Голос металла

Глава 11

За целый день раскопок Вальхем так измотался, что, вернувшись домой уже в темноте, еле-еле осилил скромный ужин и сразу же завалился спать. Он уснул почти мгновенно, даже одеяло до конца натянуть не успел, и спал так крепко, что не слышал, как в потемневших небесах начало набирать силу глухое урчание. Да, бредя вечером по улице к дому, он видел, как на востоке облака то и дело озаряют молчаливые белые сполохи, но не придал этому большого значения.

И зря.

Близкий удар молнии сотряс дом так сильно, что Вальхема едва не сбросило с кровати. Спросонья он подумал, что началось очередное землетрясение, но гулкие отголоски недавнего разряда, еще раскатывавшиеся по небу, дали понять, что на деревню просто обрушилась очередная летняя гроза.

Порыв ветра распахнул окно, и в лицо дохнуло характерным металлическим запахом озона. По крыше забарабанили первые крупные капли.

– Не понос, так золотуха! – недовольно проворчала Хелема, заглянувшая, чтобы закрыть мотающуюся на ветру дребезжащую оконную створку. – Вторую ночь подряд поспать нормально не дают!

Она поправила сползшее на пол одеяло, заботливо подоткнув его края, и на прощание поцеловала сына в лоб.

– Ну все, не бойся, спи давай!

Но теперь сон, как назло, никак не шел, и Вальхем еще долго ворочался с боку на бок, прислушиваясь к громовым раскатам и плеску льющейся в бочку под окном воды.

Дождь – это хорошо, а сильный ливень – так и вовсе отлично! После хорошей грозы на склонах вокруг озера всегда появляются новые промоины, обнажающие скрытые в земле занятные штуковины. Кроме того, дождь немного очистит от песка вчерашнюю находку Вальхема, и, быть может, станет хоть немного понятней, что именно она из себя представляет. Выйти бы завтра пораньше…

И он снова проспал.

Что и неудивительно, учитывая, насколько тяжелым выдался день накануне. Умываясь, Вальхем даже поморщился от боли в натруженных ладонях. С такими руками особо много не раскопаешь, разве только поковыряться слегка получится. Вот же зараза! Не стоило вчера так уж сильно увлекаться.

Завтрак также не добавил оптимизма, поскольку вернувшийся с улицы Торп, словно желая испортить всем настроение и аппетит, поделился с Вальхемом и Хелемой невеселыми и даже пугающими новостями из Цигбела, которые поведал ему вернувшийся вчера вечером из города сосед.

– А я говорил, что ничего хорошего от этого столичного чинуши ждать не стоит! – кузнец обвел своих домочадцев угрюмым взглядом. – Кстати, знаете, кто он такой? Генерал Голстейн собственной персоной!

– Ого! – Хелема аж присвистнула.

– И он позавчера купил у меня тот самый нож, – Торп выглядел таким подавленным, словно это его деяние граничило с прелюбодеянием, лжесвидетельством или еще каким непростительным прегрешением.

– Легендарный «Бешеный бык», убивший Кольхерта и мою мать?! – продолжала недоумевать его супруга, распаляясь все сильней. – Какого черта он сюда вернулся?! Его ведь по старой памяти за первым же поворотом прирежут, всего делов-то!

– Прирежут, как же, – кузнец помрачнел еще сильней. – Одни умники уже попытались.

– И что?

– А ничего хорошего! – неожиданно резко огрызнулся он. – «Кровавый Папочка» у всех на виду вздернул их на виселице и самолично выпустил им кишки. Моим ножом, небось. После чего предельно вежливо объяснил, что сделает подобное с любым, кто встанет у него на пути. Еще вопросы будут?

Некоторое время все молчали, осмысливая услышанное и делая соответствующие выводы.

– И все это, разумеется, во имя самых что ни на есть благородных целей, – на всякий случай уточнила Хелема. – Ради всеобщего блага, так сказать.

– Естественно! – Торп наставил на нее палец. – А еще он передавал отдельный привет всем почитающим Пастырей. Мол, если прячете у себя Амулет, то потом не жалуйтесь.

Между ними произошел непродолжительный, но красноречивый обмен выразительными взглядами, но никто не произнес ни слова. У Вальхема на языке крутилось немало вопросов, но он счел момент неподходящим, чтобы приставать с ними к родителям.

