Холодное лето 1402-го. Том 2

Глава 2 Самый лучший день…

Западная часть Дижона — район Академии, полдень

(11 апреля 1402 года, тот же день)

Проснулся я совсем недавно, и что особенно приятно — без всякого принуждения со стороны. Разве что желудок достаточно откровенно намекал, что пора бы и пожрать, однако к полудню это не удивительно. Тем более в мои «здешние» четырнадцать.

Вообще есть в этом возрасте, по-моему, хочется почти всегда. Если ты не собираешь помереть от укуса «какой-нибудь» адской твари, конечно… Но сегодня третий день как меня «подлечили», поэтому прежний — «детский» — аппетит вернулся и, наверное, даже со всей своей сэкономленной силой.

Дорогу с болот я фактически не запомнил.

К этому моменту как раз по-настоящему начало таять, и по заледеневшему за ночь насту сани первые полдня скакали так, словно мы затеяли гонки на деревянной телеге да по брусчатке. Правда, ощущал так болезненно дорогу лишь я. И дело, конечно же, было в укусе Адского пса.

Когда я его проткнул своим измененным клинком и фактически пришпилил к месту, то прежде чем маг наконец-то сумел сконцентрировать на твари свои чары и изгнать, раздосадованная такой подставой она меня довольно крепко прихватила несколько раз. Успела как минимум дважды укусить за правый бок и один — за правую же руку.

Хорошо хоть кольчуга не позволила от меня чего-нибудь оторвать, но клыки сквозь нее все же прорвались, ну и занесли некую-то адскую же гадость. В итоге Вовкины усилия приносили лишь временное облегчение, раны не закрывались, и все это превращало лечение в довольно рискованную лотерею.

Только когда мы наконец-то прибыли домой, в Бон-сюр-Сон, приятель признался что, судя по всему, единственная возможность спасти мою жизнь прямо сейчас, это покалечить — отрезать воспалившуюся руку и изрядно покромсать почерневший бок… Возможно даже удалив одно или два ребра.

Но сделать такое — так нафиг тогда вообще жизнь? Поэтому он предложил рискнуть, и попробовать добраться в Дижон, где с помощью магического источника Академии брался почти наверняка выжечь заразу.

Правда, был еще нюанс.

Из-за адской инфекции организм совсем ослаб, и просто отказывался сопротивляться, остро реагируя буквально на все подряд. К этому моменту даже просто дорожная тряска меня убивала, так что если бы река простояла еще не две, а три недели — вряд ли меня удалось спасти даже в столице герцогства.

В общем, в Дижон мы рванули ради моего лечения, едва дождавшись вскрытия реки ото льда. Ну, по крайней мере, я-то точно, а вот у моего приятеля, естественно были и другие причины торопиться. Куда приятнее — лично-карьерные, так сказать!

Наши совместные подвиги с лихвой перекрывали все его потребности в «достижениях на благо Академии» и в итоге он даже умудрился, разом перепрыгнул через важную карьерную ступеньку. Теперь Вовка был не какой-то там «лиценциат» или маг. Прошу любить и жаловать — магистр Вальдемар фон Лаубен цу Бабенберг.

И пусть магистр пока только «третьей ступени»*, но до этой поездки в ближайшие лет пять-семь он о таком и мечтать не смел…

Кстати, двухэтажный дом Вальдемара в столице был первым увиденным в этом мире жильем, хоть сколько-то соответствовавшим моим прежним земным ожиданиям.

Нет, окончательное «решение» о переходе бывшая жена с хахалем мне, конечно же, «навязали», но это ничего не меняет. Идея-то меня и в самом деле изначально заинтересовала, а потому ту, небольшую борьбу между здравомыслием и мечтательностью, сейчас можно было бы и не учитывать. Ну и ждал-то я именно чего-то такого.

Просто если бы не доставшиеся мне отблески личности Дирка, для которого мир вокруг и в самом деле был привычен и уютен, то землянину Александру Кузнецову все прежде увиденное показалось бы очень бедным, местами даже убогим, и совершенно не стоящим риска.

При всей неопределенности статуса Дирка, память его однозначно твердила, что воспитывали парня как наследника-дворянина, и жила его семья до того нападения очень неплохо. Скорее — даже богато, но это по местным меркам, естественно. А вот вполне процветавшего жителя Подмосковья местная материальная культура…скажем так, не впечатлила.

Например, комнату парня то нападение никак не затронуло, но при этом все, что в ней было — это тоненький гобелен со сценой охоты на стене у кровати, сама односпалка с несколькими одеялами, да сундук у другой стены со всем его откровенно небогатым гардеробом.

Да шерстяной коврик с оленем, помните тот — с толстым ворсом и бахромой, висящий чуть ли не в любой спальне еще во времена СССР — считался бы на фоне домашних интерьеров Дирка признаком баснословнейшего достатка! А вот доставшая мне по милости Вовки гостевая комната, выглядела тому советскому коврику прямо впору. И это не юмор, а вполне искреннее осознание ситуации!

