Холодные деньки

Глава 44

В данной ситуации с полным на то основанием можно было заскулить. Или затрепетать от страха. Ну, или банально прийти в ужас и драпануть в поисках ближайшего выхода. Ничего подобного со мной не случилось. Вместо этого я почувствовал, как холод окутал мой мозг, в то время как беспристрастная и невозмутимая часть меня без всяких эмоций изучала обстановку.

— Присоединяйся, прячься или умри, — сказал я. Мой голос был лишь слабым эхом вопля Дикой Охоты.

— Прошу прощенья? — переспросил Кот Ситх.

— У тебя отличный слух, — сказал я. — Но я повторю. Присоединяйся. Прячься. Или умри. Ты знаешь законы Охоты.

— Я их знаю, чародей. И как только я прикончу тебя, Охота будет в моих руках.

— Знаешь, а настоящий Кот Ситх не стал бы болтать со мной. Он уже давно убил бы меня.

Он ударил меня в затылок — резко, болезненно, но не смертельно:

— Я — Кот Ситх. Тот самый. Единственный.

Я слегка повернул голову и спросил:

— Тогда почему ты до сих пор не вырвал мне хребет?

И тут я резко двинул локтём назад, в того, кто наваливался на мою спину. Удар достиг цели, причём вышел сильным и отбросил его с меня. Он ударился о другую стенку мостика, и я вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как вытянутая, худая фигура Кота Ситха резко взмахнула хвостом и прыгнула на меня.

Я двинулся вперёд и поднырнул под его прыжок, тут же развернувшись. В результате мы оказались на противоположных краях мостика, лицом друг другу.

— Слишком медленно, — произнёс я. — Я видел, как он двигается. Кот Ситх куда быстрее.

В ответ раздалось ужасающее рычание:

— Я и есть он.

— Достань мне «Кока-Колу», — прорычал я.

— Что?

— Ты слышал меня, Мягкие Лапки. Достань мне чёртову «Кока-Колу», сейчас же.

Ситх не двинулся с места, он будто прилип к полу, хотя всё его тело дрожало, а когти ритмично втягивались и вытягивались. Но при этом попыток броситься на меня, чтобы разорвать на части, он также не предпринимал.

— Видишь ли, — сказал я, — Кот Ситх — создание Феерии, он присягнул королеве Мэб и должен повиноваться её приказам. Она же, в свою очередь, велела ему подчиняться моим приказам. И я только что отдал тебе приказ, котик. Разве Мэб отозвала своё распоряжение? Неужели она решила на время освободить своего вассала от его обязательств?

Ситх снова зарычал, его глаза расширялись всё больше, а хвост дико молотил по палубе.

— Они добрались до тебя, так ведь? — сказал я. — Они захватили тебя в Ботаническом саду, пока ты прикрывал моё отступление. Этот чёртов Акулья Морда наблюдал за всем от начала до конца, и он добрался до тебя.

Ситх задрожал так сильно, что стал буквально подпрыгивать на месте, его голова консульсивно дёргалась, мех вставал дыбом, а затем резко опускался обратно.

— Борись с этим, Ситх, — шёпотом понуждал я его. — Оно не выиграет. Борись с этим.

На секунду я увидел нечто похожее на обычное самодовольное, презрительное, уверенное выражение морды малка. Затем это исчезло. Просто исчезло. Всё ушло и малк стоял с опущенной головой несколько секунд. Затем он поднял голову и движение было немного неправильным, оно не имело простой грации, которую я видел в старейшем малке раньше. Он мгновенно повернулся ко мне лицом и затем заговорил, его голос был лишён любого намека на личность:

— Какая жалость. Я был бы более полезным для них как активное, не обнаруженное средство.

Я вздрогнул от этого безликого голоса. Я больше не говорил с Ситхом.

Я говорил с врагом.

— Можно подумать, что Мэб сама не раскусила бы тебя, — сказал я. — Как в тот раз, когда ты заразил Леа.

— Разговор сверх того не согласуется с нашим замыслом, — ответил тот, кто уже не был Ситхом, и метнулся ко мне размытым пятном.

Я был носителем силы мантии Зимнего Рыцаря и энергии Дикой Охоты, поэтому я выжил при первом прыжке. Ситх ударил меня прямо в горло. Я уже начал двигать руками. Чёрная теневая маска Охоты поднялась над моими руками и грудь взорвалась в осколках, рассеивая некоторую часть энергии от эффектного прыжка малка, и вместо того, чтобы расплющить меня о стену позади меня, он просто наскочил на меня с зубодробительной силой.

