Жатва

Интерлюдия. Регина

– Скорее! Сюда! Несите ровнее!

Топот множества ног по каменным плитам. Взволнованное дыхание помощников целителя, тащащих носилки. Ровный гул радиумных светильников. Шепотки и возгласы случайных свидетелей. Каждый звук в гулких коридорах зиккурата расслаивается причудливым эхом, множится, возвращается в искаженном виде, смешиваясь со стуком крови в висках. Сквозь плотно сомкнутые веки мелькают мутные пятна света. Но открывать глаза не хочется.

Регина уже давно очнулась. Предательская слабость, настигнувшая ее на посадочной площадке и заставившая рухнуть без чувств, быстро прошла. Она даже чувствовала, как ее кладут на носилки и тащат куда-то вглубь зиккурата, на нижние этажи.

Целители ей не требовались. Она потеряла много крови, однако амальгама делала свое дело. Быстро запечатала, обеззаразила и обезболила чудовищную рану на культе правой руки, подстегнула работу кроветворных органов, запустила восстановительные процессы. Если понадобится, уже через пару часов она сможет ходить, а дня через два-три и вовсе будет чувствовать себя вполне здоровой. На то, чтобы отрастить новую руку, конечно, понадобится куда больше времени.

Впрочем, все это сейчас уже не имеет значения. Жатва в самом разгаре, и промедление даже в пару дней – фатально.

– Переложите ее сюда… Аккуратнее!

Целитель – высокий худощавый мужчина в цветах Дома Ортосов – указал на гладко ограненный каменный блок в центре комнаты, накрытый плотной белой тканью. Помощники, действуя быстро и слаженно, перенесли закованную в золотые латы девушку на постамент. И только после этого она открыла глаза.

Эта зала, как и остальные помещения древнего зиккурата, была холодной и пустой. Ни единого предмета мебели, никаких украшений – лишь голые стены из серого ноздреватого камня, афтарда. Это один из немногих материалов, устойчивых к игнису. Все остальное в такой близости от Пасти очень быстро приходит в негодность.

– Как самочувствие? – встрепенулся целитель и, отогнав ассистентов, подошел вплотную. Его тонкие холодные пальцы бесцеремонно коснулись ее лба, потом лица, оттягивая нижние веки. Регина с трудом удержалась от того, чтобы не сомкнуть забрало шлема.

– Я в порядке, – как можно тверже произнесла она.

– Вам лучше все же снять доспехи и позволить мне осмотреть вас…

– Я сказала – я в порядке! – повторила она, зло сверкнув глазами. – Во мне пятнадцать кластеров амальгамы. Или вы умеете что-то, чего не может она?

– Прошу прощения, мона, я лишь делаю свою работу, – целитель, виновато кланяясь, сделал несколько шагов назад. – Судя по обмороку, раны ваши очень серьезны…

– Пошел вон, – устало отмахнулась девушка, глядя в потолок. – Все вон!

Повторять ей не пришлось – вскоре комната опустела. Регина лежала, не шевелясь, запрокинув лицо кверху и закусив губу. Слезы горячими щекочущими струйками стекали к вискам. Больно не было – амальгама снизила болевые ощущения до минимума. Однако ее терзала иная боль – та, что стократ сильнее любой телесной.

Она проиграла! Подвела свой Дом. И самое страшное – потеряла Свет Зари. Отец никогда не простит…

Расслышав шаги из коридора, она раздраженно обернулась в сторону выхода.

– Я ведь сказала – прочь!

– Регина…

На пороге растерянно замерла Элейна – как всегда, немного нескладная, выглядящая намного моложе своих лет. Еще и в нетипичной для нее дорожной одежде – высоких сапогах, плотных лосинах и куртке с кожаными накладками на локтях и коленях. Волосы, как обычно, собраны на затылке в какой-то невнятный пучок. В этом сестры очень схожи – никакого пиетета к прическам. Но Регина остригает волосы коротко или убирает в хвост для того, чтобы не мешались на тренировках или в бою. А Элейна – чтобы не падали на лоб при чтении.

В детстве они были так похожи, что их часто путали даже няньки. Но с возрастом проявляется все больше различий – в характере, в привычках, в движениях, а со временем и во внешности. Сейчас уже даже не верится, что двадцать восемь лет назад Серебряная Купель одарила Данакта Ортоса близнецами.

Элейна бросилась к сестре, едва не споткнувшись на стыке между напольными плитами…

– Аранос-Хранитель, да ты вся в крови! И… о, нет, твоя рука!

В широко распахнутых бирюзовых глазах плескался неподдельный ужас.

