Голос металла

Глава 6

Ближе к обеду бурление на территории вокзала начало постепенно стихать. Прибывшие пассажиры разбрелись по городу, обустраивая свои дела, и, воспользовавшись наступившим относительным затишьем, к торговым рядам потянулись члены экипажей и капитаны эшелонов. Эта публика уже никуда не торопилась, а потому обстановка и на площади и в переулке приобрела куда более умиротворенный характер.

Здесь многие продавцы и покупатели были уже давно знакомы, некоторые даже специально готовили особый товар для старых проверенных клиентов. То тут, то там завязывались непринужденные дружеские беседы, слышался смех и доносился звон вытащенной из-под прилавков посуды. Торп также пребывал в прекрасном настроении. Он встретил нескольких старых знакомых, которым, помимо всего прочего, сумел продать еще два ножа.

Убедившись, что к его железкам никто более не проявляет интереса, кузнец собрал свой скарб и, погрузив его на телегу, отправился к головному эшелону, чтобы засвидетельствовать свое почтение капитану Лажонну.

Неспешно шагая вдоль каравана и ведя под уздцы свою сонную кобылу, Торп снова и снова оглядывался на огромные механизмы, вокруг которых, вскарабкавшись по приставленным лестницам, суетились вооруженные тряпками и масленками техники. Как он ни старался, ему так и не удавалось до конца подавить в себе чувство тревожности, и он по-прежнему видел в застывших железных балках и потрескивающих остывающих котлах дремлющую угрозу.

– Кого ты там высматриваешь, Торп?! – послышался сверху знакомый хриплый голос. – Если меня ищешь, то я здесь!

Задрав голову, кузнец увидел выглядывавшего из окна верхней палубы седобородого старика.

– Мое почтение, капитан! – крикнул он в ответ. – Я ваш заказ привез! Как и договаривались!

– Отрадно слышать! Ты подходи к нашему вагону пока, а я сейчас спущусь.

Торп кивнул и, дернув за уздцы, поторопил свою кобылку. К тому моменту, как к нему по трапу спустился Лажонн, он уже успел сгрузить на землю два увесистых деревянных ящика.

– Здорово, старина! – капитан крепко стиснул ладонь Торпа, а после и вовсе заключил кузнеца в объятия. – По твоей довольной физиономии я вижу, что дела у кузницы идут вполне неплохо!

Лажонн был почти на голову его ниже, но излучал столь мощную харизму, что рядом с ним кузнец чувствовал себя маленьким и неприметным. На его морщинистом загорелом лице выделялись светлые круги, оставленные вокруг глаз защитными очками, что делало полноватого и добродушного капитана немного похожим на панду, только наоборот.

– Да уж, день сегодня выдался удачный, – кузнец откинул крышки ящиков. – Вот заказанные вами цепи и все остальное. Крюки, проушины…

– Какая прелесть! – Лажонн подхватил одну из цепей и вытащил из ящика. Он тряхнул ей, прислушиваясь к издаваемому звеньями лязгу. – Во-о-о-т, совсем другое дело! Не чета тому гнилому хламу, что наши халтурщики в Кверенсе предлагают. Их поделки только и делают, что расклепываются и рвутся в самый ответственный момент. А тут сразу видно, что сработано на совесть!

Наблюдая за тем, как немолодой и убеленный сединами капитан радуется, точно ребенок, дорвавшийся до любимой игрушки, Торп не смог сдержать довольной ухмылки, на которую, впрочем, имел полное право.

Если в области создания сложных механизмов специалисты из Кверенса и Фланндора и ушли далеко вперед, то вот с качеством металла дела у них обстояли куда как хуже. Торп неоднократно убеждался, что привозимые из Кверенса инструменты, посуда и другие изделия всегда оказывались изготовлены из весьма посредственного железа, мягкого и ломкого (поэтому именно привозные гвозди он использовал для эффектной демонстрации своих клещей). Да, качество обработки у них всегда было на высоте, но для обеспечения необходимой прочности тамошним производителям приходилось использовать заметно больше материала, что неизбежно приводило к увеличению веса конечных изделий и съедало весь возможный выигрыш.

Сказанное в полной мере относилось и ко всему прочему, включая пресловутые цепи. Торп с Вальхемом потратили немало времени и сил, доводя свою продукцию до совершенства, и теперь их усилия окупались сторицей с каждым прибывающим в Цигбел караваном. Капитаны и техники, однажды познакомившись с качеством предлагаемого Торпом ассортимента, возвращались к нему снова и снова.

