Живущий рядом

Глава 8 Семья Голдуэн

В распечатке, которую дала мне Милка, кроме основных текстов стандартных рапортов находилась еще одна приписка на отдельном листе. Что-то вроде резолюции вышестоящих органов, которые так часто встречаются в официальных документах в виде размашистых надписей поперек. Это было предписание всем службам немедленно перепроверить психологическое состояние всех без исключения агентов. Также вводился категорический запрет на допуск их к работе без предварительного всестороннего тестирования и купирования самых малейших отклонений. А далее мелким шрифтом шли хоть и краткие, но очень многочисленные отчеты о принятых мерах.

— Сумасшедший случай…

Тихо беседуя мы с сестрой сидели за небольшим столиком в родительской столовой. На дворе стоял поздний вечер, суматоха, вызванная нашим приездом, потихонечку улеглась, и все уже готовились ко сну. В кои-то веки вся наша семья вновь собралась здесь, в родном доме. Да не просто вся. А полностью и не сговариваясь. Без какого-либо повода.

Когда мы с Еленой, Верой и совсем маленьким Ричардом приехали, Милка со своим Вилли и первенцем Клаусом были уже там. Шумные приветствия буквально через пару минут сменила немая сцена. Мест для ночлега семи гостей в родительском доме явно не хватало, но вместе с тем ни отец и ни мать ни за что не хотели отпускать ни одного из нас. Тем более своих внуков. Они даже были готовы отдать под детскую свою спальню, а сами переселиться на диван в гостиную лишь бы все остались. Вилли отговорил. Ничего. Хоть и в спартанских условиях, но мы все же смогли разместиться. Правда для этого папе пришлось побегать по соседям в поисках дополнительных надувных кроватей. Вот уж никогда не подумал бы, что когда-нибудь буду спать в своей комнате вчетвером под веселый щебет Ленки о том, как на самом деле это здорово и романтично. Впрочем, Вере, моей дочери, тоже приглянулся экзотический надувной топчан, ну а Ричард тогда был слишком мал для подобных оценок.

Ужинали в гостиной, собрав воедино два стола, и родители просто светились от счастья. Вечер прошел незаметно, как незаметно летит время, когда тебе очень хорошо. А закончилось все тем, что наш Ричард уронил свою ложку на пол и начал засыпать прямо сидя на стуле. Вот тогда все и переполошились, потащив детей в спальни. Трапеза закончилась, столы спешно разобрали и вскоре во всем доме воцарилась сонная тишина. Задержались только мы с Милкой чтобы поговорить обо всем как в старые добрые времена.

— Сумасшедший случай… — сказал тогда я, вспомнив содержание той самой распечатки, что дала мне сестра.

— Да… Хорошего мало, — согласилась Милка сразу и без слов поняв о чем именно идет речь.

— Я вот тут все прикидываю, что дальше могло произойти с этой самой Школой и всем проектом.

— Думаю, ничего особого. По моим данным ее наиболее бурная деятельность продолжалась около десяти лет. Было три выпуска. Соответственно, пробный, первый и, заключительный, второй. Затем правительство Земли приняло закон запрещающий проводить какие-либо модификации человеческого тела. Соответственно, проект закрыли. Все упоминания о нем, которые и в предыдущие годы особо не афишировались, покрыли грифом «не оцифровывать», да и вообще стали помещать в особые архивы никак не связанные с основной сетью. Но сама Школа, конечно, осталась. Правда в очень усеченном виде и только для поддержки уже работающих агентов. Ну а после случая со Стрегом… Их чуть полностью не расформировали и только благодаря самым высоким кругам в правительстве оставили.

— Почему?

— Все очень просто, есть такая формулировка: закон обратной силы не имеет. Таким образом все действовавшие на тот момент агенты и оказались под защитой властей. Новых, конечно, уже не готовили, ну а старые все еще получали задания и работу хотя наиболее приветствовался их добровольный выход на пенсию.

На плите неохотно засвистел чайник. Милка сняла его с огня, разлила по чашкам заварку и потом залила все это крутым кипятком. Поставила на стол сахарницу. Спать не хотелось. Мы продолжали беседовать.

— И все-таки удивительно, как вообще возможно создать таких людей?

