Живущий рядом

Глава 1 Странный сосед

Тогда мне было что-то около двенадцати лет. Учился я в ту пору в пятом классе и, как и все мои сверстники, очень любил лето. И не только за то, что это было самое теплое время года. Ведь летом часто бывало не просто тепло, но и жарко и душно. А просто за то, что летом не нужно было ходить в школу, учить нудные домашние задания, а на уроках с ерзаньем надеяться, что тебя не вызовут очередной раз для ответа к доске.

Жили мы тогда в небольшом, но очень уютном домишке, в маленьком городке, с двух сторон окруженном поднимавшимися вверх предгорьями, с третьей — неширокой, но очень извилистой бухтой, а с четвертой — морем, иссиня-черным в грозовую погоду и мягко-голубым в солнечную. Я ведь только сейчас, по прошествии стольких лет разлуки со своим так давно канувшим в лету детством, понимаю, какая все-таки это была прекрасная пора. Пора безмятежья, глупых мечтаний и надежд. И как красиво и прекрасно было то место, где мы жили. Да и где мне было осознавать все это ранее, ведь тогда я все это воспринимал как само-собой разумеющееся, которое было и будет всегда.

А что там — горы они и горы, почти сплошь покрытые зарослями вековых деревьев. Небольшие будто острым ножом разрезавшие их ущелья, по которым сбегают к морю спадающие в многочисленных водопадах речушки. И скалы по их краям. Замшелые, древние. Рай для штурмующих их альпинистов, вооруженных разными там крючьями, веревками, полиспастами и прочей дребеденью, помогавшей им карабкаться на отвесные, практически лишенные любой зацепки, стены.

Ну да, я забыл сказать про то, что в нашем городке, а, точнее, рядом с ним, регулярно проводились всякие там соревнования по скалолазанию на которые мы, будучи мальчишками, бегали посмотреть, выбирая себе команды по вкусу. Нет, не по названию, а по цвету касок. Чаще болели за зеленых или красных, реже — за серых, хотя эти-то постоянно и становились победителями. Немного обидно, конечно.

А еще наш городишко слыл курортным и потому на его окраине, почти вплотную к береговой линии расположилась целая серия из отелей, домов отдыха и санаториев. В летние месяцы они наполнялись всякими там приезжими, валявшимися днем на пляжах, а вечерами томно, в основном по парам, разгуливавшими по окрестностям.

Да, летнее время для нас было особенно жарким. Население городка увеличивалось втрое, а, может быть, и вчетверо, и все местные только и делали, что обслуживали этих самых туристов. Мама, зимой обычно занимавшаяся только домашними делами, летом нанималась горничной, отец — механиком и экскурсоводом, оставляя на меня, как на старшего в семье основную свою работу по выращиванию рыбы, которую в другое время выполнял сам.

Для родителей лето было приработком и приработком значительным. А мне же доставляло удовольствие с помощью лебедки загружать в семейный катерок рыбный корм, а потом, выйдя на лодке в залив, воздушной пушкой распылять зерновую смесь по нашим садкам. У отца не было автоматического раздатчика корма, он, впрочем, как и многие в нашем городке, всегда считал это слишком роскошным приобретением. А потому открыл кран — взметнулось облако, мелким дождичком на водной глади рассыпались зерна. А за тем! Взбурлило синее море от налетевшей из глубины стаи прожорливой рыбы. И так по нескольку раз на каждый садок. Моросящий дождичек из зерна и креветок и тут же огромные волны пожирающих все это огромных рыбин. Класс! А я кажусь себе таким взрослым и очень-очень нужным своей семье. Жаль, что зимой отец занимался этим исключительно сам, но ведь и у меня зимой была своя работа — учеба.

Так мы и жили. Летом — папа с мамой нянчатся с туристами, я пару часов занимаюсь семейным бизнесом, а потом свободен, ну а сестренка — в садике. Зимой же все вместе, в нашей теплой уютной гостиной.

Ну и конечно же о сестренке. Она появилась у нас чуть более трех лет назад и поначалу только спала, кушала мамино молочко и опять спала. Тогда мне было это удивительно, но мне говорили, что я тоже когда-то был таким же. Не помню. Но с появлением этого маленького человечка в нашей семье я стал казаться себе еще большим и значительным, чем был до того.