В этом мире бархат или похожая на него ткань, ценилась очень высоко. Будь у меня сейчас штук сто таких «оленей», я бы мог неплохо расторговаться, и даже местный герцог не побрезговал бы их пристроить на стены своего замка. Правда, его могла смутить потрясающая похожесть ковров друг на друга.

Ну да, в мире ручного труда даже два столь же похожих сапога у одного мастера еще попробуй, найди…

…В общем, почти четыре дня назад уже к вечеру, едва успев прибыть в Дижон, меня прямым ходом, пусть и без сознания доставили в Академию.

В пути я неплохо держался, но попытка осторожно выгрузить в порту мое тело не особо удалась. И совсем не из-за кривых рук команды «Святого Германа». Они меня воспринимали вполне по-свойски, и вроде как даже искренне сочувствовали, допуская худший итог, но к этому моменту я слишком уж ослаб из-за прогрессирующего воспаления.

Решив все формальности меньше чем за час, меня доставили в святая святых местной гильдии магов — к Источнику их независимости и процветания, а там — и в самом деле сумели помочь.

Я, правда, обо всем этом знаю лишь с чужих слов, но и по-юношески восторженный рассказ Арно и скупое одобрение Карла друг другу не противоречили. При всей своей непохожести, и Володькин щеголеватый слуга, и его громила-телохранитель сходились в том, что все получилось так удачно лишь благодаря личному расположению Архимага, у которого мой приятель получается и впрямь числился в доверенных людях.

Иначе «зачем бы главе Академии еще и участвовать в твоем исцелении лично?» — спрашивали они на разные голоса. Достаточно разумное предположение, но у меня самого, правда, имелись варианты и попроще.

Например, что такой инструмент, как магический Источник, всем подряд не доверишь, и управлять им — в принципе желательно сильнейшему магу герцогства или кому-то другому, не уступающему ему в умении. А раз вот, есть он сам, то почему бы ему самому все необходимое и не проделать⁈

Тем более и Вовка, рассказывая о своем повышении, вскользь упомянул, что отжатым осколком демонической души Архимаг «проапгрейдил» Источник прямо в вечер нашего прибытия. И это был, кстати, всего второй такой случай за почти полстолетия существования местной гильдии.

Но все это — дело уже прошлое.

После своего бессознательного посещения Академии, на следующий день я почти полностью пришел в себя, а к вечеру даже осознал, что юн, герой, и вишенка на торте — как мужчина очень даже востребован.

Уже второй день я искренне наслаждался Вовкиным гостеприимством.

Небольшой особняк приятеля был расположен внутри городских стен, в одном из трех самых престижных районов Дижона. Естественно, рядом с Академией, но я обо всем этом пока знал только с чужих слов.

Из местных достопримечательностей своими глазами у меня пока получалось рассмотреть только часть канала, в который заключили реку Сюзон, делившую столицу герцогства на две неровные половины.

Правда, плотная стена соседних домов не давала рассмотреть что-нибудь вдалеке, но позволяла полюбоваться с балкона над главным залом на несколько метров каменной кладки и часто проплывающие мимо лодки горожан.

Крутилась мысль глянуть на это вблизи, но прямо сейчас мне в целом было не до прогулок, да и просто не тянуло покидать выделенные гостевые покои. Гм, по очень разнообразным причинам…

Выделенные мне «покои» — по земным меркам это звучит, возможно, несколько излишне претенциозно, но в сравнении с личной комнатушкой Дирка или даже спальней его матери в их собственном городском поместье в Бон-сюр-Сон — впечатляли.

Апартаменты включали в себя две смежные комнаты. Основная — была чем-то вроде гибрида спальни с гостиной, а вторая — дальняя — задумывалась то ли как гардероб, то ли как хранилище, с собственным врезным замком.

Учитывая, что это была вообще, по-моему, одна из трех или четырех запирающихся дверей в двухэтажном доме, думаю, весь возможный почет своим гостям Вальдемар оказывал по наивысшему разряду. Все-таки в некоторых дворянских замках так не запиралась даже сокровищница. В это время большинство и правда, обходилось какими-нибудь недорогими «секретными» задвижками…

В просторной спальне почти половину комнаты занимала добротная двуспалка с балдахином, а остальное место между собой делил целый набор приятного вида резной мебели — невысокий стол, несколько таких же приятного вила кресел вокруг него, ну и пара сундуков в аналогичном стиле. Хранить в них крупу и вообще что-то сыпучее я бы не стал, но для запасных одеял, простыней и скатерок — все подходило в самый раз.

