Граф Суворов. Том 12

Глава 17

И угораздило меня попасть на весенний бал дебютанток? Я о нем не то что думать забыл, вообще считал что он должен быть один в году. Это теперь, окружившие меня плотной группой супруги, ехидно хихикая объяснили, что таких балов четыре в год. Просто я был на столько оторван от светской жизни, что совершенно об этом не думал.

А вот девушки не забывали о маленьких женских праздниках, и когда они сумели подготовиться к балу я совершенно не представлял. Все же были заняты с утра до поздней ночи, высыпались исключительно благодаря разогнанному организму и вообще мало походили на людей. Но нет.

Сегодняшний бал, как и любой бал дебютанток, был тематическим, и если мужчинам было позволено оставаться в костюмах или подходящих им по статусу военной парадной форме, то девушки облачились в платья изображающие весенние деревья цветущие в их краях. И уж тут у кого как играла фантазия.

Ангелина, самая не опытная по части светских нарядов, но успевшая за год обвыкнуться со статусом княжны, выбрала себе темно бардовое облегающее вечернее платье, украшенное крохотными розовыми цветами. Вроде это должно было значить цветущую яблоню, но я мог ошибаться.

Зато с нарядом Инги всё было сразу понятно — на сукне цвета свежих еловых иголок блестели небольшие золотые шишечки, и пятна распускающихся едва заметных листочков. Инга не стала пренебрегать фальш-юбкой, идущей словно раскидистые ветви благородных голубых елей.

Мария же выбрала образ Русской березы. Стройной, хотя с её выдающимися формами было тяжело ассоциировать тело со стволом, полосатая и обвешенная гирляндами из крошечных «сережек», появляющихся на березах по весне. И хотя все три мои супруги были просто неотразимы, в зале ещё было на что посмотреть.

— Княжна Ольга Вяземская с кавалером! — объявил глашатай, и в зал, чуть смущаясь, вошел Таран, ведя под руку свою возлюбленную. Глядя на похорошевшую стройную Ольгу, наконец отказавшуюся от короткой пацанской шевелюры, где-то в глубине души у меня заворочался червячок, будто говорящий «и это тоже могло быть твоим», но я с легкостью его подавил, взглянув на своих девушек.

— Княжна Елена Пожарская-Рублева, с супругом. — продолжил конферансье называть гостей, и ни от кого в зале не укрылось что титул супруга назван не был. Леха всё еще смотрелся на фоне Лены не очень большим. Это бурят свою подругу мог заслонить трижды. Но физические тренировки, выработка правильных гормонов и обильное питание сделали свое дело. Так что он больше не выглядел как бедный родственник, скорее, как равный и в плечах, и в мускулатуре. Еще годик и обгонит.

— Нужно узнать, это его так оскорбить хотели, или… — проговорил я.

— Нет, дорогой, ну что ты. — тут же ответила Ангелина. — Мы просто решили подождать его аккредитации. Как и с Ивелем. Если они сумеют подтвердить седьмой ранг, можно будет похлопотать над княжескими титулами.

— Или выдать их царской волей, если сумеем прибрать к рукам трон раньше. — хищно улыбнувшись заметила Мария. — Они наши… соратники, которые не раз доказали свою полезность и силу. И в отличие от многих титулованных молодых людей они не застряли на одном месте.

— И много у нас тех, кто застрял? — удивленно спросил я.

— Достаточно. — уклончиво ответила Мария. — К слову, Миша тоже будет со своей… нашли друг друга.

— Вижу ты не очень довольна. — проговорил я, опознав её настроение даже под вежливой улыбкой. — Они могут нам помешать?

— Скорее доставить в будущем проблемы. А вот и они, сам увидишь. — сказала Мария, кивнув в сторону входа.

— Княжна Елизавета Демидова и княжич Михаил Долгорукий. — объявил герольд, и я с удивлением посмотрел на вошедшую пару.