– Отлично! Просто отлично! – продолжал приговаривать копающийся в ящиках Лажонн.

– Лучшему клиенту – лучший товар! – хмыкнул Торп, горделиво выпятив грудь.

– Чудесно! – капитан захлопнул крышки и выпрямился.

Он запустил руку за пазуху и достал увесистый кошель.

– Вот, как и договаривались.

– Премного благодарен! – позвякивающий мешочек скрылся в недрах куртки кузнеца.

– И еще списочек заказов на следующий раз, – следом за мешочком проследовал небольшой листок бумаги. – Загрузить не подсобишь?

Торп с Лажонном подтащили ящики ко второму сегменту зеленого эшелона, и капитан распахнул широкий люк, открывающий доступ в грузовой трюм. В принципе, если положить настил, то в этот проем можно было бы без особого труда закатить аж всю телегу Торпа вместе с лошадкой.

Они закинули сундуки внутрь и закрепили их, притянув канатами к полу. После чего капитан, довольно крякнув и отряхнув ладони, кивнул на тянущиеся вдоль стен стеллажи.

– Глянь, если хочешь, авось что в кузне пригодится.

– Хорошо, я посмотрю, – Торп подошел ближе, изучая разложенные на полках прутки, слитки и мотки проволоки.

– Скажи, если вдруг что найдешь, а я пока наверх сгоняю.

Лажонн загремел ботинками по ведущей на вторую палубу лестнице, а Торп только тяжко вздохнул. И зачем он только на Вальхема накричал? Как он теперь без него тут разбираться будет?

Мальчишка, пользуясь своим чутьем, сразу указывал на те образцы, которые требовались. Потом, в кузнице, они добавляли выбранные им материалы в выплавляемые отливки, что иногда разительно меняло свойства железа. Но самостоятельно сориентироваться в предлагаемом многообразии Торп не мог, а потому, вздохнув еще раз, наугад выбрал несколько небольших слитков – одни из рыжего металла, другие из матово-серебристого и пару каких-то темных и весьма увесистых, и отнес их в телегу.

Лажонн вскоре вернулся с бутылкой и двумя стаканами, предложив отметить их встречу. Кузнец, соблюдая необходимый ритуал, некоторое время отнекивался, но потом все же дал себя уговорить. Они присели на нижнюю ступеньку трапа, потягивая вино и непринужденно болтая о всяческой ерунде.

За первой бутылкой последовала вторая, после которой Торпу понадобилось изрядно поднапрячь остатки силы воли, чтобы подняться на ноги.

– Мне… пожалуй… пора уже, ­– он шумно выдохнул, сражаясь с гуляющей под ногами мостовой.

– Ну, как скажешь, – раскрасневшийся Лажонн встал рядом, ухватившись за борт телеги, – пора, значит пора. Такова судьба.

– Сколько с меня за железки-то? – кузнец запустил руку за пазуху, пытаясь поймать уворачивающийся от его пальцев кошель.

– Да брось ты! Я их все равно только для тебя вожу, никому другому они без надобности.

– Но не могу же я… хотя нет, подожди! – Торп перегнулся через борт телеги, роясь в своих тюках. – Вот! Подарок для старого друга!

Он протянул Лажонну последний остававшийся у него нож.

– Самая лучшая сталь на всем белом свете! Не гнется, не ломается, почти не тупится! – Он с некоторой опаской проследил за тем, как капитан осторожно сбрил несколько волосков на своем запястье, – Видишь? Можно даже как бритвой пользоваться!

– Стоящая вещь! – согласился Лажонн. – И почем?

– Я же говорю – подарок! – обиженно насупился Торп. – Деньги я и на других покупателях заработаю, благо такие ножички у меня сегодня с руками отрывали. Кстати!

– Что? – капитан убрал нож в протянутый ему кожаный чехол.

– Одну шутку у меня прикупил сошедший с Правительственного Эшелона какой-то армейский чин. Судя по всему, довольно высокопоставленный. Ты, часом, не знаешь, что это за птица?

– А-а-а, этот-то! Так то Имперский Инспектор! Будет тут порядок наводить и провинившиеся головы откручивать, – Лажонн невесело рассмеялся. – Поговаривают, что Братья крайне недовольны низкими сборами налогов и податей, так что времена тут у вас намечаются интересные.