Ситх отлетел от меня, и именно на такой исход я и надеялся. В моей работе мне приходилось иметь дело с не одной тварью, двигающейся быстрее быстрого. Когда они стоят на ногах, попасть в них почти невозможно… Но когда они в воздухе, то вынуждены двигаться так, как им велит скорость гравитации и сопротивление воздуха, ничем не отличаясь от всех остальных. На эту долю секунды Ситх был не молниеносной машиной для убийства, а всего лишь объектом, движущимся в пространстве. Кто-то, кто не знал этого, не знал бы и как к этому подготовиться.

Но я знал. И был готов.

Взрыв грубой силы, который я вызвал, не был моим самым лучшим ударом — но это было лучшее, на что я был способен над озером. Удар обрушился на существо, которое раньше было Котом Ситхом, и швырнул его на оргстекло иллюминатора. Пластик не разбился. Он вылетел целиком, и малк вместе с пластиной оргстекла размером с дверь, кружась, полетел среди царившего в ночи безумия. Ситх пролетел над носом буксира, не задев стальные балки устройства сцепления, и удачно шлёпнулся в воду между ним и баржей.

Я несколько секунд пристально смотрел вслед малку, чтобы убедиться, что он вовсе не собирается снова вцепиться мне в лицо. Затем стал наблюдать за другой половиной моста через лобовое стекло, в то время как тень, скрывающая Охоту, скользила вверх по моим рукам и лицу. Я сосчитал до трёх, кивнул, а затем пошёл к штурвалу. Я сорвал удерживающие его пластиковые стяжки парой быстрых рывков, затем принялся крутить рулевое колесо вправо так быстро, как мог. Там был большой рычаг, похожий на дроссельную заслонку, и, когда я толкнул её вперёд, двигатели буксира надсадно заревели.

Когда буксир изменил направление движения, баржа застонала, и её корма медленно начала смещаться влево. С палубы баржи послышались крики ужаса. Мне не хотелось заполучить пулю в лоб, поэтому я встал на колени, выйдя из поля зрения, вытащил потёртый ремень из своих старых джинсов и использовал его, чтобы закрепить штурвал в нужном положении. Потом подхватил Винчестер и поспешил убраться с мостика, двигаясь так тихо, как только мог.

То, что я сделал, было, в лучшем случае, тактикой проволочек. Это не заставит баржу повернуть обратно — но она будет крутиться на месте, и, может быть, врагу придётся потратить время, чтобы снова лечь на прежний курс. Но это было именно то, что необходимо Охоте, чтобы утопить её — время. Чем дольше баржа будет крутиться на месте, тем лучше. Итак, я нашёл уютное, укромное пятно тени, откуда мог видеть ступени, ведущие наверх, на корабельный мостик, и где мог стоять, спрятавшись за толстенной стальной трубой. Я положил Винчестер на верхний изгиб трубы, нацелился на дверь, и стал ждать.

Прошло не так уж много времени, прежде чем появились первые два члена экипажа. Я не уверен, пришли они с нижних палуб или как-то перебрались с баржи, но двое мужчин в тёмной одежде, неся пистолеты наготове, прошмыгнули мимо и начали подниматься по лестнице.

Я не самый лучший стрелок. Но когда винтовка опирается на твёрдую поверхность, которая совершенно неподвижна (по крайней мере, относительно остальных твёрдых поверхностей вокруг), и, когда дистанция до цели около сорока футов, не нужно быть снайпером. Надо просто сделать вдох, затем задержать дыхание и нажать спусковой крючок.

Винчестер громыхнул, и первый стрелок выгнулся в агонии, не успев достичь вершины лестницы. Это сработало мне на руку. Раненый опрокинулся прямо на второго мужчину, как раз когда тот взобрался по лестнице и поднял пистолет. Пуля улетела чёрт знает куда, а сам стрелок полетел вниз по лестнице. Он не мог держать оружие обеими руками, но продолжал жать на курок быстро как мог.

На высоте сорок футов, испуганный, в темноте, неуверенный даже в точном местоположении цели, и утягиваемый вниз мёртвым весом своего напарника — у бедного ублюдка не было ни шанса. Он пальнул семь или восемь раз, ни разу не попав даже близко. Я передёрнул затвор винтовки, спокойно вздохнул, и на полувыдохе нажал на курок.

Только в осветившей его вспышке выстрела я узнал Туза с выражением паники на лице, направившим ствол в точку на расстоянии десяти футов слева от меня. Осветившая его вспышка на момент выжгла его лицо на сетчатке моего глаза, а затем тьма вернулась.

