Живущий рядом

Глава 5 Мила

Свадьбу мы играли в том самом кафе, в котором пять лет назад состоялась наше первое свидание с Еленой. Помещеньице было, конечно не такое уж и просторное, но гостей удалось разместить всех. Впрочем, собралось не так уж и много. Мои сослуживцы, сослуживцы Лены, несколько давних друзей с моей и ее стороны еще по студенческой поре. Наконец-то приехала Милка. А то после того как она свалила в горы я ее и не видел совсем. Если только изредка по видеосвязи. Но во всей кутерьме праздника мне удалось перекинуться с ней всего парой слов. Так, знаете:

— Как дела?

— Нормально.

Был там и мой сосед по комнате, тот самый поросенок. Он еще немного раздобрел, пришел на праздник в каком-то супер строгом костюме и с маской деловой озабоченности на лице. Ну конечно! Только что защитив диссертацию и получив должность при нашем Университете ему очень хотелось соответствовать имиджу такого из себя серьезного и делового человека. Правда, после пары-тройки тостов он уже скинул пиджак и лихо отплясывал в паре с моей сестрой. А я все удивлялся: ну откуда взялась такая подвижность в этом пухлом теле? Даже завидно несколько стало. Подобные па на танцполе мне отродясь не удавались. А Милка весело хохоча все подзадоривала и подзадоривала его на новые подвиги.

В общем, все прошло как нельзя более. Хотя бы потому, что гости так и не смогли осилить и половины из того, что выставили на столы хозяева кафе. К концу вечеринки от души веселились уже все. Даже мои родители, которые с беспокойным видом просидели первую половину праздника, понемногу успокоились и под конец все-таки приняли участие в нескольких конкурсах, предлагаемых тамадой. Да что там мои родители! Сам Герман Петрович под всеобщее одобрение вертелся на своем кресле между танцующими. Невероятно, но на бис они с Леной исполнили вальс, чем повергли в шок всех, даже официантов. И я бы сказал, что это было красиво.

А Милка… Исподволь подсматривая за ней я с удовольствием наблюдал за тем как она со счастливой улыбкой переговаривается с моим бывшим соседом по комнате. Тому даже менять место за столом для этого не пришлось, ведь они оба были приглашенными со стороны жениха. Что ж, поросенок был кладезем всяких научных знаний и уж теперь-то у сестренки появилась огромная возможность удовлетворить свое извечное любопытство.

А потом Елена кидала свой букетик. Кидала вроде бы честно, но в последний момент, как мне показалось, она таки подсмотрела, кто из подружек где стоит. Хотя, может быть, это мне действительно только показалось. Но букетик достался Милке. Проворно подпрыгнув, она перехватила на лету дар невесты и уже не расставалась с ним до самого конца вечера.

Расходились далеко за полночь. Спасибо хозяевам кафе, не торопивших нас несмотря на значительное превышение лимита их рабочего времени. Герман Петрович зазвал моих к себе домой, мотивируя это тем, что тратить время на автобус до нашего городка и обратно — только время зря терять. А на следующее утро после этого оба папаши появились в кафе… скажем так, несколько изможденные. Потому что, как поведали мне мама с Милкой, сразу по приходу домой они заперлись на кухне и не выходили оттуда до самого утра.

Второй день также прошел неплохо. Пришли практически все, кто был накануне. Даже не собиравшийся похмеляться поросенок и тот приперся. Теперь, правда, не в своем строгом костюме, а в обычных джинсах и яркой футболке. И все по-прежнему вертелся возле Милки. Так и не дал мне с ней даже словом перекинуться. Впрочем, по этому поводу горевал только я. Сестренка веселилась.

Небольшой казус произошел с Германом Петровичем. Он, видимо, забыл поставить на подзарядку свое механизированное кресло и то в самый ответственный момент отказалось двигаться, чем вызвало всеобщий восторг публики. Теперь его катали все по очереди.

Слава Богу, к вечеру все закончилось. Ну вы понимаете меня. Гулять на свадьбе очень здорово, только если ты не являешься основным объектом этого действа.

Все разошлись. Первыми из кафе исчезли поросенок с Милкой. Герман Петрович снова на все лады начал зазывать моих к себе в гости, но мама, памятуя о том, что происходило только что, наотрез отказалась. Тогда отцы, заговорщически подмигивая друг другу, договорились встретиться уже у нас в городке. Они думали, что этого никто не заметит. Зря. Мать была не в восторге от этого их соглашения. Хотя позже мои часто наведывались к нам в мегаполис и обязательно при этом останавливались именно у Главного архивариуса и все вроде бы было нормально.