– О! – кузнец, уже перекинувший одну ногу через борт телеги, завис на полпути. – Такой поворот мало кому тут понравится.

– Это точно! – капитан мягко подтолкнул приятеля, помогая ему забраться. – Я бы этому Инспектору посоветовал очень внимательно следить за тем, что происходит у него за спиной. Некоторым уважаемым людям его приезд – как ножом по горлу. А то и что похуже.

– То-то Сварган такой невеселый был сегодня! – сообразил Торп. – Да и свернулся он неожиданно рано. Империя вряд ли одобрит те товары, что он продает из-под прилавка.

– Да уж, не позавидуешь, – кивнул Лажонн. – К счастью, мы основное веселье уже не застанем, Несколько дней еще постоим – передохнем, загрузимся, запасы пополним – и обратно. Так что, если вдруг еще что надумаешь – забегай.

Всю обратную дорогу в голове у Торпа крутились беспокойные мысли, связанные с визитом столь важного чинуши и возможными неприятностями, которые его появление может повлечь.

Цигбел всегда считался тихим уголком, достаточно удаленным от столичных интриг, чтобы его жители могли строить свой быт без оглядки на царящие в Кверенсе настроения и исходящие оттуда указы. Появление Инспектора почти наверняка означало, что с прежними беззаботными временами придется попрощаться.

Тем не менее, грядущие перемены вовсе не означали, что необходимо прямо сейчас перекраивать все свои планы. А потому Торп все же заскочил в магазинчик, чтобы прикупить объемистую бутыль уксуса.

И теперь он неспешно катил домой, обнимая приобретение одной рукой, а в другой держа врученную на прощание Лажонном початую флягу вина. Его лошадка прекрасно знала дорогу, а потому можно было отпустить вожжи и спокойно наслаждаться пока еще теплым осенним вечером и умиротворяющим ритмичным плеском рубинового напитка.

А Вальхем-то не промах! Неизвестно, откуда в его беспокойной башке берутся подобные идеи, но подавляющее их большинство оборачивались в итоге неплохой прибылью. Кузница Торпа пользовалась репутацией производителя лучших в округе инструментов во многом благодаря именно его крайне полезным озарениям.

Торп нисколько не сомневался, что люди, купившие сегодня у него ножи, послужат отличными рекламными агентами, что разнесут соответствующие вести по всей Империи. Будут потом специально приезжать, чтобы у него закупиться. Лажонн, к примеру, даже сделал небольшой бизнес на перепродаже его цепей, тщательно скрывая от всех любопытствующих имя реального производителя.

Новую технологию ковки впредь следует теперь применять как можно шире, поскольку со следующим прибывшим эшелоном покупателей может изрядно прибавиться. Так что надо бы наклепать подобных ножичков и прочих инструментов побольше.

А специфический узор, проявляющийся при кипячении лезвий в уксусе, может служить своего рода уникальным авторским клеймом, однозначно указывающим на происхождение клинка. Ведь никто другой воспроизвести его не сможет. Главное – сохранить в тайне секрет их изготовления!

Дома, с горем пополам разгрузив телегу и загнав лошадь в стойло, Торп уселся за столом и принялся пересчитывать свою добычу. Он складывал монеты в аккуратные столбики и, по мере того, как они росли, следом поднималось и его настроение.

Хелема, видя, что день у супруга сегодня удался, хлопотала у плиты, и вскоре по кухне распространился аппетитный аромат жаркого.

Когда свое место занял последний столбик, кузнец довольно крякнул и откинулся назад, любуясь своей добычей. У него уже давно не случалось такой бойкой торговли, и маленькая совестливая заноза в глубине души нашептывала ему, что такой результат – не только его заслуга.

– Мать! – окликнул он жену. – Позови-ка Вальку! Хватит ему уже дуться-то!

– Да он и не обиделся особо, – хмыкнула Хелема и, переставив сковородку с огня на стол, вышла с кухни.

Вопреки ее заверениям, представший перед отчимом Вальхем выглядел угрюмым и насупившимся. Он ожидал продолжения утреннего нагоняя и загодя подготовился к худшему. Впрочем, добродушно-расслабленный вид Торпа, плюс выстроившиеся перед ним ряды поблескивающих медью и серебром монет, сразу давали понять, что взбучки вроде бы не предвидится.