На барже снова воцарилась абсолютная тишина.

После этого у Эрлкинга не ушло много времени, чтобы справиться со своим заданием. Примерно через три минуты хор отвратительных криков поднялся с поверхности озера, а Охота издала собственный крик триумфа, кружась в воздухе и возвещая о победе напевами рогов и лаем гончих. Я видел, как яростно пылало зелёным огнём место, по которому била Охота, а затем баржа начала крениться набок, по мере того как проделанное отверстие заливала вода. Баржа — не военный корабль и даже не морское судно. Если на ней есть место для трюма, то оно обычно не оснащено водонепроницаемыми отсеками и герметичными дверями. И я чертовски уверен, что они также не оснащены какой-либо автоматической системой реагирования в подобных ситуациях. Короче говоря, баржи — это суповые миски. Проделай отверстие в дне миски, и она вряд ли удержит сколь-либо большое количество супа.

Я не особо хотел повторить судьбу пассажиров Титаника, поэтому поспешил к тому месту, где забрался на буксир. Раздался рык из под теневой тигриной оболочки вокруг Харлея, и Мёрфи появилась возле судна. Я прыгнул на заднее сиденье мотоцикла одним плавным движением, которое наверняка со стороны смотрелось круто, и приземлился на гениталии всем своим весом, что было уже не так круто.

— Вперёд, вперёд, вперёд, — выдавил я из себя фальцетом, и Мёрфи начала удаляться от обречённых кораблей.

Через несколько секунд Охота снова построилась вокруг меня вместе с Эрлкингом, который маниакально хохотал, вертя мечом над головой. Теневой покров на одной из его ног и части рёбер отсутствовал, и я мог видеть нанесённые ему там раны, но тени уже снова расползались по непокрытым участкам.

— Обожаю такие ночи! — взревел он. — Обожаю Хэллоуин!

— Ага, ночка выдалась шикарная, — произнёс я дрожащим, скрипучим голосом.

— Сэр Рыцарь, — обратился он ко мне. — Это было проделано сносно, но начиная с этого момента потребуются большие опыт и знания, чем есть у вас на данный момент, чтобы продолжить Охоту. Могу ли я, с вашего позволения, вернуть себе командование и начать преследование этих отродий Иных должным образом? — спросил Эрлкинг.

— Эмм, — пискнул я. — Вы же не собираетесь заняться мной после?

В ответ он разразился смехом, который был слышен на мили вокруг. Он так широко улыбался, что улыбка просвечивала через теневой покров, делая его лицо похожим на сумасшедший фонарь, только не из тыквы, а из сажи и огня.

— Только не этой ночью, — произнёс он. — Даю свое слово. Даёте ли вы позволение начать преследование?

Вместо того, чтобы отвечать Эрлкингу своим мультяшным голосом, я показал ему большой палец.

Повелитель гоблинов задрал голову и испустил ещё один крик. Его конь начал набирать высоту, Дикая Охота последовала за ним.

— Эмм, Гарри? — сказала Кэррин.

— Да?

— Мы же на мотоцикле.

Секунду до меня доходило, а потом я моргнул.

Мы передвигались по поверхности озера Мичиган, которое кишмя кишело всякими опасными тварями… и мы только что отпустили Дикую Охоту.

— Ох, чёрт, — произнёс я. — Гони к острову! Живо!

Мёрфи резко развернулась и нажала на газ. Я оглянулся через плечо на Эрлкинга, крутящегося в небесах над озером, поднимающегося по спирали всё выше, в то время как Охота неотрывно следовала за ним. Мы пронеслись мимо пары Зодиаков так быстро, что у люди на борту даже не успели выстрелить, как мы уже были далеко.

Затем мотоцикл замедлился.

— Что ты делаешь? — воскликнул я.

— Мы не можем заехать на берег на такой скорости! — крикнула мне в ответ Кэррин. — Мы расшибёмся в лепёшку о те деревья!

— Я сегодня как-то не настроен плавать!

— Не будь трусом, Дрезден, — огрызнулась она. Затем Мёрфи заложила мотоцикл в ещё один поворот, под углом, который направил нас параллельно берегу, и вырубила акселератор.

Я почувствовал, как замедлился Харлей, и на секунду мне показалось, что он начинает тонуть.

Затем Эрлкинг снова издал крик и нырнул вниз, за копытами его лошади тянулся огненный след Охоты. Всадники и гончие строем ринулись следом, звуки рогов и возгласы разносились в ночи.