А вот с Милкой на этот раз переговорить так и не получилось. Уже вечером она укатила обратно к себе в горы. Потому что у нее там намечался какой-то очень уникальный и ответственный эксперимент на ускорителе элементарных частиц.

По правде говоря, я не совсем понимал ее выбор. Из всех возможных специальностей она облюбовала именно ту, результаты которой невозможно было не только посмотреть или пощупать, а даже сам предмет исследований которой мог существовать лишь короткое время и лишь в условиях, создаваемых искусственно. Но ей нравилось.

Через год Елена подарила мне первенца. Крохотную такую девочку, очень напоминавшую мне Милку. Ленусик радостно хлопотала над этим ничего еще не понимающим комочком, а я как мог помогал ей в этом. Она была счастлива, я — тоже. Но, любуясь тем, как этот самый комочек вырастает из пеленок, я все твердил своей половинке о мальчике. Она обещала.

Именно тогда мы купили свою первую квартиру. Собственную. Сразу с тремя спальнями. Хотя две из них еще долгое время оставались незанятыми. «На вырост», — так смеялась Лена.

На рождение Верунчика (Вера — так назвала дочку Ленусик, я же уже тогда зарезервировал имя Ричард для будущего сына) прилетела Мила. Она выторговала для себя десятидневный отпуск и целые дни проводила у нас в спальне, возясь с новорожденной. Они с Леной постоянно что-то там хлопотали, стирали, меняли пеленки и мне даже показалось, что они скоро уморят дочку своими не прекращавшимися ухаживаниями.

— Иди отсюда! — вот какой ответ получил я, когда попытался им это объяснить. Правда, мне тоже хотелось поболе побыть с дочуркой, но они не разрешали.

Хорошо, что хоть вечером Милка исчезала и теперь уже я на правах хозяина мог распоряжаться что и как делать. Но вот почему сестра отказывалась ночевать у нас — это вызывало смутные подозрения. Ведь любая из двух пустующих на тот момент наших спален была в ее полном распоряжении. Но Мила с загадочной улыбкой упрямо отказывалась. И, что самое удивительное, Лена ее полностью в этом поддерживала.

Да все было и так понятно. Просто напускали таинственности. Девчонки!

— Какая у тебя замечательная сестра! — как-то высказалась Ленка, когда мы сидели и чаевничали на кухне. — Вот уж не думала, что вместе с тобой получу в придачу такую прекрасную родственницу. А что она там делает, в своей лаборатории, и почему так далеко?

— У них там что-то совсем чрезмерное, — доедая бутерброд заметил я. — Что-то типа коллайдера, только посовершеннее. Ей, видите ли, все неймется заглянуть в самое начало мироздания. Дойти до истоков.

— А-а… — озадаченно протянула Ленка и как-то по-особому глубоко задумалась. Даже салат есть перестала. — Рей, — вдруг будто внезапно что-то вспомнив обратилась она ко мне, — а полное имя твоей сестры случайно не Камилла?

— Камилла, ну и что? — беззаботно ответил я.

— Так это она та самая Камилла Голдуэн, профессор, создатель обновленной теории субатомных частиц?

— Чего? — от таких высказанных в адрес моей сестры слов я чуть не поперхнулся. Нет, я знал, что она уже давно работает на профессорской должности в Объединенном европейском университете, но как-то даже не думал, что Милка теперь профессор. — Чего она там изобрела?

— Новую теорию строения атома.

— Это Милка-то?

— Милка, Милка, — закивала Елена и тут же полезла в планшет. — Вот, смотри, — протянула она мне открытую страничку в интернете.

Да, все правильно, это была фотография Милы на фоне какой-то серебристой загогулины и статья о присуждении ей Государственной премии за новое открытие. Я обалдело смотрел на экран. Потом до меня начало слабо доходить происходящее. Нет, я всегда знал, какая она умная, но, чтобы до такой степени…

— Так ты что, не в курсе? — радостно прыснула Ленка. — Ну и братец! Что под носом творится не знает! Она ведь так и до Нобелевки доберется, а ты ни ухом, ни рылом.

— Она мне ничего подобного не рассказывала… А ты сама-то откуда узнала?

— Просто однажды случайно видела статью про нее. Давно уже. Тогда еще подумала, что фамилия с твоей схожа. Вот и запомнилось, наверное, — лицо Лены озарила очаровательная улыбка, которая была только у нее одной. — Да ты не переживай, похоже, сестренка у тебя еще тот конспиратор.