Ни для кого не являлось секретом, что Хелема всегда почитала Пастырей и отрекаться от своей веры не собиралась, чем бы ей это ни грозило. Но, помимо нее, в Ахово, других поселках, да и в самом Цигбеле хватало тех, кто не признавал новых властителей дум и оставался верен старым божествам. Если ради наведения порядка имперским властям придется вздергивать буквально каждого второго из местных жителей, то они рискуют очень скоро остаться вообще без подданных. Да и те, кто выжил, вряд ли будут пылать к ним жаркою любовью.

А потому Хелема ни секунды не сомневалась, что все угрозы Инспектора – не более чем блеф, призванный запугать тех, кто слаб духом, и спровоцировать их на импульсивные и необдуманные поступки. Истинные праведники на подобную дешевку никогда не купятся.

Торп в ответ на ее упрямство только тяжело вздохнул и, молча поднявшись из-за стола, потащился в кузницу, ну а Вальхем помчался собирать себе перекус на долгий трудовой день. Проблемы Цигбела, ненадолго набежавшие маленьким темным облачком, снова рассеялись, а впереди высились никуда не подевавшиеся горные хребты предстоящей работы.

Сообразив себе бутыль с водой и сверток с бутербродами, Вальхем выскочил на улицу, направляясь к северной стороне озера, где располагалась его загадочная находка. Впрочем, он довольно скоро сообразил, что не стоит двигаться вот так прямо, лучше немного попетлять, сбив с толку возможных преследователей.

Умом он, конечно, понимал, что вряд ли найдется хоть кто-то, кто вздумает проследить за отправившимся в лес подмастерьем кузнеца, но жгучее желание сохранить в тайне свое открытие заставляло Вальхема предпринимать откровенно излишние меры предосторожности.

Мальчишка перепрыгнул через заполненную бурлящей грязной водой канаву, и углубился в лес, сделав вид, что направляется на юг, но чуть погодя, когда его уже надежно скрыли от посторонних глаз ветви кустов и деревьев, круто повернул и заспешил с противоположную сторону.

После бушевавшей ночью яростной грозы, передвижение по и без того негостеприимной чащобе превратилось в самую настоящую игру со смертью. Во всяком случае, шанс переломать себе ноги представлялся более чем реальным.

Глубокие промоины, которыми изобиловала северная сторона Огненного озера, теперь заполнились водой, шум которой заполнял весь лес. Ботинки то и дело соскальзывали по мокрым бревнам, а размокшая земля расползалась под ногами, так и норовя съехать вниз очередным оползнем и погрести Вальхема под собой.

На смену вчерашней иссушающей жаре пришла влажная духота, в которой любое движение выжимало из тела ручьи пота, и очень скоро парень так взмок, что уже не мог толком сказать, что именно хлюпает у него в обуви – набранная в ручьях вода или же стекший туда по ногам его собственный пот.

К тому моменту, как Вальхем добрался до того самого места, где вчера проводил раскопки и обнаружил непонятную конструкцию, он настолько вымотался, что уже подумывал плюнуть на все и вернуться домой. Но один только взгляд на уже знакомый оползень заставил его напрочь позабыть об усталости и изодранных в кровь локтях и коленях.

Мало того, что хлещущая сверху вода дополнительно размыла грунт, высвободив еще немного непонятных конструкций, и слегка очистила от грязи то, что Вальхем откопал вчера, но и сама его находка заметно… изменилась.

Он очень хорошо помнил, как вчера безуспешно пытался втиснуть острие кирки между туго переплетенными жгутами из непонятного материала, но сейчас падающие сверху потоки дождевой воды текли прямо сквозь них, и Вальхем видел, как искрятся ручейки и брызги, мечущиеся в глубине конструкции.

Озадаченный такими переменами, он осторожно подошел ближе, недоверчиво хмурясь и обнаруживая все новые и новые изменения.

На поверхности толстых витых плетей то тут, то там проступили небольшие черные пятнышки, чья гладкая поверхность поблескивала на солнце. Складывалось впечатление, что внешняя бурая и корявая корка местами облупилась, обнажив скрывавшийся под ней темный и глянцевый материал.

Вальхем достал из рюкзака кирку и попробовал отколоть еще немного грязной коросты, но, сколько он ни силился, у него ничего не вышло. Более того, рассмотрев оголившиеся участки более внимательно, он пришел к выводу, что они образуют с окружающей их шершавой поверхностью единое целое. Как будто в некоторых местах материал просто оплавился и превратился в однородную стекловидную массу.

Мальчишка задумался, пытаясь сообразить, мог ли он вчера эти «глазки» просто не заметить. В конце концов, было уже достаточно темно, да и под толстым слоем грязи что-то упустить вовсе немудрено. Сейчас, после хорошего ливня, конструкция очистилась, и на ней проступили детали, которые доселе оставались скрытыми.