— Ты имеешь в виду чисто технический аспект? — вопросом на вопрос ответила Мила. — Я в этом тоже пыталась разобраться. И, получается, с учетом современных технологий, все достаточно просто. Допустим, твой скелет. Кости. Они, как и весь организм, состоят из клеток. Сильно минерализованных, но отдельных клеток. При этом наиболее прочная структура — это единая молекула, кристалл. Так вот имеются технологии, позволяющие всю твою костную структуру изменить и выполнить именно в таком, мономолекулярном, виде. Тогда прочность возрастает на порядки. И вот уже твой скелет становится крепче лучших сортов стали. Правда, при этом теряется возможность к регенерации, но при повреждении, в смысле, при переломе кости, на той же установке ее легко можно и заживить. Как-то так… Приблизительно по этой же схеме можно выполнить кожу, превратив ее в подобие мягкой брони, с усилением мышц сложнее, но опять же все вполне разрешимо.

— Чипы, вживленные в голову вообще простейшее дело. Сейчас многие компьютеры способны распознавать биотоки мозга.

— Вот-вот. А представляешь, что меня в этом больше всего поразило? Модернизация сердечно-сосудистой системы. Казалось бы — зачем? Все скрыто под грудной клеткой, надежно защищено. Ан нет. Даже обладая несусветной силой и мощью обычный человек не сможет выжить на планете с большой гравитацией именно из-за своего сердца и сосудов. Кровь в таких условиях оказывается слишком тяжелой и ее становится трудно поставлять к мозгу — силы у твоего насосика не хватает. А потому хлоп — и конец. А если сделаем сердце помощнее — получаем в ответ разрывы в артериях и так далее. В общем, как ни странно, но именно эти изменения самые трудные.

— Ты-то откуда все это знаешь?

— Интересовалась. Советовалась с медиками. Ну и с физиками конечно, куда мне без своих коллег.

— М-да… Супермен.

— Вот именно: суперчеловек. При всех своих невероятных способностях именно человек, а не робот.

— Что же тогда со Стрегом случилось? Ты со своими коллегами не советовалась, предположения есть?

— Я — нет. Все-таки распечатка досталась мне не совсем легальным способом. А вот Вилли — тот рискнул пообщаться с несколькими психологами. Ответ почти однозначен: помешательство, как не печально это звучит. В последней экспедиции с его участием погибли четверо астронавтов. Вероятно, он так и не смог себе этого простить, зациклился. Это как у некоторых напрочь забывающих все хорошее и видящих вокруг себя только плохое. Небо над такими становится абсолютно черным. Психиатры прошляпили, а он…

— А он всего лишь человек и его нервная система не выдержала. Возомнил себя этаким спасителем целой планеты. Сначала его пассия наступила на ящерицу, потом кинулся на выручку рыбам… Заскок в мозгах. Решил, что именно люди являются основной опасностью для всего вокруг. Так что ли?

— Приблизительно.

— Жаль его.

— Всех жаль.

Мы еще долго сидели с Милкой за чаем. Просто разговаривали. Так, ни о чем. Разошлись под утро, когда первые лучи солнца уже начали озарять восток небосклона. А днем мы всей семьей отправились на море.

Дети были в восторге. Галечный пляж, чистая вода до самого берега, теплый, но не жаркий денек и полное раздолье, правда под неусыпным контролем со стороны старших. Бегали они как угорелые. Только успевай следить.

Расположились мы чуть в стороне от основных групп отдыхающих. Отец тут же собрал переносной мангал, мать занялась насаживанием мяса на шампуры, лично я вел неусыпное наблюдение за малышней, ну а Вилли, пока наши жены премило болтали, успел притащить для Милки лежак, установить над ним огромный солнечный зонт и после этого только и делал, что уговаривал ее занять это место и уйти с открытого солнца.

— Ой, Мила, чувствую, неспроста твой благоверный о тебе так печется! — прыснула Ленуська. — Может быть, поделишься сокровенной тайной?

— Потом, потом… — покраснела сестренка.

Я пристально осмотрел ее фигуру. Нет, все вроде как обычно… Признаков ближайшего пополнения в потомстве Штаммов заметно не было. Но к словам жены обязательно следовало прислушаться. У женщин на это дело нюх, не хуже, чем у тех самых суперлюдей.

