Хозяин Чураево. Исчезнувшие в снегах

Глава 16. Нечистая Гать

15 апреля 2014г.

д. Чураево

Снег в эту весну сошел быстро: совсем недавно белые заносы поднимались выше палисадных заборчиков, но вот только выглянуло яркое мартовское солнце, так сугробы потемнели, осунулись и провалились, как осевшая пена; тут же зажурчали ручьи, а земля, изможденная прошлогодней засухой, мгновенно впитала в себя влагу; к середине апреля всё стало уже сухо, словно и не приходила зима. Хотя, можно было ещё наткнуться на жалкие остатки грязного затвердевшего снега в сырых ложбинках, да с теневой стороны деревянных построек.

Избы в деревне горели ещё ни один раз, будто по Чураево распространился страшный вирус. Вспыхивали быстро, как спичечный коробок, но, что странно, пламя, сожрав добычу, тут же само собой затухало, не перекидываясь на другие строения. К тому же, удивительное было то, что пожары происходили только в избах беспробудных пьяниц, даже если они и не топили печь. Вскоре алкаши, которые умудрились выжить, но остались без крыши над головой, собрались в одном принявшем их доме, там снова устроили кутеж и тотчас погорели. Некоторым из них опять как-то удалось выскочить из горящей избы целыми и невредимыми, они перешли в полусгнившую баню, где, конечно же, продолжили заливать свое горе водкой. В ту же ночь огонь добрался и до них: неожиданно вырвался из-под земли, в один миг охватил чахлую постройку в кольцо и взметнулся вверх, озарив всю деревню яркими всполохами. На сей раз притон сгорел дотла вместе со всей пьяной собратией, только черный пепел невысокой горкой остался лежать на снегу. После этого трагического события, странные пожары тут же прекратились. Крепкие ухоженные избы, за которыми следили доживающие свой век старики, остались в неприкосновенности, будто огонь умышленно обходил их.

Спасенный парнишка к этому времени уже поправился, окреп и выглядел так, будто и не горел ни на каком пожаре, только небольшие рубцы остались, ну ничего, шрамы украшают мужчину. Его пока временно определили жить к сестре Лии, к тете Доре. Олефтина всю зиму запрещала Андрею признаваться, что он отец Роберту. «Не время ещё, не готов ты, вот придет весна, сойдет снег, и тогда…», – как-то неопределенно отвечала она на вопросы Андрея. А он не понимал, почему не готов, и при чем тут снег, но на всякий случай слушался, будто Олефтина знала наперед, как лучше поступить.

И вот пришла весна, наступили теплые дни, Андрей терпеливо выжидал, и вдруг сегодня с самого утра Олефтина будто бы переменилась, расцвела что ли. Словно этот день был для неё значимый. Напекла блинов, заварила ароматный чай с травами, да оделась потеплее, как собиралась куда-то. Андрей только что вернулся со двора, где латал обветшавшую стену конюшни, умылся и сел за стол, искоса наблюдая за хлопотами Олефтины, не спрашивая её ни о чем, настороженно надеялся, что она сама заговорит. И она заговорила.

– Думал ли ты над моим предложением, стать Хозяином этих мест? – безо всяких предисловий начала Олефтина, наливая ему полную кружку сладковато-горьковатого травяного чая.

– Да, думал, – кивнул Андрей. – Только Хозяином над кем? – усмехнулся он, сворачивая блин и окуная его в сметану. – Тут почти никого не осталось. Молодежи нет, одни старики. Минует ещё один десяток лет, и совсем вымрет деревня.

– Будет тебе молодежь, не переживай об этом, – твердо ответила она, будто знала наперед, о чем говорит. – Так готов ли ты возложить на себя серьезные обязанности по сохранению этих мест? Добиться, чтобы твоя деревня росла и процветала?

– Да, готов, – сказал Андрей.

Он знал, что после этих слов ему не свернуть на попятную, но всё равно произнес их. Андрей долго размышлял о том, что говорила ему Олефтина. Родные пределы согревали его сердце и исцеляли душу. Он жаждал спасти свою деревню от жалкого забвения, но не был уверен в своих силах. Деньги у него были, но надолго ли их хватит? И как привлечь сюда молодых ребят? Ведь никто не захочет бросить большой город и переехать на житье в глухую деревню, где буквально ничего нет.

Олефтина улыбнулась после его ответа.

– Андрей, знаешь ли ты, кто твой отец? – вдруг спросила она.

– Нет, – ответил он, чуть не поперхнувшись.

В детстве Андрей часто задавал матери вопросы о своем отце, но добился малого – дескать, встретила в городе мужчину, влюбилась, он её обманул, и она вернулась в деревню с дитем под сердцем. На этом всё.

