Холодное лето 1402-го. Том 2

Глава 23 Там где мы есть…

Провинция Шампань, холм в дне пути от крепости Сен-Пьер

(18 мая 1402 года, утро)

С рассветом последние клочья тумана принялись отступать к реке, и от этого подкравшееся в темноте клыкасто-зеленое воинство медленно открывалось во всей своей пугающей красе. Плотная зеленокожая масса некоторое время клубилась, выравнивая свои ряды, и даже самые пугливые новички успели прийти в себя.

— Дьявол, хоть прямо с утра в саван заворачивайся… — насмешливо проворчал Паскаль, зевая и ежась одновременно от порывов холодного воздуха со стороны Сены, после чего неожиданно добавил. — Хорошо, черт возьми!

В ответ на мой удивленный взгляд он ухмыльнулся и пояснил:

— Сегодня прохладное утро, господин лейтенант, мы все будем страшно рады этому уже через час. Те, кто останется жив, конечно. Попробуй, помаши мечом или алебардой по жаре! Под кирасой упаришься, а без нее — сдохнешь. Хотя те, кто доживут до полудня, смерти будут, наверное, только рады…

Дальше я не стал вникать к рассуждениям опытного ветерана.

Понятно, что он просто балагурил, подбадривая пугливо косящих в нашу сторону стрелков. Для большинства из них — вне зависимости от возраста — сегодняшняя битва должна была стать первой, а может и последней в их жизни. Я, в этом плане, за душой имел лишь оборону Бон-сюр-Сон и чувствовал себя куда увереннее. Как ни странно напрочь игнорируя факт, что все мое участие в сражении тогда ограничилось лишь короткой победоносной вылазкой.

Да, очень важной и фактически спасшей город, но вряд ли давшей мне хоть какой-то опыт по-настоящему массовой драки. Однако — смотришь ты — это и впрямь помогало не волноваться, а спокойно ждать нападения.

Тем более, что все о чем стоило сказать было произнесено еще вчера, поэтому я не слишком внимательно присматривался к врагам. Слишком уж пристальное изучение затопившей окрестности толпы, начинало размывать мою решимость. Из-а этого я подсознательно старался подумать о чем-то отвлеченном, но этого как раз и не получалось.

В моей голове, как в чугунном котелке: ни одной мысли, а если стукнуть — то, наверное, даже зазвенит.

«…Хотя почему это „наверное“? Конечно, зазвенит, я же в шлеме…»

Именно поэтому яростный рев противника и прозвучал в итоге как-то неожиданно.

— Сабай! (8) — завизжало не меньше двух тысяч орочьих и гоблинских глоток.

(8) Сабай! — ритуальная фраза, с «оркни» (высокое гоблинское наречие) переводится как «Правь вечно!»

Охватившие наш холм огромным полукругом враги на мгновение вскинули лапы с оружием, и поток их наконец-то хлынул в сторону наших позиций.

Оборона, как образ действий, в этом мире давала куда больше преимуществ, чем нападение. И сегодня мы планировали выжать из сложившейся ситуации все, что возможно и даже больше. Правда, с учетом оружия, пришлось ловчить.

Чтоб не задымить себе обзор раньше времени, первыми жизни наступающих стали брать стрелки из луков и арбалетов. Их дальнобойность позволяла, куда раньше, чем аркебузирам дотянуться до врага.

Правда, нельзя не признать, что убойность огромных английских луков, да и вообще — всей этой древности — Голливуд сильно преувеличил. Пока молчит огнестрел, я мог сколько угодно любоваться, как какой-нибудь сравнительно хрупкий гоблин — естественно, на фоне своих собратьев — получив стрелу в бочину, еще с полсотни шагов успевает пробежать со своими братьями, и лишь потом силы начинают изменять ему, он слабеет и в тоге где-то пропадает за спинами более удачливых товарищей.

И не факт, что сдыхает, кстати…

В общем, и обычных «лесных» гоблинов, и заметно более крупных, но таких же диковатых и плохо вооруженных орков — их командир посчитал сегодня разменной монетой.

Хотя развернулись все они достаточно монолитной массой в метрах трехстах от нас, однако даже в едином строю твари старались держаться пусть небольшими, но отдельными группами. И естественно, стоило им двинуть в атаку, как стало однозначно понятно, что ударить Адское воинство сможет только вразнобой.

С другой стороны, только это и давало нам хоть какую-то надежду уцелеть.

Нет, утилизировать всю эту массу не в наших силах, но если не позволить им захлестнуть укрепления, а при этом еще и дать хорошенько умыться кровью, то есть высокие шансы, что зеленокожая армия просто разбежится. Предпочтет пусть мизерный, но хоть какой-то шанс уцелеть, скрываясь от своих хозяев по лесам и буеракам, вместо того, чтобы сдохнуть в открытом поле.