Михаил, ну скажем так не светился от счастья, но держался гордо и уверенно. Рядом шла девушка в зеленом платье, чем-то похожем на то что на Инге. Хотя моя супруга выделялась куда более величественно. Но тут вопрос в том, что с хорошими стилистами визажистами и дизайнерами любая дурнушка будет выглядеть ослепительно. Другое дело, сможет ли она себя соответственно вести и держать себя. Лиза умела.

— Кажется из них выйдет неплохая пара. — пожал я плечами.

— Только оппозиционная… — мрачно заметила Мария. — Они станут второй по силе семьей империи, после нашей. Если у папы не появится еще одного ребенка…

— Ну да, если у Екатерины получится признать второго сына Романовым, Демидовы мгновенно станут великим родом. Хотя они и так не малый, но лишились наследника… — проговорила Инга. — Думаю они составят костяк оппозиционной фракции, лет через десять.

— Только если мы займем престол. — заметила Ангелина.

— Не «если», а «когда». — поправила её Мария. — У нас иного выхода нет.

— Есть, но будет сложно. — ответила Инга. — Наши земли разрозненные, далеко друг от друга, без единой системы безопасности и коммуникаций. Если род Суворова-Меньшикова-Ляпинского-Морозова станет независимым, нам придется несладко. Скорее всего придется продать большую часть промежуточных, даже ликвидных земель, и распределить владения между севером и югом. Отказаться от всех предприятий или перенести их на северный Урал, потому что на юге будет опасность прорыва тварей…

— Всё, достаточно. — оборвал я её рассуждения. — Я прекрасно понял вашу мысль, или становится императором, или организовывать мощное государство внутри государства. А на это не пойдет уже будущий правитель, снова смута и война. Допустить такой вариант мы не можем.

— Вот и славно. — улыбнулась Мария, и потянувшись поцеловала меня в щёку.

— Как же всё же хорошо, что не мы хозяйки вечера. — вздохнула Инга, глядя на то, как к Екатерине буквально толпами люди стоят, не протолкнуться. К нам тоже регулярно подходили поздороваться и пожелать здоровья, но куда меньше людей.

— Не особенно, они же не просто так стоят, они обсуждают вещи, которые могут нам аукнуться. — заметила Мария. — Показывают свою лояльность и готовность служить. Понятно, что этот бал организовывала именно она, и часть наших сторонников не позволили, но тенденция мне всё равно не нравится.

Я тихонько сжал ладонь первой супруги, и она улыбнулась, замолкая. К нам как раз направились очередные гости, расстаравшиеся в комплиментах моим женам и заверении в вечной дружбе и почтении. Стоили такие заверения ровным счетом ничего, но как жест вежливости вполне соответствовали мероприятию.

— Ваше императорское высочество, великолепные дамы. — чуть поклонившись всем по очереди поздоровался Михаил. — Рад что вы нашли время для такого мероприятия. Слышал дела на фронте немного наладились с возвращением кавказкой эскадры на позиции. А вот сам князь задерживается. Его даже сегодня не видно.

— А ведь, верно. — проговорила Мария, цепким взглядом окинув толпу. — И супруги его не видно, а ведь дочь как раз должна на первый бал пойти, ей сейчас двенадцать или тринадцать. Может что-то случилось?

— Или они просто не получили приглашение. — заметила Ангелина, после чего на ней скрестились укоризненные взгляды двух других моих супруг и Елизаветы, которая хоть и поклонилась, но до сих пор молчала.

— Это и есть «что-то случилось». — вздохнув пояснила Инга. — Они точно должны были прийти, как одни из главный сторонников и сподвижников. Значит они впали в немилость, за то, что войскам пришлось вернуться на передовую. Переиграл их Петр Николаевич, а вина пала на Юсуповых.

— Они оправятся. — отмахнулась Мария. — Но звоночек хороший. Второго такого рода у её императорского величества нет.

— Вы против императрицы-матери? — ехидно улыбнувшись спросила Елизавета.

— Против? — удивленно посмотрела на неё Ангелина. — Что за глупость.

— Ох, дорогая, всё же ведущая из тебя куда лучше. — вздохнула Мария, покачав головой. — Но у каждого своя роль, верно, ваше сиятельство?