– Тогда пришло время тебе познакомиться с ним, – торжественно произнесла Олефтина.

Андрей посмотрел на неё поверх кружки. Она не шутила, её лицо было, как никогда, серьезным, глаза сверкали. В который раз он уж замечал в них пугающую чертовщинку, затаенную в глубине зрачков, но это его не пугало, а наоборот, вызывало неподдельный интерес. Неужели кто-то из стариков в деревне и был его отцом? И всё детство Андрей прожил с ним бок о бок, даже не подозревая об его существовании?

– Почему именно сегодня? – спросил Андрей. И сам тут же ответил на этот вопрос, произнес с легкой усмешкой: – Потому что у меня сегодня день рождение?

Но не угадал, её ответ оказался немного неожиданным.

– Потому что сегодня Журавлиная Луна, – выпалила она.

– Что?

– Полнолуние, после которого из теплых краев возвращаются журавли, – пояснила она. – Важное событие.

– Аааа, – немного разочарованно протянул он.

– Ну, и потому что у тебя сегодня день рождение, – добавила Олефтина, хитро посмотрев на него. Её губы дрогнули и расплылись в улыбке. – Допивай чай и собирайся, до полнолуния осталось всего полтора часа, а путь не близкий, – поторопила она.

– Полтора часа до полнолуния? так ведь утро ещё, – не понял Андрей.

– Полнолуние наступает в одиннадцать десять, независимо от того – день сейчас или ночь. Конечно, полную луну ты увидишь только ночью, а полнолуние наступит сейчас, – объяснила она.

– И куда мы пойдем?

– В самую чащу леса, на Нечистую Гать.

23 июля 1975г.

Нечистая Гать

Черника в этом году народилась раньше обычного, и до чего же крупная, сладкая, и всё сплошь ковром усеяно, хоть ковшом собирай. Нина ползала на коленях, заткнув за пояс подол широкой длинной юбки, набирала полные горсти крупных твердых ягод и аккуратно ссыпала их в пятилитровый бидон. Где-то рядом пыхтели её подружки – Лида, Надя и Томка – громко переговариваясь и напевая поочередно старинную песню, тоже собирали чернику. Но с каждой минутой их голоса становились всё глуше и глуше, а песня вдруг и вовсе оборвалась. Нине бы приподняться, выглянуть из-за раскидистого узколистного куста ивы, окликнуть девчат, да всё никак не оторваться от ягод: вот же какая удача – найти такое урожайное место.

Жара стояла неимоверная, Нина вся взмокла, пот крупными каплями собирался на её лбу, белый платок на голове сбился, но она боялась испачкать его, пальцы были все вымазаны в черничном соке, поэтому поправляла запястьями, но он всё равно съезжал на глаза. В какой-то момент она оперлась рукой на, казалось бы, надежный холмик из пушистого зеленого мха, но её ладонь вдруг провалилась, и она почувствовала холод болотной воды. Нина отдернула руку и испуганно села на колени, огляделась. Вокруг стояла звенящая тишина, ни привычного птичьего гомона, ни веселых девчачьих голосов, только тревожный шорох легкого ветерка в ветвистых кронах столетних сосен. Нина поднялась на ноги, под подошвами сапог тут же захлюпала вода; она огляделась, но нигде не увидела подруг, лишь кругом высились могучие деревья с корявыми сучьями. Почему-то ей показалось, что сделалось темнее, хотя день был ещё в самом разгаре.

– Лида, Надя, Томка! Ау! – испуганно крикнула она.

Её голос потонул в густой листве, словно она была в комнате, сквозь толстые стены которой не проникают звуки.

– Лида! – ещё громче закричала она. – Надя! То-о-ома!!!

Тишина была ей ответом, даже эхо не подхватило её звонкого голоса.

– Ли-и-и-да-аа-а! А-ууууу! Надя, Тома! Аууу! Девчата, ну, где вы? Аууу-ууу-ууу…

Нина испуганно заметалась, платок совсем сбился, она сорвала его с головы, больше уже не заботясь о том, что запачкает его, и светлые русые волосы рассыпались по плечам. Нина подхватила бидон, дорожную котомку, в которой лежал хлеб и стеклянная банка с питьевой водой, и ринулась в ту сторону, где, по её мнению, остались подруги. «Только бы не попасть на Нечистую Гать», – промелькнуло у неё в голове. Все в деревне знали, что это проклятое место в лесу и страшились туда случайно забрести.