Их сила была в многочисленности и в умении организовать неожиданное нападение из чащи, а не в героической ловле картечи в брюхо…

Сколько нужно времени, чтоб преодолеть расстояние до нас? Две с половиной, три — может быть — четыре минуты⁈

Пока я изображал «железную» статую командора, а на самом деле — испуганно искал в себе хоть какую-то решимость не облажаться, и жидкая цепочка таких же испуганных (или как минимум растерянных) мужиков и парней за кучами пиломатериалов занималась чем-то похожим — в это время зеленокожая армия успела преодолеть две трети расстояния.

Как мы и ожидали, уже сейчас они превратились в толпу. Задолго до того, как начали рявкать дальнобойные осадные кулеврины.

Не знаю, какой итоговый урон получился от стрел и болтов, но почти каждое попадание мощной 45–50 граммовой пули гарантированно сбивало жертву с ног, и даже оставшись живым, зеленокожие редко после этого вставали.

Некоторые выстрелы — особенно когда враги добрались поближе — стали забирать, может и не по две-три жизни за один выстрел, но ранить больше одного — точно. Убойная сила заряда кулеврины рассчитывалась на поражение самых опасных тварей и вражеских рыцарей в лучшей броне, что им даже самый откормленный орк или тем более гоблин, у которого и нормальная кольчуга — редкость? Но в этот момент мне было совсем не до наслаждения столь оптимистичным видом тяжелых вражеских ран и смертей…

…Когда мы разрабатывали план сражения, никто не знал о том, что их будет так много, и уж точно не подозревал, как минимум о шести сотнях странно рослых бойцов в их тылу. По всему получалось, вражеский командир вовсе не собирался пускать дело на самотек.

Получалось, сначала нашу решимость истощат полторы тысячи всяческой шелупони, а затем невидимые, благодаря дыму, который мы сами и настреляем — почти без потерь, к нам придут те здоровяки в доспехах, и — собственно, все…

Единственное, что со своего места я не мог рассмотреть, там позади основного строя — это хобгоблины или урукхаи? Но тут расстояние до самых прытких врагов сократилось до 60–70 метров — заговорили аркебузы, и видимости дальше тридцати метров вообще упала до ноля.

Хотя какая мне разница: что одни, что другие выродки сожрут нас, и даже толком не вспотеют. Но ничего поменять уже было невозможно. Разве что бросить все, и попытаться ускользнуть на одной из лодок, однако я не сомневался, что это ночью реку перекрыли «неизвестные суда без опознавательных знаков». Скорее всего, конечно, обычные плоты, заранее связанные в ближайшем лесочке.

«…В конце концов, если придется, — подумал я, — то Дирк умрет куда почетнее, чем Сашка Кузнецов, зарезанный любовником собственной жены…»

Как ни странно, но мысль эта меня отчего-то приободрила.

Подпустив наступающие отряды как можно ближе, мы обрушили на них все, что было припасено. Первый слитный залп аркебуз и успевших перезарядиться кулеврин в упор — прорубил в орочей толпе целые просеки.

Он — буквально выкосил не меньше сотни врагов и вдвое больше изранил. Но атака шла на довольно широком и изогнутом наружу фронте, фитильная пусть и довольно мощная пукалка — это вам не автомат Калашникова, поэтому создать настоящую плотность огня мы просто не сумели.

И если потери в центре заставили некоторые отряды не только притормозить, но и попятиться, то на флангах дело почти сразу же дошло до рукопашной, а за время поспешной перезарядки струхнувшие зеленокожие успели большей частью опомниться, и вот — не прошло и нескольких минут — а мы уже всерьез сцепились с этой ордой в ближнем бою.

Тем более, что подходящей пехоты в роте оставалось меньше девяти десятков бойцов.

Да, большей частью они были опытными ветеранами, но все-таки самих их оказалось слишком мало, и в итоге еще почти половине из трехсот наших разномастных стрелков пришлось браться за мечи, копья, топоры и что там у них нашлось.

Естественно, частоту выстрелов это заметно снизило, зеленокожие приободрились еще сильнее — и вот уже вся линия обороны облеплена вчетверо более многочисленной толпой впавших в боевой раж тварей.

Я этого уже не видел, но оставшиеся не у дел враги — полутора тысячам клыкастых было скучновато толпиться в задних рядах — начали обходить своих увязших в драке товарищей и принялись нападать на нас еще и со стороны реки.