Потом Милка (так назвали сестренку) начала смотреть на мир широко раскрытыми удивленными глазками, ползать, ходить, разговаривать. И с ней стало значительно интереснее.

На меня как на старшего брата была возложена почетная обязанность следить за сестренкой и гулять с ней. Но, надо отдать ей должное, особых проблем она мне при этом не доставляла. Она очень часто смирно сидела на скамеечке возле поля, где мы с друзьями играли в футбол и очень радовалась, когда я вел мяч и одновременно огорчалась, когда этот самый мяч был не у меня. Ничего не понимая в правилах игры, она отчаивалась даже когда я забивал гол. Ведь я же тогда терял мяч! А, по ее мнению, это было неправильно. Зато, когда мы возвращались с прогулки, она с гордостью в голосе вещала родителям, что сегодня опять играла вместе с большими мальчиками.

Летом мама часто задерживалась на работе, а потому в мои обязанности начало входить чтение Миле сказки на ночь и укладывание ее в постельку. Я брал с полки одну из детских книжек, раскрывал ее перед сестренкой так, чтобы та видела картинки и читал текст. Старые добрые истории, которые помнились мне наизусть, которые в свое время читала мне мама. Их было немного, но Милка была готова слушать их еще и еще. И вот однажды, уже засыпая, она сказала:

— Как ты все это здорово знаешь. Ты это по картинкам догадываешься?

— Нет, — со смехом ответил я, — я все это читаю.

— Как это?

— По буквам. Видишь вот эти черненькие значки рядом с картинками? Это буквы. Они складываются в слова, их можно прочесть и произнести.

— Как это? — еще более удивленно переспросила Милка.

— Ну, эти значки… То есть буквы… Они как бы разговаривают, но надо уметь их слышать. Они очень тихо разговаривают.

— Правда? — девчушка недоверчиво посмотрела на текст, даже пальчиком по нему поводила. — А почему я ничего не слышу?

— Потому что я же сказал: это надо уметь.

— А ты умеешь?

— Раз читаю — значит, умею, — самоуверенно ответил я.

— А я могу этому научиться? Слышать буквы?

— Конечно. Этому кто хочешь может научиться.

— И как это сделать?

— Если хочешь, я могу тебя этому научить.

— Правда? Ты и это можешь? — тут Милка посмотрела на меня с таким восторгом и изумлением, что я тут же возомнил себя этаким Гаргантюа. — Научи меня! Быстрее!

— Научу, но не сейчас. Потому что сейчас надо спать. Потому что учиться слушать буквы трудно и для этого надо быть отдохнувшим, — не знаю, откуда тогда во мне родились эти слова. Наверное, из страха, что сестренка захочет учиться немедленно и не ляжет спать, а мне за это влетит от мамы. Я быстрее натянул одеяло по самый подбородок Милке и погрозил ей для верности пальчиком.

— А завтра ты меня научишь?

— Научу.

— Тогда я быстро-быстро засну чтобы уже скорее наступило завтра, хорошо?

— Хорошо, — я еще раз поправил ее одеяльце и побыстрее вышел из комнаты.

На следующий день, не успели мы позавтракать, а родители уйти на работу, Милка уже пристала:

— Давай, научи меня слушать буквы. Завтра уже наступило!

У меня конечно же были совсем другие планы, но пришлось уступить. Еще отец учил меня никогда и никому не давать никаких обещаний, но уж если дал… расшибись в доску, но выполни.

— Хорошо, — сказал я и начал копаться в детских книжках.

Проблема в том, что кроме детских больше никаких книг в доме не было. Да и зачем они? Мои школьные учебники были в планшете. Удобно. Не носить же с собой кучу литературы в школу. Справочники отца и кулинарные рецепты матери хранились у них в компьютере и телефонах, там же, может быть, и романы. Что было делать?