Чьи-то заботливые руки догадались даже переложить вещи небольшими мешочками с пахучими сушеными травами, поэтому у пустовавшей в ожидании гостей комнаты — как минимум с осени — вот совершенно не было ощущения покинутости. Правда, может дело и в том, что занесли меня сюда без сознания…

Наутро после исцеления я проснулся пусть и не в лучшей форме, однако, полный сил и энтузиазма. Ну и тут же, скажем так, с очень приятным удивлением обнаружил у своей кровати не зевающего Арно, а «почетный караул» из двух сменяющих друг друга молоденьких служанок.

Смешливые хохотуньи одним своим присутствием даже завзятого мизантропа убедят, что жизнь прекрасна. А уже к обеду даже настоящему Дирку стало бы понятно, что одна из них недвусмысленно наметилась лечь с ним. Так что до недостатков ли мне было? Естественно, наоборот!

Тут-то я и осознал со всей очевидностью, что в восторге от Дижона, и для этого мне даже совсем не обязательно по нему бродить. Да и потраченное накануне последнее «Зелье жизни» из нашей добычи, как оказалось наконец-то начало полноценно действовать, и уже к вечеру я с удивлением осознал, что и впрямь «достаточно» здоров.

Так что закончил я вчерашний день не без неудобств, но чего Бога гневить — наилучшим из возможных вариантов. Не менее приятным было и пробуждение.

На доставшемся мне «сексодроме» в этот момент я вольготно раскинулся во весь рост, закинув руки за голову. Волны удовольствия накатывали одна за другой, мышц были напряжены, а прерывистое дыхание с едва слышными всхлипами металось туда-сюда. Казалось, оно покидало-покидало, но все никак не могло покинуть грудь.

— Господин, я все правильно делаю?

— Ох, женщина, — вздрогнул я, — все потом, и только не останавливайся!

—…но я ведь…

— Вот же… — протяжно застонал я.

Вытянувшись еще сильнее, хотя секунду назад казалось, что куда уж больше, и несколько раз вздрогнув всем телом, и наконец-то полностью расслабился.

Еще на минуту или две я полностью ушел в себя, полностью игнорируя внешние звуки, а когда все-таки пришел в себя, глубоко вздохнул, и неожиданно даже для себя выдал:

— Фло (1), милая, ты заглотила целую кучу честно заработанного серебра. За него умерло немало народу, и пусть большинство из них были так себе людишки, и даже не христиане, но все ж живые существа! Имей к ним уважение, и постарайся в следующий раз сделать так, чтобы я хотел повторить, а не взять табурет, и вбить чью-нибудь голову в плечи… И слушай, хватит уже кусаться, дьявол тебя побери, все пока закончено… — обида была такая по-детски искренняя, что я с изумлением вдруг осознал, что и в самом деле забыл, какая она настоящая юность, и чем именно отличается от осведомленной и немало испытавшей, а потому куда более сдержанной зрелости.

(1) Флоранс (от лат. [florens] цветущий, процветающий) — французское женское имя, Фло — его уменьш. форма.

«…Вот ведь, блин…» — хмыкнул я про себя. Мысль получилась, может и короткой, но все же потрясающе емкой, сконцентрировав в себе все мое недоумение.

Еще немного спустя, осознав, что вроде как снова почти разумен, я решил попробовать как-то затереть в памяти девушки этот взрыв. Все-таки чертовски не хотелось бы портить сложившееся взаимопонимание:

— Милая, принеси вина? Кажется, я просто умираю от жажды, — странно, но и улыбка и голос у меня получились и в самом деле почти естественными.

Несколько раз всхлипнув — и явно больше по инерции, чем и впрямь от горькой обиды — Флоранс просияла, и уже через мгновение каждый из нас смог спрятать взгляд в кубке красного вина.

«…Вот ведь, блин…» — подумал я уже второй раз подряд. И на этот раз это была вполне себе взрослая мнительность.

Выглядело все так, словно своих служанок Вовка подбирал именно по экстерьеру. И в итоге у него получилось даже лучше, чем хотелось. Горничные и в самом деле удачно оттеняли не только внешность, но, пожалуй, и характеры друг друга.

Флоранс — невысокая, но очень живая, подвижная брюнетка лет шестнадцати с тонкими чертами лица. И ей для контраста — рослая, для средневековой девчонки (почти с меня ростом — около 1,75 м), блондинка по имени Бланка (2) с размеренными движениями и мягкой, словно бы постоянно смущенной улыбкой.

(2) Бланка (фр. [blanche] белый, чистый) — французское женское имя, вторая молодая служанка в доме Вальдемара.

Вторая девушка была чуть постарше, лет может девятнадцати или даже двадцати, и в целом куда ближе к тому, что можно было бы назвать «на мой вкус». Но чудом избежав смерти или инвалидности, вникать — а правда ли, она тоже совсем «не против», или это просто улыбчивая и доброжелательная юность в человеке блестит — мне было прямо вот совсем не кстати.

