Жена Лунного демона

Глава 8

«Лавка семейства Кин», — значилось на вывеске.

— Хочешь зайти? — проследив за моим взглядом, Чен помрачнел.

Рука, за локоть которой я цеплялась, напряглась. На щеке дернулась жилка.

— Хочу держаться от них подальше, — честно призналась я.

Но не вышло.

Из-за прилавка нас тоже заметили.

Папенька поначалу глазам не поверил. Вытаращился так, что меня разобрал смех. После чего выскочил, бросив товар — и к нам.

— Ты зачем с нее все железо снял? Ты идиот? — прошипел он, хватая Чена за рукав.

Мой демон очень терпелив, но не с людьми, которых не уважает.

Господин Джай всего лишь повел рукой, но в жесте было столько величия и достоинства, что отец мигом вспомнил, кто он сам и кто перед ним. Склонился в униженном поклоне, но не отступил.

— Прошу, выпейте чаю в нашей лавке, не побрезгуйте. Сам император изволил хвалить этот сорт! — громко произнес господин Кин, оглядываясь по сторонам.

Зеваки, не дождавшись зрелища, постепенно рассасывались.

Мы с Ченом переглянулись.

Первым порывом было плюнуть на прошлое и пройти мимо. Но отец выглядел искренне встревоженным, что для него нехарактерно.

Взяв за руку мужа, сплетя наши пальцы, я набралась храбрости и кивнула.

Старый торговец ничего нам не сделает. А вот рассказать что-то интересное может.

Например, как так вышло, что меня подбросили им на порог. Ведь фейри редко расстаются с детьми, у кого есть дар. Вот пустышек — тех да, возвращают отцам.

Пустышек по их меркам. Это все еще сильные маги природы, но они не умеют слышать живое.

Торговый ряд, где расположился господин Кин, был из дорогих. Не просто доска с навесом. Нет, ему предоставили целый домик с отдельной комнатой, где можно было отдохнуть, а можно было и принять особо дорогих гостей и угостить их чаем. На пробу.

Без малейшего сожаления отец захлопнул ставни, отсекая любопытствующих и покупателей.

Я забеспокоилась.

Что он такого собирается нам сообщить, что жертвует выручкой в самый лучший день ярмарки?

Чен устроился на подушках, подготовил место для меня рядом с собой. Отец опустился напротив, через стол. Потрогал чайник по привычке, поморщился.

— Не буду предлагать, он остыл. Времени у нас мало, перейдем к делу, — решительно заявил господин Кин.

Муж выгнул бровь.

По всем законам гостеприимства нас нужно было чем-то угостить. Но мысли папеньки витали далеко. Он постоянно оглядывался, всматривался в темные углы и потирал дрожащие руки.

— Не надо мне было ее продавать, — вздохнул, старательно не глядя в мою сторону. — Одни проблемы от нее. Но нарушить договор я не мог, а иначе от нее никак не избавиться. Умри она, проклятие пало бы на всю нашу землю. А мне еще чай растить!

— То есть меня не убили потому, что земля оскудела бы? — переспросила я. — Ясно. Спасибо за откровенность. Мы, пожалуй, пойдем.

— Сиди! — рявкнул отец. — Все беды из-за тебя! Если бы не золото, никогда бы не подписался на такое. Но нашей семье нужны были деньги. Много денег. И я согласился…

— На что? — спросила, сглотнув.

— Принять тебя, как дочь, — вздохнул господин Кин.

Налил себе остывшего чаю и выпил залпом, как рисовое вино.

Мы с Ченом переглянулись. Муж нашел под столом мою ладонь, стиснул заледеневшие пальцы.

— То есть я не ваша дочь? — пролепетала растерянно.

Переспросила и без того очевидное — теперь. Но все свои восемнадцать осеней я верила, что родилась от семени этого мужчины! А теперь получается меня ему что, продали?

Или если сверху еще доплатили, это по-другому называется?

— Тот договор давно сожжен и развеян по ветру. Но записанное в нем продолжает действовать, хочу я того или нет, — не слыша меня, бормотал господин Кин, раскачиваясь точно детская игрушка. — Я обязан растить тебя, как свою дочь, следить чтобы ты не получала тяжелых травм, доросла до совершеннолетия и ни в коем случае не снимала железные украшения. Всю жизнь. Если кто-то пожелает взять тебя в жены, я могу тебя отдать, главное,чтобы ты сама была не против.

— То есть обо мне таким образом позаботились? Подсунув в чужую семью? — недоуменно повторила я. — И много ли за меня дали?

— А как, по-твоему, я приобрел три соседских участка? — пожал плечами господин Кин. — Твое приданое позволило мне расширить дело, увеличить посадки, а дальше ты и сама помнишь.

Да, как трудилась наравне с самыми низшими из слуг, выкапывая, окучивая, подстригая. Прекрасно помню.

— Про физический труд и пользу для семьи в договоре ничего не было! — защищаясь от нехорошего взгляда Чена, приемный отец поднял руки.

Я по привычке называла его так мысленно. В конце концов, он меня вырастил. Не допустил, как указано в договоре, травм.

— Вы сняли с нее серьги. И теперь они за мной придут! — заламывая руки, воскликнул господин Кин. — Получается, я нарушил соглашение!

— Разве не указывалось, что после замужества вы передаете Минлань супругу, под его ответственность? —деловито уточнил Ченхин.