Благо берег там был куда обрывистей, но зато стояли в основном обозники. Все эти вольнонаемные лодочники и погонщики. Пусть бежать им было некуда, но гарантий все же что устроят — никаких…

Сам я в это время возглавил встречную атаку по единственному оставленного проходу во главе нескольких десятков бойцов из куцего резерва.

Зеленокожие явно надеялись прорваться на самом простом для подъема вверх месте — на северном склоне холма. Но не на того напали! Уже через пару минут я продемонстрировал все преимущества полного латного доспеха перед многочисленным, но легковооруженным и почти незащищенным броней противником.

Выходило, как в том анекдоте, где легковесный боксер схватился с тяжеловесом. «По очкам» — по числу пропущенных мной ударов — они явно вели, но пользы от этого, оказалось чуть. В ушах стоял звон, а вот почти каждый мой удар в облепившую нас густую толпу оскаленных морд находил себе жертву. Легконогие гоблины и чуть более крупные жилистые орки из-за нашей атаки сначала подались назад. Таким малым числом их было, конечно, не опрокинуть, но в итоге все равно получилось неплохо.

Из-за встречной атаки они сгрудились и потеряли хоть какую-то возможность маневрировать.

В итоге я сам и дюжина идущих вслед за мной алебардщиков в кирасах и шлемах, выстроились в виде клина, и разили, не только позволяя приблизиться к себе, но и лишая юрких клыкастиков возможности завалить меня своей массой и утащить.

Мужики так разошлись, что казалось, каждый взмах топора на длинном древке раскраивал ударом чью-то голову или отрубал чью-то зеленую руку или ногу. Хотя, да — так, собственно, и было!

Спустя еще несколько минут, получив очередную сотню легковесных звяков по броне, я почувствовал себя словно в болоте. Силы заканчивались и, не смотря на как минимум полсотни убитых или раненных лично мною тварей, их вокруг по-моему становилось только больше.

Уже от одного этого в руках начало накапливаться усталость, и я совершал ошибку за ошибкой, получая новые удары по броне или шлему. Пока ни одно лезвие не нашло уязвимого места в сочленениях драконьей защиты, а вот пропущенные удары топоров по плечам — синяков наставили.

«Дзанг, бум — хряк!» — достал я очередного «лучшего воина» какого-то мелкого орочьего клана и не выдержал.

— Ах, ты мерзкое, бл@ть, отродье! Бей их! — бросился я вперед, стремясь не зарубить, так хотя бы резануть то ли испуганно, то ли яростно визжавшую «мелкоту».

Алебардщики послушно надавили вслед за мной, и…неожиданно толпа поддалась нашему нажиму. Последние несколько минуты мы десятками убивали самых смелых из них, и тут благоразумно «отставшие» вдруг оказались лицом к лицу со мной и десятков оставшихся в живых, и залитых орочей кровью по самые макушки ветеранов.

И они дрогнули…

Еще секунда-другая, и задыхаясь от своего запредельного усилия, я пытался рассмотреть хоть кого-то, кого можно было резать и рубить дальше, но видел лишь удаляющиеся зеленые спины.

К этому моменту палить наши стали заметно реже, но уже по другим причинам.

Защищенные и подготовленные куда хуже, чем ветераны-алебардщики, стрелки в это время гибли или получали раны куда чаще. Клубы порохового дыма, естественно, начали рассеиваться и, откинув забрало я с ужасом рассмотрел всего в пятидесяти шагах от защищаемого нами удобного подъема наверх…плотный квадрат закованных в сталь пикинеров.

Стена рослых воинов — элита зеленокожего племени — внушала беспокойство уже одной своей уверенной неподвижностью. А уж когда я попытался осознать их число, внутри все и вовсе заледенело…

Тварей и в самом деле было не меньше шести с половиной или даже семи сотен.

— Да что это за, мать вашу, такое… — не то чтобы я к кому-то обращался персонально, но после того, как в голове перестало звенеть от миллиона легких, но очень частых ударов по шлему, просто хотелось убедиться, что голос у меня остался, и что я его по-прежнему смогу услышать.

—…что вы застыли, придите и сдохните здесь! Ну, долго вас ждать⁈ — липкий ужас от неотразимой и такой близкой смерти неожиданно сменился яростью.

Она клокотала во мне, звала крушить податливые тела, сбивать с ног. Гнев настойчиво требовал и не находил выхода, и от этого разрастался еще сильнее.

— О, и ты здесь! — совершенно искренне удивился я, разглядев до этого совершенно неподвижного, и оттого очень незначительно на фоне леса из орочьих пик всадника в черной броне.

Действительно знакомого всадника кстати…

Этого врага я и в самом деле уже видел.