Я раскрыл свой планшет, нашел там старую азбуку, по которой сам еще учился читать и со вздохом понял, что теперь для начала придется учить Милку еще и обращению с этим гаджетом. Дело усложнялось. И тут я вспомнил про кубики. Те самые, из которых я когда-то строил замки и дворцы, но на сторонах которых были написаны разнообразные буквы. «Эврика!» — воскликнул я сам себе и полез в ящик.

— Вот, — с гордостью настоящего учителя-наставника заметил я Милке высыпав перед ней гору кубиков, — смотри и запоминай.

Я начал показывать сестренке разные буквы и называть их, непременно требуя, чтобы она все повторяла за мной. Потом, опомнившись, вспомнил как этому меня самого учили в школе, оставил ей всего две и попросил, чтобы она их прочитала.

— Мэ-а-мэ-а, — неуверенно ткнула пальчиком Милка.

— А что получилось? — переспросил я.

— Мэ-а-мэ-а, — повторила она и озадаченно посмотрела на меня своими внимательными глазками.

— Нет, не так. Мэ-а — это будет «ММАА», — поправил я ее. — Сразу два звука, поняла? Подряд, не останавливаясь. Попробуй еще.

Это было и смешно, и удивительно видеть как она морщит свой лобик и вдруг ставшими неподдающимися губками пытается соединить эти две буквы вместе. Наконец у нее получилось:

— Ма!

— Молодец, — похвалил я ее. — А теперь еще раз так же. Видишь вот эти две такие же буковки?

— Ма! — уже увереннее произнесла Милка.

— А теперь все четыре буковки вместе, разом. Что получится?

— Ма-Ма, ма-ма, мама, мама! — запрыгала от счастья сестренка. — Буковки и со мной начали разговаривать!

Не помню, сколько времени потребовалось Милке для того, чтобы выучить весь алфавит, но, по-моему, не так уж и много. И после этого мы уже читали сказки вдвоем. Несколько предложений Милка, потом все остальное на странице я, потом еще несколько предложений опять она.

— У тебя так быстро получается читать, — с завистью как-то сказала мне она.

— Ты тоже так научишься, — высоким учительским тоном ответил ей я. — И знаешь, что? Ты скоро научишься читать так быстро, что это будет быстрее, чем говорить.

— Правда? — недоверчиво покосилась она на меня.

— Да! Слова просто начнут звучать у тебя в голове, а говорить их вслух будет не надо.

Не знаю, поверила мне в то время Милка или нет, но, думаю, все-таки поверила. В конце концов, по сравнению с ней я был очень большим, а, значит, и очень умным. Хотя на самом деле я тогда был всего лишь подростком и конечно же не знал, что учиться в три годика чтению рановато, и когда мама с удивлением узнала о том, что ее дочь уже умеет читать, да еще и бегло, для нее с отцом это был шок.

К сожалению, а, может быть, к счастью, на этом все не закончилось. Теперь Милка могла сама читать свои книжки и даже больше, потому что папа сразу же купил ей планшет, при чем даже помощнее моего. В таких делах он всегда придерживался принципа, что надо приобретать вещь, а не дешевку. Но я не слишком переживал по этому поводу. Ведь и мне пять лет назад приобрели довольно мощный по тем временам гаджет, а тут к Новому году он пообещал мне еще более новый. А уж раз он пообещал… Ну вы поняли…

Значит, далее. Милка теперь запоем читала сказки, а от меня требовала уже более новых рассказов. А что ей рассказать? И я ей начал рассказывать про свои уроки. Домашние задания. В математике она, конечно, не разбиралась, но вот рассказы по истории, природоведению и даже где-то физике она слушала очень внимательно.

— И как ты все это знаешь? — с восторгом отзывалась она.

— Это же школа. Там всему этому учат.

— И я хочу в школу. Чтобы и меня научили.

— Успеешь еще, — покровительственно замечал я.

А что? Она тогда была маленькой любознательной почемучкой, которой все было интересно. Ну а мне приходилось старательнее учить уроки и мои отметки в школе на радость родителям резко пошли вверх. Потом мне и самому как-то незаметно понравилось учиться, но это произошло несколько позднее…

Только вот не надо думать, что я рос этаким домашним пай-мальчиком, у которого всего и дел-то было, что возиться с сестренкой, кормить летом рыб и учиться в школе в остальное время года. Нет. Конечно же нет. Я, как и все мои сверстники-сорванцы, мог убежать из дома на целый день и ошиваться где попало.