У нас первенцем была девочка, у Милки — мальчик. Как же я тогда удивлялся реакции Вилли! Он же мне все уши прожужжал, что хотел именно девочку. Почему? Да потому что так желала его суженая.

— Что ж ты так переживаешь? — спросил я его в тот раз. — Будто это последний ваш ребенок. Будет вам и девочка.

— Пусть будет, костьми лягу! — громогласно заявил мне прямо в глаза поросенок.

— Будет, будет. Ложись, ложись, — весело смеялась над ним Мила.

Забегая вперед могу отметить: вторым у Штаммов вновь родился мальчик. Даже несмотря на то, что оба страстно желали девочку, прибегать к помощи службы планирования семьи они не стали. Хотя все, что потребовалось бы в данном случае от Вилли — лишь пару недель попить таблетки. В этом они, впрочем, как и наша чета, придерживались принципа строгого следования естественному развитию событий. И только с третьей попытки у них появилась девочка. Ох и праздник они тогда закатили! Радовались, как младенцы.

А потом Вилли вновь с головой погрузился в работу, забросил тренажеры, набрал килограмм двадцать лишку, но Милка лишь с еще большим жаром пыталась обнять ставшего необъятным для ее ручек тело супруга и все это напоминало мне ту самую их первую встречу на нашей с Леной свадьбе.

Запах ароматного запеченного на углях мяса понемногу распространился на всю близлежащую территорию. Раз за разом мы уже ловили восхищенные и завистливые взгляды от расположившихся неподалеку соседей. Отец снял первую порцию шашлыка, положил ее в неглубокую миску и теперь как надоедливых мух отгонял тянущихся к лакомству внуков.

— Деда, ну дай! — канючили Вера с Клаусом.

— Рано еще, обожжетесь. Подождите пока остынет. Берите пример с Ричарда.

— Ричард маленький, он не понимает!

Мы до самого глубокого вечера были на пляже. Купались, загорали, съели целое ведерко мяса и все это время Вилли мотыльком заботливо порхал над Милкой, постоянно загоняя ее в тень. Это было смешно, но мы старались не показывать вида. Вечером, когда пришла пора возвращаться домой, дети от всей беготни еле тащили ноги, а Ричард откровенно устроился у меня на руках. В общем, повеселились на славу. И малые заснули, едва уронив головы на подушки.

А на следующий день отец взял напрокат у друга его катер и устроил нам настоящий морской круиз. Ох! Как же Вера гордилась, что на нее надели почти настоящий взрослый спасательный жилет, а на Клауса с Ричардом — лишь небольшие детские. Они облазили весь корабль, как гордо окрестила малышня этот небольшой рыболовецкий траулер, под присмотром деда заглянули даже в машинный отсек, где натужно гудел дизель, посетили каюту, пост управления, обследовали все садки для рыбы, потребовав поднять каждую крышку.

Возвращались мы в свой мегаполис поздно вечером. Уставшие невероятно. В автобусе нас так разморило, что водитель едва смог растолкать нас на конечной. Но именно об этих двух с половиной днях, проведенных тогда шумной компанией у родителей, и двух ночах, когда мы ночевали вчетвером в комнатке, рассчитанной на одного, мне почему-то так приятно вспоминать и по сей день…

А года через четыре нашу семью посетило горе. Не стало отца Лены Германа Петровича. Последнее время он неважно себя чувствовал, но все храбрился, запрещая нам принять в нем участие, и когда впервые за долгие годы вдруг не вышел на работу жена тут же побежала к нему домой. Она нашла его в своей постели, он умер во сне. Не могу описать, что творилось тогда с Ленкой. Нет она не плакала навзрыд. Из ее прелестных глазок не пролилось ни слезинки. Она просто как-то замкнулась в себе и с дьявольским остервенением занялась приготовлением к похоронам. Я хотел ей помочь, но она лишь холодно отстранила меня везде и все делая только сама. Она никого не приглашала на погребение, но зал прощаний в крематории оказался не в силах вместить всех желающих проститься. И каждый хотел высказаться, но произносил всего несколько фраз, уступая место следующему. Потому что в первом ряду сидела побледневшая и осунувшаяся Лена и нельзя было затягивать этот страшный для нее день. И только мой отец все говорил и говорил, вспоминая как проводил вечера со своим сватом, как они вместе прятались от моей матери, умыкая из серванта спиртное, как однажды на рыбалке Герману Петровичу попалась «не по зубам» рыба, едва не утащившая его вместе с креслом за собой в воду. Он говорил весело и о веселых вещах. Видимо, отец потерял чувство реальности. Его осторожно отвели от гроба, а он все говорил и говорил не в силах остановиться. И лишь Лена так и не проронила ни слова.