Хорошо, пусть так, хотя Вальхем все же сомневался, что мог вчера проворонить столь заметные детали. Но как быть с самой конструкцией? Он же намедни чуть руки себе в кровь не стер, пытаясь втиснуть острие кирки между плотно подогнанными прутами, сколько ни тужился, так и не смог найти промеж них ни одной щелочки! Но сегодня же все выглядит совершенно иначе! В некоторые зазоры аж руку просунуть можно!

Да и на дождь тут сослаться вряд ли получится. Не из сахара же эта штуковина сделана, чтобы вот так раствориться!

Вальхем присел на корточки, рассматривая приоткрывшиеся внутренности своей находки, но в хаотичной мешанине жгутов и прутьев различной толщины не чувствовалось никакой системы. Повсюду струились ручейки дождевой воды, разбивавшиеся на тысячи капель, которые летели мальчишке в лицо, заставляя его недовольно щуриться и фыркать.

Он обошел конструкцию и прижался к ней с другого боку, надеясь разглядеть хоть что-то, способное дать подсказку, объясняющую ее странные метаморфозы.

Самым очевидным предположением выглядела мысль, что он наткнулся на какое-то крайне необычное растение, которое долго спало в земле, но сейчас, оказавшись на свету и напитавшись влагой, ожило и пошло в рост. Вот только Вальхему еще никогда не попадались деревья или кусты, от чьей древесины стальная кирка отскакивала бы как от самого твердого камня, не оставляя даже малейшей царапины.

Вальхем сменил позицию и прислонился к шершавым прутьям лбом, прикрываясь ладонями от бьющего в спину солнца. Он почувствовал, как сотрясаемые льющейся на них водой теплые прутья чуть подрагивают под его руками. Можно было даже представить себе, что вся эта махина – и впрямь живая, и в ее венах бьется, пульсирует самая настоящая кровь. Казалось, что она даже немного… дышит.

Его внимание привлекла игра света на одном из льющихся сквозь путаницу темных жгутов ручейке. Вода искрилась и мерцала, прыгая по их изгибам, точно по порогам горной реки, и Вальхем никак не мог отделаться от ощущения, что под ней что-то… крутится.

Разумеется, то мог быть удачно попавший в струю самый обычный листик, но в этом все же хотелось убедиться.

Мысль о том, чтобы по самое плечо засунуть руку в самую гущу немного жутковатого плетения, вызывала у Вальхема вполне понятный дискомфорт. И даже если ничего внезапного не случится, можно ведь просто там застрять, после чего долго и мучительно умирать от голода, уповая лишь на то, что мать с отчимом успеют найти тебя раньше, чем ты отдашь богу душу.

Тем не менее, в какой-то момент любопытство пересилило страх, и Вальхем, скинув рубашку, чтобы не зацепиться за что-нибудь рукавом, протянул правую руку между бурых прутьев. Его пальцы обдало холодными брызгами, запястье скользнуло по одному из жгутов внутри, и мальчишка замер, озадаченно нахмурив брови. Он немного вернулся назад, чтобы его ощупать. Странно, он был абсолютно уверен, что и внутренности всей конструкции состоят из таких же шершавых и грязных жгутов, что он видел снаружи, однако, судя по ощущениям, внутренняя структура состояла из совершенно гладких, почти полированных труб и лент. Очень странно.

Вальхем еще раз заглянул внутрь, уточняя, где находится заинтересовавший его ручеек, и вновь запустил руку в темную мешанину. Он поймал ладонью достаточно сильную струйку воды и двинулся по ней вверх, осторожно ощупывая все вокруг. Стоп! Что это?

Его пальцы и в самом деле коснулись чего-то вращающегося, причем на треплемый потоком листик это совершенно не походило, больше напоминая маленькую аккуратную крыльчатку. Нечто вроде крохотной водяной мельницы, наподобие той, что стояла на реке в соседнем поселке. Но откуда здесь эта штуковина?! И для чего она?

Неплохо бы вытащить ее на белый свет и рассмотреть повнимательней.

Вальхем ухватил крыльчатку двумя пальцами, остановив ее вращение, и попытался потянуть…

И в тот же миг вся огромная перепутанная конструкция содрогнулась, рассыпав вокруг фонтан брызг, и образующие ее жгуты пришли в движение, неистово скрежеща и хрустя перемалываемыми камешками.