Про футбол я вам уже говорил. А еще было море, где мы купались и загорали до черноты. Еще — горы и лес, богатый всякой всячиной и конечно же игра в десантников, пришедших освободить планету от инопланетных захватчиков, терроризирующих местное население. Все как в увлекательных фильмах того времени.

Для этой игры у нас была целая амуниция из касок, непробиваемых жилетов и оружия. И у меня она была самая лучшая. Нет, конечно, не до такой степени как вы подумали, на это у моей семьи просто не хватило бы денег, но все-таки. Каска и жилет отливали настоящим металлом, а оружие… Не из самого дешевого пластика, со сменными магазинами патронов, которые требовалось перезаряжать по мере расходования боезапаса и очень-очень похожее на настоящее. Только размером чуть поменьше. Впрочем, у многих было подобное, что служило предметом особой гордости перед теми, у кого в руках находились всего лишь лазерные пукалки, единственным достоинством которых была возможность вести непрерывный огонь до полного разряда батарейки, то есть бесконечно. Ну а тех, кто при этом одевался полный летный комбез или чье оружие еще и имитировало вылет гильз мы считали мелкими выпендрежниками.

Схватки были жаркими. Местом действа обычно выбирался какой-нибудь массив горного леса. Команды делились по принципу «кто где жил». То есть те, кто жил в городке до большой площади против тех, кто жил за ней, ближе к отелям. Этих мы называли «курортниками», они нас в отместку — «отщепенцами». После этого кто-то был внизу, кто-то — наверху, и начиналось…

Синяки, ссадины, шишки и прочие там царапины считались нормой. Налокотники и наколенники, на высокопрочный келавр для которых ни один родитель не скупился, у всех были затерты просто до безобразия. А что делать? Одно попадание лазерного луча в шлем или жилет — и у тебя вспыхивает красная лампочка: убит, выбываешь до следующего раунда, а твоя команда рискует проиграть. Правда, серьезных травм как будто не было. Только однажды, неудачно покатившись со склона один паренек сломал себе руку. Как же его звали? Не помню. Он был из команды «курортников». Тогда войнушку мы сразу же прекратили, а пострадавшего со всеми предосторожностями доставили к его родителям, попутно выслушав там все, что взрослые думали о наших играх. Но на следующий день бои продолжились. При чем вместе с травмированным, который вовсю хвастался перед нами новым стабилизирующим бандажом на руке, что было несомненным предметом его гордости и зависти всех мальчишек вокруг.

Для нас тогда подражание своим кумирам — героям фантастических боевиков считалось самым крутым, что может быть на свете. Мальчишки! Только повзрослев я понял, что все это вымысел и даже самая что ни на есть злобная цивилизация, открытая в далеком космосе, относится к нам, землянам, намного дружелюбнее, чем это показывалось в фильмах.

В этой игре обычно побеждали мы, в футбол — «курортники», а в целом — ничья, так что обидно никому не было. После баталий я часто возвращался домой весь исцарапанный, с синяками на руках и ногах. Мать смазывала мои боевые раны какой-то мазью и постоянно ругала меня за неосторожность.

— Хоть бы ты на него подействовал своей мужской властью, — со вздохом упрекала она отца. — Ведь совсем расшибется, оглашенный, или голову себе свернет.

— Так-то оно так, — отвечал тот. — Но неужели ты думаешь, что держать его все время на привязи будет лучше?

О! Как же я благодарен своему отцу, который покупал и покупал мне новые батарейки для моего оружия!

А еще одним местом для наших детских игр служил старый заброшенный дом. Он находился по соседству с нашим и в нем никто не жил сколько я себя помнил.

Я, наверное, забыл упомянуть, что из всех «отщепенцев» я был самым «отщепенистым» из всех. Потому что наш дом стоял на самой окраине города и за ним было только это нежилое здание и, далее, уже залив.