— Конечно. — чуть смутившись сделала небольшой поклон Елизавета. Михаил нахмурился, но ничего на это не сказал.

— Как самочувствие вашего отца? — спросил я, и парень даже вздрогнул.

— Очень хорошо, ваше высочество. — ответил Долгорукий. — С тех пор как вы его исцелили он быстро идет на поправку, хотя мы даже не надеялись на такой результат.

— Рад. А как ваш прогресс? — поинтересовался я, активируя истинный взор. — Я вижу раскрытие второго и третьего энергетического потенциала. Не волнуйтесь, все в полном порядке, почти. Немного поправить контур придется, но направление верное.

— Магистр, я… могу подойти позже? — спросил Михаил, смутив свою спутницу.

— Ты всегда можешь обратиться ко мне. — кивнул я, заставив Елизавету нахмурится ещё больше. — Твое развитие, это не только твое дело. Любое отклонение может сильно повлиять на дальнейший рост, завести в тупик или даже привести к деградации энергетических каналов.

— А что вы будете делать с теми, кто не вступил в ваш орден? — спросила с вызовом Елизавета, за что тут же получила тычок под ребра и гневный взгляд от Михаила.

— Не стоит скрывать свои эмоции. — улыбнулся я, глядя на двоюродного брата Марии. — Тем более что ответить на это не сложно. У вас, княжна, сейчас твердый девятый ранг, совсем не плохо в ваши семнадцать лет. Верно?

— Да. — не без гордости ответила Елизавета.

— Вы большая молодец. Без шуток. — кивнул я, но улыбки моих супруг были куда красноречивее слов. — Я искренне считаю, что нельзя заставлять людей становиться сильнее, это их собственный выбор. Рано или поздно появятся учителя вне ордена, и я не считаю это проблемой, тем более что пока они обучаются основам, идущие по проторенной дороге уже достигнут в несколько раз больше.

— Прошу прощения, ваше высочество, спасибо что уделили нам время. — вновь поклонился Михаил. — Хорошего вам вечера.

— И вам. — ответил я с улыбкой. Долгорукому удалось сохранить внешнее спокойствие и достоинство, но я прекрасно видел, как он раздражен поведением подруги, и когда они отошли в сторону дал знак девушкам, чтобы они помолчали. Всё же использовать усиленное восприятие в полном людей бальном зале было проблематично.

— Ты что делаешь? — шепотом спросил Михаил у подруги. — Зачем его провоцируешь, хочешь наши отношения испортить до свадьбы?

— И что он сделает? Как только Екатерина объявит о передаче наследства к Давиду, мнение Суворова станет безразлично всему свету. — фыркнув ответила Демидова. — Ты видел с каким презрением он похвалил мой девятый ранг?

— Заткнись. — попросил Михаил, гневно взглянув на задохнувшуюся от возмущения. — Ты не понимаешь, о чем речь, верно? Вон, видишь того простолюдина.

— Рублева? Но говорили же, что он бастард? — нахмурившись возразила Лиза.

— Без разницы. Он уже подтвердил восьмой, а по факту ближе к седьмому. — оборвал её Михаил. — А вон тот, барон? Догадываешься почему Вяземская с таим спокойствием появилась на бале дебютанток в его компании? У него уже седьмой. Титул князя фактически у него в кармане.

— Ты шутишь? — нахмурившись проговорила Елизавета. — А какой ранг тогда ранг у цесаревича?

— Подтвержденный шестой. — ответил Михаил. — Он его не афиширует, но я многократно видел, как он применяет объемно-стихийные конструкты. Не говоря уже об ордене и развитии внутренней силы. Если хочешь, чтобы наша помолвка состоялась, даже не думай огрызаться на цесаревича. А брат твой может до совершеннолетия и не дожить.

— Юсуповы так и не пришли? — осмотрев зал спросила Екатерина у своей фрейлины, княгини Бажовой.

— Нет, ваше императорское величество, ни князя, ни супруги с детьми. — ответила та, заставив Екатерину еще больше нахмурится. Вечер в целом проходил нормально, во дворце собрались почти все её сторонники, но были и раздражающие факторы.