Когда-то, лет двести назад, в этих местах растесывали лес, чтобы проложить тракт по приказу одного золотопромышленника из Петербурга, да в одной из чащоб потревожили того, кого трогать никак нельзя – лесного бога Чура! И тогда поднялись темные существа из самых потаенных урочищ, из самых туманных ложбинок, из самых глубоких расщелин и дали отпор людскому роду. Много рабочего народу тогда сгинуло, а кто выжил, бежали как можно дальше из этого страшного леса, и по пути поведали таких жутких ужасов, что до сих пор старожилы пересказывают шепотком да с оглядкой. Строительство дороги забросили, но золотопромышленник не хотел уступать, лично сам приехал руководить работами, да несчастье случилось и с его семьей – бесследно пропали его жена и малолетний сынок. Прямо из усадьбы посереди белого дня. Как будто выкрал кто. Старики сразу смекнули, что лесная нечисть в деревне побывала. Золотопромышленник организовал спасательную экспедицию в лес, да не вернулся уже более никто. Спустя пятьдесят лет дорогу всё-таки проложили, только намного южнее, в обход этого страшного места, а заброшенный участок тракта, что остался лежать в гиблых болотах, прозвали – «Нечистая Гать». И из уст в уста передавался следующему поколению строгий наказ – кто на эту Гать выйдет, специально али ненароком заплутает, тот обратно уже ни за что не вертается. А фабриканта Золотарева (так прозвали того золотопромышленника, потому что настоящая его фамилия напрочь стерлась из народной памяти) вдруг стали видеть грибники да охотники. Говорят, выйдет на поляну в своем шелковом жилете с золотой вышивкой, да в черной рубахе, да в фуражке с блестящей кокардой, да в начищенных сапогах, встанет во весь рост и давай женку кликать да сыночка. Покличет, покличет и ни с чем в тень уйдет…

Сделав пару шагов, Нина внезапно оказалась в болотной воде, но её не затянуло в трясину, она почувствовала, что встала на старые затопленные бревна. Только подумала про Нечистую Гать, так на неё, проклятую, в итоге и вышла.

Дрожащими руками Нина вытерла платком пот со лба, засунула её в котомку, вынула оттуда стеклянную банку, откупорила капроновую крышку и отпила нагревшуюся и поэтому противную воду. Нина не узнавала это место, не помнила, как тут очутилась, и не знала, как отсюда теперь выбираться. От страха сердце ещё сильнее заколотилось.

И будто нарочно вспомнились вчерашние слова соседки бабы Оли:

– Куда ж вы на Лосинную Луну в лес-то собралися? А ежели Чуровы помощники на вас наткнутся, да на Нечистую Гать заманят? Пропадете же, ох, сгинете, девки! Помяните мое слово!

Нина была комсомолка и ни в какую нечистую силу, да в Чура не верила. Партия не разрешала. Нина считала себя девицей прогрессивных взглядов, бабкиных суеверий и дедовских быличек ей бояться было не положено. Но сейчас, оказавшись прямо посреди Нечистой Гати, её маленькое сердечко вдруг съежилось от страха, ужасные сказки про огромного лесного Чура обрели реальный смысл, и разом помянулись все слова соседки Олефтины Катифовны.

– Ой, мамочки мои, что же мне теперь делать? – жалобно прошептала Нина, беспомощно крутя головой в поисках выхода из этого страшного места.

Но насколько хватало глаз, везде стояла темная вода, и совершенно непонятно, как она здесь очутилась – ведь только что Нина собирала ягоды на пригорке, было сухо и вокруг твердая земля, и вдруг она теперь увязла чуть ли не по колено в болотной жиже, ещё чуток, и вода перельется через край её высоких резиновых сапог.

Внезапно совсем рядом с ней раздался громкий треск, как бывает, когда по лесу продирается огромный зверь; качнулись, раздвинулись длинные ветви могучей сосны, и кто-то вышел на Нечистую Гать. Вроде как человек, на двух ногах, с двумя жилистыми руками, но ростом намного выше, крупнее и мускулистее любого мужчины; без одежды, но весь в свалявшейся шерсти, кое-где даже прицепились сухие прутья, листва и репей; на голове ветвились мощные лосиные рога.

Нина вздрогнула, заметив это невиданное существо, она ещё и подпрыгнула бы от неожиданности, да сапоги засосало болотной жижей. Из её рук тут же выпали и пошли ко дну: и бидон с черникой, и стеклянная банка, и дорожная котомка с платком. От страха у Нины расширились зрачки, открылся сам собой рот, чтобы громко и пронзительно вскрикнуть, но голос так и не прорезался – она внезапно встретилась взглядом с лесным чудовищем. Он посмотрел на неё в упор, а она заглянула в его красивые миндалевидные глаза болотного цвета, подчеркнутые длинными черными пушистыми ресницами, и утонула в его темноводных колдовских очах, замерев, словно беспомощный кролик, загипнотизированный удавом. И больше она уже не смогла отвести от него глаз, ибо это был сам Чур…