Старый заброшенный дом. Не скажу, чтобы как из страшных триллеров про зомби навевающий жуткие ассоциации своими заколоченными окнами и разрушенными стенами. Нет. Дом как дом. Вполне себе свежий и как две капли воды похожий на наш, потому что строился явно по одному проекту и в одно и то же время, только вот хозяев у него давно уже не было, и он понемногу пришел в запустение. Чертополох, разросшийся по всему участку, заполонил все бывшие когда-то здесь цветочные клумбы, деревья разрослись, дали новую поросль, неухоженные кустарники тут и там являли миру свои серые отмершие ветки. В общем, чудненькое домовладение, оккупированное местной дикой природой до такой степени, что и само строение за этим живым лесом виднелось с трудом.

И это был рай. Все двери, ведущие внутрь дома были заперты на ключ, но мы нашли пару окон, которые бывшие хозяева забыли закрыть и потому вездесущим мальчишкам не составило труда проникнуть внутрь, используя их как обычный вход. Как говорится, а что нам горцам через подоконник не перепрыгнуть?

Здесь был штаб нашей группировки «отщепенцев». Здесь мы собирались и располагаясь на остатках мебели проводили самые тайные свои совещания, а по вечерам придумывали и рассказывали друг другу страшные и леденящие кровь истории. Ну, наверное, знаете там: «Однажды темной, темной ночью, в одном черном доме…». Тем более, что обстановка была подходящей: свет в доме и по всему участку не включался и мрак после захода солнца стоял здесь действительно запредельный.

Но однажды все это поменялось. Я помню — это был конец курортного сезона, когда число туристов в городке уже значительно поубавилось, но не так, чтобы совсем. Наверное, конец сентября или самое-самое начало октября.

Тогда к этому дому враз подкатили два автофургона и один автобус из которого вышло человек десять. Они без промедления занялись дворовой территорией. Это было удивительно. Казалось вмиг исчез чертополох, деревья облагородили, срезали с них засохшие сучья и даже побелили стволы метра на полтора. Затем выкорчевали и вывезли все сорные побеги, часть кустарников и перекопали все вокруг, сделав землю абсолютно гладкой, наверное, такой, какой она была еще при первой сдаче дома строителями.

Потом автобус уехал и вернулся вновь, но уже с другими людьми. Те содрали с дома и обновили фасад, поменяли кое-где поросшую мхом кровлю и что-то там копошились еще внутри.

Потом приехала фура. Из нее достали новую мебель, затащили в дом, а из дома вынесли и загрузили на выброс все, что там оставалось. Уж это-то нам было хорошо известно. Все, что было в доме до этого, мы с друзьями знали наперечет.

А уже затем к дому вновь вернулись те первые ребята, что занимались садом, аккуратно разложили свернутую в рулоны газонную траву, подновили вьющиеся по территории плиточные дорожки, заново покрасили забор — и дом засиял! И все это произошло буквально за какую-то пару недель.

Мы, как и все жители городка, были в недоумении. Впрочем, поговаривали, что у владения появился новый хозяин, а у нас новый сосед. И что он теперь постоянно будет здесь жить. Но кто это такой — никто не знал.

Нас с мальчишками просто распирало от любопытства. По вечерам, когда рабочие уезжали, мы пробирались к дому, пытаясь залезть внутрь. Но теперь все окна были надежно закрыты, да и заглянуть внутрь оказалось невозможным так как везде уже повесили шторы. Оставалось ждать.

И вот еще дней через пять к воротам в домовладение подкатил неприметный серый минивэн, из него вышли человек пять с чемоданами, зашли внутрь и что-то очень долго не выходили. Чуть позже из дома появились четверо и уехали. Один остался. Он-то и должен был стать нашим новым соседом. Мы долго ждали, когда же и он выйдет, чтобы посмотреть, но до самой глубокой ночи он так и не появился. Ложились спать мы разочарованными.

Не появился наш сосед на улице и на следующий день, и после. И что можно так долго делать внутри?

И только на третьи или даже на четвертые сутки мы его увидели. Он сидел на своей веранде, лениво раскачиваясь в плетеном кресле-качалке и нежился на солнце. И все. Больше ничего. Час за часом. Просто сидел и раскачивался. Потом, когда солнце ушло дальше к западу, а веранда оказалось в тени, сосед медленно встал и зашел в дом. И в этот день больше уже не выходил.