Во время стычки с ландскнехтами, я успел прекрасно рассмотреть его черную кирасу, богатый стальной кованый шлем и недешевый кафтан того же цвета со светлыми пятнами кольчужных накладок на самых уязвимых местах. В правой руке этот гад по-прежнему держал свое странное копье с очень подозрительно несуразным для боевого оружия наконечником в виде широкого полумесяца и серебристого шара на само конце древка.

И рассмотрел я его оттого, что прежде он сохранял неподвижность, но стоило зеленым начать разбегаться, он двинулся в нашу сторону, будто собираясь просто проехать через меня самого, и сгрудившихся за моей спиной алебардщиков.

— Мой господин, один из Могущественных, которого вы, люди, зовете Орн Длинный корень, хотел бы получить твою голову… — невозмутимо сообщил всадник, остановив коня метрах в двадцати от нас. — Если хочешь, я мог бы передать ее вместе с твоим телом? И даже не стал бы отделять их друг от друга…

Голос всадника был каким-то подчеркнуто безэмоциональным, но в последнем уточнении явно ощущалась почти неприкрытая насмешка. Так шутить, мог бы мужской вариант яндексовской Алисы. Ну, если у нее отнять нынешнюю откровенную язвительность.

— Что? — прокомментировал я вслух, не совсем уловив смысл озвученного предложения.

— Мой господин остался не совсем доволен тем, что ты сокрушил его личного врага. Известного среди вас под именем Маргот Хитроумный. Но услуга все же оказана, и Повелитель вполне мог бы сохранить тебе жизнь, — невозмутимо объяснил Черный Всадник. — Если мне не придется убивать тебя, чтобы выполнить его главный приказ, то жить тебе или умирать, будет решать он сам.

«…Могущественный — это же о демонах так говорят…» — вспомнил я.

— А в чем, позволь поинтересоваться, твой главный приказ? — заинтересовался я.

— Для вас всех это уже не секрет. Мне поручено взять крепость, которая мешает набегам на богатые земли Бургундского герцогства. Господин нуждается в свежем мясе, чтоб вырастить больше настоящих воинов… — словно я мог не понять, всадник изобразил взмах в сторону застывших в угрожающей неподвижности урукхаев.

— А мои люди?

— Кое-кого сможешь забрать, но Повелитель нуждается в свежем мясе! — твердо и довольно однозначно пояснил собеседник.

Звучало не очень, чтобы приятно, но на другой чаше весов лежала жизнь…

— А ты, сударь, человек?

— Я — верный слуга своего господина, но да — когда меня можно была назвать человеком…

Обернувшись, я заглянул в глаза алебардщикам. В них не было однозначного осуждения. Скорее — что-то вроде сожаления.

— Знаете, сударь, не одобряю я всей этой беготни. Мы остаемся собой лишь там, где мы есть, поэтому благодарю за предложение, но вам придется немного постараться, прежде чем сможете обойти мое обезглавленное тело…

«…Ну, или безголовое!» — уточнил я самокритично, и захлопнул забрало, дав однозначно понять, что переговоры окончены.

Никак не прокомментировав решение, предводитель орков не поспешил и натравливать на нас бронированный кулак из нескольких сотен отборных уродов. Он вообще не произнес ни слова, однако стоило мне прерваться, Черный Всадник просто опустил свой странный бунчук, ткнув им в нас, на манер огромной указки.

Мгновенно и нестерпимо засиявший багровым шар на конце его «копья», заставил меня машинально пригнутся, скрываясь за козырьком шлема от невыносимо слепящего света, и…спас мне жизнь, когда столб огня из магического посоха фактически испепелил мой отряд.

Но все это я рассмотрел несколько мгновений спустя, когда смог продышаться от невыносимого жара, едва не запекшего меня прямо в доспехе, сквозь редкие отверстия в драконьей броне. Алебардщикам повезло меньше.

Нет, сгорели лишь те части их тел, что были неприкрыты сталью. Но обычные кирасы за те секунды, что побывали в магическом пламени, успели раскалиться добела, распространяя неимоверно мерзкий и — как ни странно — немного аппетитный смрад запечённого внутри человеческого мяса.

Оглушенный, буквально раздавленный произошедшим, я снова вспомнил о Черном Всаднике не сразу. Но скорее всего, растерянность была не такой уж и долгой. Потому что лес из хищно надвигающихся склоненных пик, мне удалось рассмотреть до того, как они попытались затыкать меня.

Оказывается, этот коварный урод все же посчитал, что время его неотразимого 7-сотенного аргумента пришло.

«…О, а сам значит, побрезговал что ли? Или поленился…» — отстраненно подумал я, морщась от боли в обожженных веках и растрескавшихся и сочившихся свежей сукровицей губах.