Грани будущего (*30 иллюстраций)

Глава 24 Андрейка

На целый город — две души, одна из которых отлетела за грань незадолго до пришествия экспедиции. Негусто. Но больше никаких признаков жизни найти не удалось. Как и чего-то полезного. Ни оружия, ни припасов, ни снаряжения. Дома стояли пустыми, многие без окон и дверей. Просто голые остовы или разбитые пластиковые окна, ничем не напоминающие, что когда-то в них теплилась жизнь.

Как же мерзко на душе Зиновия было от всех этих мёртвых поселков, деревень, городишек! Шагая по тихим улицам, он знал точно только одно: все, кто проклинал мир и желал ему горения в аду, — своего добились. Желания имеют свойство сбываться. Люди слишком часто говорят то, чего не следует. А ИИ все записывал. Запоминал. И припомнил при случае, сделав неверные выводы.

Рация пикнула, Зёма подхватил на автомате. К тому времени они с Салаватом и Ленкой уже стояли у розового вагона. Раздумывали, хватит ли угля или снова надо идти в лес, тонуть по колено в грязи.

Тачки укатили за углем. Демон с парой солдат прикрывали. Остальные люди все были у состава. Не считая раненых, игроков шесть наберётся.

Зёма подхватил рацию, нажал кнопку:

— Кузьмич, кости размять не желаешь? Зови народ на товарищеский матч. Три на три. Мячик в мужском вагоне.

— А что, неплохая идея, — загорелся машинист, — я даже на воротах постою… Хотя, брешу. Я — нападающий!

Через пятнадцать минут народ носился по лужам за мячиком. Команда «Зенит» против команды «Спартак». Жаль, что из всей экспедиции только Кузьмич и четверо подростков из подземелья знали значения этих слов.

Впрочем, рассказать правила футбола на пальцах не заняло много времени.

Импровизированные ворота с обеих сторон соорудили из пары чурок. Кузьмич стал играющим судьей. Свистел он и без свистка будь здоров. Судил хуже, но кого это волновало? Было решено играть на сгущенку. По банке на игрока! Остальные люди, не допущенные к турниру по причине травм, были зрителями и болельщиками.

Вот и носились по полю сначала шесть человек, а дальше — больше. Ещё двое без конца ловили мячики у ворот. Поскольку на воротах стояли женщины, первый раз слышавшие о футболе, голы сыпались один за другим. На двадцатом мяче Зёма сбился со счёта. Финальный посвист Кузьмича раздался, когда счёт был тридцать-тридцать. Как он считал, оставалось загадкой. Но настроение у всех поднялось. Хоть на время развеялись.

Уговор есть уговор — на ужин пришлось раздавать целую коробку сгущёнки. Зёма не слишком удивился, когда через полчаса после ужина обнаружил половину из них у Андрейки на кровати. Склад под подушкой сложно было не заметить. Но решив, что одному ему столько не съесть даже с чаем, тот тайком положил по банке под подушку Лене и Ольхе. С удивлением Зёма обнаружил одну и у себя.

В путь состав решился тронуться только с утра. Но внезапный поворот событий едва не поставил под угрозу экспедицию. Следующий день принёс новые сюрпризы: Кузьмич грустно сообщил по рации, что дальше рельсовых путей не наблюдается. В недоумении пробежавшись разведгруппой вдоль того, что ранее называлось железнодорожным полотном, экспедиция выяснила, что и всех рельсов в составе не хватит, чтобы закрыть брешь, растянувшуюся на несколько километров.

Тёма дня — куда они делись все за ночь⁈ Вчера же были!

Всего два километра без рельсов — и экспедиция была поставлена на грань провала. Перечеркнуть все труды и надежды оказалось проще некуда.

— Да не может быть! Искать! Искать рельсы по округе, чёрт бы их побрал! Далеко утащить не могли! — бубнил Зёма в рацию, пока три разведгруппы прочесывали окрестности. — И кто? «Муравьи», что ли? «Собаки»? Титанов дежурящие бы заметили! Кто вчера дежурил — доложить!

Доклады ничего не дали. Ночь была тихой и спокойной, никакого постороннего шума, огней. Работу ломов и кувалд сложно было не заметить. Должны были остаться хотя бы следы Искателя, если это был он.

Куда делись рельсы, никто понятия не имел — вокруг только пустые поля, подлески, болотца, что образовались от талой воды. Никаких подозрительных следов, только собственные следы группы, оставшиеся от вчерашней футбольной возни.