Странный мужчина. На вид — ростом с моего отца, да и возрастом тоже похож. Но какой-то квадратный, что ли. Очень мощное тело на кажущихся небольшими столбами ногах. И руки как у культуриста немного растопырены в стороны, будто огромные мышцы не дают им возможности просто спокойно свисать по бокам как у всех. И лицо… Нет, не отталкивающее, но отчасти изборожденное морщинами и неестественно неподвижное. Хотя нет. Как-то увидев наш неподдельный интерес к его персоне, он поднял голову и даже заговорщически подмигнул нам своим правым глазом. Правда, один раз и почти незаметно.

И только через неделю сосед первый раз появился на улице. Выйдя на тротуар, он отправился к центру городка и, далее, к одному из ближайших отелей. Он шел какой-то диковинной нелепой походкой всякий раз будто нащупывая землю под ногами и очень осторожно делая шаг. Будто приглаживая землю после каждого очередного движения. Потом мы с мальчишками пытались повторить эту его походку, но у нас ничего не получалось. Либо это было совсем непохоже, либо излишне медленно, а он перемещался все-таки с нормальной скоростью. Наверное, нам тогда не хватало артистизма, чтобы как положено подтрунить над нашим новым жителем.

Тогда сосед сразу же прошел в столовую отеля, записался на обеды по принципу «шведский стол», долго и не торопясь ел, набрал с собой снеди для ужина и завтрака и вернулся к себе все той же странной походкой будто после каждого шага его ожидал взрыв бомбы.

По дороге он ни с кем не заговаривал, но при встрече с другими людьми на улице на его лице тут же появлялась вежливо-извиняющаяся улыбка, а квадратное туловище изображало небольшой поклон. И создавалось впечатление будто он все время просил прощения за доставленное неудобство находиться в его собственной компании.

После этого его походы в столовую отеля стали ежедневными.

Он не работал и не искал работы. Поговаривали, что он — бывший космодесантник, теперь вышедший на пенсию и имеющий за свои былые заслуги немалый доход. Также ходил слух, что родился он лет сто пятьдесят назад, что было неудивительно, ведь при перелетах астронавтов обычно погружают в анабиотический сон и эти года как бы вычеркиваются из их реальной жизни. И что он — один из тех, кому удалось обнаружить планету, заселенную сразу несколькими цивилизациями, во что уже верилось с трудом. Но он был действительно богат.

Однажды к нему домой пришли представители самоуправления нашего городка. Тогда было решено подновить детскую площадку, требовался взнос. Даже не расспрашивая зачем, почему и на что это пойдет он просто достал свой телефон и перевел всю запрашиваемую сумму на счет города. Потом подумал и добавил еще раза в три.

— Вы только сделайте так, чтобы детишкам было веселее, — добавил он своим скрипучим простуженным голосом на недоуменный вопрос.

С такого можно было срубить немерено много денег, но наша администрация почему-то стала обращаться к нему с денежными вопросами как можно реже. Странный человек и странные люди в управлении нашего городка.

Подходила к концу осень, туристы практически все разъехались, отели начали закрываться на зиму. И сосед уже не мог питаться в столовой, так как и она закрылась. Его ежедневные прогулки по городу превратились в еженедельные, когда он доходил до ближайшего магазинчика, закупал огромные баулы продуктов и нес все это обратно к себе. Сумки были ужасающих размеров, но это как будто не сильно тяготило его. Силища в этом человеке была просто неимоверная.

Ну а больше в поведении соседа ничего не изменилось. Он по-прежнему с утра сидел на своей веранде только изредка заглядывая в сад чтобы подстричь газоны да убрать с земли нападавшую листву. Еще реже занимался с деревьями или кустарниками.

Зато у нас с мальчишками появилось новое развлечение или игра: залезь к нему в дом. Не в смысле в сам дом, а на участок.