— Папа, ты никогда не покинешь меня, — еле слышно прошептала она, когда я развеивал прах Германа Петровича с невысокой скалы над морем. Это были, наверное, первые слова, произнесенные ей за день. Затем она обратилась ко мне. — Спрячь ее так, чтобы я ее никогда не нашла, — и еле заметным движением указала на урну в моих руках.

Я не ответил. Было незачем. Просто поставил траурный сосуд на одну из верхних полок в квартире ее отца для верности прикрыв его другими вещами. Только через месяц моя Лена начала отходить, становясь прежней. А я все ожидал ее возвращения…

Ей тогда предложили освободившуюся должность Главного архивариуса, но она наотрез отказалась, согласившись стать лишь помощником и, насколько мне это известно, больше никогда не входила в кабинет своего отца. Конечно, до меня все это доходило только в качестве слухов, но они были слишком правдоподобны. Квартиру Германа Петровича мы оставили себе, но бывали там только по памятным датам в остальное время оставляя ее пустующей. Про урну Лена больше никогда ничего мне не говорила…

Насколько смерть отца стала для нее страшным ударом я понял несколько позже. Нет, она по-прежнему не плакала и не вздыхала как-то разом переключившись на детей, меня и моих родителей, на работу… Мы стали очень часто бывать в моем родительском доме, будто Ленусик хотела этим компенсировать отсутствие родного человека. И эта ее излишняя любовь ко всем окружающим даже начала пугать меня. Но я ждал, тогда мне ничего не оставалось больше. И это продолжалось более года… Огромный срок! Но все же она вернулась. Я был счастлив.

Десятилетие Ричарда мы решили отпраздновать на Марсе. Все складывалось чрезвычайно удачно. Тогда было одно из великих противостояний красной планеты и полет до нее должен был составить менее двух суток, что по космическим меркам беспрецедентно мало даже для межпланетных перелетов. И планируя эту поездку как подарок сыну я ни в коем случае не забывал и о своей Лене. Я дарил ее им обоим. Одному — за первое двузначное число его лет, другой — за то, что она вновь стала обычной любящей меня и детей матерью. Эта поездка тогда пробила изрядную брешь в семейном бюджете, но, как любил повторять мой отец, оно того стоило.

Ричард пребывал в полном и абсолютном восторге. Я даже успел пожалеть о том, что заранее рассказал ему о своем подарке. Не было человека, которому сын не похвастался бы за ту неделю. Всем своим друзьям, одноклассникам, моим родителям, семье Штаммов и даже просто случайным знакомым он только и говорил, что о предстоящей поездке. Дошло до того, что он уже начал рассказывать о путешествии как о свершившемся факте, рассказывая небылицы о своем пребывании на планете красных песков. Мы с Ленуськой только улыбались.

Наконец наступил долгожданный день отлета. Ричард, всегда так неохотно встававший утром, вскочил ни свет, ни заря и еще до срабатывания будильника уже бегал по квартире, собирая в свой школьный рюкзачок все так оказавшиеся ему нужными вещи. И конечно, в первую очередь оружие. Ведь он был уверен, что на нас обязательно кто-то нападет и только благодаря его бластеру мы останемся невредимыми. Он так заразил всех своими приготовлениями, что даже наша старшая Верочка притащила в гостиную кучу нарядов, а Ленусик набрала с собой гору косметики. Как же все они были разочарованы, когда мне пришлось дать всему этому громкий и беспощадный отбой. Конечно, это была всего лишь туристическая поездка, но все же Марс, хоть и был для нас одной из ближайших планет, представлял определенную опасность для неподготовленного человека, а потому всю заботу о пребывании на нем полностью и безапелляционно брала на себя фирма-организатор тура. Мне пришлось даже показать своим родным пункты контракта, до какой степени. Все выдавалось на месте. Вся экипировка вплоть до нижнего белья, а взять с собой разрешалось лишь небольшую косметичку для женщин, предметы гигиены да на крайний случай пару рубашек для праздничного выхода. Как же Ричард был разочарован, когда мы отправились в аэропорт имея с собой лишь небольшой чемоданчик со сменой белья на первый случай!