Затем, где-то за секунду перед тем, как столкнуться с водой, Охота преобразилась.

И вот уже Эрлкинг был не на скакуне, а на грёбаном ките-убийце, со смертоносным чёрно-белым окрасом. Вслед за ним изменились и другие лошади, их всадники издали возбуждённый крик. Изменились и гончие. Их собачьи тела приняли длинные, изящные и могучие формы огромных акул.

Затем они все врезались в воду с гейзером брызг, а Харлей быстро погрузился в озеро…

…встав колёсами на мель. Мотоцикл резко замедлился, толкнув меня на Кэррин и почти выбросив её через руль, но она крепко сжала руки на руле и удержалась, вытягивая Харлей на берег. Она тормозила пока мы совсем не остановились, примерно за пять футов до того, как удариться об одно из огромных деревьев на острове.

— Видишь? — спросила Кэррин.

— Ты была права, — произнёс я.

Она оглянулась, посмотрев на меня искрящимися глазами:

— Ты сейчас такой сексуальный.

Я разразился икающим смехом, который в любую секунду мог перейти в маниакально-депрессивный, так как на меня только сейчас обрушились напряжение и ужас этого дурацкого и опасного дня — но не перешёл. Поблизости не было вражеских кораблей, и никто не швырялся гранатами в остров с того момента, как атаковала Дикая Охота. В воде, возможно, оставались Иные, но Охота, видимо, целиком занимала их внимание. В данный момент мы были совсем одни, и Кэррин тоже начала смеяться. Так мы хохотали несколько секунд, пытаясь говорить, обсудить что-то касаемо прошедшего дня, но все слова душил полуистерический смех.

— Гранаты, — выдавил я со смехом. — Как будто свидание не обходится…

— … взглянул в лицо Молли…

— …знаю, что он собака, но клянусь, что…

— Полное поражение Санта-Клауса! — Мёрфи наконец задохнулась, и это вызвало у нас ещё один взрыв смеха, для которого не требовался воздух. Потом мы просто сидели на мотоцикле, а она сидела прислонившись в темноте спиной к моей груди.

Она медленно повернула голову и взглянула на меня. Её глаза были пронзительно синими. Её губы были в опасной близости от моих.

И тут я что-то заметил.

Вторая баржа, буксир которой Мёрфи сожгла гранатой, двигался.

Я встал и слез с мотоцикла, глаза мои расширились.

— Ох, чёрт, — произнёс я.

Отсюда я видел, как Акулья Морда спокойно стоял на поверхности озера перед кормой баржи, его плащ весь извивался и корчился. Он протянул руки вперёд, что явно выглядело как приказывающий жест. Вода под кормой баржи кипела от Иных, большинство из них хотя бы частично вылезло из воды. У меня ушла всего лишь секунда, чтобы понять, что происходит.

Иные воплощали собой двигатель компании Эвинруд, обрушивая свою объединённую массу и сверхъестественную силу на корму баржи. Впереди неё горящий буксир вздымал вверх столб дыма и пламени, но баржа определённо двигалась — и уже была близко к берегу.

Жуткий зелёный и багровый свет вспыхивал под поверхностью озера, беззвучно и беспорядочно. Акулья Морда был умён. Когда Охота вошла в воду, он, должно быть, бросил против неё львиную долю своих Иных, а тем временем он сам и горстка оставшихся тварей вернулись к поверхности, чтобы разрушить к чертям потенциально романтический момент.

— Ох, звёзды и камни, — выдохнул я. — Если они дотолкают баржу до берега…

— Харлей нас туда не довезёт, — сказала Кэррин. — Только не по такой местности, да ещё через кустарники.

— Тут ты за мной не поспеешь, — ответил я.

Мёрфи стиснула зубы, но кивнула.

— Иди, — произнесла она. — Я приду туда так быстро, как смогу.

А затем я подумал про себя, что если бы я продолжал ждать, пока всё само уляжется, действовал бы надлежащим образом и был бы осторожнее, перед тем как начать действовать, то никогда бы не добрался куда-либо живым.

Так что я скользнул ей рукой за голову, наклонился и горячо поцеловал в губы. Она не замерла от поцелуя. Не удивилась. Она ответила на него, а её губы на вкус были, как спелая клубника.

Поцелуй длился два, три, четыре биения сердца. Затем мы оба одновременно отстранились. Её глаза были слегка расширены, на щеках пылал румянец.

— Я никуда не денусь, — пообещал я ей.

Затем развернулся и рванул к участку берега, на который Акулья Морда направил последнюю баржу.