В саду у соседа росло много деревьев, среди которых были и плодовые. И мы часто перелезали сзади через ограду чтобы воровать у него уже созревшие к тому времени мандарины и перезревшие персики. Происходило это приблизительно так: кто-то из наших стоял на стреме наблюдая как сосед мирно отдыхает, а в это время основная ватага совершала дерзкий налет на его насаждения. Конечно, у каждого из нас был свой собственный сад и все это можно было получить, не рискуя быть пойманным. Но в этом-то и был самый смак затеи. Потом все трофеи на раз уничтожались где-нибудь в лесу или на берегу моря.

Родители, конечно же, ругались. Но нас это не останавливало. Забраться и не быть пойманным. Вот что щекотало наши нервы. Хотя, по прошествии стольких лет я почему-то склонен думать, что все эти наши невинные детские шалости были известны нашему соседу, и даже заранее. Более того, я уверен, что в тот момент, когда мы залезали в чужой сад, он прекрасно знал кто, что и сколько у него тащит, просто не подавал вида, а, может быть, был даже благодарен нам за эту ненавязчивую уборку перезрелых фруктов.

Зимой жизнь в нашем городке замирала. Мама переставала ходить на работу в отель и почти всегда была дома, отец занимался рыбой, сестренка играла во дворе, ну а я ходил в школу. Уже не было навязчивых и вездесущих туристов, но без них все-таки было как-то скучновато и каждый вновь прожитый день походил на последующий как две капли воды.

Но вот то, что произошло тогда, врезалось в мою память настолько, что я мог бы и через множество лет с точностью повторить все эти события, час за часом, мгновение за мгновением.

Это было самое обычное утро. Мама собирала меня в школу, укладывая на дно рюкзачка бутерброды для длинной перемены, отца не было дома, а Милка мирно играла перед домом в мячик. К остановке подъезжал ярко-желтый школьный автобус-автомат, чтобы забрать меня и укатить в большой город, как мы называли расположившийся неподалеку от нас мегаполис. Я вышел на крыльцо.

Вырвавшийся из рук Милки мячик покатил на улицу, прямо под колеса надвигавшегося автобуса, она побежала за ним, споткнулась и упала. Потянулась за игрушкой.

— Господи, да что же это такое! — услышал я вдруг надрывный голос одной из наших соседок, проходящих в это время рядом. — Он же ее задавит! Стой! — завопила она автобусу полным ужаса голосом.

Но машина не останавливалась, потому что карман для ее стоянки был запланирован несколько далее. Вот уже и мячик попал по ее колеса и с громким хлопком лопнул. А движение не прекращалось. Еще громче стали крики соседки.

И тут будто какая-то тень пронеслась в сторону Милки. Словно подхваченную ветром ее быстро унесло на обочину, автобус остановился, а я разглядел в этом самом вихре своего удивительного соседа, бережно державшего в руках сестренку и мягко, вроде бы даже и не касаясь, гладившего ее по кудрявым волосам.

Это все произошло настолько быстро и неожиданно, а я так перепугался за свою сестру, что даже не обратил внимания, что буквально минуту назад видел соседа мирно сидящим в извечном кресле-качалке на веранде своего дома, а оттуда до места происшествия было не менее ста метров, и конечно же совсем не подумал, что то, чему я стал свидетелем было просто невозможно.

— Мячик, мой мячик… — всхлипывала Милка в руках у этого квадратного человека, даже и не понимая, что произошло.

Сосед встал, отпустил сестренку и отправился к себе домой своей обычной нащупывающей препятствия походкой. Мы с мамой подбежали к Миле. Она так рыдала о потере мячика, что пришлось ей пообещать новый чтобы она согласилась вернуться в дом.

— Нет, ну вы видели? — тут же затараторила соседка на всю улицу. — Вы видели, как это? Да что же это такое делается! Это же безобразие! Я подниму этот вопрос на совете города, немедленно! Я приложу все усилия, чтобы такого больше не было, слышите, никогда! — последнее это свое «никогда» она произнесла с таким пафосом, так побуквенно, что ни у кого даже не осталось сомнения в том, что угроза будет выполнена.

А дальше я уехал в большой город, в школу. А когда вернулся, обнаружил огромную беснующуюся толпу возле дома нашего соседа. Казалось, здесь собралось все население нашего городка. Были там и мои родные, только стояли они несколько в сторонке.