Многие из приглашенных подходили к Александру и супругам, и не только чтобы поздороваться, они останавливались, о чем-то переговаривались. Некоторые пожимали руки. И хотя большинство могло бы сказать, что это не более чем жесты вежливости и доброй воли, она прекрасно понимала, что это неприятный звоночек.

Если сегодня ей не удастся осуществить договоренность с патриархом, те же люди что клянутся ей в вечной верности уже завтра будут делать то же самое по отношению к Чужаку. И хотя мнение света, особенно после очередного ножа в спину от брата, волновало Екатерину не так сильно, но вот действия Бориса… как минимум бесили.

Вернувшийся супруг был совершенно не тем человеком что шестнадцать лет назад отправился в Тунгусскую зону. Он и раньше был мрачным и сосредоточенным, часто не ставящим ни во что людей, особенно слуг, но то во что он превратился сейчас вообще сложно было назвать человеком. А эта его привычка давить диссонансом…

Он обещал вернуть Екатерине силы перед отъездом. Обещал вновь настроить камень, и попросил за это не так чтобы много — помочь в отлучении от престола Александра. После всего произошедшего это была, пожалуй, единственная позиция по которой сходились их мнения. Вот только Екатерина не собиралась сдаваться.

Отдать трон ещё даже не родившимся внукам, когда под боком есть родной сын, которого она наконец сможет воспитывать сама. Совершенно нормальный, здоровый ребенок, а не валяющийся в коме инвалид — что это если не счастье? Ему не хватает только правильной фамилии и возможности унаследовать престол. А уж она воспитает из него настоящего императора. Да и времени будет достаточно.

Править еще пятнадцать-двадцать лет, растить и воспитывать любимое чадо, наконец не вкладывать все силы в безвольный труп, а заниматься государственными делами и своими исследованиями на правах полноправной императрицы. Обо всем этом ещё два года назад она могла только мечтать. И оставался только один скользкий вопрос.

Борис не желал признания бастарда. Да, в ровной степени он не считал своим сыном Александра, не раз называя его чужаком. Но к её ребенку относился вовсе как к мерзкому отродью, которое не заслужило жизни. И это после того, как сам он шлялся непонятно, где столько лет! Пусть он даже не может больше иметь детей, она то тут при чем? Да и сколько девок он успел перепортить за эти годы?

— Госпожа, пора. — напомнила княгиня Бажова, и Екатерина кивнула.

Пока Бориса нет в столице, она должна успеть. Сделать всё сейчас, пока ещё не поздно. Пока дворянское собрание Петрограда не сделало то же заявление что и боярская дума. Не стоит идти против обеих палат парламента, особенно в столь неспокойное время. Но другого выхода нет, как и более удачного момента.

Уж слишком усиливаются позиции Александра. Да и дар… Екатерина не видела всё так как видели её супруг и первый сын, но стала свидетелем их перепалки и прекрасно ощутила на себе тот гнев, которого Александр даже не почувствовал. Личная сила решала в этом мире далеко не всё, но очень многое. И Борис тому живой пример.

— Патриарх вылетел, будет через пять минут. — произнесла фрейлина, и императрица улыбнулась. Что же, теперь отступать некуда. Она не даром собирала столько сторонников. Даже если Борис ворвется сейчас в зал, и в гневе прикажет ей остановится, он не посмеет убить столько наследников и глав великих боярских семей.

Может использовать князей и их дочерей, в виде живого щита, не слишком красиво, но муки совести Екатерину по этому поводу точно грызть не будут. Главное теперь чтобы все нужные части оказались на своих местах. Всё же регалии императорской власти — не те вещи, которые можно игнорировать при проведении ритуалов, таких как крещение будущего Романова.

— Катер на подлете. — через полторы минуты заметила Бажова. — Что с дитя?

— Всё будет хорошо. — улыбнулась Екатерина. Её стоило гигантских усилий, узнать кто именно держит её сына в заложниках. Но, к счастью, у Бориса оставалось не так много открытых сторонников, пусть и верных. Да и предложить в его отсутствие Екатерина могла многое.