«Бедная моя книжная девочка, – горько усмехнулась Регина. – Зачем ты вообще приехала к Багровой пасти? Тебя ведь предупреждали, что такие места лучше изучать по картинкам в фолиантах».

– Это не моя кровь, – превозмогая слабость, воительница села, спустив ноги с каменного блока. – Ну, по большей части. Я убила гракха. И… еще пару тварей.

Элейна ахнула, и на этот раз испуг ее был смешан с восторгом.

– Сама?! Но ведь… все еще только началось. Я читала, что схватки между жнецами проходят обычно на второй или третий день, когда уже накоплено достаточно трофеев, и…

– Мы схлестнулись случайно, – перебила ее Регина, потому что знала – если сестру не остановить, та увлечется и начнет пересказывать то, что знает, цитируя научные труды чуть ли не целыми абзацами. – Один на один.

– Кто это был?

Мужской голос прозвучал так неожиданно, что обе девушки вздрогнули и обернулись к темному дверному проходу в дальнем конце зала.

Сверкнув отполированным до зеркального блеска нагрудником, на свет вышел мужчина огромного роста, кажущийся еще выше из-за нависающего над головой гербового украшения, закрепленного на спине доспеха. Раскинувший крылья золотой двуглавый орел, символ дома Ортосов, раскрывал клювы в беззвучном крике, а его глаза, выполненные из крупных рубинов, кажется, готовы были прожечь Регину гневным взором. Это странно, но фамильный герб всегда производил на нее именно такое впечатление. Не воодушевлял, не вызывал чувство гордости, а именно пугал.

– Отец… – сорвалось с губ Регины. Опомнившись, она вскочила со своего неудобного сиденья и припала на колено в воинском поклоне.

Элейна тоже поклонилась, но по-женски – сложив ладони на животе и опустив взор себе под ноги.

– Поднимись, – приказал архонт.

Лицо его – темное, угловатое, будто высеченное из камня – оставалось бесстрастным. Это суровое выражение, казалось, на годы застыло на нем, превращая его самого в живой символ Великого Дома Ортос – наряду с орлом на гербе, Серебряной купелью или белыми шпилями Альтасара. Тем более что правил он уже более сотни лет. Живыми на этом лице выглядели только глаза – ярко-бирюзовые, такие же, как у дочерей.

– Расскажи, как все было.

Регина поднялась и, несмотря на накатывающую слабость, постаралась выпрямиться, как подобает воину, подающему рапорт командиру.

– Высадка прошла успешно. Меня выбросило недалеко от пилона, и я решила сразу же взять под контроль ближайшую территорию. Проводила разведку.

– Как там? – перебила ее Элейна, утирая слезы, и глаза ее вспыхнули знакомым азартом. – На что похож этот мир?

Спохватившись, она испуганно оглянулась на отца и опустила голову. Тот даже не удостоил ее замечанием – лишь резким осуждающим взглядом.

– Там… необычно, – все же ответила Регина. – Думаю, нам повезло, и Жатва будет богатой. В Пасть попал большой город. Сотни тысяч жителей, довольно развитые технологии…

– Ближе к делу, – прервал ее архонт.

– Я столкнулась со жнецом Дома Гракх. Вступила в бой. Была… тяжело ранена, – она невольно бросила взгляд на культю правой руки, по краю которой до сих пор блестела плотная пленка амальгамы. – Но мне удалось убить его. Однако…

Следующая часть далась ей с огромным трудом – она говорила медленно, тщательно подбирая слова. И не только потому, что тяжело было признавать собственное поражение. Она и сама до конца не понимала, что произошло, и пыталась восстановить это в памяти.

– Там был еще кто-то… Из местных. От болевого шока и кровопотери я ненадолго потеряла сознание. Когда пришла в себя, увидела… его. Он забрал мою отсеченную руку. Вместе с оружием.

– Свет зари? – ахнула Элейна.

Древние артефакты, подобные этому – это настоящие реликвии, передаваемые из поколения в поколение. Современные арраны уже давно не умеют создавать ничего подобного.

– Гелот утащил твое оружие? – холодно уточнил Данакт. – Почему ты не выследила его сразу?

– Я… была слишком слаба. К тому же, это не простой гелот. Он, кажется, забрал и амальгаму с тела поверженного гракха.

– Старшая кровь? – задумчиво прошептала Элейна.

– Маловероятно, – поморщился архонт. – Да, у гелотов в некоторых мирах встречаются следы генов Изначальных. Но в таких малых долях, что этого недостаточно, чтобы активировать амальгаму. Может, там был другой жнец?