— Убирайся из нашего города!

— Чтоб тебе провалиться!

— Вызовите полицию!

— Уничтожить паскуду! — неслось отовсюду.

Сосед был в доме и не показывался. Наиболее рьяные горожане, пришедшие сюда с большими палками, все порывались взять забор приступом, но их как-то удавалось отговорить от этого шага. Перед толпой стоял мэр.

— Спокойно, граждане! — пытаясь перекричать толпу обращался он к согражданам. — Полицию уже вызвали, она скоро прибудет. Спокойно!

— Мы не потерпим! Убрать его! — все равно кричали возбужденные люди.

Не знаю, чем бы это закончилось, но наконец по вой сирен подъехало несколько полицейских машин и одна гражданская. Оттуда вышли люди в форме и, недолго посовещавшись с мэром, позвонили в дверь. Она тут же открылась и на крыльце появился сосед. Полицейские что-то сказали ему, он согласно кивнул и протянул вперед свои руки, на которых тут же защелкнули наручники. Его арестовали.

— За что? — удивленно спросил я у папы. Это было настолько невероятно, что я даже оцепенел.

— Потом объясню, — отмахнулся с явным недовольством в голосе отец. — Молчи пока.

Сосед медленно обвел глазами толпу и его взор остановился на нашей семье. Может быть мне это просто показалось, но на мгновение морщины на его лице разгладились, и он будто бы вновь подмигнул нам. Наверное, даже улыбнулся. Он что-то сказал человеку в черном, стоявшему неподалеку, и тот быстро побежал к своей машине. Потом вернулся, подошел к нам и протянул Милке разноцветный мячик.

— Это тебе, — сказал он мягким приятным голосом. — Не плачь, все будет хорошо.

Милка была в восторге. Новый мячик! Ярко-синий, с рисунками слоников и бабочек. Совсем прекрасный. А до того она играла моим старым, уже истершимся. От радости сестренка даже заплясала, хвастаясь передо мной какой шикарный подарок ей сделали.

Соседа посадили в черную гражданскую машину и увезли. Толпа понемногу перестала бузить и начала расходиться. Мы тоже пошли к себе в дом.

Вечером, за ужином, мама вдруг сказала:

— Ты представляешь, тец, — так она часто обращалась к отцу, — ведь этот… ведь это чудовище жило рядом с нами, и никто об этом даже не знал. А ведь он мог всех нас запросто уничтожить. Как это ужасно! Хорошо, что его арестовали. Наверняка, какой-то беглый, из «этих».

— Из каких «этих»? — устало переспросил папа.

— Из «этих». Ты что, не понимаешь: нечеловеков.

— Человек он или не человек, не нам с тобой решать, — грозно осадил отец мать. И уже обращаясь ко мне, добавил. — Послушай меня, Рей, и запомни это на всю жизнь. Люди всегда боятся чего-то необъяснимого. Это нормально. Но кем бы не был наш сосед, сегодня он спас от смерти твою сестру. А уж кем ты будешь его считать — это твое решение, только сделай его позже, когда подрастешь. Понял?

Я тихо кивнул. А Милка… она все никак не могла налюбоваться своим новым мячиком.

На следующий день на почту отца пришло письмо из Главного управления средств транспортной связи. Там выражались глубочайшие извинения по поводу инцидента с автобусом, предлагалось сестре с мамой бесплатно пройти курс реабилитации в одном из ведущих центров и далее шло подробное техническое объяснение произошедшему. Вроде бы как датчики транспортного средства были настроены несколько высоко и потому упавший на дорогу ребенок не был воспринят системой как препятствие. Инженеры службы заверяли, что в ближайшее время они все поправят… нет, уже поправили на всех автоматах, и что подобное более не сможет произойти. Далее продолжались бесконечные извинения. О соседе не было сказано ни слова.

После этого дня я очень часто останавливался у калитки спасшего мою сестру человека, все ждал, что он вернется. Нет, он не вернулся. Никогда. А дом так и остался стоять брошенным, по крайней мере, до тех пор, пока я не покинул городок.

И все-таки я считал его человеком.