Признаков военных действий также не наблюдалось. Никаких тебе взрывов, воронок, и радиация в норме. Тем не менее — ни попутки, ни встречки. Только голая возвышенность, на которой ранее лежали пути. Ещё вчера.

Рельсы исчезли, а вот шпалы лежали нетронутыми, словно с них только что сняли металлический груз. И тут аналитика Зёмы зашла в тупик. Ведь шпалы можно было пустить на дрова, к примеру, местными жителями, но куда можно было деть рельсы без оборудования за ночь? Для их переплавки требовались определённые мощности. Дым выдал бы завод в округе в два счета. И следы! Где следы?

— Хреново, шеф, — резюмировал Алфёров. — Застрянем мы здесь. Придётся долго корячиться.

— Замеры сделали? Каков примерный план действий?

Алфёров глубоко вздохнул, собирая мысли в кучку.

— Да с планом не ахти. Что нам остается? Сначала ближайшую встречную полосу разбираем, это таскать придется пару километров. Потом уже наши рельсы раскупорим. Может, и хватит по итогу. А не хватит… Что ж, будем встречку и на десяток километров разбирать и таскать. Что ещё делать-то? Сначала туда. Потом обратно. Это если снова рельсы не пропадут.

— Добро. Включай в процесс две трети людей. Жизнями я рисковать не стану, и треть все же будет в дозоре. Раненых в дозоры поставим, на вышки посадим. Зверь вполне мог идти за поездом. Но он бы просто раскидал рельсы рядом. Не жрёт же он их! — бурно закончил Зёма, вдруг осознав, что понятия не имеет, что ещё может перерабатывать Искатель, кроме энергии солнца.

Вкусный завтрак остался позади, впереди ждал тяжёлый трудовой день. На улицу выбралась даже Алиса. Не вечно ей у плиты стоять. Андрейка тоже выполз, бродя с мячиком вдоль состава. Пытался играть так, как вчера взрослые. Бегать он пока не мог, но подвижность изображал так, будто голова его не беспокоила.

«Хорошим бойцом анклава будет. В этом мире каждый немного воин», — подумал Зёма, отмечая его успехи в регенерации.

Снега вдоль путей всё меньше. Земля жадно впитывала воду. Скоро, совсем скоро исчезнут последние лужи, и глаза наконец обрадуются зеленому цвету. Монохромный мир всем порядком осточертел. Это была слишком долгая зима. Хватит. Не надо больше.

Задняя дверь розового вагона стояла распахнутой во всю ширь, антирадиационная камера обесточена.

Поставив Кабурову и Смирнову на ближний дозор и посадив выздоравливающих Богдана и Ряжина на вышки, всех прочих Зёма разделил на несколько групп с разными задачами.

Из двери стали появляться первые рельсы. Рабочая группа при помощи рычагов и тележек принялась опустошать задние вагоны и таскать новехонькие рельсы к центру транспортной дыры. В то же время все рабочие второй группы с ломами и молотами на плечах поплелись, чтобы снимать рельсы со встречного пути и проверять старые шпалы перед будущими рельсами. Начинать следовало издалека, с дальней встречки, потом меньше ходить, снимая ближние рельсы с пройденной части пути.

Работа закипела. Через переднюю дверь на улице показались Кузьмич, Алиса, Вики и Демон с топорами. Эта подгруппа получила особое задание — нарубить леса на заготовку шпал в запас. Рельсы, во всяком случае, им не таскать, а с брёвнами вчетвером справятся.

— Шеф, ну нет тут ни хрена, — захрипела рация отчет новоявленного ефрейтора Олега.

Он ушёл дальше Кабуровой на север.

— У нас тоже нет, — добавила Ленка, исследуя округу позади состава. — Можно я лучше на турели посижу? — добавила она.

— Турель моя! — воспротивился Богдан. — Кто полезет на крышу — получит костылем.

— В такой солнечный день дежурят только сирые и убогие, — подхватил Ряжин, стараясь шутить.

Но выходил скорее скверный черный юмор.

— Капитан, что за дела? Дежурят только раненые, — подтвердил Зёма.

— Не, всё в порядке. Я и здесь постою.

Разведчики вернулись ни с чем. Округа выглядела пустынной.

«Но кто мог спереть рельсы? Кроме личинки в избе никаких „муравьев“ в округе не наблюдалось. Последнее их поселение мы проехали километров тридцать назад».

Зёма снова взял рацию.

— Вики!

— Да, Зём, — уныло отозвалась «учёная».

— Хочешь проверить оборудование?

— Звучит интереснее, чем рубка дров. Но мне нужен напарник. Оно тяжёлое.