До космодрома добирались на вертолете. Всего-то часа полтора от центра мегаполиса и вот оно, огромное здание космопорта с особо выделенным туристическим терминалом. Нас сразу же завели внутрь, быстро зарегистрировали и распределили по мужским и женским зонам. Ричард немного дулся. Не спасло положение даже поздравление от таможенников с его наступающим десятилетием. Уж так он переживал за оставленный дома бластер.

— Чем я теперь маму с папой защищать буду? — настойчиво твердил он работникам, принимавшим нашу верхнюю одежду на хранение.

— Это что же, такой огромный мужчина — и боится каких-то марсиан? — усмехались в ответ те. — Ты знаешь, что на Марсе станешь просто силачом? Тебе папа не рассказывал?

— Рассказывал. Но я еще не огромный, мне пока только девять…

— Так через три дня станет десять, не волнуйся. А в таком возрасте уже не положено чего-то там бояться.

— А я и не боюсь. Ничего. Уже сейчас. Это мама с папой…

Положение спасло только то, что нам выдали нательное белье и комбинезоны ну впрямь настоящие космические, каждое с отдельной биркой, где под логотипом фирмы-устроителя тура значились наши имена. Ричард немного успокоился.

— А скафандры, когда дадите? — критично осмотрев себя в зеркало заметил он.

— Скафандры вас ждут на Марсе.

— Тоже с бирками?

— А как же!

Получив обратно свой чемоданчик с Лениной косметичкой и несколькими нарядами для наших девчонок, мы вышли в общий зал ожидания. Через некоторое время к нам присоединились Ленуся с Верочкой так же переодетые в красные комбинезоны и со счастливыми гордыми лицами. Им вероятно то же успели внушить мысль о том, какими бесстрашными покорителями космоса они теперь являются.

Появившаяся молоденькая миловидная стюардесса провела нас на летное поле и тут же усадила в небольшой микроавтобус достаточно шустро подкативший к космическому челноку где нам предстояло провести ближайшие двое суток полета. Наконец-то Ричард забыл про свой оставленный дома бластер.

Ну да! Ведь это был настоящий космодром, на котором возвышаясь стояли огромные звездолеты, предназначенные для далеких вояжей и не только в пределах Солнечной системы… По крайней мере так рассуждал Ричи. Он во все глаза рассматривал обступившие его со всех сторон серебристые лайнеры и если бы вы только могли видеть, с каким благоговейным трепетом он взошел (именно взошел) на борт предназначенного нам шаттла! Тогда он впервые в своей жизни переступил порог космического корабля, который ранее видел только в кино да по телевизору. Правда, действительность несколько охладила его пыл, но только на время.

На самом же деле это была взлетная площадка для небольших частных лайнеров, служивших чартерами и никак не предназначенных для путешествий за пределы Солнечной системы. Допустим, наш корабль изнутри представлял собой небольшую трехэтажную тарелку где на первом этаже располагались двигательные и хозяйственные отсеки, на втором — модуль жилых кают, а на третьем — столовая с кают-компанией. Обычные коридоры, связывавшие все пространство воедино, заурядные лестницы и вполне себе непримечательный интерьер. Ни намека на что-то внеземное.

Предназначенная нам каюта ничем особо не отличалась от подобных на круизных морских лайнерах или купе поезда. Небольшое пространство с четырьмя койками по бокам одна над другой, отдельный санузел с душем, и, если бы не большой шкаф-ящик с аварийной автономной системой жизнеобеспечения и массивная гермодверь при входе, превращавшие все это помещение в случае необходимости в спасательную капсулу — никаких намеков на космос.