— Железо до самой смерти. Это основное правило, самое главное, — вздохнул торговец. — Теперь оно нарушено. И я тревожусь за свой род.

Я поежилась.

Кто-то отчаянно не хотел меня убивать, пристроил в общем-то в неплохую семью — попади я младенцем к крестьянам, жилось бы мне куда хуже. Тут хоть еда на столе каждый день была. И не били. Наказывали, да, но я все-таки считалась хозяйской дочерью. Такую розгами не лупят.

Однако тот же неведомый благожелатель сделал все, чтобы мой дар угас, не раскрывшись.

Кому это могло понадобиться?

Раньше я была уверена, что меня отдала мать, потому что не хватало средств воспитать ребенка самой.

Потом, когда Чен открыл мне глаза на происхождение, появилась другая версия, не сильно отличающаяся:родившая меня фейри решила, что дитя ей не нужно, видимо, по меркам лесного народа у меня какие-то отклонения, и потому отдала отцу.

Но если господин Кин мне вовсе не родной, почему меня подсунули именно ему? Причем доплатили немалую сумму и обязали исполнять условия магического договора.

Версия с отклонениями все еще правдоподобна. Чен утверждает, что моя сила нормальна, но он тоже никогда не встречался с настоящими фейри. Откуда ему знать?

Может, я неправильная. Урод.

— Твой дар уникален. И он не имеет изъянов. Я бы почувствовал, — наклонившись к моему уху, заверил меня муж.

В который раз я поразилась, насколько тонко он чувствует мое настроение. Практически читает мысли.

И каждый раз находит нужные слова, чтобы успокоить.

Ченхин повернулся к господину Кину.

— Кто именно заключал с вами договор, вы помните? Мужчина, женщина? Как они выглядели?

— Их было трое. Мужчины. Маги, — поколебавшись, ответил господин Кин.

Казалось, он мысленно проговаривал ответы вслух, убеждаясь, что за раскрытие сведений ему не грозит наказание. Магические договоры — суровая штука, они не потерпят нарушений условий. И то, что с меня сняли серьги, должно было отразиться на его состоянии. Но раз он жив, здоров — Чен прав, сделка завершена.

Я перешла в род мужа, и никакие условия ни на меня, ни на приемных родителей больше не действуют.

— Как выглядели? — Супруг вел допрос, как настоящий магистрат — быстро, толково, без эмоций.

Однако господину Кину сообщить было особо нечего.

— Не знаю. Они лица и капюшонами прикрыли, и замаскировались иллюзией. Ничего не разглядеть, а если присматриваться — голова болеть начинает.

Торговец поморщился — видимо, вспомнил, как попробовал изучить гостей. Не вышло.

Потому и не включили в договор ничего о личности заказчика. Все равно не опознать.

Только это сразу отметало версию с моей родной матерью.

И с фейри вообще.

Есть ли среди лесных духов мужчины, ученые спорят до сих пор. Должны быть, иначе откуда браться чистокровным представителям их рода?

Но поскольку их никто не видел, предполагают, что те никогда не покидают лесов.

Либо представления людей о фейри в корне неправильны, либо то были вовсе не лесные духи.

Но кто тогда?

Кому могло понадобиться передавать одаренного ребенка чужим людям? Еще и за большие деньги.

В простых семьях одарённого точно взяли бы бесплатно.

А еще проще было бы убить, и дело с концом.

Я поежилась и сильнее сжала успокаивающе-теплую ладонь Чена.

— Если они вернутся, прошу, дайте нам знать. А еще лучше — попросите их заглянуть в дом семейства Линг. У нас к ним есть вопросы, — хищно оскалился муж.

Господин Кин поспешно закивал. Он явно трусил, и идея избавиться от нежелательных визитов за наш счет явно пришлась ему по душе.

Шум снаружи изменился.

К гомону толпы, активно торгующейся и обсуждающей покупки, добавился мерный, угрожающий ритм барабанов.

Он все приближался, и разговоры стихали, будто на город постепенно накидывали магический полог безмолвия.

Встревоженный господин Кин вышел первым, мы последовали за ним.

Взволновавшийся люд отхлынул к стенам, нас чуть не снесли. Хорошо, что прилавок послужил барьером. Чен прикрыл меня собой, но давка оказалась настолько сильной, что мне за его спиной было нечем дышать.

— Ука-а-аз! Новый указ императора! — зычно повторяли стражники, расчищая дорогу золоченому паланкину с изображением дракона на бордовых занавесках.

Абы кому такую роскошь не положено, значит,действительно один посланников его величества отправился в долгую дорогу — доносить высочайшую волю до народа.

Каждый раз, когда выходил новый важный закон, на все четыре стороны посылали доверенных лиц — зачитывать подробности тем, кто не мог это сделать самостоятельно. То есть более чем половине населения.

Помню, за всю мою жизнь таких гонцов — в паланкинах, с отрядом охраны и слугами — видели в поселении раза четыре. Дважды объявляли о повышении налогов, один раз о сбежавшем знатном преступнике, и один — о грядущей засухе, которую предсказали астрологи.

К счастью, последняя нас миновала. Но в центре империи дожди в тот год действительно шли крайне редко и некоторые провинции наверняка голодали бы, если б не озаботились услугами императорских погодных магов. Те не зря едят свой хлеб. Но и дерут, увы, втридорога.

Что же такое случилось на этот раз, что его величество решил остановить празднество ради объявления новости?