— Это точно… — кое-как ответил я все еще пребывая в шоковом состоянии от новости.

Ну Милка! Что творит! Я многого мог ожидать от нее, но, чтобы вот так взять и подставить собственного родного брата — это было уже слишком. На ближайшей видео встрече я ей все высказал. И по поводу ее докторской степени, и за профессора, и за эту теорию, будь она трижды неладна.

— Не переживай ты так, — у Милки явно было хорошее настроение. — Забудь ты про эту теорию. Это всего лишь еще одна попытка описать строение атома и элементарных частиц. Сколько их уже было и сколько будет! Еще древнегреческие философы начинали… Потом Томсон, Резерфорд, Бор… Тебе список продолжить? Шредингер, Гейзенберг, ну и так далее. Просто то, что я предложила, вроде бы пока устраивает всех, но главные слова здесь именно «вроде» и «пока». Не думаю, что моя модель продержится хоть какое-то значительное время. Не нервничай. Тем более, что тут я уже заканчиваю и перебираюсь знаешь куда?

— На Луну, что ли?

— Несколько ближе. Мне предложили должность в одном из наших филиалов, который находится… — здесь она сделала многозначительную паузу, мол, догадайся сам.

— Похоже, к нам? — порывшись в памяти я вспомнил, что видел подобный филиал совсем недалеко от того места, где жил Герман Петрович.

— Именно к вам, под бочок.

— И когда? Кем?

— Пара-тройка месяцев… Ладно, я отключаюсь, мне надо…

Она сделала быстрое движение и ее изображение в нашей гостиной пропало. Но я был уверен, что за мгновение до того в поле зрения камеры там что-то появилось, вернее, кто-то. Будто мелькнула пола халата. Вот ведь все равно Милка что-то, но не договорит.

Прошло еще несколько месяцев. Дочурка, которая до того довольно смирно лежала в своей кроватке просыпаясь и попискивая лишь когда хотела кушать или ей надо было сменить пеленку, научилась ползать. И это прибавило нам, а в основном Лене лишних хлопот. Проблема в том, что Вера совершенно не желала сидеть в манеже, хотя мы ей и купили самый огромный из возможных, накидав туда несусветное количество игрушек. Этому маленькому человечку надо было обязательно куда-то передвигаться и что-то там исследовать. Приходилось постоянно следить за ней, а все дверцы шкафов, до которых могли дотянуться ее маленькие ручки, были у нас теперь в непрезентабельных завязках.

На некоторое время нас выручила Милка, так кстати вернувшаяся со своих гор. Она каждый день приходила к нам в гости и только и делала, что ползала за дочуркой умиляясь как той все и везде надо. Лена была не против, дочка находилась под присмотром и можно было заниматься повседневными делами. Правда вечером, ровно в половине пятого, Мила исчезала до следующего утра, но на тот момент с работы уже возвращался я, так что мы перебивались даже лучше, чем некоторые.

Жаль только, что эта идиллия продлилась совсем недолго. Через полторы недели у Милки начались трудовые будни на новом месте работы, и она почти прекратила бывать у нас, заскакивая ненадолго и не чаще чем раз в неделю.

Как-то в один из таких вечеров мы вместе с ней сидели и пили чай в столовой в то время как Вера мирно спала в своей кроватке. Разрезанный тортик стоял перед нами, но к нему так никто и не притронулся. Тихо лилась беседа.

— И как же теперь твои научные исследования? — почему-то развернула разговор Ленка.

— А что исследования?

— Но ведь тебе же нужна для этого лаборатория…

— Какая лаборатория? — не поняла Милка. — Ах, ты про ускоритель! Нет, он мне не так уж и нужен. У меня все гораздо банальнее и скучнее. Сначала копаешься в формулах, ищешь зацепки. Потом проверяешь идеи и опять копаешься в формулах. И только потом, если все срастается, эксперимент. Так что лаборатория мне требуется буквально на неделю, а до того год сидения за компьютером. А вот это добро у меня сейчас самое лучшее из всего, что существует.

— Уж так прямо и самое-самое? — сощурив хитрую улыбку встрял я в женский разговор.

— Именно так. Потому что на кого-кого, а на Вилли в этом можно положиться.

— О-па! А вот с этого момента поподробнее… И кто это у нас такой Вилли?

— Он обеспечивает нас оргтехникой, — нимало не смутившись ответила Милка.