– Вот, – кузнец подтолкнул к нему два медных столбика, – твоя доля. Ты заслужил.

Парень, не сказав ни слова, проворно сгреб монеты в карман. Он опасался, что отчим может и передумать, а потому действовать приходилось быстро. Вся его поза говорила о том, что мальчишка готов в любую секунду снова дать стрекача. Выглянувшая из-за его плеча Хелема громко рассмеялась.

– Да расслабься ты уже! Видишь же, как удачно все сложилось, и не злится он на тебя больше.

Сориентировавшись, Торп выволок из угла купленную бутыль с уксусом и водрузил ее на стол.

– Вот, смотри, я еще кислятины раздобыл, будем по твоему рецепту ножички мариновать. Что скажешь?

– Ну… – Вальхем подтащил к себе табурет и сел, – если дело стоящее…

– Ты же сам видишь, – кузнец кивнул на заполонившие стол монеты. – Но только тс-с-с! Никому ничего не рассказывай. Пусть это так и останется нашим семейным секретом. Дурень кричит, мудрый молчит, ты же знаешь.

Подобным образом заканчивалось обсуждение любого предложенного Вальхемом удачного нововведения. Торп немедленно засекречивал все их наработки и строго-настрого запрещал кому-либо о них рассказывать. Сам же он в дальнейшем не жалел красок, развешивая доверчивым клиентам на уши лапшу про «уникальный опыт», «профессиональное чутье» и те самые «семейные секреты, передающиеся из поколения в поколение». Похоже, в какой-то момент он даже сам начинал верить, что именно так все и обстоит, отчего его словеса становились только убедительней. А Вальхем, как и прежде, продолжал пребывать в роли неприметного чумазого мальчишки-подмастерья, подающего инструменты и поддерживающего огонь в горне.

По сути, Торп просто присваивал себе идеи Вальхема, выдавая их за свои собственные. И тот факт, что он был не в состоянии объяснить, каким образом он пришел к тому или иному решению, и почему оно дает необходимый результат, ровным счетом ничего не менял. Собственно говоря, и сам Вальхем не имел ответов на данные вопросы, а потому – какая разница? Благополучие кузницы в любом случае зависело от их совместных усилий, и он не видел смысла демонстрировать уязвленную гордость и требовать для себя каких-то особых условий.

– И ты, это, – Торп даже немного замялся, – извини, что я сегодня утром… так… ну погорячился, ну бывает.

– Э-м-м-м, – Вальхем даже не знал, как следует реагировать на такой внезапный и совершенно нехарактерный для кузнеца приступ откровенности, – так что там получилось-то?

– Да я же говорю тебе, – его мать закатила глаза, – очень красиво вышло! Как будто дерево железное на срезе. Слои, прожилки… Или ты мне не веришь?

– Однако очень немногие способны оценить эту красоту по достоинству, – кузнец развел руками. – Подавляющему большинству людей подавай что попроще, да попонятней. Что-нибудь гладенькое и блестящее. Как будто и не люди вовсе, а сороки какие-нибудь, честное слово!

– Но тот, вываренный нож у тебя все же кто-то купил, не так ли? – нахмурилась Хелема.

– Ага! – довольно ухмыльнулся Торп. – И ты ни в жизнь не догадаешься, кто именно!

– Тот капитан, что ли? Лас… Леж… как его там?

– Лажонн? Не-е-е, это было бы слишком просто. Бери выше, куда как выше!

– В смысле? – для Хелемы капитаны эшелонов и без того являлись кем-то вроде небожителей, и ее фантазия была просто неспособна представить еще более важных персон.

– Из Кверенса Инспектор прибыл! – кузнец поднял верх указательный палец. – Будет здесь имперские порядки наводить.

Его супруге, однако слово «инспектор», даже произнесенное с заглавной буквы, ровным счетом ни о чем не говорило, так что эффект получился несколько смазанным.

– И что нам с того? – равнодушно пожала она плечами. – Если хочет, может губернатора хоть на лоскуты порезать, да шкварок из него нажарить, мне не жалко. Этот жирный боров уже давно на неприятности напрашивался.

– Ему-то, скорей всего, как раз ничего и не сделается, – Торп скептически покачал головой, – а вот таким как мы простым людям горло могут и пережать.

– Это еще с какой стати? Какое дело Империи до наших забот?