Но Ричард не унывал. Для начала мы с ним заняли верхние спальные места, и он не менее получаса все пристегивал себя ремнями, представляя, как будет спать в невесомости. Потом начал выдвигать ограничительную решетку, предотвращающую падение с полки и заодно превращавшее спальное место в подобие некоего обособленного помещения. Затем проверил как там внизу у мамы с сестренкой и посетовал, что у них нет подобных ограждений. А далее…

Далее нас пригласили на экскурсию по космолету. Это был просто обзор с целью указания мер безопасности на корабле какие постоянно в обязательном порядке проводят для всех. Но ведь нас провели почти всюду! Мы побывали даже в кабине пилотов, коих на корабле было ровно два, то есть командир и старший пилот. Должности младшего пилота предусмотрено не было. Та самая миловидная стюардесса показала нам пульт управления кораблем. Ричи недоумевал. Вместо огромной комнаты, рассчитанной человек на двадцать с непонятными названиями специальностей и бешеным количеством разных пультов с невероятным числом различных тумблеров — это было совсем крохотное помещение с десятком клавиш на столе перед креслом и парой мониторов. Реальность оказалась слишком тривиальной. Ричард получил очередной удар по самолюбию. Положение спас командир корабля, неожиданно оказавшийся поблизости.

— Это — запасной пункт управления, — заявил молодой человек увидев явное разочарование на лице у будущего именинника. — Основной находится в энергетическом отсеке, но туда мы не можем пустить пассажиров. Просто не положено. Но я попробую договориться с руководством и тебя, может быть, пустят. Но не сейчас. Потому что вы должны вернуться в свои каюты. Мы скоро взлетаем.

Бурей ворвавшись в каюту Ричи прилип к иллюминатору. Он никак не мог пропустить такого волнующего момента. Как хорошо, что его ни разу не расстроило то обстоятельство, что не было никаких стартовых перегрузок и грохота двигателей как это красиво показывается в фильмах, не было вообще ничего. Просто корабль незаметно оторвался от земли и начал медленно подниматься в небо. Через некоторое время за стеклом почернело — мы вышли за пределы атмосферы. Потом, правда, плавно качнуло, когда командир начал задавать основной курс, но на этом все и закончилось. Нас позвали на обед в кают-компанию.

Разочарования Ричарда продолжились. Вместо всяких там энергетических пакетов, тюбиков с пастой и трубочек для питья нам подали обычную земную еду в отформованных под тарелки подносах и с компотом, разлитым в обычные непрезентабельные пластиковые кружки. Будто мы находились не в далеком космосе или, по крайней мере, за орбитой Луны, а в дешевой кафешке в третьесортном переулке небольшого городка. Впрочем, еда была даже очень вкусной. Понравилась всем. И не только моим, но и остальным пассажирам, которых вместе с нами на борту было более тридцати человек. По крайней мере, лица у всех были вполне довольные.

И какое счастье, что командир корабля сдержал свое слово и провел для Ричи эксклюзивную экскурсию по энергетическому отсеку корабля! Сын отсутствовал всего минут десять, но разговоров о том, что ему удалось там повидать, полностью хватило на оставшееся время полета. Как заезженная пластинка он не останавливаясь твердил про все эти трубы, опутавшие там все вокруг, какой-то котел и систему управления с мигающей оранжевой лампочкой, которую ему разрешили погасить, нажав небольшую кнопку.

Спустя двое суток мы приземлились (или, точнее, примарсианились) в районе провинции Фарсида возле высочайшей горы Солнечной системы — Олимп. Корабль плавно опустился на подземную стоянку, некоторое время мы еще ждали, когда подадут герметичный трап и вот наступило долгожданное время покидания наших апартаментов. Идти было одновременно и легко, и сложно: наши тела весили теперь в два с половиной раза меньше и любое резкое движение вызывало подскоки. Ричард, почувствовавший себя Гераклом, решил эту проблему просто. Он схватил наш единственный чемодан и больше не расставался с ним до самой гостиницы.

— Должен же я чем-то помочь папе с мамой, пока они с Верой занимаются, — заявлял он всем, кто с удивлением смотрел на его гордое лицо.