Особенно рядом с Фло, которая прямо копытом била, показывая, что готова, и вообще — жаждет. Так что выбор оказался, конечно же, очевиден. Но прежде чем все завертелось, приятель посвятил меня в парочку нюансов.

Первый — состоял в том, что Бланку, как и Арно, он привез с собой из Баварии. И хотя изначальные имена у них звучали несколько иначе, но возвращаться назад к родне он не планирует, поэтому и придумал «офранцузить» слуг, на будущее. Для их же удобства.

На прямой вопрос по поводу ревности и прочего, Вовка признался, кое-что у них иногда бывает, конечно, но если мне «горит», то никаких проблем нет, договаривайся. У него это большей частью лень, а не страсть. «Просто удобно…» — вполне откровенно признался приятель.

А вот что касается Флоранс, то тут все было куда интереснее.

Как оказалось, ее Вальдемару подарил наставник в честь первых успехов и заслуг. Когда собственно и стал его наставником.

И слово «подарил» — он выделил настолько, что даже у кого-нибудь совсем тупого не осталось бы сомнений, что чернявая присматривает за любимцем Архимага, и если она вдруг «загорелась» прыгнуть в кровать к гостю, то очень уж вряд ли дело в похоти.

«…Хотя ты и красавец-парень, конечно, но…» — не упустил возможности подколоть Вовка и, свернув разговор, посоветовал следить за тем, что болтаю. — «Будь уверен, девчонка совсем не дура, а о твоем происхождении, мне кажется, Его Могуществу лучше не знать. Вроде и ничего страшного, но то о чем не знаешь, вроде как и не беспокоит…»

В общем, ссориться с девчонкой не было никакого смысла.

Я бы и так не стал, все-таки мне было далеко не четырнадцать, ну и раз у человека работа, то было бы совсем несправедливо довести ее до ненависти к служебным обязанностям. Сейчас-то явно все идет по взаимному удовольствию.

В общем, мы поддали винца, но едва снова что-то завертелось, как в комнату ворвался магистр Вальдемар.

— Ого, какой ты изысканный сластолюбец, братец, — хмыкнул он, рассмотрев все в подробностях. — Уважа-а-аю!

Гада хотелось ударить, но это е был Вовка:

— Как будто ты не знаешь, что два ребра у меня все еще не в порядке, и даже перевернуться на бок проблема, — ответил я максимально ровно, но внутренне закипая.

И на этот раз недоволен был именно землянин. Дирк, если бы он все еще оставался в теле, наверное, и не понял бы причины моего недовольства.

— Скажи, мой дорогой гость, добрый ли ты христианин? — ошарашил хозяин, прежде чем я успел хоть как-то высказаться по поводу такого неуважения к приватности гостей и самой манере врываться.

— Обидны мне, сударь, твои слова… — сообщил я с задумчивой улыбкой, мгновенно переключившись со спонтанных обид, на смутные подозрения.

Если приятель начинал с откровенного наезда, значит, ему зачем-то нужна была моя лояльность. В нашем детстве, и тем более юности, это всегда выливалось в какую-нибудь шалость или даже сумасбродную глупость. Но здесь-то мы, не смотря на возраст, считались далеко не детьми, поэтому ставки могли оказаться куда весомее.

— Мой здешний приход не относится к монастырю, но в пятницу я попал туда на службу, по служебным делам, — скаламбурил Вовка, — ну и заодно исповедался. Так аббат Монтегю, которому я не мог в процессе не упомянуть твой беззаветный героизм на благо Господа и Его Церкви, настоятельно приглашал тебя к воскресной мессе.

— Подожди, сегодня же воскресенье, месса с утра, а вот вроде недавно уже били полуденные колокола… — несколько растерялся я.

— О, как мило! — явно издевался Вальдемар, — ну вот, теперь я убедился, что ты добрый христианин и как минимум знаешь, что сегодня день «божий» — праздничный. В честь всей этой радости приглашаю тебя на небольшую прогулку! Тут неподалеку запекают изумительного ягненка с чесноком, и хотя ты, конечно же, все еще болен, но как-нибудь до хромаешь! Хотя подожди, с ногами-то у тебя все нормально? Жду тебя внизу минуты через три, ну или четыре… — намекающе заржав, он так же стремительно удалился, явно не ожидая отказа.

«…Ага, этому гаду и впрямь что-то от меня нужно! Ну, хоть пожру нормально, а то любовь юных дев, прошлогодние яблоки и вино — штука, безусловно, увлекательная, но калории от такой диеты в организме только убывают…» — подумал я, впрочем, скорее с энтузиазмом, чем неодобрительно.

Все-таки физическая молодость — потрясающая вещь!

* О структуре гильдии магов Дижона более подробно можно узнать в Приложение 2.