— Бери Алису и пройдись по округе. Найди, что ли, какую-нибудь радиацию или аномалию, или ещё какую-нибудь причину, почему исчезли рельсы. У всего есть причины. Нет никакой магии в этом мире. Это не виртуальная реальность!

Старые рельсы неохотно ложились поверх старых шпал. Те часто рассыпались в труху. Пришлось чередовать доски: новая, старая, новая, старая. Надёжно и экономно. Столбов, Салават и Алфёров, три оставшихся богатыря экспедиции, орудовали кувалдами, закрепляя рельсы, забивая огромные железнодорожные гвозди. Все как кузнецы из сказок. Вдобавок ещё и разделись по пояс. Плечи широкие, мышцы на зависть крепкие. Даже не мышцы — жилы.

«Дольше не будут уставать», — прикинул практичный Зёма.

Через полчаса работы по пояс разделись все. Завхоз и сам отложил автомат и принялся за работу. Опасности вокруг не было, почему бы не размяться? По сути, от опасности осталось только ощущение, что кто-то всё-таки спёр рельсы. Но ощущение — это не угроза группе.

Воздух прогрелся градусов до десяти. Небывалая жара, давно неведомая миру. Похоже, тепло печки на обратном пути будет играть против группы. Придётся закрывать двери и надеяться на хорошее сердце Пия и Столбова. Пилить чурки и рубить дрова им придется в небывалой жаре, ну, или Кузьмичу придется ехать с ветерком — передняя дверь всегда будет открытой. До первого скачка радиации.

Андрейка принялся пинать мячик от группы рабочих до группы технарей, радостными возгласами оглашая окрестности. Это была музыка для ушей. Дети должны вот так вот бегать, носиться, кричать, радоваться жизни. Самое страшное — это слышать от детей тишину.

Но как же быстро Андрей приходил в себя. Ольха косилась недоумевающе. По её подсчетам, парень вообще ещё должен был лежать в коме, а то и находиться на том свете, потеряв возможность дышать.

Через несколько часов работы на свежем воздухе Алиса ушла готовить обед, забрав с собой двух девушек. Вики уже одна прошлась с оборудованием вдоль состава. Попеременно сходила на север, на юг, вернулась и уверенно заявила, что никаких аномалий в округе нет. На что получила приказ искать дальше.

К обеду работа полностью поглотила группу. Суета под теплым солнцем отличалась от холодных потуг согреться в пыльных бункерах анклава в лучшую сторону.

Андрейка встал посреди людей, застыв над мячиком в состоянии, что называется, «язык на боку» — выдохся парень. Усталый и довольный, надышавшийся свежим воздухом, он смотрел на членов экспедиции, не сразу сообразив, почему оборвались все разговоры.

Пацан не мог понять, отчего люди застыли, роняя рельсы, шпалы и инвентарь, и хватались за оружие.

Зёма и сам не сразу осознал, ЧТО это образовалось над Андрейкой. Сгустившимся облачком нечто эфемерное, невесомое, с собственным внутренним светом, видным даже на фоне яркого солнечного дня, ОНО парило над мальчуганом.

Величина этого Нечто постоянно менялась. То оно казалось не больше теннисного мячика, то становилось диаметром с раскрытый зонт. Шарообразная штука пульсировала, словно игралась с размерами.

У всех волосы встали дыбом. Группа поддалась страху, он мгновенно парализовал людей. Не было ни одного человека, который в тот момент мог пошевелиться. Побледневшие, перепуганные, люди могли только смотреть на ЭТО.

Вспомнив, что ситуация очень похожа на галлюцинации аномальной зоны, Зёма повернулся к Вики. Та всё ещё бесцельно бродила по рельсам, крутя в руках что-то, похожее на счетчик Гейгера, и не обращала внимания на новое явление. Большие приборы стояли у розового вагона.

Губы завхоза зашептали, повинуясь волевому усилию:

— Вики, что это? Ты же говорила, здесь нет аномалий.

Вики словно вернулась в реальный мир, разглядев новое явление. Ответила тихо-тихо, не поворачивая лица:

— Прибор Азамата спокоен. Это не аномалия. Это нечто новое.

Она во все глаза всматривалась в завораживающее действо, не в силах отвести взгляда.

— Что тогда? Шаровая молния? — предположил Зёма.

— Если так, то пареньку лучше резко не дергаться.

— Так что же делать?

— Не знаю, Зёма… не знаю, — честно призналась неквалифицированный учёный группы.

— Тогда выкинь все эти бестолковые приборы к чертям собачьим! Андрей! — От крика Зиновия многие вздрогнули.

Мальчик повернулся к завхозу, до сих пор не понимая, что происходит.