А на следующий день состоялась экскурсия на саму гору Олимп — огромный потухший вулкан почти правильной округлой формы, похожей на сплющенный конус или даже растекшееся желе. Нашу группу одели в скафандры, вновь провели нуднейший инструктаж по технике безопасности и усадили в небольшие марсоходы. Вот теперь Ричард, да и все мои (кстати, я — тоже) были в полном и абсолютном восторге. Ведь за грузовым шлюзом перед нами открылась настоящая панорама Марса! Необъятная каменистая пустыня с разбросанными там и здесь валунами и возвышающимся над всем этим Олимпом.

Экскурсия длилась целый день. Вездеходы, ловко объезжая всевозможные препятствия, достаточно ретиво поднялись на самый верх горы и там, возле кратера, наш гид в торжественной обстановке поздравил Ричарда с его десятилетием и вручил ему небольшой глобус Марса, плавающий в магнитном поле так, будто в прозрачном плексигласовом кубе была заключена самая настоящая планета. Сувенир предполагалось подключать к голографическому проектору чтобы получать подробнейшие сведения о тех местах, которые можно было отметить шедшей в приложении небольшой палочкой-указкой.

Это было здорово. Возвращались мы в гостиницу изрядно уставшие и не на шутку проголодавшиеся. Как давно я не спал так сладко и крепко! Хотя с непривычки и падал пару раз с кровати.

Потом были экскурсии в долины Маринер — гигантскую систему каньонов, просто обзорные, рассчитанные «на погулять». Свозили нас также и в парк развлечений, где при пониженной гравитации можно было вытворять такое, что на Земле и не снилось, и конечно же на завод по производству звездолетов. Там нас вывели на обзорную площадку где внизу, под нами, в темноте, рассыпались снопы искр от работающего оборудования. А потом зажегся общий свет… Необъятное помещение основного сборочного цеха открылось перед нашим взором. Корпуса уже почти готовых и только-только поставленных на стапели остовов кораблей до самого края… на столько, на сколько хватало глаз, и везде роботы-манипуляторы… Незабываемое зрелище. Понравилось не только мужской половине, но, как ни странно, и далекой от техники женской.

Неделя на Марсе, спасибо устроителям тура, пролетела незаметно. Ричард и Верочка не уставали восторгаться до такой степени, что на обратном пути сынуля прямо заявил нам, что обязательно станет косморазведчиком когда вырастет. Тогда я не стал его отговаривать, хотя прекрасно знал, через что ему предстояло бы пройти на пути к своей вновь появившейся мечте. Кроме того, его первый же полет лишил бы нас сына навсегда… Вот когда я всерьез задумался о потерях, которые всегда сопровождали и сопровождают всю эту нашу неземную тягу в космос.

Правда, забегая вперед, могу заметить: как это часто бывает, сын поменял свои взгляды в конце концов став инженером-конструктором на том самом марсианском заводе, а вот Верочка… Она закончила медицинский и сразу после ординатуры отправилась в далекую межгалактическую экспедицию… Как часто потом мы с Ленусей вспоминали тот самый последний день ее пребывания в нашем доме! Как больно нам было осознавать, что уже через неделю она заснет в криокамере, а проснется лишь тогда, когда нас не будет.

Но все это произошло гораздо позднее. А пока мы все вместе вернулись домой. Счастливые и радостные. С кучей впечатлений.

— Ты ведь это больше для меня затеял? — прошептала Леночка, когда мы уже ложились спать.

— И для тебя, и для Ричарда, и для Веруньки, и даже для самого себя, — тихо ответил я и притянул ее теплое тело к себе…

Наша жизнь вошла в обычное русло. Днем — работа для меня и Ленуси, учеба для детей, вечером же мы все по традиции собирались на ужин за столом в нашей столовой. Только Верочка начала очень часто пропадать допоздна, как утверждала, с подружками. Мы понимали ее нежелание хоть что-то рассказывать, но лишь улыбались этому. Незаметно летело время. Может быть кто-то скажет, что это слишком нудно. Лично я бы так не считал. Тихое упоение от присутствия близких тебе людей и маленькая радость от их счастливых лиц, какие-то достижения на работе и приятное известие, что твои дети — не самые последние ученики в классе… Что еще нужно чтобы получать удовольствие от прожитого времени?