Мальчишка испуганно вскрикнул и отскочил назад, выдернув руку так резко, что даже ободрал кожу на предплечье. Широко распахнутыми глазами он с испуганной оторопью наблюдал за тем, как вся махина, словно прячущая свои «рожки» испуганная улитка, медленно съеживается обратно в тот плотный ком, что он видел вчера вечером. Несколько секунд – и между сомкнувшимися бурыми жгутами не осталось ни единого просвета.

Ноги у Вальхема подкосились, и он плюхнулся на мокрую землю. Его всего затрясло, когда он представил себе, что стало бы с его рукой, не успей он ее вовремя выдернуть. Даже воспоминания не осталось бы!

Почувствовав, что от волнения у него все пересохло во рту, мальчишка нашарил свой валяющийся рядом рюкзак и, достав бутыль с водой, жадно к ней приложился.

Вот так дела!

Впрочем, первоначальная оторопь вскоре прошла, и на Вальхема накатил новый приступ любопытства. Он поднялся на ноги и, на ходу отряхивая штаны от налипшего песка, снова приблизился к громоздящейся перед ним запутанной конструкции. Осторожно коснувшись ее пальцами, он ощутил, как она подрагивает, но объяснить это воздействием льющейся воды было уже нельзя, поскольку теперь поток просто скатывался по ее ставшему вновь монолитным боку.

Пока вроде бы ничего не происходило, и Вальхем, немного осмелев, прижался к махине своим ухом, желая понять, что творится у нее внутри, и не пригрезилось ли ему все случившееся. Хотя саднящее ободранное запястье являлось более чем убедительным доказательством реальности происходящего.

Первым, что он услышал, было характерное потрескивание, которое, скорей всего, было вызвано забившимся между жгутов песком. Чуть погодя Вальхем дополнительно различил тихий, едва слышный глухой гул, говорящий о том, что в недрах конструкции и впрямь идут какие-то непонятные процессы.

Гул менялся, то накатывая волной, то, наоборот, стихая, в нем словно появлялись и исчезали отдельные голоса, как будто что-то напевающие себе под нос. Вальхем зажал ладонью другое ухо и закрыл глаза, вслушиваясь в их перекличку и пытаясь разобрать, о чем они поют.

О-о-о… У-у-у… Э-э-э-о-о… И-и-и… О-о-и-и-е-е…

Через некоторое время ему стало очевидно, что в этих переливах, казавшихся поначалу совершенно бессистемными и хаотичными, все же присутствует определенная структура, некий ритм, повторяющийся снова и снова. Правда оставалось неясным, существовал ли он с самого начала, и Вальхему просто потребовалось время, чтобы его разобрать, либо же он сформировался только сейчас.

О-о-о-и-и-е-е… О-о-о-и-и-е-е…

Да, точно! Звук определенно менялся, становясь к тому же с каждой минутой все громче! Вальхему уже не требовалось зажимать второе ухо, чтобы расслышать эти странные перепевы.

О-омо-и-и-не-е… О-омоги-и-не-е…

Вальхем резко отпрянул и едва опять не уселся в грязь. Что за чертовщина?! Он и в самом деле слышал нечто, напоминающее призыв о помощи, или просто разумом помутился?! Да, он неоднократно говорил, что якобы «слышит» металл, подсказывающий ему новые идеи для кузницы, но то всегда являлось не более чем аллегорией! Ему и в голову не могло прийти, что какая-то железка или камень и в самом деле вдруг решит с ним заговорить!

С осыпавшегося накануне склона вдруг покатились камешки, а стекавшая по плетеному боку вода без какой-либо видимой причины начала расплескиваться и сыпать мелкими брызгами. Вальхем протянул руку, но на сей раз, коснувшись шершавой поверхности, он сразу же почувствовал ощутимую вибрацию, мелкий зуд, от которого даже слегка онемели кончики пальцев. И звук… Теперь даже не требовалось специально прислушиваться, чтобы разобрать повторяющиеся снова и снова одни и те же слова:

– Помоги мне!

Вальхем испуганно попятился, не отрывая глаз от своей ожившей находки и торопливо нашаривая рюкзак. Он чувствовал, как по его вискам и спине катятся капли липкого холодного пота.

– Помоги мне!

Резко развернувшись, мальчишка бросился наутек почти не разбирая дороги, то и дело поскальзываясь и падая в бесчисленные ручьи, но даже сквозь треск ломаемых веток и плеск воды он все еще слышал несущуюся ему вслед мольбу:

– Помоги мне!!!