Ну-ну! Не надо быть Нострадамусом или Кассандрой, чтобы сложить два и два. Теперь я был уверен, что абсолютно точно знаю человека, из-за которого Милка переехала именно в наш город, а также почему ничего не сообщает нам о месте своего жительства.

— А у Верунчика появились первые зубки! — сразу перевела тему разговора Лена. — Теперь, когда я кормлю ее грудью, она меня кусает.

— Больно? — оживилась Мила.

— Не очень. Я ей грожу пальчиком, а она улыбается…

И опять разговор пошел о женском. Мне стало несколько скучно. Но как же сестренке было интересно все, что связано с нашим маленьким человечком!

— А ведь всего этого могло и не быть… — почему-то вырвалось у меня.

— Чего — всего?

— Всего… — продолжил я. — Если бы не Том Райдер…

— Кто это? — удивилась Милка.

— Так звали того нашего соседа.

— Того самого? Ты узнал его имя? Откуда?

— Ленусик помог.

Я глянул на жену, как бы спрашивая разрешения, она кивнула, тогда я рассказал Миле о тех документах, которые удалось найти моей супруге в архиве.

— Вот так, — закончил я короткий рассказ. — Несмотря на то, что он их спас, эти ребята поступили с ним точно так же, как и наши горожане с Томом. Просто взяли и выгнали своего спасителя. Не понимаю…

— Видишь ли, я проводила несколько кратких расчетов… — Милка вытащила из своей сумочки несколько листков бумаги и авторучку. — Так вот получается нечто неправдоподобное, — тут сестра начала быстро покрывать поверхность листков формулами. — Смотри.

Она протянула мне свои записи… Черт, до чего же она ловко! Но, извините, высшая математика — это как иностранный язык. Не пользуешься — забываешь. А мне в моей работе, слава Богу, эта абракадабра в таком объеме не требовалась. Потому я смог разобрать только половину, остальное помнил, но не точно.

— Короче так, — пришла мне на помощь Милка. — Такого прыжка, какой сделал тогда наш сосед, не может выполнить ни один из живущих на Земле людей. Ведь он одним махом пролетел около ста метров. Для обычного человека невозможно преодолеть даже половину, даже треть этого расстояния. И дело тут вовсе не в мышцах, хотя и это невероятно. Я советовалась с медиками. Проблема в другом. Подобную нагрузку кости не выдержат.

— То есть ты хочешь сказать…

— Что этот человек не совсем человек.

— Так что? — вспылил я. — Человек — не человек. Какая разница? Он спас тебя. Он, или кто-то подобный ему, спас шестерых участников экспедиции. Он… или они… поступил по-человечески. С нами, с людьми! А за это его… или их…

— Согласна, — мягко остановила мои несвязные восклицания Милка. — Но лично я понимаю этих людей. Не все так просто и однозначно.

— Неоднозначно?!

— Неоднозначно. Я ведь тоже интересовалась. Как-нибудь в следующий раз принесу тебе один документ. На мой взгляд, поучительный. Его мне помог найти В…, в общем, наш консультант по технике.

Она сдержала свое слово. Передала мне довольно объемистую папку с бумагами. Но это уже не были документы из архива или их копии, а обычная распечатка выловленного откуда-то из глубин интернета текста. Даже без указания адреса начального его расположения. Конечно, можно было по-разному относиться к подобным сведениям, но Милка вряд ли бы купилась на элементарную утку. Хотя, кто его знает… Вот только содержимое папки меня шокировало.

После этого события прошла еще пара лет и вот наконец сестренка решилась представить нам своего избранника. В тот торжественный день вся наша семья, включая маму с папой и даже Германа Петровича собралась в нашей гостиной. И Милка вошла вместе…

Нет, то, что это будет Вилли Штамм, «поросенок», давнишний мой сосед по комнате в университете, я не сомневался. Но как он изменился за это время! Куда только подевался тот пухлый жирок, который всегда висел на нем, и передо мной оказался… если уж не такой и спортивный, но весьма подтянутый человек, который по всему виду должен был ворваться вихрем в наши апартаменты, а на самом деле застенчиво семенил вслед за Милкой.

— Смелее, молодой человек, вас здесь никто не тронет, да и опасно такого трогать, — зааплодировал новому члену семьи Герман Петрович.

Тот только смущенно улыбнулся.

— Милка, что ты с ним сделала? — я подошел к своему давнему приятелю и пожал ему руку. Его ладонь оказалась очень шершавой, наверное, такой, какой она бывает у тех, кто часто занимается на тренажерах. — Вилли, тебя просто не узнать.