Прошло еще несколько приятных лет. Я все еще работал в той самой фирме по разработке оборудования для космических кораблей и уже дослужился до должности заместителя руководителя филиала. В принципе, ничего не изменилось, просто возросли финансовые возможности, которых теперь стало и вовсе с избытком. Так что добавилось разве что моральное удовлетворение от признания твоих заслуг.

Но вот однажды меня вызвало к себе наше большое руководство.

Это был очень странный заказ. Требовалось заменить оборудование в архивной части некоего учреждения, название которого, как ни странно, в заявке не сообщалось, но лишь за выезд на согласование проекта предлагалась такая сумма… что сразу приходили на ум возможные неприятности с законом. Мы вертели эту заявку и так, и сяк, все пытаясь понять, что же это. Но сумма гонорара пересиливала. Фирма на тот момент была не в самом лучшем финансовом положении, а возможность отказать по результатам первичной же проверки давала нам шанс просто уйти от чего-то уж из ряда вон выходящего. По результатам совещания мне, как единственному в фирме имевшему хоть какой-то опыт работы в архивах, выписали двухнедельную командировку, снабдили всевозможными инструкциями как действовать в непредвиденной обстановке и, я бы сказал, перекрестив, отправили в неизвестность.

По прибытии в указанный в контракте аэропорт меня встретили два пожилых человека, придирчиво проверили мои документы и, не говоря ни слова, посадили в дожидавшийся нас вертолет. Полет был долгим. Мы летели на очень низкой высоте над морем, как я понял, для того, чтобы не было возможности сориентироваться на местности. Затем впереди показался берег небольшого острова. Пилот на максимальной скорости проскочил вглубь суши, резко осадил винтокрылую машину и буквально свалился на площадку для приземления. Такое управление меня тогда поразило, но посадка произошла на удивление мягко. Меня тут же вывели из кабины и по выложенным мрамором дорожкам провели вглубь небольшого светлого здания неподалеку.

— Не волнуйтесь. Это — государственное учреждение, и проблем с законом у вас не будет, — вот такими словами ответили на все мои многочисленные невысказанные вопросы те самые двое, что встретили меня в аэропорту.

А далее… Далее мне предложили подписать кучу бланков о неразглашении. Запрещалось все. Копировать и выносить документы, пытаться определить текущее местоположение, использовать полученные на территории данные в дальнейшем и даже вступать в контакт с любыми лицами, кроме указанных особо. Бланки были обычными для подобных процедур. Это немного успокаивало, но не совсем.

После завершения всех формальностей меня провели на рабочее место.

Это был архив. Обычный архив, я бы даже не сказал, что очень большой. С рядами полок, на которых в папках и коробках хранились документы. Единственное что — в совершенном, казалось, беспорядке. От меня требовалось лишь перевести основной каталог всего этого на более новую технику. Задачка, требовавшая не более недели на выполнение.

Вспомнив свою работу у Германа Петровича, я в первый же день составил список необходимой комплектации, которую мне практически тут же и предоставили. Затем приступил монтажу и наполнению всего этого необходимым программным обеспечением. Работа спорилась. Мне и самому не терпелось побыстрее от нее отделаться. Знаете, это когда все-таки чувствуешь себя не очень комфортно из-за давящих на тебя ограничений. Но в момент настраивания каталога я неожиданно обратил внимание на надпись на одной из коробок. «Том Райдер» — было выведено выцветшими чернилами на аляповато приклеенной бирке. Меня просто поразило током. Это было имя того самого человека, который так давно спас Милку. Я не поверил своим глазам. Ожидая, что это — всего лишь странное совпадение, открыл документы…

«Предоставить для постоянного места жительства…» — на первом же листе из коробки размашистым почерком был выведен адрес того самого дома, где проживал ОН. Да, сомнений быть не могло. Я находился на территории той самой загадочной Школы и держал в своих руках досье человека, которого я так долго и безуспешно искал.

Копировать было нельзя. Выносить запрещалось. И все, что оставалось мне в подобной ситуации — просто прочитать и запомнить. Работа по настройке каталога затянулась на весь срок предоставленной командировки…