– Если бы это был другой гракх – я была бы уже мертва. Если ортос – то почему он не помог мне? Я попробовала поискать следы убежавшего гелота, но мне помешал взрыв и пожар в здании. Спасая свою жизнь, я решила активировать пилон и вернуться. Понимаю, что это очень расточительно с моей стороны, и…

– Не говори глупостей! Ты поступила правильно. Это я ошибся.

– Отец, прошу… – Регина снова упала на колено – больше для того, чтобы спрятать нахлынувшие слезы.

Она с самого начала боялась подобного исхода разговора. И теперь вся сжалась в ожидании следующих слов отца. Которые прозвучали, как приговор.

– Я ошибся, позволив тебе отправиться в Пасть. Ты не готова. Да и я не готов рисковать тобой.

– Это нелепая случайность, отец! Я все делала правильно, и я победила! Если бы я забрала амальгаму у гракха – я бы восстановилась быстрее, и даже смогла бы вернуться в бой. Если бы не этот проклятый гелот… Откуда он только взялся!

– Успокойся. Я постараюсь связаться с Дангилаем. Он выследит вора и вернет Свет Зари. Тебе же лучше вернуться в Альтасар.

– Отец, но я хотела бы остаться! Понимаю, что в самой Жатве я уже не успею поучаствовать. Но и после нее будет много работы…

– Об этом не может быть и речи. Слишком опасно. Я уже жалею, что и Элейну притащил сюда…

Тут обе сестры взмолились хором, но архонт был непоколебим. Он поднял ладонь, пресекая дальнейшие разговоры.

– Решено! Сейчас я, конечно, не буду ослаблять позиции, выделяя вам бойцов для конвоя. Но когда Жатва завершится, вы при первой же возможности отправитесь обратно в Альтасар. А сейчас – возвращайтесь в свои покои. Танак, Алимах!

Из темноты дверного проема, будто призраки, вынырнули два зилота-телохранителя в одинаковых доспехах, похожих на панцири жуков. В их сопровождении сестры отправились по темным коридорам зиккурата в ту часть, что отведена была под временный лагерь Ортосов.

По пути Элейна пыталась поддерживать сестру под локоть, но та каждый раз отмахивалась, показывая, что ей не нужна помощь. Хотя идти было тяжело – голова кружилась, колени то и дело предательски подгибались. Но больше всего терзали раны душевные.

Она так мечтала об этом дне. Готовилась к нему больше десяти лет – с тех самых пор, как на одной из Жатв погиб Ескандир. Любимец Данакта, главный наследник Великого Дома Ортос. Бесстрашный и умелый воин, настоящее воплощение мощи Альтасара. Таким его видели со стороны. Но Регина и Элейна запомнили его как улыбчивого, заботливого, вечно подшучивающего над ними старшего брата. Он был их верным другом, их защитой и опорой во всем. Их героем.

Когда в тот страшный день его истерзанное тело принесли в верхние залы Альтасара, они с сестрой, пожалуй, впервые осознали, что такое смерть и что такое ненависть. Целители трудились полдня, чтобы просто освободить Ескандира из покореженных и расколотых доспехов, вмятых глубоко в плоть. Брату не повезло – во время Жатвы ему пришлось схлестнуться с чудовищем, именем которого пугают детей по всему Аксису.

Гарримар Гракх.

Один из самых страшных жнецов Дома Гракхов, более известный под различными прозвищами. Ортосы зовут его Людоедом, Кровавым, Безумцем, а то и Пьющим кровь. Поговаривают, что даже сами гракхи за глаза кличут его не иначе как Зверем. Регина никогда не видела его вживую, но судя по изображениям и описаниям, в нем и правда мало что осталось от аррана. Гарримар – воплощение ереси Гракхов, не заботящихся о сохранении Изначальной крови. Настоящие дикари, позорящие память древних.

Регина поклялась отомстить. Занять место Ескандира в рядах жнецов Дома Ортос и когда-нибудь…

Она зло стиснула зубы, зажмурившись от очередной вспышки досады и отчания.

– Больно? – встревоженно спросила сестра.

– Нет. Не физически.

– Самое главное, что ты осталась жива, – убежденно произнесла Элейна. – Нужно залечить раны, а потом… Я уверена, тебе удастся уговорить отца снова позволить тебе сражаться. Не сейчас, так через несколько лет, в следующей Жатве.

– Конечно же, я не отступлюсь, сестренка, – пожалуй, впервые за все это время вымученно улыбнулась Регина. – Поверь, это еще не конец.