— Потому что… В общем… — залепетал поросенок. Это было смешно. Человек, который в легкую читал лекции студентам, без всякой шпаргалки произносил речи на научных советах теперь не мог выдавить из себя и связать пары слов.

— На этом официальную часть будем считать завершенной, — подмигнув моему отцу заявил Герман Петрович. — Перейдем к следующему этапу, то есть в столовую. Прошу, господа, — и, включив свое кресло на максимальную мощность, он лихо покатил по коридору туда, где остывало горячее и нагревалось то, чем его запивают.

Но ни горячее, ни горячительное так и не произвели на Вилли никакого эффекта. Потому что к первому он не притронулся, а бокал с виски простоял перед ним весь вечер едва пригубленным. Зато деды оттянулись. Нет, не то что бы совсем, но, когда был повод, да еще такой серьезный, оба мои папаши не отказывались от веселья.

— Эх, мне бы его годы! — весело заметил Герман Петрович, когда Милка с женихом ушли. — Я бы тогда…

— Какой-то он зажатый весь, молчит постоянно… — обвел глазами присутствовавших отец. — Что с ним?

— Ой-ой! Какой шустрый выискался! — тут же вступилась мать. — Сам-то помнишь, как с моими родителями знакомился? Так помалкивал бы лучше. Нормальный парень, ученый, и с Милкой у них все хорошо, что тебе еще надо?

— Стаканчик виски! — закончил тираду матери отец Лены.

В общем, в этот день они больше никуда не пошли. И это было впервые, когда у нас оказались занятыми все три спальни.

Утром, пока все еще почивали, а я готовясь отбывать очередную трудовую повинность на скорую руку доедал вчерашнее из холодильника, ко мне на кухню почти бесшумно вкатил Герман Петрович. У него на коленях лежала такая зеленая тонкая папочка.

— Рей, — тихо обратился он ко мне. — Я знаю, ты все еще пытаешься найти своего соседа… Я, конечно, не совсем разделяю твое рвение. Оттого что… ты вторгаешься в область… вообще-то, закрытых материалов. Но пусть будет… Держи. Этим документам около двухсот лет, так что аккуратнее, — и он протянул мне папку.

— Что это?

— То, что здесь написано, сейчас запрещено. Законодательно, — тесть остановился на полуслове, затем как-то обреченно махнул рукой и продолжил. — Как же в свое время я хотел, чтобы это было разрешено и сейчас! Эти технологии могли бы помочь мне подняться из этого кресла… Но, знаешь, все утекает и сейчас я уже не так уверен в правильности тех моих суждений. Ознакомься на досуге.

Я открыл папку. Каждый из находившихся внутри листов был аккуратно вставлен в целлофановую оболочку и это явно были не копии. Я даже специально поднес один из них поближе к свету. Размашистые подписи, древняя печать и даже указание номера дела, куда эти бумаги когда-то подшивали, все выглядело слишком настоящим. В том числе и несколько потускневшие буквы.

— Это что, оригиналы? — удивленно обратился я к Герману Петровичу.

— Да, — с небольшой ухмылкой ответил тот.

— Но ведь это незаконно…

— Незаконно то, что в них написано, незаконно то, что я их взял. Минус и минус в конце могут дать и положительный результат. Эти документы в принципе не должны были попасть в наш архив. Так что их как-бы и нет, они как бы и не существуют. Так что бери смело, мой подарок.

— Спасибо.

О таком шикарном подарке я даже и мечтать не смел. Весь день на работе прошел как во тьме потому что каждую секунду я думал только о том, как вернусь домой, достану папочку Германа Петровича из комода и начну читать. А чтиво оказалось довольно увлекательным.

А потом, через месяц, мы играли свадьбу Вилли и Милки. И догадайтесь с трех раз, где? Верно, в том самом кафе. Правда, и на этот раз, даже не будучи объектами всеобщего внимания, повеселиться от души нам с Ленкой так и не удалось. Потому что дома была оставленная с сиделкой Вера и еще…

— Я тоже хочу ляльку, — Милка лишь слегка обняла Ленуську. У супруги пока еще даже не обозначился живот, но сестра каким-то особым женским чутьем догадалась, что мы ждем сына.

— Будет, все будет, — пообещала ей Лена.

Отличная была вечеринка. Накачав Вилли изрядным количеством алкоголя, тамада добился-таки его адекватного поведения. А мы едва дождались бросания букетика. Мила кинула его через себя, но так откровенно подглядывать за тем, кто и как из подружек располагается у нее за ее спиной, все равно было нечестно…