никто не пользовался. С трудом, но нам удается попасть внутрь. Сгружаем еду у самого входа, а сами вооружаемся чем придется. В моих руках — каминная кочерга, у Розалинды — березовое полено.

— Леди Изольда, я сейчас лишусь чувств, — шепчет нянюшка, ступая за мной след в след.

— Мне тоже страшно, но это наш дом! — отрезаю. — Мы хотя бы посмотрим, кто тут хозяйничает.

— Угу, и сразу бежать, если это недобрые люди! — гнет свою линию.

— Ладно-ладно, а теперь давай помолчим! — шикаю на нее.

Выходим аккурат под лестницей в холле. Под потолком горят все свечи на люстрах. А сам потолок сверкает чистотой. Его что? Вычистили?? Даже «дождевое» пятно замыто да подбелено.

— Розалинда, ты когда-нибудь видела, чтобы разбойники в доме порядки наводили? — спрашиваю у нянюшки.

— Нет, леди Изольда!

— Странно это, но…приятно! Впору благодарить, а не защищаться, — рука с кочергой сама опускается. Ну не буду же я, в самом деле, нападать на того, кто тут похозяйничал?!

— Леди Изольда! — доносится встревоженный голос графа сверху. Судя по всему, он спускается к нам по лестнице. — Вы ушли, а я себе места не находил! Две женщины! Одни! На дороге, где может всякое случится! Спасибо Светлому богу, уберег! — лорд Джеймс и в самом деле переполошился не на шутку. — Дайте-ка сюда. Такие тяжести носите!

Корзинка тут же переходит в руки графа.

— Бернар! — зовет кого-то хозяин особняка.

— Я здесь, ваша светлость! — позади нас откликается еще один мужской голос.

— Отнеси это на кухню, будь добр! И захвати мешки с крупой.

— Кто это, лорд Джемс? — я только успеваю проводить глазами уплывающие котомки.

— Это мой личный камердинер. Пока еще не все слуги пришли в себя, но, как видите, что-то мы уже можем и сами сделать. Матильда вместе с конюхом отчистила потолки. И лестницы нашлись, и инструменты. Теперь эта комната выглядит полностью завершенной!

— Постойте, вы хотите сказать, что часть слуг стала более материальной? Они снова могут взаимодействовать с предметами? — пытаюсь понять, что произошло в наше отсутствие.

— Да. И это ли не чудо!

— И никаких разбойников в доме? — подытоживаю.

— Нет-нет. Только мы, призраки, — по интонации графа понятно, что он улыбается. — Все свои, так сказать.

Даже на лице вечно перепуганной Розалинды расцветает улыбка.

— Я очень рада, что с нашим появлением дом ожил, и вы стали чувствовать себя лучше, лорд Джемс.

— Намного! — подтверждает граф. — И я приглашаю вас, леди Изольда, на ужин. Не откажите в такой малости!

Я оглядываюсь на Розалинду, которая усиленно кивает мне.

— С удовольствием, лорд Джемс. Сколько у меня есть времени?

— До ужина два часа. Буду ждать вас в столовой. Засим, откланиваюсь, дамы!

Граф уходит, и я дожидаюсь, пока хлопнет дверь наверху.

— Розалинда, это что же у нас? Свидание? — растерянно рассматриваю свой «деревенский» наряд.

— Выходит, что так, леди Изольда, — она прыскает со смеху вместе со мной. — И что же это мы стоим?! Бегом в спальню! А я воды нагрею. Ох, матушки мои, Пресветлый бог! Не успеем собрать вас!

Розалинда убегает на кухню, а я, перепрыгивая через две ступени, несусь наверх, к себе. Застываю у зеркала. Ну и лицо! А волосы?! Вся пыльная, вспотевшая, прическа слежалась под платком…. Красавица, одним словом.

Пока нянюшка готовит мне «ванну», а по простому — таз с горячей водой, устраиваю ревизию сундука с вещами. Наверняка у Изольды в закромах завалялось что-нибудь симпатичное.

Из общего вороха тряпок выуживаю на свет вполне приличное платье. Насыщенного сливового цвета, с красивым округлым вырезом и симпатичным пояском. К нему прибавляю местное орудие пыток — корсет и пышный подъюбник.

Развешиваю все это добро, чтобы хоть чуточку отвиселось. И мне приходит в голову мысль, что к этому наряду отлично подойдет подаренная графом нитка жемчуга. Пусть лорд Джемс увидит, что мне понравился подарок, и он больше не пылится без дела.

Без стука влетает Розалинда. В одной руке — ведро с водой. В другой — тяжеленный допотопный утюг.

— Вот, леди Изольда! Откопала в закромах у Матильды! Сейчас отглажу платье — будете настоящей леди! Не то, что сейчас, уж простите! — качает головой.

— Да чего уж там! Понимаю, что сейчас выгляжу ничем не лучше прислуги.

— Сейчас принесу таз да мыло. Мотильда обещала найти щелок и розовое масло.

— Зачем щелок? — от подобного заявления я выпадаю в осадок.

— Голову мыть, — спокойно отвечает Розалинда, сконцентрировавшись на глажке платья.

Да, я понимаю, куда попала и что здесь не найти любимый шампунь или кондиционер для волос. И надо признать, кожа головы начинает зудеть без тщательной промывки. Но, щелок?!

— Розалинда, масло, так уж и быть, возьми. А остальное не надо. Мылом обойдусь.

— Леди Изольда, так в мыле тоже щелок. Иначе, как отмыться? И что-то вы раньше не противились такому мытью.

И глазками на меня — стрель! Ох, даже пот холодный прошиб. Совсем я расслабилась, забылась. А Розалинда-то перемены в воспитаннице подмечает. Не к добру это!

— Платье уже выглядит гораздо лучше, спасибо! — перевожу стрелки, игнорируя внимательные взгляды нянюшки.

— Утюг остыл. Поставлю еще на печь и вернусь.

Розалинда уходит, а я — выдыхаю. Нельзя забывать, где я и с кем общаюсь. И почему-то, пытаясь вспомнить свою прошлую жизнь, с трудом вспоминаю мужа и наш быт. Словно за эти немногие дни покрылись воспоминания толстым слоем пыли. Совсем как на чердаке!

*Осочники — служивые люди, которые охраняли королевские леса, наблюдали за звериными переходами, подготавливали и участвовали в королевской охоте, военных походах, заготавливали для двора дичь, охраняли пущи великого князя или феодальной знати от браконьерства и самовольных рубок. Осочников селили по краям лесных владений: они имели право за свою службу на пользование двумя волоками земли и некоторые льготы на повинности.