Это пусть у Александра нет понимания что такое владения Романовых, а она прекрасно знала, что почти половина страны принадлежала ей. Ну пусть ен её, а императорскому роду, но сейчас она эти два понятия не разделяла. Как и государственный бюджет со своим собственным. И если не удалось купить сторонников Бориса, с надсмотрщиками и няней все прошло куда спокойней.

Оставалось только дождаться пока малыша доставят во дворец, а из императорского алмазного фонда достанут нужный камень, крестик и золотую утварь. Главное, чтобы не вернулся Борис, а даже если вернется — ничего страшного, здесь слишком много людей чтобы он проявил себя.

— Они готовы. — шепнула Ангелина, прочитав сообщение на коммуникаторе. — С минуты на минуту всё начнется.

— Уже. — заметила Мария, указав на поднимающуюся на балкон Екатерину. В истинном зрении я без труда различил как искажена крайним волнением аура императрицы, но держалась она великолепно, не показывая и тени сомнения.

— Екатерина Николаевна Романова, императрица всея Руси! — громогласно объявил глашатай, и мать вышла на небольшой балкон, располагавшийся над залом.

— Дорогие гости, я сердечно приветствую вас всех на этом замечательном празднике — первом дне весны. — уверенно проговорила Екатерина. — От лица всего императорского дома я рада что в это неспокойное время вы остаетесь верны державе и её главе. Вы самые сильные, отважные и верные сыны нашей страны, и потому сегодня я подготовила для вас небольшой подарок. Честь стать свидетелями крещения моего сына, Давида, что получит во Христе новое имя и фамилию.

По залу пробежали обеспокоенные шепотки, кое где перерастающие в возмущенные высказывания. Это мы были в курсе планов императрицы-матери, просто потому что устраивал это представление Филарет, а многих держали в неведении до последнего. Но вот о решении государевой думы знали все, и сейчас Екатерина фактически наплевала на мнение высокого аристократического органа.

— Священное таинство состоится через полчаса в часовне зимнего дворца, куда вас проводят слуги. — продолжила Екатерина. — Те же кто посчитает это лишним, могут покинуть зал и дворец, никого удерживать силой я не стану.

— Сильное заявление. — усмехнулась Мария. — Даже идиоту будет ясно что любой покинувший зал после этих слов окажется в опале у императрицы и её младшего сына. Так что дураков будет мало. А вот принципиальные люди найдутся. Вон, уже собираются противники крещения.

— И верно. — кивнул я, улыбнувшись моим соратникам, постепенно сбивающимся в кучку. И были там не только мои близкие товарищи и друзья, но и совершенно малознакомые личности, которые лишь подходили поздороваться, но при этом н собирались отказываться от позиции занятой ещё при голосовании в думе.

— Нужно предупредить их что в часовню всё равно нужно идти. — сказал я, ведя за собой девушек. — Дамы и господа, я так же рад вас приветствовать и приглашаю в церковь уже от своего имени. Уверен, это будет чрезвычайно интересное зрелище.

— Простите, ваше высочество, но разве нам не стоит бойкотировать крещение Давида? — удивленно спросил Рублев. — Это может сильно навредить вам.

— Нисколько. — улыбнувшись заверил я товарища. — Идемте, вы всё увидите.

Возражать никто не стал, так что через пять минут мы вместе с большей частью аристократов, присутствовавших на балу, уже стояли в зале церкви. При этом все желающие не влезли, но для нас место приберегли в самом первом ряду, у стоящей возле иконостаса купели.

— Александр. — холодно проговорила Екатерина, подойдя ближе.

— Матушка. — улыбнувшись ответил я.

— Что ты задумал? — не выдержав спросила императрица спустя несколько секунд. — Или решил поддержать крещение моего сына?

— Никогда не был против. — пожал я плечами. — Пока я жив, он останется младшим, обе палаты парламента будут за меня, да и силы… простите уж, но на нашей стороне. Так что я никогда не считал его угрозой, и совершенно не против чтобы вы позволили своему второму ребенку сменить фамилию.