— Да, — ответил он веселым голосом.

Возможно, он все принял за игру. Какая-то взрослая интересная игра, правила которой стоило принять — и будет весело.

— Иди сюда. Оставь мячик. Иди… На меня смотри. Просто иди, — уверенно заговорил Зёма, махая ему рукой, подзывая к себе.

— Иду, — он действительно положил мячик и пошёл прямо к вихрастому парню, что своей длинной прической был похож на «тетю Лену».

Светящееся Нечто над головой стало по форме как шар. Теперь это действительно напоминало шаровую молнию. И сердце чуть не остановилось, когда оно направилось вслед за парнем.

Оно преследовало его!

Народ невольно принялся расступаться. Зёма остался на месте, прекрасно понимая, что вместе с парнем к нему летит нечто смертельно опасное.

— Хороший мальчик. Вот так… не спеши, — продолжал бормотать он.

Ноги застыли на месте, Зиновий просто не позволил им отступить чётким волевым посылом. Прекрасно понимал, что если начнет отступать — ребёнок испугается. А стоит ему поднять голову вверх и… произойдёт что-то ужасное. Ему нельзя смотреть вверх. Просто нельзя. Об этом говорили ощущения. Испугается и все — конец.

Андрюша подошёл к завхозу. Зёма опустился на колени, протянул руки и обнял его. Перестал смотреть искоса вверх, но прекрасно понимал, что ЭТО висит теперь над обоими. Стоит приподняться, и можно коснуться головой.

— Андрей, ты мужчина, ничего не бойся, — обнимая, пробормотал Зёма на ухо.

У самого волосы встали дыбом, сердце рвалось из груди так, что перехватывало дыхание.

— А я и не боюсь, — ответил он. — Только мурашки по коже почему-то.

— У меня тоже, но…

Зёма не договорил. В этот момент он ощутил, что ЭТО опустилось ему на голову, коснувшись макушки. В глазах полыхнуло. И в голове послышались отчетливо слышимые слова:

Кровью чёрною красит закат

Света белого скрыты дары.

Мало кто здесь сумел бы спастись

По земле прошагал страшный век — Рагнарёк!

Боль и страх пробегут вслед за ним.

Тьма, что с запада рыщет,

Никогда не пройдёт.

Мы остались с ним в мире одни.

Мы, да тяжкая доля

жить всегда вопреки.

Поселился в душе подлый страх,

Тот, что ждал с нетерпением

В старых ваших сердцах.

Человечества крах состоял.

Страшный День кинул в бездну,

Потрепал всё, что мог.

Конец Света пришёл, тише жизнь.

Шанс один к миллиону

обернуть время вспять.

Но виднеется свет, ты держись.

Ничего не осталось,

лишь цепляться, борись!

Пляски смерти печальное зрелище.

Вот и череп с пустыми глазницами.

Только в глотку вопьются ей дети земли —

Человек перегрузит планету!

Зёма открыл глаза. Андрейка мелко дрожал, прижимаясь всем телом.

Зиновий ощутил, что, сколько ни пытается, не может разжать руки. Подбежал народ, принялся помогать разжимать сцепленные намертво пальцы.

— Ну, ты даешь, шеф… В поэты пошёл? — подколол Алфёров, расцепив ему пальцы и освободив пацана из цепких объятий.

Андрей отошёл на два шага, но вновь вернулся, уже сам обнимая парня за плечи. Пацан неслабо перепугался.

— Что… что произошло? — Зёма услышал свой голос, но он был таким незнакомым.

А тот другой голос словно всё ещё звучал в голове.

Чей он?

— Как что? Ты продекламировал что-то зловещее, а потом этот летающий шар кинулся на рельсы — и две наши новехонькие рельсы как корова языком слизала. Исчезло всё вместе с шариком, — объяснил Салават.

— Похоже, мы поняли, кто тырит наши рельсы, — заключил Алфёров. — Но с этим мы вряд ли что-то сделаем. Разве что Вики сачок какой изобретёт особый. Но дураков нет. Кто на молнии полезет?

Блондинка покачала головой, отрекаясь от подобных изобретений:

— С разрядом статического электричества, который растворяет металл, лучше не шутить. Взрыв будет такой, что от состава может ничего не оставить.

Зёма ощутил, как в тело вернулись силы. Вновь обнял Андрейку, приподнялся. Ноги дрожали, но идти вроде можно было.

И он сказал лишь то, что сейчас устраивало всех больше всего:

— Ребята, идёмте обедать, а?

Возражений не поступило. От пережитого у всех порядком разыгрался аппетит.