– А ты когда в последний раз в храме Братьев была? Когда в церковную кассу в последний раз монетку бросала? А? То-то же! Видать, у кого-то на самом верху терпение закончилось, и нам прислали эмиссара, чтобы подробно и доходчиво объяснить степень нашего грехопадения.

– Денег им, значит, мало, да?

– Их никогда не бывает много. При любых правителях и при любой власти, – Торп хлопнул ладонями по коленям. – Так что готовьтесь, грядут большие перемены, которые наверняка доберутся и до нашего медвежьего угла.

– Но кузница-то наша не пропадет? – то ли с тревогой, то ли с надеждой спросил Вальхем, кивнув на столбики монет. – Боги приходят и уходят, а хорошие мастера любой власти нужны.

– Нужны, – кивнул его отчим, – и мастера нужны, и деньги тоже. Но есть еще одна вещь, в которой всякий правитель нуждается даже пуще них.

Он посмотрел на Вальхема и Хелему, замерших перед ним с немым вопросом в глазах.

– Уважение, – кузнец постучал пальцем по столу. – Если народ не испытывает перед властью должного трепета, а то и откровенно над ней посмеивается, то грош ей цена. Тут уже никакие деньги и никакие войска не помогут – такое государство уже обречено. А потому, помяните мое слово, уже скоро все мы будем как миленькие каждую субботу наведываться в храм и старательно бить там земные поклоны Их Божественным Величествам и наполнять звонкой монетой заветный ящичек.

– Да черт с ними, с монетами! – возмущенно вспыхнула Хелема. – Я уже не маленькая и прекрасно понимаю, что власть всегда найдет повод, чтобы состричь со своих подданных еще немного шерсти. Но они не могут силой заставить нас поклоняться двум зазнавшимся самозванцам! Наши предки испокон веков почитали Пастырей, и ничьи приказы и распоряжения не способны отменить нашу веру!

Она сложила руки на груди и вызывающе вскинула подбородок, как будто в лице Торпа противостояла всей мощи Империи.

– Знаешь, дорогая, – кузнец опасливо покосился в окно, – на твоем месте я бы поостерегся говорить подобные вещи вслух. Тем более так громко. Людские уши, как назло, очень чутко улавливают любую крамолу. Потом не отмоешься.

– Кто бы нам ни угрожал, и кто бы нас ни запугивал, Пастыри не оставят свою паству в беде, – продолжала упрямствовать его супруга, – они обязательно заступятся и не допустят подобного надругательства!

– Пастыри высоко, – вздохнул Торп, – а Братья близко. Пока докличешься, тебя уже распять и освежевать успеют.

– Но я…

– Все! Хватит! – его тяжелый кулак, ударивший по темным доскам так сильно, что монеты подпрыгнули и раскатились в стороны, подвел черту под дискуссией. – Впереди у нас маячат непростые времена, и я бы всем настоятельно рекомендовал держать языки за зубами. Не стоит навлекать на себя гнев властей, которые и без того ищут, на ком бы отыграться. Потом, когда ситуация немного прояснится, все вполне может вернуться на круги своя, но сейчас – молчок. Ясно?

– Яснее некуда, – буркнула Хелема, хотя по ее лицу было понятно, что бунт не подавлен, а всего лишь загнан в подполье.

– Ты прав, парень, – кузнец повернулся к пасынку, – кузница всегда нужна, но вот преувеличивать свою значимость и злоупотреблять ею не стоит. Перегнешь палку – и замена тебе найдется очень даже быстро. Моргнуть не успеешь, хотя… ты к тому времени уже вряд ли будешь в состоянии моргать. Хе-хе.

Смешок у Торпа получился каким-то уж совсем невеселым, и Вальхем понял, что дела и впрямь обстоят серьезней некуда. Он впервые видел отчима таким озабоченным и даже немного… испуганным.

Торп подобрал со стола флягу и опрокинул ее в рот, вытрясая последние капли вина.

– Я ведь общался с этим Инспектором, – заговорил он негромко, ни к кому конкретно не обращаясь, – я заглянул ему в глаза. И в них я прочитал одно – если ради достижения поставленной цели ему придется перешагнуть через наши трупы, то он не будет колебаться ни секунды. И единственное, о чем он будет сожалеть, так это лишь о своих начищенных сапогах, забрызганных свежей кровью.