— Действительно? — нахмурившись проговорила Екатерина. — Если ты помешаешь церемонии, станешь моим врагом до конца дней. Моих и ли твоих — не так важно. У меня довольно сторонников.

— Даже не подумаю. — улыбнувшись ответил я. — То, чтобы сегодня церемония прошла спокойно и в полном соответствии с традициями — и в моих интересах.

— Что же… хорошо. — проговорила Екатерина. не спуская с меня напряженного взгляда. — Если ты не против, то это многое поменяет.

— Я уже не раз говорил, для меня престол не самоцель. — ответил я. — Но и отказываться от него я так просто не собираюсь. Мой отец, ваш муж, будь он с нами, ещё мог бы помешать… но не остальные.

— Ты не абсолют, не вне категорий, и то, что тебя поддерживает Петр — мало значит. — сухо проговорила Екатерина. — Люди будут верны императорскому роду.

— Совершенно верно. — кивнул я, окончательно запутав мать. Она, вместе со свой фрейлиной отошла на соседний ряд, а через несколько секунд в зал вошло множество служек. Они расступились, пропуская вперед Филарета, и у меня аж дыхание перехватило. Куда делся тот скромный отец церкви, с которым я регулярно пересекался?

Вместо черно-белых одежд на патриархе всё сверкало от золота и драгоценных камней. Мантия, ряса… я даже не знаю, как назывались все эти предметы обихода, вроде торчащих в стороны золотых наплечников. А на голове его красовалась корона-купол, да такая что удивительно как он её на плечах умудрялся держать. Сколько она вообще весила? Да шапка Мономаха по сравнению с ней — деревенская самоделка.

— Дети мои, да ниспошлет отец небесный благодать на вас и семьи ваши… — начал нараспев читать Филарет и за ним тут же потянулся хор голосов. Обычная речь превратилась в льющуюся по залу мелодию, и многие как завороженные повторяли за патриархом слова молитвы.

Даже у меня, довольно устойчивого психически, несколько раз в голове звучали позывы, что уж говорить о моих супругах? Хорошо хоть на колени не упали, хотя и такие в зале присутствовали. Вообще зрелище почти маскарадных платьев в сочетании со скромными платками, которые выдавали всем женщинам при входе, было очень контрастным и нелепым. Но даже зная, что будет дальше мы не могли себе позволить одеться иначе, поставив под угрозу весь план.

За молитвой не многие заметили, как большую купель унесли за иконостас, а перед ним, на возвышение, поставили кафедру, закрытую полотенцем с вышитым золотым узором и гербом Российской империи. Я слышал, как люди начали перешептываться, а Екатерина озираться по сторонам, но, когда она начала догадываться что всё идет не по её плану, было уже поздно.

—…сегодня мы собрались здесь, чтобы провести наиважнейший для страны и мира в православии ритуал. — продолжал патриарх, поднявшись на возвышение. — Помазание на царство цесаревича Александра.

— Нет. — прошептала Екатерина, выпученными глазами глядя на небольшую чашу, обнаружившуюся под полотенцем — Августову крабицу. — НЕТ!

— Сын божий Александр Борисович Романов, подойди ко мне. — не обращая внимания на возмущенный крик императрицы проговорил Филарет, и я, в сопровождении супруг, вышел вперед. Рядом встали мои соратники, а на плечи легла царская мантия, добытая Василием и Константином.

— Нет! — продолжала твердить Екатерина, но её уже никто не слушал.

— Во имя отца, и сына, и святаго духа. — разносился по церки громкий уверенный голос патриарха, крестившего меня металлической кисточкой, за которой оставался след масла. — Благословляю тебя, сын божий, Александр, на свершения великие и…

— НЕТ! — чуть ли не завизжала Екатерина, и по залу прошел хорошо знакомый мне диссонансный звон. Не сдающаяся императрица решила использовать последнее оружие — открыть врата прямо здесь. И как оказалось, ей для этого даже не нужен был камень.